Chanclas
– Это я, Мама, – сказала Мама.
Я распахнула дверь и увидела, как она стоит на пороге, окруженная сумками и большими коробками с новыми вещами. И да, она купила носки и сорочку с маленькой розой, и платье в бело-розовую полоску.
– А что насчет обуви?
– Забыла. Уже поздно. Я устала. Уф!
Половина седьмого, и крещение моего маленького кузена уже завершилось. Я ждала целый день, заперевшись в доме и никому не открывая, пока Мама не вернется и не купит все, кроме обуви.
Теперь дядя Начо заедет за нами на машине, и мы должны собраться быстро, чтобы успеть в церковь, в которой проводилась вечеринка по случаю крещения, где в подвале, арендованном на сегодня, танцевали и ели тамале, а вокруг бегали дети.
Мама смеется, танцует. Внезапно ей становится плохо. Я подбегаю и начинаю обмахивать ее раскрасневшееся лицо бумажной тарелкой. Она съела слишком много тамале, но дядя Начо, поглаживая губы большим пальцем, говорит, что все пройдет.
Все смеются, кроме меня, потому что я надела новое платье в бело-розовую полоску, и новую сорочку, и носки, и старые двухцветные туфли, которые ношу в школу, коричнево-белые, которые мне покупают каждый сентябрь, потому что они долговечны. Мои ноги все в порезах, а каблуки изогнулись от носки и с этим платьем смотрятся отвратительно, поэтому я просто сижу.
В то время мальчишка, с которым мы вместе принимали первое причастие или что-то вроде того, приглашает меня потанцевать, а я не могу. Я просто прячу ноги под складной металлический стул с эмблемой церкви и вляпываюсь в кусок коричневой жвачки, прилипшей к нему. Я отрицательно мотаю головой. Кажется, что мои ноги становятся все больше и больше.
Затем дядя Начо настойчиво тянет меня за руку, но не важно, ново ли платье, которое купила Мама, потому что мои ноги уродливы, пока дядя, тот еще лжец, не говорит:
– Ты самая красивая девочка здесь, потанцуем?
И я верю ему, и мы танцуем, я и дядя Начо, только я поначалу этого не хочу. Ноги опухают и тяжелеют, становятся похожими на вантузы, но я упрямо тащу их по линолеуму прямо в центр зала, где дядя Начо хочет показать всем танец, который мы недавно разучили. Дядя кружит меня, и мои худые руки изгибаются так, как он учил, и мама наблюдает за нами, и маленькие кузины и кузены тоже, и мальчик, с которым мы вместе принимали первое причастие, – тоже, и все удивляются, вау, кто эти двое, что танцуют, как в кино, и восхищенные разговоры продолжаются до тех пор, пока я не забываю, что танцую в обычных туфлях, коричнево-белых, которые мне покупают каждый сентябрь, потому что они долговечны.
Когда музыка замолкает, я слышу аплодисменты. Мы с дядей кланяемся, и он отводит меня к матери, которая горда быть моей матерью. Всю ночь один из мальчиков, почти мужчина, смотрел на то, как я танцую. Наблюдал за моим танцем.
