3

Огни в окнах дома сестринства начинают выключаться один за другим, как будто гасят пламя свечей. Я поднимаю к губам банку с пивом. Где-то в одной из этих комнат Саванна. Она раздевается, чистит зубы, залезает под одеяло. Она всегда спит в шортах и майке. Когда мы стали встречаться, она забрала у меня мои.

Интересно, в чем она спит сейчас? Чья это одежда?

Сколько парней видели ее раскрасневшиеся щеки и обнаженные плечи? Многие ли из них проводили пальцем дорожку по ее коже над резинкой шортов и чувствовали, как она вздрагивает, как откликается ее тело?

Раздается звук мнущегося металла: мои пальцы слишком сильно сжали пивную банку.

– Она красивое привидение, – подает голос Кэл с тротуара рядом со мной.

Я ослабляю хватку вокруг банки и сажусь на бордюр к другу.

– Самое лучшее.

Саванна привлекла мое внимание в свой первый школьный день. Но она выделялась не только своей внешностью. В ее глазах светились радость и восторг. Для нее каждый день был захватывающим приключением. До того, как я разрушил ее мир.

– Она бросила тебя?

– Типа того.

Кэл сочувственно вздыхает.

– Наверное, ваше расставание было не из гладких. Ты поэтому здесь ни с кем не встречаешься?

Поэтому и потому, что начал ненавидеть секс, но об этом я не хочу ни с кем разговаривать, даже с Кэлом. Куда проще, если причиной того, почему я не сплю с девчонками из кампуса, будет мое разбитое сердце.

– Именно поэтому, – признаюсь я, беру следующую банку и делаю большой глоток.

Кэл тоже допивает свое пиво и тянется еще за одним из ящичка, который мы купили в круглосуточном магазинчике в начале улицы.

– Ходили слухи, что ты гей.

– Знаю. – В колледже, если ты каждую свободную минуту не трахаешь какую-нибудь девчонку, тебя автоматически зачисляют в гомики. Люди вообще часто делят мир только на черное и белое. – Прости, если разочаровал.

– Нет, конечно. Я всегда знал, что это чушь. Ты ни разу не посмотрел на мою офигенную задницу.

– А вот и неправда. – Я считаю окна в доме, гадая, в какой из комнат она остановилась. – Я видел твою задницу миллионы раз. У тебя несимметричные ягодицы.

– Что?! – восклицает Кэл. – Да ну на фиг!

Он приподнимается с бордюра, чтобы рассмотреть себя сзади.

Я усмехаюсь, проглатывая пиво.

– Ты больше работаешь левой частью, чем правой.

– Я должен это увидеть. – Он встает на ноги и протягивает мне свой телефон. – Сфотай меня.

– В смысле твою задницу?

Он выпячивает свой зад прямо мне в лицо.

– Конечно, мою задницу! – Кэл похлопывает одной рукой по своей левой ягодице, а второй приподнимает толстовку. – Не может быть, чтобы мои ягодицы были разного размера!

– Я не буду фотографировать твой зад, Кэл. – Я отпихиваю его тыльную часть от своего лица. Она загораживает мне весь вид. Еще одно окно стало черным.

– Почему нет? Я должен знать, – не унимается друг. – Иначе теперь спать не буду.

– Твои джинсы мешают. На фотке будет видно только их.

– Ладно. – Он начинает расстегивать ремень.

– Господи, Кэл, какого черта?! – Я хватаю пояс его джинсов и натягиваю их обратно. – Мы не настолько пьяны, чтобы заниматься такой херней.

Дверь в доме напротив открывается. Мы с Кэлом замираем на месте. Из дверного проема появляется фигура, и у меня перехватывает дыхание. Но вот она подходит ближе, и я выдыхаю. Это не Саванна. Даже в темноте я уверен в этом на сто процентов.

Если бы это была она, даже воздух изменился бы, моя кожа натянулась бы и стало трудно дышать, звезды засияли бы ярче и ночное небо перестало бы казаться таким гнетущим…

Нет, это точно не Саванна.

Это девчонка из нашей команды, Джули Кантор.

– Может, вы передвинетесь под свет уличного фонаря? Мы пытаемся снимать вашу импровизированную порнуху, но освещение никуда не годится, – приближаясь, говорит она.

Кэл машет ей одной рукой, второй по-прежнему сжимая пояс своих джинсов.

– Джули, нам нужно узнать твое объективное мнение. – Он разворачивается к ней задом. – Мои ягодицы действительно разного размера?

Открыв банку с пивом, я протягиваю ее Джули.

– Если не ответишь, он снимет джинсы и попросит тебя сфотать его задницу.

– О, пусть продолжает, – весело отвечает она и тут же показывает рукой на входную дверь дома сестринства: – Но, как я уже сказала, мои сестры хотят разглядеть все как следует. Какой смысл устраивать шоу, если его никто не увидит?

– Правда? – Кэл кажется растерянным.

Я решительно качаю головой, но это уже бесполезно. Джули сказала ему снять штаны, и обычно он поступает так, как она говорит, потому что не может думать за себя, когда эта девчонка рядом. Эти двое уже давно должны начать встречаться. Они напоминают мне Три и Бейли.

– Нет, милый, – вздыхает Джули, садится на бордюр рядом со мной и хлопает ладонью по свободному месту: – У тебя отличная задница. Садись.

Чуть помедлив, Кэл (вполне ожидаемо) опускается рядом с ней.

– Наш президент собиралась звонить в полицию и жаловаться на подозрительную личность, ошивающуюся у нашего дома, но я сказала ей, что ты уже жестоко наказан и страдаешь, – сообщает мне Джули.

– Разве? – Я откидываюсь назад, пытаясь угадать, за каким из темнеющих окон скрывается Сав. Черт, что я буду делать, если она действительно поступит в этот колледж? Наверное, разобью палатку у этого дома и буду жить в ней.

– Ты уже полчаса пьешь здесь с Кэлом и с тоской вглядываешься в тень своей бывшей девушки.

Даже не буду пытаться отнекиваться.

– Вообще-то, я так и не смог узнать, в какой комнате она остановилась, так что вряд ли вглядываюсь в ее тень. Но ты можешь помочь мне, показав окно ее комнаты…

– Зачем? Собираешься разрушить стены замка, не переставая рассматривать их, и победить дракона пристальным взглядом?

– И кто дракон: ваша курица-наседка или президент?

– Нет, – Джули, рассмеявшись, делает глоток пива, – это сама Саванна. Когда я выходила из дома, она изрыгала пламя.

– Правда? Это хорошо. – Я перестаю что есть сил стискивать пивную банку. А может, мне просто стало легче дышать.

– Радуешься тому, что твоя бывшая злится на тебя? – спрашивает Кэл.

– Сав уже два года как ледышка. Так что да, я рад, что она злится. Значит, я по-прежнему волную ее.

– Вообще-то, это не так работает, – возражает мой друг. – Ты должен делать ее счастливой, а не злить. Когда люди злятся друг на друга, они расстаются и больше никогда не сходятся. Мои родители ненавидят друг друга, поэтому и развелись. – Он поворачивается к Джули. – Я прав?

Она чуть пожимает плечами.

– Наверное. А может, наш Гид предпочитает выдавать желаемое за действительное или та девчонка, эмоционально высказавшаяся о подлом мерзавце, который сам у себя отсасывает, действительно еще что-то чувствует к нему.

Эти два клоуна смотрят друг на друга и, в унисон произнеся «Не!», начинают ржать.

Кэл приходит в себя и говорит:

– Было бы здорово уметь отсасывать у самого себя. Я в таком случае вообще из дома не выходил бы. Но… тогда я считался бы геем? Или это был бы инцест?

Джули закатывает глаза, но обнимает его рукой за плечи.

– Это была бы мастурбация.

– Да, точно. Какая ты умная!

Я утыкаюсь лбом в пивную банку. Нет, серьезно, этому парню нужно заклеить рот.

– Значит, вы с Саванной встречались в старшей школе? – спрашивает Джули.

– Угу.

– Не представляешь, как много девчонок внутри этого дома выдохнут, когда узнают об этом. Ходили слухи, что ты гей. Теперь, пусть даже ты бисексуал, у них появился шанс.

Кэл поднимает руку.

Джули вздыхает.

– Да, Кэл?

– Если он по уши влюблен в одну девчонку, каким образом у остальных может появиться шанс?

А это хороший вопрос. Склонив голову, я смотрю на Джули, которая отвечает:

– Девчонки считают, что, когда ты разлюбишь ее, из тебя получится отличный парень. В доме все только и говорят о том, какой ты романтичный и из тех парней, которые знают, как любить. Сейчас редко кто способен на беззаветную любовь.

– Мне страшно за вашу логику, раз все вы считаете, что я знаю, как любить. Если бы я знал, то разве сидел бы здесь сейчас? – Я показываю рукой на край тротуара.

– Безответная любовь – самая романтичная, – объявляет Джули.

Мы с Кэлом озадаченно переглядываемся над ее головой.

– Нет, я никогда не разлюблю ее, – говорю я Джули.

– Но ведь вы уже давно расстались, разве нет? Саванна сказала… – она закусывает губу и отводит взгляд.

Я хватаю ее за руку.

– Что сказала Сав?

Джули качает головой.

– Я не могу. Это против женского кодекса.

– Чушь! – вмешивается Кэл. – Мы в одной команде. Значит, мы важнее.

– Да, – соглашаюсь я, – мы важнее. Помнишь, мы разрешили тебе поставить на повтор песню из «Русалочки» во время тренировок на первом курсе?

– Даже не вспоминай об этом! – стонет Кэл. – Черт, ее потом не выгнать из головы!

– Я так хочу убежать туда, где солнца свет, – раскинув руки, начинает петь Джули. – Где танцуют русалки, к счастью спеша со всех… – она стучит пальцем по щеке, как будто забыла слова: – Как говорят они? Ах, плавников!

Кэл закрывает ей рот рукой, чтобы помешать допеть до конца.

– У нас не так много пива, чтобы пережить эту ночь. – Он поворачивается ко мне. – Быстрее начинай петь что-нибудь другое!

– Нет, Джули, ты у меня в долгу, – настаиваю я. – Что сказала Саванна?

Девушка вздыхает, но сдается.

– Она сказала, что вы расстались сто лет назад и, если кто-то из дома хочет тебя, пусть забирает.

Это прямое попадание. Я снова смотрю на дом. Саванна вдруг оказалась на моей территории, и это произвело на меня эффект разорвавшейся бомбы. Она никогда не изменит своего мнения, если я ничего не сделаю. Пока Сав училась в «Астор-Парке», а я – здесь, в колледже, было легко притворяться, что она не оставила наше прошлое позади, что она приедет ко мне сюда и когда мы закончим колледж, то будем жить вместе долго и счастливо. Но сегодняшний вечер открыл ту горькую правду, с которой мне так не хотелось мириться. Сав – красивая, чудесная девушка, которая скоро залечит свои раны и сможет найти другого, кому подарит свое сердце.

Что будет ужасной ошибкой, потому что оно принадлежит мне. Она отдала мне его, когда ей было пятнадцать лет, и я не собираюсь возвращать его обратно. Сав должна знать это.

– Доставай телефон, позвони ей и скажи, чтобы она вышла на улицу, – решительно обращаюсь я к Джули.

Она закатывает глаза.

– И зачем мне это делать?

– Потому что ты романтик.

– Ничего подобного.

– Джули, ты рассказывала нам целые истории о том, как твои носки могут сочетаться лишь в определенные пары, потому что они созданы друг для друга и не смогут сосуществовать с другими носками, ибо это нарушит равновесие во всей вселенной!

– Хочешь сказать, что вы с Саванной созданы друг для друга?

Я поднимаю руку и перекрещиваю указательный и средний пальцы.

– Нам предназначено быть вместе самой судьбой, но ряд обстоятельств заставил нас разойтись. Смотри сама: из всех колледжей, куда Саванна могла бы поступить, она выбрала мой. Неужели ты хочешь встать на пути у истинной любви?

Джули вздыхает и достает телефон.

– Чего не сделаешь ради вас, ребята. – Она нажимает кнопку. Мой пульс ускоряется. – Эй, Лу, вытащи к нам Железную деву, ладно? Гидеон Ройал издал указ.

Я поднимаюсь и иду к входной двери дома, которая открывается, и в проем выпихивают девушку. Одна из стоящих внутри показывает ей рукой уходить прочь и захлопывает дверь прямо перед носом Сав. Стоит ей увидеть меня, как она начинает колотить в дверь и кричать:

– Впустите меня! Здесь какой-то подонок!

Я скрещиваю руки на груди.

– Предательницы. На твоем месте я вступил бы в другое сестринство.

Она, не обращая на меня внимания, продолжает стучаться. К счастью, ей никто не открывает. Парочка сестер выглядывает из окна. Я дружелюбно машу им рукой, а Саванна рычит от отвращения. Ее мольбы остаются без ответа, и она поворачивается ко мне лицом. В ее глазах полыхает злость. Мое сердце начинает биться еще быстрее и громче. Сейчас она выглядит такой сексуальной.

Я протягиваю к ней руку, но она ударяет по ней.

Джули и Кэл явно забавляются, наблюдая за нами с противоположной стороны улицы.

– Пни его по яйцам! – велит ей Джули.

– Не-е-ет! – кричит Кэл, одной рукой стараясь закрыть свое собственное хозяйство, а второй – рот Джули.

– Останемся и устроим шоу для почтенной публики или уйдем в более укромное место? – Я бросаю многозначительный взгляд на парочку.

– Дурацкие «Дельты». – Саванна пинает металлические перила крыльца, снова поднимает на меня злобный взгляд, но понимает, что выбор у нее небольшой. – Куда?

В мою комнату? На частный остров? На Марс? Куда-нибудь, где будем только мы вдвоем? Нет, на это она ни за что не согласится.

– Там есть кафе, – я киваю в направлении начала улицы, – работающее круглосуточно. – Неужели в ее глазах только что мелькнуло разочарование? Я поднимаю брови. – Или можем пойти ко мне.

Саванна засовывает руки в карманы своего худи.

– Кафе сойдет.

Она быстрой походкой устремляется по тротуару. Видимо, то разочарование было игрой моего воображения.

Я догоняю ее в два шага и хватаю за запястье:

– Кафе в той стороне, – и показываю в противоположнном направлении.

– Ну да, точно. – Саванна стряхивает мою руку и старается идти как можно дальше от меня, настолько, насколько позволяет ширина пешеходной дорожки, и даже выходит на газон. Я тоже засовываю руки в карманы, чтобы подавить желание снова схватить ее за руку.

– Куда ты еще сегодня ходила? – спрашиваю я, пытаясь завязать непринужденную беседу. Все братства и сестринства устраивали вечеринки по случаю окончания учебного года.

Она перечисляет мне несколько братств, и я хмурюсь. В каждом из них были сотни голодных парней.

– Я тоже там бывал, но тебя не видел. – Если честно, я ходил из дома в дом, но так и не нашел ее. Поэтому и оказался на бордюре перед строением одного из сестринств, где, как услышал, она остановилась. Оказалось, что это отличный план. Хороший знак.

– Я нигде подолгу не задерживалась, – Саванна умолкает, а потом спрашивает: – Что ты сказал Джули, чтобы они выставили меня на улицу?

– Правду.

– Какую? Признался, что изменил, лгал мне, использовал меня?

– Сказал, что ты – моя истинная любовь.

Она внезапно останавливается и разворачивается ко мне лицом. Я делаю так же. Ее рука взмывает вверх и с силой бьет меня по лицу. Я прижимаю ладонь к щеке.

– Я не стану извиняться. – Сав просто кипит от злости.

На моем лице медленно появляется улыбка. Щека горит, но впервые за много лет я снова чувствую себя живым. Пусть она ненавидит меня, но, черт, это значит, что за тоненькой-тоненькой линией есть любовь. Совсем рядом.

Я потираю щеку.

– Рад, что ты вернулась, детка.