В понедельник утром, на двадцать минут раньше назначенного времени, приходит наш новый репетитор. До невозможности белый мужик по имени Джеффри Ханимен. Не могу поверить, что нам сразу придется браться за учебу. Мы в Нью-Йорке‐то всего пару дней.

Математика и почти все естественные и точные науки – это не мое. Я люблю биологию. А вот физика – брр-р… Химия еще хуже. А самый кошмар – математика. Но без них мне не поступить в медицинский.

Я бы хотел сразу пойти в школу, но родоки решили, что апрель – это почти конец американского учебного года. Все нормальные школы снова начнут работать только в сентябре. С тех пор как мы перестали ходить в Австралийскую независимую международную школу в Джакарте, прошло уже больше полугода. Мне там нравилось. И Розе тоже, но по другим причинам. Ей лучше учиться дома, так безопаснее для окружающих. До сентября мистер Ханимен будет учить нас математике и естественным наукам, а все остальное мы пройдем сами, по учебникам.

Салли и Дэвид планируют раз в неделю проверять, как мы осваиваем учебники. Они всегда это планируют, но до дела почти никогда не доходит. С тех пор как мы уехали из Сиднея, в нашем образовании нет никакой системы, и это я еще мягко выразился.

Мы с Розой подглядываем с верхней ступеньки лестницы.

– Он лысый, – говорит Роза. – Люблю, когда они нанимают стариков.

Еще бы. Старики обожают Розу. Голова у мистера Ханимена просто сияет. Интересно, он, что ли, полирует себе лысину? Родоки жмут ему руку, усаживают на один из диванов и немного рассказывают о нас с Розой. Хотя они наверняка уже миллион раз объяснили ему все, что ему нужно о нас знать.

– Они говорят ему, что я гений, – шепчет Роза.

– Да, и что я достаточно умный, хотя с математикой у меня беда.

– И с естественными науками, – добавляет Роза. – Не такой уж ты и умный, Че.

– Спасибо.

– Я хочу пойти в школу, где учится Сеймон. Они ставят спектакли.

Интересно, двойняшки ходят в разные школы или Роза просто решила забыть о том, что существует еще и Майя, которая понравилась ей явно меньше?

– Эй вы там, готовы? – зовет Дэвид. – Спускайтесь. Мы выжидаем с полминуты, затем спускаемся. Джеффри не старый. Не морщинисто-старый. Он явно моложе родоков. Он говорит, чтобы мы называли его Джеффом, и жмет нам руки. Ладонь у него потная. Не понимаю, как ему удалось так вспотеть, ведь в комнате, где он просидел с родоками последние двадцать минут, довольно прохладно.

– Нам пора, – говорит Салли. Она одергивает рукава пиджака, следя за тем, чтобы они не до конца закрывали манжеты блузки. Затем расстегивает две верхние пуговицы пальто. Снова их застегивает. Они с Дэвидом собираются на первую официальную встречу с Макбранайтами. Будут знакомиться со своими сотрудниками. Им хочется произвести хорошее впечатление.

– Я нормально выгляжу? – спрашивает она у Дэвида.

– Потрясающе. – Он целует Салли в лоб. – А я?

Салли кивает и снимает у него с рукава пушинку.

Джефф явно смущен.

– Вы оба выглядите прекрасно, – говорю я. – Особенно с учетом джетлага и того, что вы нервничаете.

– Сегодня важный день, – говорит Салли.

– Мы не нервничаем, скорее ликуем, – добавляет Дэвид. Интересно, он сам в это верит?

– Они вас любят, – ободряет их Роза. – Они так всегда пишут в своих открытках.

– Ты права, дорогая, – говорит Дэвид. – Все пройдет отлично.

Они целуют нас с Розой на прощание и жмут потную руку Джеффа.

– Не забудьте еще раз посмотреть видео про инжектор.

– Опять? – изумляется Роза. – Мы уже посмотрели его четыре раза.

– Опять. Мы вернемся до того, как тебе пора будет идти на бокс, Че.

И они уходят. Джефф неловко стоит у дивана, разглядывая что‐то слева от меня.

– Вы начнете с теста, – говорит Роза, – чтобы понять, чему нас надо учить. Репетиторы по математике всегда так делают. Я надеюсь, тест будет сложным. В последний раз он был до ужаса легким.

– Ну ты и поганка.

– М-м, да, – одновременно со мной говорит Джефф. – Тест.

Интересно, он раньше кого‐нибудь чему‐нибудь учил? – Репетиторы никогда не верят, что я гений. Слишком многие родители думают, что их ребенок гений, если он в два года умеет считать до десяти. Но я действительно одаренная. Я уже работаю над доказательствами. Давайте заниматься на кухне? Мне нравится сидеть на высоком стуле.

– М-м, конечно. Можем заниматься где захотите.

– Вы из Англии? – спрашивает Роза. Она заранее знает ответ. Родоки нам сказали.

– М-м, да, я из Англии.

Мы садимся на высокие стулья. Джефф дает нам тесты. Роза сразу принимается отвечать на вопросы. Я просматриваю тест до конца, и глаза у меня стекленеют.

– Меня это раздражает, – говорит Роза. – Че, перестань.

– Действительно, это слегка раздражает, – говорит Джефф.

Я не представляю, что они имеют в виду.

– Ты стучишь ногами, – поясняет Джефф.

Я смотрю на свои ноги. Они покачиваются, пальцы ударяются о барную стойку, а пятки – о стул. Я ставлю ноги на перекладину стула.

– Извините, – говорю я.

Мне сейчас совершенно не хочется разбираться в числах. У меня болит голова. Я хочу спать – ладно, не то чтобы хочу, но я не уверен, что полностью проснулся.

Первая часть – математический анализ. Я едва сдерживаюсь, чтобы не застонать. Уверен, будь я в обычной школе, я еще не имел бы никакого представления о математическом анализе. Будь я в обычной школе, я бы не сидел рядом со своей десятилетней сестрой, которая уже работает над математическими доказательствами.

– Ты снова стучишь, – говорит Роза. – Перестань.

Я снова ставлю ноги на перекладину. В кармане вибрирует телефон. Наверное, это Назим, или Джорджи, или Джейсон. Или все трое.

– Можно я отойду на минутку? А потом сразу начну, – говорю я.

Джефф кивает, хотя по нему видно, что он не рад. Я иду в ванную, запираю дверь и принимаюсь ходить взад-вперед. Четыре шага до стены, четыре шага обратно. Как бы мне хотелось прямо сейчас пойти в спортзал. Я смотрю на экран телефона. «Не спишь?» Это Джорджи. Сажусь на столешницу возле раковины и принимаюсь болтать ногами. «Я тебе отвечаю, значит, не сплю. А у вас там разве не глубокая ночь?» – «Ночь. Я не могла заснуть. Но мозгов не хватает чем‐то заняться. Шить не могу, машинка слишком шумит». Джорджи часто страдает от бессонницы, не то что я. Я не сплю только из‐за джетлага.

«Назим говорит, ты рад за нас». – «Конечно». – «Как там Роза?» Джорджи всегда спрашивает. Я всегда отвечаю. Я стираю все, что написал о них с Назимом, и вместо этого рассказываю про паспорт. «Маленькая мстительница-психопатка. Может, теперь она бросит все силы на добрые дела?» Я улыбаюсь, представив себе выражение лица Джорджи. «Хорошо бы. Она хочет жить в доме этих богатых родоковских друзей. Ты бы видела, в какой квартире мы живем. Ужасно роскошно. Но Роза уже поняла, что бывает еще роскошнее». – «Вот увидишь, однажды она будет править миром. Мало не покажется».

– Че, с тобой все нормально? – спрашивает Роза. Конечно, она ведь не может оставить меня в покое больше чем на пять минут.

– Да. Уже иду.

«Мне пора». Я сую телефон в карман, пару раз подпрыгиваю на месте и только потом выхожу. Роза склонилась над тестом. Джефф смотрит в свой планшет. Я усаживаюсь на стул.

– Извините, – бормочу я.

Джефф поднимает на меня глаза, но ничего не говорит. Не могу разобрать, что он читает.

– Я уже закончила первый раздел, – объявляет Роза.

– Поразительно.

Я снова смотрю на тест. Зачем начинать с анализа? Почему нельзя было заняться алгеброй, геометрией или еще чем‐нибудь более подходящим для утомленного джетлагом мозга? Например, раскрашиванием картинок.

– Если бы мы сейчас учились в обычной школе, у нас был бы конец года? – спрашиваю я.

Джефф кивает.

– И мы бы не делали никакие тесты?

– Скорее всего, делали бы. Апрель и май – время экзаменов.

Я вздыхаю. В Таиланде учебный год сейчас только начинается. В Австралии он начался пару месяцев назад. Я напрягаю свой распухший от недосыпа мозг и пытаюсь решить уравнения, используя калькулятор на телефоне. Стул поднят на неудобную высоту. Я делаю поворот в одну сторону – до хруста в спине, – потом в другую сторону. Мне просто необходима пробежка. Интересно, Соджорнер бегает?

Я продираюсь сквозь тест, размышляя о том, почему в уравнениях всегда фигурируют «иксы». Почему решили использовать x, а не r или, скажем, s? Интересно, мне в жизни вообще пригодятся знания о том, как моделировать изменение положения тел в пространстве? Я сползаю со стула и растягиваю голени, четырехглавые и ягодичные мышцы.

– Готово, – говорит Роза, кладет ручку на стол и протягивает Джеффу свой тест. – Это было сложно.

Роза спрашивает Джеффа про поли-что‐то-там. Я уже через пару секунд перестаю понимать, что он отвечает. Роза заворожена. Такие моменты – едва ли не единственные, когда я не боюсь, что она натворит что‐то ужасное. Она слишком сосредоточена. Я довольно скоро расправляюсь с тестом, потому что в последнем разделе на треть вопросов отвечаю наугад.

Пока Джефф проверяет наши тесты, я делаю себе бутерброды с ветчиной и сыром. Сегодня в спортзале я дам Соджорнер свой номер. Мы ведь уже вполне знакомы. Я надеюсь, что ей это не покажется странным. Роза пьет апельсиновый сок и смотрит, как Джефф исправляет ошибки. Он возвращает нам тесты. Мой исчиркан и исписан красным. Я едва справился. У Розы две ошибки. Я доволен, а Роза расстроилась. Она внимательно слушает, пока Джефф объясняет ей, что она сделала не так и почему, и приводит похожие примеры. Я почти сразу отвлекаюсь. Иногда мне кажется, что Роза способна поддерживать отношения только с теми, кто лучше нее разбирается в математике или играет в шахматы.

У меня жужжит телефон. Хорошо бы это была Соджорнер. Но у нее нет моего номера, и я не знаю, у кого она могла бы его узнать. Джефф продолжает что‐то объяснять Розе, приводит новые примеры. Меня словно нет в комнате. Вот бы меня в ней правда не было.

Мы снова делаем перерыв. Мне пишут Джейсон и Назим. Я ем протеины, которых мне явно не хватало, но все вокруг по‐прежнему происходит словно за прозрачной стеной. Голос Джеффа звучит бесконечно далеко. Почти в два, когда Джефф уже заканчивает занятие, Салли пишет мне: «Встреча затягивается. Будем к пяти. Можешь пропустить тренировку? Всего раз?» Я не хочу пропускать тренировку. «Ты же знаешь, мы бы не просили, если бы это не было важно». Я пялюсь на экран телефона.

– Кто это? – спрашивает Роза.

– Салли. Они вернутся не раньше пяти.

– Но у тебя же тренировка, – говорит Роза.

– У меня была тренировка.

«Ответь, чтобы мы знали, что ты получил сообщение».

– Иногда, – говорю я своему телефону, – ты меня просто бесишь.

Джефф продолжает собирать свои вещи.

– А вы можете еще остаться? – спрашивает у него Роза.

Он смотрит на нее и медленно моргает. Возможно, я тоже моргаю.

– Они вам заплатят. Мне бы хотелось еще позаниматься.

– Ну, – говорит Джефф.

Сможет ли он удержать Розу в узде? Я хочу на тренировку. Мне нужно на тренировку. Нужно измотать себя, чтобы выспаться и наконец избавиться от этого идиотского джетлага. Нужно снова увидеть Соджорнер. Роза включает ямочки на щеках.

– Ну пожалуйста, позанимайтесь со мной еще.

Новое сообщение от Салли: «Че, пожалуйста, ответь». Я не стану упрашивать Джеффа. Я готов умолять его, лишь бы он остался. Наверняка их вполне можно оставить вдвоем. Роза просто бредит математикой. Она уважает Джеффа за его знания.

– Ну пожалуйста, пожалуйста, – говорит Роза. – Мы могли бы поработать над доказательствами!

– Ладно, Роза, – говорит Джефф. Лоб у него блестит от пота. Он явно не смог устоять перед доказательствами. Я не совсем понимаю, что вообще такое эти математические доказательства.

– Спасибо, – говорю я, едва сдерживаясь, чтобы не завопить от радости. – Я вам очень признателен.

«Джефф остается с Розой и будет заниматься с ней математикой. Я иду в зал. Вам придется больше ему заплатить». Я делаю себе еще бутерброды, собираю сумку для спортзала.

– Роза, ты будешь себя хорошо вести?

Роза снова показывает ямочки.

– Буду.

– Давай без ямочек. Я не верю твоим ямочкам.

Она перестает улыбаться:

– Обещаю, что буду хорошо себя вести.

«Ты уверен, что это удачная мысль?» – пишет Салли.

«Слишком поздно».

– Джефф, пожалуйста, следите, чтобы она хорошо себя вела. Не позволяйте ей уговорить вас заняться чем‐то, не связанным с математикой.

Он быстро моргает:

– Я ее репетитор по математике.

Я целую Розу в лоб, беру сумку и сбегаю. За спиной я слышу Розин голос:

– Передавай от меня привет Сид.