36
— Эй, Микаэла, вставай и посмотри, что я нашел.
Заспанная, едва сдерживая зевок, она вошла в кухню.
— Надеюсь, какое-нибудь вино столетней выдержки… извини. — Девушка прикрыла рот ладонью. — Кстати, спасибо за завтрак. Я уже и не помню, когда мне подавали его в постель. — Она откинула упавшие на лицо волосы. — Что у тебя там, Грег?
— Попкорн.
— Попкорн? Да, они все предусмотрели.
— Видишь, этот надо готовить на сковородке. — Я поставил сковородку на плиту и вскрыл пакет из фольги, внутри которого обнаружился слиток золотистой кукурузы, сплавленной сливочным маслом. — Великолепно. В десять лет я едва не лишился глаза из-за этого чуда. Сковородка выстрелила, и один кусочек угодил мне в лицо. Боже, какой он был горячий. Я просидел потом целый час, прижав к глазу влажную губку.
Микаэла весело рассмеялась.
— Но, Грег, попкорн утром?
— У нас же каникулы, верно? Почему бы ни нарушить какие-то правила? Приготовим попкорн и посмотрим телевизор.
— Эй, а ты часом не рехнулся?
Я усмехнулся, в моем безумии был свой метод.
— Посмотри сюда. — Я показал ей стеклянную крышку. — Мы сможем наблюдать, как он готовится.
Она покачала головой.
— Ты точно спятил, Валдива. Все, я ложусь.
— Нет, нет, такое нельзя пропустить. Сейчас ты увидишь, как у тебя на глазах эти крошки превращаются в легкие снежинки белого попкорна. Полюбуйся, подивись, как из куска размером с сигаретную пачку получается целая сковорода восхитительного лакомства.
— У тебя мозги набекрень, Валдива. Я иду досыпать.
— И не посмотришь на чудо-чудное?
— Переживу.
— Замечательный попкорн.
— Мне очень нравится.
— Нравится. Попкорн нравится всем.
— Там всегда попадаются такие твердые кусочки, что о них можно сломать зуб.
— Микаэла, любовь моя…
— Ты выпил, Валдива?
— Моя дорогая, ты возляжешь на диване, а я буду кормить тебя этим сказочным лакомством. Твои алые губки…
Микаэла не дала мне закончить.
— Грег, ты начинаешь меня пугать.
— Помоги мне приготовить попкорн, любимая.
— Нет, правда, Грег… прекрати.
— При одном условии.
— Что за условие? — Она заметно нервничала.
— Помоги мне приготовить попкорн.
— Грег…
Еще секунда, и Микаэла выскочила бы из кухни. Мог ли я винить ее? Если твой спутник ведет себя так странно…
— Подожди, послушай, у нас дома это было большим событием. В пятницу вечером мама обычно приходила с работы, садилась и уже не вставала, а мы с Челлой, это моя сестра, мыли посуду после ужина, а потом делали попкорн. Это был… ну, как бы ритуал. Мы делали попкорн каждую неделю, из года в год. На моем счету, должно быть, тысячи сковородок. И, конечно, меня всегда тянуло посмотреть, как он хлопает. Я приподнимал крышку и бац! Эти горячие зернышки разлетались, как пули из автомата.
— Твоя мама, наверное, любила попкорн.
— Вообще-то нет. Постоянно жаловалась, что об него можно сломать зубы. — Я улыбнулся. — Но это был наш ритуал.
— И приготовление попкорна было главной его частью.
— Вот именно.
Она добродушно вздохнула.
— Хорошо. Давай сделаем. — Она ткнула меня пальцем в бок. — Только перестань нести чушь, ладно?
— Ладно.
— Тогда начинай.
— Подойди ближе… еще ближе.
— Грег, я же предупреждала.
— Тебе ведь хочется посмотреть, как он лопается?
— Только без глупостей, договорились?
Я положил на сковородку брикет.
— Не забудь про крышку, Грег, — напомнила Микаэла. — У меня два глаза и я хочу с ними остаться.
Она стояла рядом, но продолжала посматривать на меня с нескрываемым подозрением. Наверное, задавалась вопросом, что я еще такого отчебучу.
— Видишь, масло начало таять.
— Здорово.
— Пузырится.
— Класс!
— Вы смеетесь надо мной, Микаэла Форд. Вам не интересно.
— Да, Валдива, смеюсь. Да, мне неинтересно. Уж лучше бы я спала, чем…
— Вау, кажется, пора приподнять крышку. Нет… ложная тревога.
— Ты все-таки выпил.
— Слышишь? Шипит. Еще пара секунд… Нет, надо сделать погорячее. Сейчас добавлю газу. — Щелкнуло первое зернышко. Через стекло я видел, как кожура лопнула, и из невзрачного комочка вырвалась белая пена. — Не отвлекайся: пропустишь самое интересное.
— Грег!
Я обнял ее за талию и привлек к себе так, чтобы и она посмотрела через крышку.
— Грег, нам следует поговорить, установить некоторые границы. Полагаю, ты не…
— Вот оно! Трещит, как фейерверк, да?
— Ты сумасшедший. И ты меня пугаешь, поэтому…
— Есть! — Сохраняя на лице выражение полного восторга и не сводя глаз со сковородки, я прошептал так тихо, чтобы треск попкорна заглушил мои слова. — Подыграй мне. У тебя нет ощущения, что Феникс слышит каждое наше слово?
Надо отдать ей должное, она и бровью не повела.
— Ты тоже об этом подумал?
— И еще наблюдает за нами.
— Я не вижу ни одной камеры.
— Я тоже, — прошептал я, по-прежнему обнимая ее за талию и одновременно с улыбкой придурка глядя на сковородку. — Вспомни, как мы проходили процедуру дезинфекции. Вспомни, как Феникс указывал нам, куда идти. Он не мог делать это, не видя нас. Эй, посмотри, сколько получилось. Ты можешь объяснить, откуда это взялось?
— Не знаю.
Кукуруза взрывалась очередями, как будто кто-то стрелял из автомата, и нам приходилось подстраиваться под этот спорадический огонь, чтобы Феникс не подслушал нас через свои скрытые микрофоны.
Треск усилился, и я заговорил:
— Когда мы проходили дезинфекцию, Феникс наблюдал за нами.
— И, наверное, хихикал, видя нашу реакцию.
— Он не предупредил нас о спрее или холодном душе… Посмотри, еще не все зернышки лопнули.
— Так бывает всегда. Помнишь, что я говорила о зубах? — Кухню снова заполнила беспорядочная пальба. — Здесь что-то не так, верно?
— Я чувствую себя, как участник пип-шоу.
— Ребята живут в изоляции несколько месяцев. Возможно, подсматривать за нами их любимое развлечение.
— А если… Тебе посыпать солью? Если им нужно от нас что-то?
— Например?
— Кто знает, но вот что я тебе скажу… — Я взял вынужденную паузу. — Мы безоружны, мы зависим от них, они защищают нас и кормят. Я уже начинаю чувствовать, что мы полностью находимся в их власти.
— Что предлагаешь?
— Прошлой ночью я обнаружил кое-что интересное на листке бумаги. Попробую использовать.
— Что ты хочешь сделать?
Стрельба под крышкой прекратилась, и мне ничего не оставалось, как переключиться на легкий треп.
— Будешь попкорн с кофе? Или с содовой? — Я встряхнул сковородку. Попкорн поднялся под самую крышку. — Ну вот, что-то еще осталось. — Я перешел на шепот, спеша поделиться информацией. — Там были коды дверных замков. Как насчет ночной вылазки?
— Микаэла, Грег, доброе утро. — В наш разговор вклинился голос Феникса. — Хорошо выспались?
Мы отстранились друг от друга и повернулись навстречу бесплотному голосу.
— Отлично, спасибо, — вежливо ответила Микаэла. — Вот готовим завтрак.
— Конечно, вы же наши гости. В конце концов, за все заплачено вашими же налогами. Не стесняйтесь, угощайтесь и отдыхайте.
— Мы так и сделаем, спасибо, — пообещал я.
— Какие планы?
— Пожалуй, сегодня останемся дома.
Феникс рассмеялся.
— Да, на улице дождь.
— Как там шершни?
— Зараженные? Все еще ждут вас снаружи. Думаю, раньше, чем через день-два они не уйдут.
— Скажите, Феникс, вы знаете, что случилось с другими вашими гостями? С теми, кого приглашали сюда до нас?
— Они ушли. Конечно, мы — команда бункера — не знаем, куда именно. Надеемся и молимся, чтобы они нашли надежное пристанище. Что это за звук?
— Звук? — Микаэла невинно заморгала.
— Да, что-то похожее на выстрелы.
— Ах, это. — Она улыбнулась. — Всего лишь попкорн.
— Попкорн. Как громко. — Феникс замолчал, наверное, прислушивался.
— Должно быть, сковородка слишком близко от микрофона.
— Может быть, — согласился он. — Смотрите, не обгорите, ребята.
— Не беспокойтесь, — рассмеялась Микаэла. — А почему бы вам ни придти сюда?
— Хотелось бы, но правила не разрешают.
— Правила для того и существуют, чтобы их нарушать.
— Соблазнительная мысль. А теперь извините, мне надо идти. Небольшой инцидент в одном из вспомогательных отделов.
— Инцидент? Какой инцидент?
Но ответа не последовало. Несколько секунд мы еще стояли, глядя на стены и ожидая, что голос Феникса вот-вот вернется.
— Кажется, ему не до нас, — сказал я. — Давай посмотрим телевизор.
— Что ты делаешь. Микаэла?
— Ничего.
— Рисуешь?
— Угу.
— Рисуешь меня?
— Больше нечего.
— Я польщен.
— Не надо.
— Боишься щекотки?
— А что?
— А то, что я собираюсь тебя пощекотать.
Мы сидели в гостиной. Я ел попкорн и смотрел телевизор, а Микаэла устраивалась в большом, мягком кресле с карандашом и листком бумаги.
Я встал, втянул голову в плечи, развел по-обезьяньи руки и, шаркая по полу, направился к ней.
— Где моя красавица? Сейчас схвачу мою красавицу. Схвачу и защекочу до смерти.
— Попробуй и получишь оплеуху. — Она рассмеялась и бросила в меня подушку.
— Мунго не больно, — прорычал я. — Мунго защекочет красотку.
— Эй, подожди, дай мне нарисовать Мунго. Подожди, пока я закончу.
— Мунго подождет. — Я замер в позе чудовища со скрюченными пальцами.
— Так хорошо.
— Красотка любит Мунго?
— Мунго очень симпатичный. — Она улыбнулась, продолжая рисовать. — У Мунго большие круглые ноздри и большая бородавка на носу. У него выпученные глаза, мохнатые ресницы и большие страшные желтые зубы.
— Мунго хочет посмотреть.
— Мунго может подождать.
— Мунго не хочет ждать. — Я заворчал, как горилла. Господи, это дурацкое кривляние сводило меня с ума. Я горел желанием поговорить о Фениксе, поделиться своими подозрениями, но к тому времени уже убедил себя, что нас окружают не только скрытые, разбросанные по всему бункеру микрофоны, но и спрятанные камеры, установленные, по всей вероятности, на стенах и. конечно, с объективами не крупнее булавочной я защекочу тебя до смерти.
— Хорошо, иди сюда. Садись рядом. — Микаэла похлопала по широкому подлокотнику кресла и, когда я сел, протянула листок. — По-моему, губы получилось просто отлично, согласен? — Она ткнула карандашом в нечто, отдаленно напоминающее лицо с растянутым в улыбке ртом.
Контуры губ складывались из слов: с попкорном ловко придумано. Карандаш переместился на подбородок — он ведь нас не слышал?
— Ну, что ты думаешь? — Микаэла многозначительно посмотрела на меня.
— Поздравляю, как тебе это удалось? Подбородок точь-в-точь мой, но где же брови?
— Еще не закончила.
— Дай-ка мне. — Я забрал у нее карандаш и написал: осторожнее, он, может быть, смотрит. — Вот так. Леонардо умер бы от зависти.
Мы посидели еще немного. Все это время меня не оставляло ощущение, что за мной наблюдают. Микаэла продолжала рисовать, но было заметно, что и ей тоже не по себе. Я изо всех сил старался сосредоточиться на экране телевизора, но взгляд то и дело уходил в сторону, пробегал по стенам в поиске замаскированных телекамер.
— Послушайте, ребята, хорошие новости. — Феникс заговорил так внезапно, что Микаэла вздрогнула. — Руководство дало разрешение показать вам кое-что.
Мы переглянулись. С чего это он так разволновался?
— Грег, Микаэла, перейдите, пожалуйста, в гостиную.
— Мы в гостиной, Феникс, — сказал я, понимая, что он знает это не хуже нас. Сидит, небось, в своем логове и наблюдает.
Микаэла отложила карандаш и бумагу.
— Что вы нам покажете?
— Надеюсь, ребята, вас это обрадует не меньше, чем меня. Мы разработали проект под условным названием «Подай Руку Помощи», и вот теперь нам, наконец, позволили приступить к осуществлению того, что и является нашей главной обязанностью.
— Что же это за проект?
— Как следует из названия программы, мы протянем руку помощи тем, кто спасся, начнем обеспечивать отдельные группы продовольствием, лекарствами и оружием.
— Вы действительно намерены помочь нам? — изумленно спросила Микаэла.
— Да.
— Это не так-то легко, Феникс, — сказал я. — Вы же видели, что представляют собой города: вы не знаете, как мало осталось тех, кто сумел спастись.
— Но они есть. — Бархатный голос дрогнул. — Есть, Грег, и их больше, чем вы можете себе представить. Кроме того, наш бункер далеко не единственный. Таких объектов сотни по всей стране. Многие из них значительно крупнее и вмещают в себя до сотни человек.
— Вроде Ноева ковчега.
— Сотни ковчегов, Грег. И в каждом запасы продовольствия, семян, топлива. В этих комплексах собраны самые разные специалисты: агрономы, инженеры, ученые. Их задача — помочь восстановить страну. — Голос Феникса зазвенел, воспаряя к вершинам энтузиазма. — Нам предстоит начать все заново. И вы, Микаэла, Грег, можете стать частью этого начала.
— Но какова наша роль? — Осторожно, шепнул мой внутренний голос. Здесь что-то затевается. Кое-кто начинает строить какие-то планы.
— Нам нужны люди, — заливался Феникс. — Мы хотим, чтобы те, кто выжил, приходили в бункеры.
— Зачем?
— Мы обеспечим вас всем необходимым: продуктами, одеждой, — всем. Вы, Микаэла и Грег, вы, начнете с того, что приведете свою группу. Пусть ваши товарищи отдохнут, наберутся сил, а потом мы поможем взяться за организацию нового общества. Безопасного общества. Вы также могли бы…
— Подождите, Феникс. — Микаэла поднялась с кресла. — Вам ведь известно, что шершни бродят повсюду. Соотношение сил тысяча к одному не в нашу пользу. Мы уже пытались обосноваться на одном месте, но вынуждены были уйти.
— Мы вам поможем. — Феникс остановился. Пламенная речь, похоже, отняла у него немало сил. Из динамиков доносилось прерывистое, надсадное дыхание. — Мы бросим на них воинские части. У нас есть бронемашины, боевые вертолеты. Они обладают огромной огневой мощью, уж можете мне поверить, и мы используем ее, чтобы очистить нашу страну, сделать ее безопасной для нашего народа.
Я покачал головой.
— Вы намерены очистить города от шершней. Но что потом? Возводить неприятупыне стены вокруг Чикаго или Атланты?
— Понимаю, вы многое пережили, многое видели и настроены несколько скептически, но в Америке уже есть территории, в основном свободные от инфицированных или, как вы их называете, шершней.
— Надеюсь, вы извините меня за этот скептицизм, — сказал я. — Вообще-то мне, как и всем, хочется, чтобы такая работа началась как можно быстрее, но задача очень трудная.
— Да, — подержала меня Микаэла. — Там же все разрушено. Считайте, вам повезло, если удастся найти хотя бы один целый, не разрушенный или не сгоревший дом.
— Мы построим новые дома. Отремонтируем те, которые не слишком сильно пострадали.
— Вы хотите, чтобы мы вам поверили?
— Да, — сердито добавила Микаэла. — Где вы все были, когда страну рвали на части, когда людей убивали тысячами? Прятались в бункерах, смотрели по телевизору «Друзей» или разогревали гамбургеры в микроволновках.
— Микаэла. — Голос Феникса прямо-таки сочился искренностью. — Микаэла, нас застигли врасплох. Потребовались месяцы, чтобы перегруппироваться и перестроиться. Наши вооруженные силы понесли тяжелые потери. Да и не могли мы бомбить свои же города, верно?
— Ладно. — Она кивнула, но так и осталась стоять. — Расскажите, что вы собираетесь делать, как станете помогать таким, как мы.
— Рассказывать нет необходимости. Я все покажу. Пожалуйста, смотрите на экран.
