ГЛАВА XIII

С двух сторон Атлантиду защищали четыре горные цепи. С севера, откуда могли вторгаться во время зимы ветры холодных стран, длинный ряд гор охранял огромный остров, где возвышалась Святая Вершина. Весь восточный берег был защищен от горячих ветров соседних пустынь тремя мощными цепями высоких гор. Первая из этих цепей начиналась почти напротив Столбов Мелкарта и состояла из довольно высокой горной гряды, простирающейся очень далеко с запада на восток и опускающейся пологим склоном прямо к морю, затем севернее за ней шла другая гряда, поменьше, покороче, за которой тянулись невысокие горы, переходящие в едва заметную цепь, понижающуюся к югу.

Южнее, там, где Страна Песков охватывает берег Атлантиды, который составляют горы, берущие свое начало от южных Столбов Мелкарта, известных среди местных жителей под названием Идрарен, находится самая большая горная гряда Атлантиды. Она распадается на две стоящие друг перед другом цепи, западную и восточную, и кончается прямо на берегу соседнего континента и отсюда, делая крюк, сближается с Атлантидой. Здесь находятся шесть огромных и множество мелких гор. Самая высокая вершина всегда закрыта тучами. Никто еще не осмеливался подняться на самый верх. Но снизу можно увидеть непрерывно выходящие из нее тонкие клубы дыма, а иногда оттуда сыплются искры, горячий пепел и камни. Люди говорили, что через эту вершину, если у кого-нибудь хватит безрассудной дерзости, можно войти в подземную Огненную Страну. Многие считали, что солнце, перед тем как взойти на восточном краю Земли, берет оттуда жар. Старики слышали от своих дедов, которые слышали от их дедов, что будто бы однажды гора несколько дней и ночей подряд выбрасывала столбы дыма, выплескивала горящую грязь, языки огромного пламени и что будто бы желтый камень с красными прожилками, который теперь рабы режут для строительства домов писцов, надсмотрщиков и купцов, не что иное, как та самая застывшая после извержения грязь.

У подножия Огненной Горы, как и в соседней Стране Песков, росли чудесные, порою даже выше, чем там, в пустыне, деревья, которые вместо веток на вершине имели пучок длинных листьев, каждый в пять-шесть локтей, Их плоды, финики, высоко ценились во всей Атлантиде за свою особенную сладость и необыкновенную сытность. Выше раскинулись леса, состоящие из сосны с мягкой и гладкой корой, росли здесь и кустарники вечнозеленого можжевельника, а также очень высокие заросли черной, с розоватыми цветочками травы.

В этих горных и лесных краях жили племена высоких, как все атланты, людей, но кожа у них была скорее коричневая, чем красная, а волосы почти желтые; говорили они не на языке атлантов, а на каком-то другом, хотя любой атлант мог легко их понимать, так как многие слова у них были похожи, но произносили они их по-разному. Эти люди выращивали лучший скот в Атлантиде и умело обрабатывали землю. Они жили в одной из десяти стран, подчиненных правителю Атлантиды; во главе их стоял собственный вождь, который получал приказы от правителя атлантов.

В этих горах было очень много пещер. В них жили рабы.

Через несколько дней после прихода кораблей из дальнего плавания у подножия Огненной Горы произошло необычное происшествие. Однажды утром около пещер, где расположился лагерь солдат и надсмотрщиков, начался переполох. Как выяснилось, ранним утром, когда уже было поздно что-нибудь поправить, один очень сильный черный раб, таскавший на спине камни в три раза больше, чем любой другой, и на которого даже вооруженные солдаты смотрели с некоторой опаской, перетер (и никто не знал, чем именно) на ногах медную цепь и в течение оставшейся ночи порвал такие же цепи еще у девяти рабов. Солдат, который их охранял, был найден задушенным, а пещера оказалась пустой. Рабы взяли с собой свои инструменты и все оружие солдата, оставив на нем лишь шлем.

На рассвете пришедший забрать рабов на работу надсмотрщик при виде пустой пещеры от удивления разинул рот. Сначала он хотел закричать, но тут же подумал, что тревога будет невыгодна для него самого, так как обо всем узнают остальные рабы и другие надсмотрщики, которые только и ждут того, как бы поймать его на какой-нибудь неудаче и донести господам. Поэтому он молча вышел и, с трудом сдерживая гнев и досаду, пошел к сотнику, а своего помощника послал выводить рабов на работу из других пещер.

Сотник, побывавший в походах и на многих войнах, внимательно выслушал надсмотрщика. Он сразу же понял, что бежавший раб не из трусливого десятка. Необходимо было быстро схватить беглецов, иначе вся вина падет на него.

— Кто были эти рабы? Говори быстрее, надо за ними идти в погоню! — сказал сотник, стараясь казаться спокойным, бывалым в таких делах человеком.

Надсмотрщик пожал плечами:

— Какие-то черные рабы… Разве тут узнаешь их всех! Я их видел только вчера; с ними была одна, а может быть, и две женщины. Мужчины по виду казались одними из самых сильных.

— На каком месте они работали?

— Не знаю. Их все дни водил один и тот же солдат.

— Так ты что, даже имен их не знаешь?

— Нет, их знал только охранявший солдат, но они задушили его.

Спокойный вначале и довольный тем, что ему есть на кого свалить всю вину, сотник вдруг побледнел. Если надсмотрщик, испугавшись, понял, что весть о случившемся, дойдя до Великого Города, может не только лишить его должности, но и жизни, то и сотник теперь сообразил, что ему тоже несдобровать. От его самоуверенного спокойствия не осталось и следа, когда он подумал, что и его призовут к ответу за отсутствие усиленной охраны у таких опасных рабов. Ему было хорошо известно, что если старшие над ним начальники захотят найти в нем виновного, то даже боги не смогут его оправдать.

— Разве я мог подозревать, что мало одного вооруженного солдата на восемь скованных цепями рабов и двух женщин? — проворчал сотник скорее для себя, чем для кого-либо. Лицо сотника выдавало его волнение.

Почувствовав в свою очередь, что не он один боится наказания, надсмотрщик продолжал:

— А если тебя спросят, почему ты не подумал об усиленной охране? Знаешь, что тебе скажет Пуарем, когда позовет тебя на суд?

— Может, Пуарем и не позовет.

— Пуарем или кто другой!

— Знаю: моя обязанность думать, если я сотник. Но ты более виновен… Ты настоящий виновник. Ты отвечаешь за рабов, а даже не знаешь их имен.

Надсмотрщик взглянул на него грустным и испуганным взглядом. Потом оба на какое-то время замолчали, избегая смотреть друг другу в глаза. Но надсмотрщик, трусливый и слабый по натуре, был неглупым человеком; профессия уже научила его, что отчаяние не спасает от опасности. Он повернулся к сотнику:

— В конце концов, мы ничего не выиграем, если будем спорить. Лучше подумаем, что сможем сделать.

Сотник, плюнув со злостью, произнес:

— Если бы мне удалось проскочить с пятьюдесятью солдатами на корабле на другой берег, я бы через денька два явился с двадцатью новыми рабами. Все равно никто не знает беглецов.

— Знать-то знают… У писца имеется папирус с указанием имен и возраста рабов всех пещер. Чего там… Мы б смогли подменить бежавших, только все это, о чем ты говоришь, пустой разговор. Я считаю, что полезнее всего будет, если мы пойдем поищем их с собаками. Они не могли далеко уйти.

— А куда пойдем сначала? — спросил сотник с явным сожалением, что надсмотрщик не одобрил его плана.

— В разные стороны, — сказал надсмотрщик. — На запад и восток, на юг и на север. Собаки возьмут их след. Вооружай солдат, раздели их на четыре цепи по двадцать пять человек…

— Ишь умный какой! Хочешь оставить остальных рабов со слабой охраной? — оборвал его сотник.

— Да ничего! Днем все равно никто не убежит, особенно на работе, где видно каждое их движение. К тому же солдаты вооружены, а рабы-то нет.

— Но у них есть топоры для сколки камней.

— Да, но и цепи на ногах. Я думаю, что и сегодня ночью одного солдата было бы достаточно, если б ты не поставил дурака. Для ночной охраны надо выбирать самых лучших солдат. Тот солдат, наверное, задремал или они его неожиданно задушили, когда он повернулся к ним спиной…

Спор готов был вспыхнуть вновь, но оба поняли, что, только советуясь друг с другом, они могут избежать опасности. Сотник позвал помощников и начал отдавать приказания. Надсмотрщик пошел за собаками. Немного погодя они разделились на четыре группы и разошлись в поисках бежавших рабов в направлении четырех сторон света.

Через несколько часов три группы вернулись ни с чем. Лишь только четвертая во главе с сотником все еще не возвращалась. Их собаки взяли след бежавших рабов, который вел к вершине Огненной Горы, куда никто из солдат и даже сам сотник не осмеливался подняться. Местные жители считали, что то место проклято богами и там свирепствуют злые духи, которые не подпускают к себе людей. Рабам, то ли не знавшим об этом поверье, то ли потерявшим всякую надежду на спасение, не оставалось иного выбора. Так что группа сотника не решилась идти дальше и остановилась там, где кончался лес и начинались голые скалы с пещерами, полными летучих мышей. Наступила ночь, поднимаясь в горы, солдаты выбились из сил. Сотник приказал сделать привал. У них не было ни палаток, ни вьючных ослов. Из-за непредусмотрительности сотника они не взяли с собой необходимого количества продуктов и все, что у них осталось, были вынуждены отдать собакам, чтобы как-то успокоить их. Солдаты заняли одну из пещер и, выставив усиленную охрану, решили немного поспать.

Но среди ночи собаки, привязанные в соседней пещере, разбудили их своим неистовым лаем. Первым вскочил сотник и бросился к выходу из пещеры. Стояла кромешная тьма. Его ноги зацепились за что-то мягкое. Он упал. Только теперь сотник понял, что страх перед наказанием заставил забыть его о предусмотрительности, за которую раньше столько раз хвалили его командиры. Встав на четвереньки, он начал ощупывать землю вокруг себя и вдруг наткнулся на человеческое тело, потом на другое. С ужасом он понял, что это часовые. Лежавшие на земле солдаты не подавали никаких признаков жизни. Пьяными они не могли быть и спать так крепко тоже не могли. Молниеносно сверкнула мысль: они мертвы. Но как их убили?

Между тем один из солдат, проснувшихся в пещере одновременно с сотником, разжег из сухих сучьев и травы костер. При слабом, мерцающем свете сотник увидел, что двое солдат были задушены.

— К оружию! — отчаянно закричал он.

Но солдаты давно уже были около него. Лишь один из них искал что-то в темноте у выхода из пещеры. Услышав крик сотника, он дрожащим голосом произнес:

— Нет оружия, господин!

Сотник вытаращил глаза:

— Как так — нет?

— Нет.

Вконец растерявшийся сотник беспомощно опустился на камень. Он просто не знал, что и подумать.

А там внизу, в лагере, около пещер рабов надсмотрщик строил разные предположения. Он метался, как пантера в клетке. Послал человека посмотреть, не видно ли поблизости в маленькой гавани какого-нибудь корабля. Часа через два посланец возвратился и сообщил, что там стоит одно-единственное плохонькое судно без моряков и что на нем находится старый сторож, бывший рулевой. Надсмотрщик от досады заскрипел зубами. Боясь потерять солдат, он не хотел посылать их за сотником.

Однако позже он успокоился. Ему очень понравилась мысль о том, что если сотник пропал со всеми своими людьми, это означало, что исчез тот, кто знал тайну бегства рабов. Даже если кто-нибудь из солдат и спасется, то никто не станет их расспрашивать. Начальству он скажет, что неблагоразумный сотник не послушался его и взял с собой в горы рабов для какого-то только ему известного дела и что там погиб вместе со всеми.

В это время сотник, с трудом поднявшись с камня, на котором сидел, и с отчаянием взглянув на солдат, приказал им спускаться в лагерь. Через несколько шагов один из солдат спросил его:

— А собак разве не возьмем с собой, господин?

Привязанные веревками к деревьям собаки жалобно скулили.

Сотник на мгновение остановился, потом решил:

— Оставь их там!

И они тронулись в путь.

Никто из солдат не осмелился что-либо сказать. Но глаза у всех стали влажными. Они время от времени поворачивали головы в сторону пещеры. Им было жалко собак.

Когда подошли к лагерю, был уже полдень. Надсмотрщик совсем не ожидал их увидеть. Когда он увидел обезоруженных солдат и услышал, что с ними случилось, его охватил ужас.

Сотник заявил, что он сейчас же пойдет в гавань, погрузится с пятьюдесятью солдатами на корабль и отправится за рабами на берег Страны Песков. Ничего лучшего он придумать не мог.

Надсмотрщик с радостью согласился, он понимал, что, если сотник доставит новых рабов, никто не узнает о побеге, а если он погибнет по дороге, то вместе с ним навечно уйдет и эта тайна. Надсмотрщик хорошо знал, что про мертвых можно говорить все, что угодно. Только одного он не знал: что ответить начальнику, если он узнает об отсутствии сотника. Сказать, что он убежал, нельзя, так как тот мог возвратиться и тем самым разоблачить его обман. Сказать, что он не знает, опять нельзя, так как его послали в этот лагерь именно для того, чтобы знать обо всем, что здесь происходит. Он был здесь всевидящим оком своих господ.

В конце концов сотник взял судно со всем, что было на нем, прихватил с собой старика рулевого и с пятьюдесятью солдатами вышел в открытое море. Кроме старика, никто не умел управлять кораблем. Но хотя старик в его почтенном возрасте и не внушал доверия как моряк, его вое же пришлось взять с собой. Но путешественникам повезло: слабый ветер понес их на восток. Посланный сотником человек с берега гавани прибыл к надсмотрщику с известием о том, что видел корабль плывущим по спокойному морю.

Дело, казалось, улаживалось: или сотник возвращался с пойманными им на соседнем берегу рабами, или гибель его устраняла опасность раскрытия тайны.

Но на рассвете следующего дня надсмотрщика разбудил помощник сотника, который, тяжело дыша от усталости и страха, сообщил ему, что ночью бежали еще двадцать рабов, взяв с собой ослов и несколько десятков вьюков с продовольствием. На этот раз солдат не убили. Они лишь потеряли сознание от сильных ударов крепких кулаков. Среди солдат поговаривали, будто бы ночью в пещеру, из которой бежали двадцать невольников, приходил черный раб без цепей, но никто из говоривших не признался, что он видел его.

Отчаяние надсмотрщика достигло высшего предела. Это уже не было случайностью. Кто знает, к чему все это приведет! Никто в Атлантиде не помнил о такой дерзости рабов. Тайна могла перестать быть тайной.

На этот раз, не раздумывая, надсмотрщик написал на единственном бывшем у него кусочке папируса полное опасений письмо служителю Бога Силы жрецу Тефнахту, которое запечатал в медную коробку и послал с двумя верными солдатами и помощником сотника в Великий Город. Необходимо было принять меры, которые были не под силу одному надсмотрщику.