Эпилог

Пьетро вышел из взятого в аренду автомобиля, убедился, что приехал именно в нужный ему муниципалитет, затем позвонил в дверной звонок и стал ждать, глядя без интереса на ряд безликих, совершенно одинаковых домов-таунхаусов, с большой точностью расставленных вдоль улицы.

Дверь открылась, и на пороге появилась женщина. Пьетро никогда не был знаком с Ильзой Абсалонсен, законной супругой Абеля Картагены, и надеялся, что Ильза совсем не такая, как та, которая сейчас ждала его, стоя в нескольких метрах перед ним. Лицо этой женщины осунулось, взгляд потух. На ней было легкое шерстяное светло-коричневое платье длиной до щиколоток. Оно не шло Ильзе и было велико ей самое меньшее на два размера.

Самбо подошел к ней в тишине, которую нарушало только шуршание его шагов по гравию.

Ильза с трудом улыбнулась для приличия и отошла в сторону, пропуская его в дом, а потом провела Пьетро в гостиную, где, сидя на диване, ждала Кики Баккер. Журналистка еще больше растолстела, ее ноги опухли, лицо стало красным.

Кики сразу же узнала Пьетро. Он был одним из тех людей, которые похитили ее, допрашивали, а потом совершенно незаконно заперли в клинике, где ей вводили успокоительные целых три недели.

Бывший комиссар пожал ей руку, и Кики приняла этот примиряющий ее с прошлым жест. Известие о том, что она была любовницей и невольной сообщницей одного из самых разыскиваемых серийных убийц, отодвинуло на задний план причиненную ей несправедливость.

Ильза была в таком же положении. Поэтому было решено, что важно, чтобы эти женщины познакомились и стали общаться. За обеими наблюдала команда психологов, которые старались помочь сделать их жизнь хотя бы немного уравновешенной. Этим психологам платил фонд, главный офис которого находился в Брюсселе. Род его деятельности был обозначен расплывчатыми словами «гуманитарные акции». Этот же фонд арендовал для обеих женщин новые жилища и содержал их.

Абель Картагена официально считался пропавшим без вести. Его жена подала официальный иск в управление полиции. Издатель Абеля использовал эту ситуацию, чтобы опубликовать его новое сочинение о Бальдассаре Галуппи.

Правду утаили по той простой причине, что ее нельзя было рассказать. И в этом не было ничего удивительного. Каждый день в мире происходят события, которыми управляют секретные службы и которые должны оставаться погребенными в недрах государственной политики.

Турист из своего нового убежища много раз бросал им вызов, требуя объявить публично о том, что произошло в Венеции. И это была не попытка еще больше приумножить свою славу. На самом деле это была угроза. Абель Картагена напоминал, что никому не положено продолжать расследование с целью найти и арестовать его и Зою Тибо, его новую подругу. И был убежден, что его способ эффективен.

Но он ошибался. Пьетро Самбо попросил и получил средства и, главное, полномочия, чтобы преследовать и казнить его. Ради этого он и находился в этой гостиной. Накануне он расспросил издателя Картагены, притворившись, будто расследует исчезновение музыковеда по поручению частного итальянского агентства.

Бывший комиссар покинул Венецию и переехал в Лион. Там ему дали офис, секретаршу, хакера, которого раздобыли путем шантажа французские разведслужбы, и приличную сумму денег на расходы.

Обещание реабилитировать его не было исполнено. Из-за этого ему было еще труднее расставаться со своим любимым городом, хотя в Венеции у него больше никого не осталось.

Нелло Каприольо отказался встретиться с ним и выслушать его объяснения. Тициана уволилась из полиции, вернулась в Бари и стала заниматься адвокатурой в бюро своего отца.

Ее еще не успели допросить к тому моменту, когда освободили, но все тюремщики по нескольку раз изнасиловали ее. Все, кроме Македы, который играл роль доброго похитителя. И Тициана сломалась.

– Это обычная практика, – объяснил бывшему комиссару тот тип из итальянской разведки, который руководил операцией по спасению Тицианы. – Сексуальное насилие служит для того, чтобы лишить твердости духа того, кого собираются допросить – мужчину или женщину, все равно.

Пьетро недоверчиво посмотрел на него и сказал:

– Если это так широко распространено, значит, вы тоже применяете это. Выходит, итальянское государство разрешает своим служащим насиловать людей.

Его собеседник покачал головой и ответил:

– Не могу понять, Самбо, что ты за человек. Работаешь отлично, но иногда кажешься таким наивным. Государство? Что за чепуху ты несешь?

Перед отъездом Пьетро зашел проститься только к одному человеку – к вдове Джанезин.

– Я нашел работу на материке, – сказал он ей.

Она была растрогана, поцеловала его в обе щеки и наговорила ему множество ласковых советов.

В Копенгаген Пьетро приехал неделю назад и жил в скромной гостинице недалеко от аэропорта. Он встретился с одним человеком, занимавшим должность среднего уровня в датской разведке, и тот разрешил ему вести расследование в Дании.

А вот в Канаде власти отказались сотрудничать с Пьетро и приказали ему возвратиться туда, откуда он прибыл. Расследовать преступления Зои означало раскопать прошлое и раскрыть незаконные действия полицейских. Никто из ее бывших начальников не желал рисковать карьерой.

Пьетро выпил чашку кофе, рассматривая обеих женщин. Они сидели, опустив глаза и скрестив руки.

– Я тоже жертва Абеля, – признался он. – Мы не освободимся от него, пока он жив. Теперь вы знаете, на что он способен. Может случиться, что он проснется однажды утром и решит вернуться к нам ради одного лишь удовольствия играть нашими душами и телами. Мне нужны подробности, чтобы обнаружить его. Я должен знать, какую марку зубной пасты он предпочитает, что любит есть на завтрак, как ведет себя в постели. Вы должны помочь мне понять, как он вами манипулировал. Знаю, что это будет больно, для меня это тоже больно, но мы должны сделать это усилие. Сделать ради женщин, которых он убил, ради тех, которых он еще убьет. И ради нас самих.