ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
ПРИТЧА
— Мастер, — сказал ученик, — вселенная так сложна, что Создатель не мог сотворить ее одной своей волей. В составлении ее плана, в приказах ангелам исполнить его волю Он должен был пользоваться компьютерами.
Великий ученый долго обдумывал этот вопрос и наконец ответил отрицательно.
— Ты ошибаешься. Никакая реальность не может быть создана вычислительной машиной, которая находится в этой самой реальности. Бог не пользовался компьютерами при сотворении вселенной. Он пользовался математикой.
Ученик долго думал над этими мудрыми словами, но затем стал настаивать на своем.
— Возможно, это справедливо по отношению к планированию и сотворению мира — и к предвидению последствий его сотворения, но как же обслуживание и поддержание порядка? Космос обширен и очень сложен. Каждую фемосекунду нужно делать выбор, и соответственно живые существа сохранят жизнь или погибнут.
Как могут помощники Создателя следить за этими мириадами разветвлений без компьютеров?
И снова великий мудрец укоризненно покачал головой.
— Это решает Ифни, великая помощница Творца. Но ей не нужны сложные инструменты для решения местных проблем.
Именем Творца она правит миром при помощи игральной кости.
«СТРЕМИТЕЛЬНЫЙ»
КАА
Когда все пятеро дельфинов собрались перед маленьким голографическим экраном, наблюдая в реальном времени, как проходит экспедиция, в маленьком подводном убежище стало тесно. Картины далекого нападения были нечеткими, но от них замирало сердце.
Брукида, Заки и Мопол теснились слева от Каа, но он острее ощущал присутствие справа Пипое: она работала грудным плавником, чтобы удержать глаза на одной линии. Ее присутствие нарушало умственное и гормональное равновесие Каа, особенно когда ее течением прижимало к нему. Для Каа это было ироническим подтверждением многосложной природы его разумного сознания: он одновременно больше всего хочет быть с ней и боится оказаться рядом.
К счастью, зрелище на экране позволяло отвлечься. Оно передавалось по тонкому волокну из скрытой камеры, расположенной в сотнях километров, на песчаном берегу над Трещиной. Низко нависали густые облака, превращая день в сумерки. Но при усилении наблюдатель мог различить в синей воде приближающиеся к берегу тени.
Неожиданно линия прибоя словно взорвалась, выбросила бронированные фигуры — шестиногие чудовища с горизонтальными цилиндрическими телами, заметно расширяющимися сзади. Фигуры устремились на берег, через береговое болото, стреляя по пути из лазеров. Нападающих сопровождали три летающих робота; они устремились к захваченному врасплох противнику, и с них еще капала вода.
Укрепление противника представляло собой всего лишь грубый матерчатый навес у подветренного борта космического корабля. Единственный сторожевой робот при виде нападающих взвыл и поднялся в воздух и тут же превратился в дымящиеся обломки, которые погрузились в болото. Выжившие джофуры могли только беспомощно смотреть на приближение нападающих. Глазные ячейки ошеломленно уставились, неспособные осмыслить подобное унижение. Возвышенные существа, захваченные в плен простыми дельфинами.
Самой младшей расой земного клана волчат.
Каа прекрасно себя чувствовал, наблюдая, как товарищи по экипажу справляются с этими ненавистными жирными грудами колец. Джофурский союз безжалостно преследовал «Стремительный» на звездных линиях. Эта скромная победа приносит почти такое же удовлетворение, как другой рейд на планете Оакка, где решительные действия позволили захватить вражескую базу с тыла и освободили «Стремительный» из еще одной ловушки.
Только тогда мне не пришлось следить издали. Я пилотировал корабль, чтобы забрать инженера Д'Аните, и всю дорогу приходилось уворачиваться от огня.
В те дни он еще был Каа «Счастливчиком».
Вместе с Пипое и остальными он наблюдал, как лейтенант Тш'т металлическими руками своей установки для ходьбы показывает вправо и влево, приказывая подчиненным отогнать пленных к берегу, где из воды вынырнул китоподобный гигант, раскрывая огромную пасть.
Несмотря на густые облака, нападающим нужно было как можно больше сократить эту фазу, чтобы избежать обнаружения.
Один пленный джофур споткнулся в прибое. Составляющие его кольца дрожали, угрожая соскользнуть с соединяющего сердечника. Мопол при виде неприятностей врага радостно защелкал и забил плавниками так, что забрызгал потолок невысокого убежища.
Пипое послала Каа короткий сонарный щелчок, привлекая внимание к поведению Мопола.
— Понимаешь, что я имею в виду? Заметила она на сжатом тринари.
Каа кивнул в знак согласия. Все признаки болезни исчезли, сменившись первобытным возбуждением. Несомненно, Мополу хотелось участвовать в рейде, помучить мучителей.
Пипое, естественно, была недовольна. Ей пришлось в одноместных санях добираться сюда по незнакомым водам, полным пугающих звуковых теней, лишь для того чтобы диагностировать случай лихорадки кингри. Слово это в переводе на англик означало «симуляция». Космонавты дельфины знают много хитроумных способов, как изобразить симптомы пищевого отравления, чтобы выдать себя за больного и не выполнять свои обязанности.
— Я так и думал с самого начала, — сказал ей еще раньше Каа. — Это решение Макани — на всякий случай прислать сестру.
Но это не смягчило Пипое.
— Долг лидера — создавать мотивации, — насмешливо ответила она. — Если работа трудная, мотивация должны быть сильней.
Каа все еще морщился от ее насмешек. Но ее слова вызвали у него и изумление: у Мопола нет причин симулировать болезнь. Несмотря на другие свои недостатки, этот член экипажа никогда не был замечен в лени. И условия на аванпосте приятнее, чем на «Стремительном», где большую часть времени приходится дышать раздражающей оксиводой и стараться уснуть в окружении причудливых сонарных эффектов, созданных водой под большим давлением. Здесь волны шелковистые, рыба вкусная, а работа — слежка за неприятелем — разнообразная и занимательная. Зачем Мополу изображать больного, если это означало оставаться в тесном подводном жилище рядом только с престарелым Брукидой?
На экране полдюжины ошеломленных джофуров заводили в подводную лодку, а на берегу лейтенант Тш'т разговаривала с двумя местными людьми в грязном тряпье: молодым парнем и еще более молодой девушкой, которые казались очень истощенными и уставшими. Юноша хромал, в руках он держал лук и колчан со стрелами, а его спутница сжимала маленький сломанный робот.
Брукида воскликнул, узнав разведчика собственного изготовления, сделанного несколько месяцев назад и отправленного на берег в облике джиджоанской птицы.
Молодой человек указал на ближайшую дюну и что-то сказал: камера не уловила его слов. Почти сразу же три боевых робота землян окружили дюну и осторожно повисли над ней. Несколько мгновений спустя в туче песка появился другой робот, больше по размеру и явно пострадавший в предыдущей стычке. Он нерешительно остановился, как будто не в силах решить, сдаваться или самоуничтожиться. Наконец поврежденная машина поплыла к берегу, где дельфины в экзоскафандрах переносили на подводную лодку еще двух человек на носилках. Эти люди тоже были с ног до головы в грязи. Но под грязью видно было, что на более рослом мужчине одежда галактического изготовления. Пленный робот повис над этим мужчиной и сопровождал его на борт лодки.
Последними поднялись на борт Тш'т и два человека. Юноша на мгновение задержался перед пустым люком, разинутым, словно пасть гигантского хищника. Но девушка излучала радость. Ноги не успевали нести ее через прибой, когда она бросилась внутрь.
Осталась только лейтенант Тш'т. Она смотрела вниз, на маленькое существо, лениво развалившееся на берегу, вычесывая свою гладкую шерсть и делая вид, словно перед ним все время в мире. Через громкоговоритель в своем скафандре Тш'т обратилась к странному существу:
— Ну, если хочешь идти, это последняя возможность.
Каа все еще трудно было примириться с увиденным. В течение двух недель наблюдал он за хунскими кораблями в порту Вуфон и видел бегающие по снастям маленькие фигурки. Не сразу он опознал в этих фигурках титлалов — расу галактических клиентов, чьи патроны, тимбрими, были самыми большими друзьями землян.
Кто бы мог винить меня? С хунами они ведут себя как умные животные, а не разумные существа. Согласно дневнику молодого любителя приключений хуна Олвина, джиджоанцы называют их нурами. И нуры никогда не разговаривают.
Но этот на берегу заговорил! И к тому же с тимбримийским акцентом.
Могли ли Шесть Рас жить все это время, не подозревая, что прямо среди них есть еще одно племя сунеров? Неужели титлалы все это время разыгрывали отсутствие разума и ни разу себя не выдали?
Маленькое существо, казалось, испытывает терпение Тш'т и не торопится отвечать, но тут послышался новый голос, он доносился из открытого люка лодки. Камера повернулась туда, и в ее поле появилась высокая фигура, долговязая и белая, с чешуйчатыми руками и органом в виде дрожащего мешка под горлом, из этого мешка доносился низкий гулкий звук.
Олвин, понял Каа. Молодой автор воспоминаний, которые Каа читал несколько ночей подряд, знакомясь со странной цивилизацией беженцев.
Он, должно быть, «ворчит» на этого титлала.
Через мгновение маленькое существо оказалось на шагающем костюме лейтенанта, и Тш'т направилась на борт. А улыбающаяся морда создания словно говорила: ну уж раз вы настаиваете.
Люк закрылся, лодка начала быстро пятиться, погружаясь в воду. Но картинка не исчезла.
Оставшись наконец наедине, маленький робот-разведчик со «Стремительного» повернул камеру к дюнам. Мимо мелькали песчаные пространства: робот искал удобный наблюдательный пункт, место, откуда мог бы следить за двумя развалинами, которые когда-то были космическими кораблями, а теперь лежали в грязи, опутанные разъедающими нитями.
Несомненно, Джиллиан Баскин и корабельный совет глубоко интересуются теми, кто нанесет следующий визит в это место опустошения.
ДЖИЛЛИАН
Вступительные упражнения закончены. Тепловое покалывание охватывает плывущее тело от макушки до кончиков пальцев.
Теперь Джиллиан готова для первого глубокого нырка. Это нарушкана — «морская звезда» — вытянутые шея, руки и ноги, направленные во все пять точек компаса.
Дисциплина тела лежит в основе йоги невесомости. Джиллиан научилась этому на Земле, когда они вместе с Томом изучали под руководством Джейкоба Демвы искусство выживания в галактике. «Плоть участвует во всем, что мы делаем, — однажды объяснил престарелый мастер-разведчик. — Нам, людям, нравится думать о себе как о разумных существах. Но чувства у нас всегда предшествуют разуму».
Это деликатная фаза. Нужно расслабить тело, чтобы вся кожа превратилась в чувствительную антенну. Но Джиллиан не может полностью расслабиться. Это означало бы выпустить на свободу накопившиеся печаль и одиночество.
Плывя в зоне невесомости, Джиллиан позволяет своему горизонтально расположенному торсу отвечать на притяжение объектов, находящихся за пределами бассейна, где-то на корабле и вне его. Их влияние проникает сквозь стены, и от него ее чувствительные нервы дергаются и зудят.
«Моменты судьбы» — так загадочные Древние называли подобные явления во время краткого посещения «Стремительным» Фрактальной системы.
Она так никогда и не видела того, кто произносит эти слова. Голос приходил откуда-то издалека, из-за пределов гигантского сооружения из игольчатого водородного льда. Фрактальная система — это одно огромное сооружение, размером с солнечную систему, с крошечной красной звездой в центре. Никакой преследователь не нашел бы в этом обширном пространстве «Стремительный», если бы кораблю было предоставлено убежище.
У вас на корабле тяжелый груз, сказал этот голос. Мы никогда не фиксировали такой судьбоносный груз.
Поэтому вы понимаете, почему мы прилетели, ответила Джиллиан, когда стройный корпус «Стремительного» огибал фантастические кристаллы, чередующиеся с тенями протяженностью с планету. Корабль казался частичкой пыльцы в гигантском лесу.
Поистине, мы понимаем, какова ваша цель. Ваша просьба обдумывается. А тем временем можете ли вы осудить нас за отказ от приглашения побывать у вас на борту? Или даже просто прикоснуться к корпусу? К корпусу, который так недавно был освещен страшным светом?
Мы, живущие здесь, ушли из Пяти Галактик. Ушли от флотов, битв и политических интриг. Вы можете получить помощь, о которой просите, а можете и не получить — решение еще не принято. Но не ждите радостного приема. Ибо ваш груз пробуждает голод, страсти и одержимости молодости.
Она попыталась разыграть невинность и непонимание.
Значение нашего груза преувеличивается. Мы с радостью передадим его тем, кто докажет свою беспристрастность и мудрость.
Не говори так! — потребовал голос. Не добавляй искушение к тому яду, который вы уже занесли к нам!
К яду?
В вашем трюме благословение и проклятие, заключил голос. Мы боимся, что ваше присутствие нарушит наш древний мир.
Как оказалось, «Стремительный» получил убежище всего на несколько недель, после чего конвульсии начали сотрясать всю Фрактальную систему; между гигантскими сооружениями, созданными для проживания квадрильонов, проскакивали искры. Хрустальные теплицы, размером с земную Луну, раскалывались, выплескивая в вакуум биомассу, которую они защищали. Откалывались куски размером с Юпитер, сверкающие освещенными окнами. Подобно сосулькам, сорванным сильным ветром, отлетали, сталкивались и взрывались ураганом бесшумной пыли. А тем временем взорвалась какофония голосов:
Бедные дети волчата, мы должны помочь землянам.
Нет! Уничтожить их, чтобы мы могли вернуться к спокойному сну.
Возражение! Сначала нужно вытянуть у них то, что они знают.
Да. А потом поделиться знаниями с нашими младшими братьями из союза Авейтер.
Нет! С Наследниками.
С Отрекшимися!..
Джиллиан вспоминает, как ее поразила эта разразившаяся буря мелочности.
Вот тебе и хваленая беспристрастность и отчужденность старости.
Но потом, когда все казалось потерянным, на короткое время вмешались сочувствующие силы.
Ледяное царство не то место, которое вы ищете.
Вам нужен совет, беспристрастный и мудрый. Ищите его у тех, кто еще более древен и мудр.
Там, где бушует прибой, ограждая ночь.
Торопитесь, молодежь. Воспользуйтесь этой возможностью. Бегите, пока еще возможно.
И неожиданно перед кораблем с Земли открылся проход — Щель в обширной массе водородного льда, и за ней — усеянная звездами тьма. У «Стремительного» были лишь мгновения на то, чтобы пролететь, и этот выход оказался слишком краток и неожидан для Эмерсона Д'Аните, который уже начал свою отчаянную жертвенную вылазку.
Бедный Эмерсон. Из-за него сражались враждующие фракции, пока его корабль не был поглощен светом.
* * *
Все это вернулось к Джиллиан не последовательно, а одновременно, целиком, безвременное, когда она вспомнила слова…
Моменты судьбы.
Погрузившись в транс, она чувствует притяжение этих объектов. Тех самых, что причинили так много неприятностей во Фрактальной системе.
Они гладят ее члены — члены «нарушкана» — не физической силой, но ужасающей важностью своего существования.
Неожиданно «нарушкан» меняется на «аббушу» — «стрелку», левая рука Джиллиан указывает на массивный куб — переносную ячейку Галактической Библиотеки, окруженную холодным туманом за два коридора от нее. Пальцами мысли Джиллиан касается одной из жемчужных фасет, украшенных гравировкой — символом со спиральными лучами. В отличие от ячеек с минимальными запасом программ, какие могли себе позволить волчата, эта предназначалась для могучего звездного клана. Вернись «Стремительный» домой только с этой добычей, его дорогостоящее путешествие вполне оправдалось бы.
Но этот куб казался наименее ценным среди грузов «Стремительного».
«Аббуша» перемещается на правую руку, ладонью вверх, как цветок, ищущий тепла, чтобы справиться с древним холодом Библиотеки.
Рука устремляется к теплу — противоположности старости.
Джиллиан слышит, что к ее личному святилищу приближается маленький слуга Киппи, и распрямляется. Амфибии кикви, жители водного мира Китрупа, ловко пользуются всеми шестью конечностями. И сопровождают работу жизнерадостными щелчками и чириканьем. Поверхностные мысли Киппи легко проследить, даже с ограниченными пси-способностями, как у Джиллиан. Киппи блаженно не подозревает, что его молодая раса оказалась втянутой в серьезный кризис, охвативший все Пять Галактик.
Что дальше? — Интересно, что?
Что дальше?
Что будет дальше? — Надеюсь, что-нибудь хорошее.
Джиллиан искренне надеется на то же самое. Ради кикви «Стремительный» должен отыскать уголок во вселенной, где еще сохраняются галактические традиции. Идеально было бы найти сильную благожелательную звездную расу, способную обнять и защитить юное племя амфибий, пока на звездных трассах дуют горячие ветры фанатизма.
Есть расы, достойные стать их патронами, помочь им, как никогда не помогали людям, пока кикви не смогут стать самостоятельными.
Джиллиан уже отказалась от надежды принять кикви в маленькую земную семью, состоящую из людей, неодельфинов и неошимпов, как надеялись вначале, когда «Стремительный» прихватил на борт небольшую группу способных к размножению жителей Китрупа. Зрелые предразумные виды — большая редкость, а это исключительная находка. Но сейчас земляне вряд ли способны защитить себя, тем более принимать на себя новую ответственность.
«Аббуша» снова меняется, переходит в «попош»: ногу Джиллиан начинает покалывать; это значит, что в помещении появился еще кто-то. Появившегося сопровождает самодовольная ирония, похожая на слишком сильный запах духов. Это вращающаяся голограмма машины Несс с типичной для нее бестактностью вторгается в личное убежище Джиллиан.
Когда злополучная экспедиция отправлялась с Земли, Том решил, что неплохо было бы захватить с собой эту тимбримийскую машину. Ради Тома — ей его очень не хватало — Джиллиан подавила естественное раздражение, вызванное искусственным существом со спокойным и равнодушным голосом.
— Подводная лодка с отрядом и пленными на борту возвращается через нескольких часов, — сообщила машина Нисс. — Следует ли подготовить планы допроса, доктор Баскин? Или вы предоставите эту работу выводку детей-чужаков?
С того времени как Джиллиан поручила Олвину и Гек задачу интерпретирования, высокомерная машина как будто все время старается уколоть. Но пока дела идут неплохо. И Джиллиан знает, какие вопросы нужно задавать пленным людям и джофурам.
Больше того, у нее собственный способ подготовки. Как говаривал старый Джейк: «Как можно предвидеть, если вначале не запомнишь?»
Ей нужно побыть в одиночестве, без машины Нисс, без Ханнеса Суэсси, без сотни нервничающих дельфинов, которые пристают к ней, словно она их мать. Иногда это давление кажется ей тяжелее горы мертвых космических кораблей, окружающей «Стремительный» в этой темной пропасти.
Ответить словами — значит выйти из транса, поэтому Джиллиан вызывает эмпатический глиф копу. Ничего особенного — у нее нет врожденных способностей тимбрими, всего лишь предложение Ниссу найти себе уголок в кибернетическом пространстве и провести следующий час в симулированном самоповторении, пока она снова не вызовет.
Машина жужжит и возражает. Следует еще немало слов. Но Джиллиан позволяет им унестись, как уносятся прибоем плавающие обломки. Тем временем сама Джиллиан продолжает упражнение, перемещаясь к другому пункту компаса. Тому, который кажется тихим, как смерть.
Возвращается «аббуша», но теперь она устремлена к трупу, стоящему в дальнем углу ее кабинета, как мумия фараона. Мумия окружена сохраняющими полями, которые — после трех лет и миллионов парсеков — по-прежнему обеспечивают ее неизменность. Мумия такая же, какой была, когда Том извлек древнего покойника из огромного брошенного корабля, плывшего в Мелком Скоплении.
У Тома всегда была склонность к собиранию дорогих сувениров. Но этот превзошел все.
Херби.
Ироническое имя для Прародителя, если это действительно Прародитель. Возможно, возрастом в два миллиарда лет и причина всех неприятностей «Стремительного».
Главная причина войны и смятения в дюжине спиральных рукавов.
Мы могли бы избавиться от него на планете Оакка, знала Джиллиан. Правильно было бы передать Херби Институту Библиотеки. И не только правильно, но и безопасно.
Но чиновники сектора оказались продажными. Многие библиотекари нарушили свою присягу и сами начали сражаться друг с другом — раса с расой, клан с кланом, и каждый стремился получить для себя сокровище «Стремительного».
И бегство стало долгом.
Ни одной галактической фракции нельзя позволить овладеть вашей тайной.
Так приказал Террагентский Совет в единственном полученном «Стремительным» сообщении на дальнем расстоянии. Джиллиан знала текст этого приказа наизусть.
Проявление любой пристрастности приведет к катастрофе.
И может означать уничтожение земного клана.
«Моменты судьбы» тянут ее за конечности, переориентируя тело. Джиллиан плавает лицом вверх, глаза ее открыты, но она не видит металлические плиты потолка. Ее взор устремлен в прошлое.
В Мелкое Скопление. Она видит фалангу мерцающих шаров, обманчиво прекрасных, как прозрачные луны или плавающие пузыри жевательной резинки.
Затем засада у Морграна, огненные залпы могучих боевых кораблей, бесчисленных, как звезды. Все они пытаются поймать мошку.
Мошка улетела на Китруп, где так много было потеряно, включая лучшую часть ее души.
Где ты, Том? Жив ли ты еще где-то в пространстве и времени?
Затем Оакка, зеленая предательская планета, где Институты потерпели поражение. И Фрактальная система, где Древние доказали, что возраст не ставит пределов вероломству.
Эта мысль как будто забавляет Херби.
«Древние? С моей перспективы эти обитатели огромной снежинки такие же дети, как и вы!»
Конечно, голос создан ее воображением, это оно вкладывает слова в уста, которые говорили, когда земной океан был лишен всякой жизни, кроме бактерий, когда Солнечная система была вполовину моложе.
Джиллиан улыбается, и «аббуша» преобразуется в «кунтатту» — смех среди бури мокрых вакуумных лучей.
Вскоре ей придется снова заняться решением такой задачи — как еще раз увести «Стремительный», уйти от преследования лающих псов. На этот раз потребуется что-нибудь особенное: ведь дредноут джофуров уже приземлился на Джиджо, а корпус «Стремительного» по-прежнему отягощен отражательной сажей.
Потребуется чудо.
Как они нас выследили? — гадала Джиллиан. Убежище казалось превосходным, все подходы к Джиджо закрыты, кроме одного, да и тот ведет через атмосферу гигантской углеродной звезды. Расы сунеров проделали это успешно и прибыли сюда, не оставив следов. Где мы ошиблись?
Но упрекам нет места в йоге невесомости.
Они уничтожают невозмутимость и спокойствие.
Прости, Джейк, думает Джиллиан. Она вздыхает, понимая, что транса больше не будет. Можно выныривать и возвращаться к делам. Может быть, «Хикахи» принесет из своего рейда на поверхность полезные сведения.
Прости, Том. Может быть, когда-нибудь я смогу так очистить свое сознание, чтобы услышать тебя, переслать часть себя туда, куда ты ушел.
Джиллиан не желает считаться с самым вероятным — что Том мертв вместе с Крайдайки и остальными, теми, кого она вынуждена была оставить на Китрупе всего лишь в космическом скифе, который должен был унести их домой.
Процесс выныривания продолжается, мысли уходят в мир абстракций, облегчая Джиллиан возвращение к неприятной действительности.
И все же.
В процессе возвращения Джиллиан неожиданно ощущает новое прикосновение, щекотание в области затылочных позвонков и фолликул черепа. Это прикосновение ей знакомо. Она ощущала его и раньше, хотя никогда оно не было таким сильным. Кто-то обращается к ней не поблизости, не в корабле, а откуда-то за его корпусом. Откуда-то из другой точки на планете.
В этом ощущении есть какая-то ритмичность и основательность, как в вибрациях, распространяющихся в плотной породе.
Если бы с нами был Крайдайки, он, вероятно, смог бы связаться, как связался с теми бедными созданиями, живущими в подземельях на Китрупе. А Том сумел бы расшифровать это послание.
Но она подозревает, что на этот раз столкнулась с чем-то новым. Корректируя свои первые впечатления, Джиллиан осознает: источник не в этом мире и не под ним, это часть планеты. Это аспект самой Джиджо.
«Нарушкан» ориентирует ее, как стрелку компаса, и неожиданно она ощущает странное, неспровоцированное смятение внутри. Ей требуется какое-то время, чтобы разобраться во впечатлениях. Но постепенно приходит узнавание.
Осторожно, как давно потерянный друг, не знающий, как его встретят, в ее сердце входит надежда.
ЭВАСКС
Неожиданно приходит новость. Слишком поспешно для того, чтобы наши кольца смогли интерпретировать еще горячий воск. Поэтому позвольте рассказать прямо.
Сообщение о катастрофе! Известие о несчастье!
Новость о потерях к востоку от этого горного хребта. Наш приземлившийся корвет — уничтожен!
Разногласия разрывают экипаж «Полкджи». Синтезирующие кольца испускают пары обвинений, а говорящие кольца обмениваются взаимными упреками.
Может ли эта трагедия быть виной корабля дельфинов, отомстивших своим преследователям? После хитроумных уходов из наших ловушек слава этого корабля распространилась на многие годы.
Но этого не может быть. Сканирование на больших расстояниях не обнаруживает никаких следов колебаний тяготения или энергетического оружия. Предыдущие сигналы свидетельствовали о каких-то неполадках на борту.
И однако коварных волчат не следует сбрасывать со счетов. Я/мы могу прочесть восковые следы, оставленные прошлым Асксом, — легенды о начальных годах джиджоанской Общины, особенно предания о войнах людей с урами. Эти рассказы свидетельствуют, что обе расы обладают исключительными способностями к импровизации.
До сих пор мы считали это совпадением — что здесь оказались люди, а у ротенов тоже слуги люди, и именно сюда явился корабль с планеты волчат. Казалось, три эти группы не имеют ничего общего, никаких общих мотивов, целей или возможностей.
Но что, если это намеренно?
Я/мы должен поговорить об этом с капитаном-лидером, как только груды с высшим статусом перестанут испускать испарения и позволят нам вставить свой дымок.
Готовьтесь, Мои кольца. Первая наша задача — допросить пленников.
ТШ'Т
Что мне делать?
Пока подводная лодка приближалась к пропасти и горе мертвых космических кораблей, Тш'т непрерывно обдумывала положение, в котором оказалась. Пока остальные члены экипажа «Хикахи» радовались удачному исходу рейда и с нетерпением ожидали встречи со «Стремительным», Тш'т думала о причаливании с усиливающимся ощущением ужаса.
Внешне все было хорошо. Пленники охраняются. Молодые любители приключений Олвин и Гек опрашивают Двера и Рети — людей-сунеров, которые умудрились каким-то образом победить джофурский корвет. Как только «Хикахи» благополучно миновала слой температурного скачка, Тш'т поняла, что ей и ее команде удалось нанести удар от лица Земли и уйти невредимыми.
Такой рейд — немалая заслуга командира. Кое-кто назовет Тш'т героем. Но внутри у нее нарастала тревога.
Ифни, должно быть, ненавидит меня. Худшее из всех возможных сочетание событий захватило меня в свои клешни.
— Минутку, — обрезала самка г'кек, которая присвоила себе имя героя древней земной литературы. Ее спицы дрожали от возбуждения, одним глазным стебельком она указывала на молодого человека, у которого на коленях лежали лук и стрелы. — Ты говоришь, что прошел весь путь от Склона, чтобы найти ее скрывающееся племя, а она вернулась домой на борту небесной лодки даккинов.
Человеческая девушка, Рети, прервала:
— Даников, колесная дура! И что в этом удивительного? Я одурачила Кунна и всех остальных. Они поверили, что я готова стать одной из них. Конечно, я только ждала возможности…
Тш'т один раз уже слышала эту историю, поэтому на этот раз почти не слушала. Она отметила только, что эта «Гек» говорит на гораздо более правильном англике, чем девушка-человек. Но у нее на уме другие проблемы. Особенно интересует ее один из пленников, который находится в камере ближе к корме, — пленный космонавт может раскрыть немало тайн.
Тш'т через вживленное за левым ухом гнездо послала по нервам приказ. Ее механическое устройство для ходьбы ответило и понесло бутылкообразный клюв с мостика. Не отягощенное броней и оборудованием жизнеобеспечения, оно изящно пронесло Тш'т мимо дельфинов-зрителей. Фины были потрясены видом таких взъерошенных и грязных людей. А у девушки на лице шрам, который в любой земной больнице можно устранить за день. Для членов расы патронов казались немыслимыми столь древний акцент и откровенное удивление при виде дельфинов.
Зато эти двое не находили ничего необычного в болтовне с Олвином и Гек, как будто существо на колесах и говорящий на англике хун столь же обычны, как пена на волне. Настолько обычны, что Рети и Гек пререкаются, как сверстники.
— Конечно, я привела сюда Кунна. Но только для того, чтобы узнать, откуда взялась эта машина-птица! — Рети погладила миниатюрного ура, который довольно изогнул шею под ее поглаживанием. — И мой план сработал, верно? Я нашла вас!
Гек ответила вращением всех четырех глазных стебельков — знаком сомнения и отвращения.
— Да, хотя это означало открыть расположение земного корабля и позволить твоему пилоту данику бомбить его с воздуха.
— Ну и что?
Тш'т со своей позиции у двери заметила, как самец человек обменялся понимающим взглядом с подростком хуном. Двер и Олвин только что познакомились, но уже сочувственно улыбались друг другу. Возможно, позже они обменяются впечатлениями, расскажут, как умудряются жить с такими динамичными спутницами.
Тш'т находила разговор этих разнообразных голосов слишком сложным. Словно на борту настоящий зверинец.
Спор продолжался и после ухода Тш'т на мостик. Возможно, когда Джиллиан и Нисс будут анализировать каждое слово, запись этого разговора окажется полезной. Уже велась подготовка к допросу уцелевших джофуров с помощью техники, найденной в теннанинском кубе-библиотеке. Теннанинцы начали воевать с джофурами еще до того, как Соломон построил храм, и сумели разработать нужную технику.
Тш'т одобрила это намерение вначале.
Но Джиллиан собирается допросить и Кунна. А она слишком хорошо знает людей, чтобы ее можно было обмануть.
«Хикахи» — импровизированный корабль, собранный из частей, взятых от древних кораблей, которые усеивают дно Трещины. Тш'т проходила коридорами из разнообразных материалов, соединенных грубо сваренными плитами, и наконец добралась до камеры, где содержались два пленных человека. К несчастью, караульным оказался Каркаеттт, который некогда проходил под руководством капитана Крайдайки программу тренировки мышления кининк. Тш'т не могла надеяться, что отошлет Каркаеттта по какому-нибудь поручению и заставит просто забыть обо всем. Он запомнит любое нарушение правил и распоряжений.
— Пончики спокойны, — доложил караульный. — Мы поместили поврежденный ротенский робот в холодильник. Позже мы с Ханнесом просмотрим его ячейки памяти.
— Отлично, — ответила Тш'т. — А как титлал?
Каркаеттт качнул гладкой серой головой.
— Ты имеешь в виду того, что говорит? Изолирован в каюте, как ты и приказала. А любимица Олвина, конечно, просто нур. Надеюсь, ты не велишь и ее запирать.
На самом деле Тш'т не была уверена, что понимает разницу между нуром и титлалом. Просто способность говорить? Но что, если они все это умеют, только держат в полной тайне? Титлал славится одной своей легендарной особенностью — он готов на все ради розыгрыша.
— Я хочу повидаться с пленниками людьми, — сказала Тш'т охраннику.
Каркаеттт передал сигнал открыть дверь. Согласно правилам, он сопровождал ее внутрь камеры, нацелив оружие на пленных.
Оба человека лежали на койках с прикрепленными к рукам медицинскими пакетами. Они казались уже в гораздо лучшем состоянии, чем были в болоте, когда, кашляя и отплевываясь, цеплялись за грязный берег и старались не погрузиться в воду с головой. Младший выглядел еще более грязным и изголодавшимся, чем Рети. Это был худой молодой человек с черными волосами и шрамом под одним глазом. Джесс, называла его Рети, ее родич-сунер, и далеко не самая любимая ею личность.
Второй мужчина гораздо больше. Под грязью можно было разглядеть мундир. Как только Тш'т вошла, стальные серые глаза не отрывались от нее.
Как вы выследили нас на Джиджо?
Именно это Джиллиан, несомненно, спросит у путешественника даника. И именно этого вопроса Тш'т больше всего боится.
Успокойся, сказала она себе. Ротены знают только, что кто-то прислал сообщение из Фрактальной системы. Они не знают, кто его послал.
Да и стали бы они доверять эту тайну своим слугам даникам? Этот бедняга, должно быть, удивлен не меньше нас.
Но во взгляде Кунна была та же непоколебимая вера, какую она однажды видела у Миссионера — посланника, который когда-то принес сияющее послание истины в маленькую общину дельфинов у Бимини. Тш'т тогда была еще ребенком и плавала в волне, поднятой матерью.
Люди действительно любимые патроны расы неодельфинов, объяснял вовлекающий в новую веру в пещере, куда никогда не заглядывали туристы с аквалангами. Но всего лишь несколько столетий назад примитивные люди в кораблях охотились за китообразными и привели их на грань исчезновения. Возможно, впоследствии они вели себя лучше, но кто может отрицать, что их зрелость хрупка и неиспытана? Не желая проявлять неверность, многие неодельфины испытывают дискомфорт и думают, не существует ли кто-то или что-то, более мудрое и великое, чем человечество. Нечто такое, к чему может обратиться целый клан в опасные времена.
Ты говоришь о Боге? — спросил один из присутствующих дельфинов. И Миссионер ответил кивком.
В сущности, да. Все древние легенды о божественных существах, которые вмешиваются в земные дела, все великие учителя и пророки могли бы подтвердить эту простую истину.
Земля не изолированная одинокая планета — дом странных волчат и их примитивных клиентов. Скорее это часть удивительного эксперимента. Я пришел к вам издалека, чтобы рассказать о нем.
За нами наблюдают очень давно. С любовью охраняют во время нашего долгого сна. Но скоро, очень скоро наступит время пробуждения.
КАА
Не было никаких признаков возвращения лихорадки у Мопола. Он казался в отличном расположении духа, когда на следующее утро вместе с Заки поплыл на восток, чтобы возобновить наблюдение за портом Вуфон.
— Видишь? С ним нужно было только поговорить построже, — с явной гордостью объясняла Пипое. — Мополу просто следовало напомнить о его долге.
Каа почувствовал скрытый упрек в ее словах, но предпочел его не замечать.
— Ты умеешь убеждать, — ответил он. — Этому, несомненно, учат в медицинских школах.
На самом деле он был убежден, что выздоровление Мопола не имеет никакого отношения к лекции Пипое. Самец стенос слишком охотно соглашался со всем, что говорила молодая сестра, кивая пятнистой серой головой и постоянно повторяя: «Слушаюсь!»
Они с Заки что-то задумали, подумал Каа, глядя вслед этим двоим, уплывавшим к поселку хунов.
— Скоро мне нужно будет вернуться на корабль, — сказала Пипое, заставив Каа опустить узкую челюсть.
— Я думал, ты останешься на несколько дней. Ты согласилась взглянуть на вулкан.
Казалось, она насторожилась.
— Не знаю. Когда я уплывала, шли разговоры о перемещении «Стремительного» в другое укрытие. Преследователи подошли слишком близко.
Конечно, если галактические флоты уже зафиксировали присутствие корабля, перемещение «Стремительного» на несколько километров ничего не даст. Не поможет даже огромная груда брошенных космических кораблей, как только область поиска настолько сузится, что преследователи смогут применить химические искатели. Их приманит земная ДНК, как самца моли притягивают феромоны самки.
Каа повел плавниками — жест, соответствующий пожатию плеч.
— Брукида будет разочарован. Он с нетерпением ждал возможности продемонстрировать свое собрание отбросов всех Шести Рас.
Пипое смотрела на Каа, сканировала его проникающим звуком, пока не обнаружила его внутреннюю искаженность.
Из ее дыхала вырвался смех.
— Ладно. Давай посмотрим эту твою гору. Все равно мне хочется поплавать.
Как обычно, вода оказалась прекрасной. Чуть солонее земной, но с приятным минеральным привкусом и легкой ионной маслянистостью, которая облегчает скольжение. Богатый кислородом уровень воздуха создавал впечатление, что можно плыть далеко за горизонт.
Гораздо более дружелюбный океан, чем на Китрупе или Оакке, где у океанов отвратительный ядовитый вкус. Дружелюбный, если, конечно, не обращать внимания на стоны, которые изредка доносятся из Помойки, как будто там внизу поселилось племя китов-безумцев и поет свои баллады без ритма и смысла.
Согласно дневнику Олвина, их главному источнику сведений о Джиджо, некоторые туземцы верят, что за континентальным шельфом живут какие-то древние существа, свирепые и опасные. Эти намеки заставили Джиллиан Баскин приказать продолжить наблюдение.
Пока «Стремительный» не нуждается в пилоте, я могу продолжать играть роль тайного агента. И Пипое может уважать это занятие.
Помимо всех этих размышлений, Каа заново узнавал, как приятно плыть вдвоем с другим сильным пловцом, бить мощными плавниками, набирая с каждым толчком инерцию движения, а затем взмываться в дуге, словно взлетая. Истинное возбуждение и наслаждение плаванием никогда не достигается в одиночку. Два или больше дельфина должны двигаться в унисон, плывя в волне, поднятой другими. Когда это проделывается верно, поверхностное натяжение почти исчезает и все на планете сливается в целое без единого шва — от коры до скал и от моря до неба.
А дальше горький чистый вакуум?
Современный поэт мог бы провести такую экстраполяцию, но природным китообразным это никогда не приходило в голову — даже тем видам, которые способны разглядеть звезды, — пока люди не перестали на них охотиться и не начали учить.
Они изменили нас. Показали вселенную за солнцем, луной и приливами. Они даже превратили некоторых из нас в пилотов, ныряльщиков в бездонные дыры. Наверно, это искупляет грехи их предков.
Но кое-что никогда не меняется. Вроде полуэротических прикосновений белых шапок волн к плоти или пены горячего дыхания, соприкасающегося с воздухом. Эта прогулка дает то природное, живое наслаждение, которого ему так не хватает на борту «Стремительного».
К тому же это отличная возможность для возобновления ухаживания.
Если, конечно, она чувствует то же, что и я.
Если, конечно, я начинаю приобретать ее уважение.
Они приближались к берегу. Но могли судить об этом по эху, отражавшемуся от скал впереди. При каждом прыжке вверх можно было разглядеть окутанные туманом горные вершины. Скоро они достигнут тайной пещеры, где находится оборудование для наблюдения. И тогда Каа снова придется общаться с Пипое неуклюжими неадекватными словами.
Я хотел бы, чтобы это продолжалось бесконечно, подумал он.
Короткое сонарное прикосновение, и он понял, что Пипое чувствует то же самое. Она тоже тосковала по такому моменту освобождения примитивного.
Сонар Каа уловил присутствие на ближайших отмелях стаи псевдотунца, искушающего после невкусного затрака из синтерыбы. Тунец не вполне у них по пути, охота означала бы отклонение от курса. Тем не менее Каа произнес на тринари:
В летнем солнечном свете
Рыба привлекает, как съедобная
Сингулярность.
Каа гордился своей хайку, импульсивной, но построенной на игре слов, на смеси образов планетных и космических. Конечно, свободная охота официально не разрешена. Он ждал ответной реакции Пипое.
Когда мы минуем пропасть, или яркий риф,
Или черную дыру — что нас спасает?
Наш пилот!
От ее согласия сердце Каа расширилось: теперь он может надеяться.
Он повернул в сторону энергичного раннего ленча. И Пипое мощными ударами плавников легко удерживалась рядом с ним.
СУНЕРЫ
ЛАРК
Я бывал на борту летающей машины и раньше, говорил он себе. Я не простодушное дитя природы, пораженное металлическими дверями и искусственным светом.
Это место не должно пугать меня.
Стены меня не раздавят.
Но тело его не слушалось убеждений. Сердце отчаянно билось, и он не мог отдыхать. Ларк непрерывно испытывал ощущение, будто маленькая комната становится все меньше.
Он знал, что это иллюзия. Ни Линг, ни Ранн не проявляли никакого беспокойства из-за того, что оказались в замкнутом пространстве. Они привыкли к жестким серым поверхностям, но металлическое помещение кажется непереносимым тому, кто вырос под небом, закрытым только ветвями леса бу. Пластины пола передавали отдаленную вибрацию, ритмичную и непрекращающуюся.
Неожиданно Ларк понял, что это ему напоминает — механизмы на отцовской фабрике, мелющие и расплющивающие молоты, которые должны превратить обрывки ткани в белую равномерную массу. Именно эти удары гнали его в дикую местность, в долгие путешествия, в которых он изучал живые существа.
— Добро пожаловать на борт звездного корабля, сунер, — произнес Ранн, раздраженный головной болью и неудачей во время их схватки в озере. — Как тебе это нравится?
Все три пленника человека по-прежнему были во влажном белье: инструменты и оружие у них отобрали, мокрые костюмы заставили снять. По какой-то причине джофуры разрешили им оставить у себя симбионты-реуки, хотя свой Ранн снял, оставив красные пятна на висках: у стиснутого существа не было времени отцепить присоски для кормления.
По крайней мере никто не был ранен во время стремительного пленения, когда из гигантского корабля высыпала толпа конусообразных груд колец; каждый джофур передвигался на отдельной блестящей металлической платформе. Силовые поля прижимали воду озера, окружая плывущих людей углублениями. Парящие роботы потрескивали запасами сдерживаемой энергии, один из них даже нырнул под поверхность, преграждая попытку бегства; они подгоняли пленников вначале к одной из антигравитационных платформ, а затем в тюрьму.
К удивлению Ларка, их всех поместили в одну камеру. Согласно пересказам из мрачного прошлого Земли, обычной практикой было разделение пленников, чтобы сломить их дух. Но потом он понял.
Если джофуры подобны треки, они просто не могут представить себе концепцию одиночества. Одинокий треки был бы счастлив, и его кольца разговаривали бы друг с другом до возвращения Прародителей.
— Вероятно, они тщетно искали в своей базе данных информацию о землянах, — объяснила Линг. — До последнего времени такой информации почти не было.
Она подняла глаза.
— Суеверие волчат. Даже мы, даники, привыкли так думать. — Она посмотрела на Ранна. — Потребовался твой труд, тот, что вы написали с Утеном, чтобы убедить меня, что может быть и по-другому.
Ларк покраснел при этом комплименте, но сдержал свое воображение. Он старался не смотреть на ее почти обнаженное тело. Белье не может скрыть его физическое возбуждение. К тому же вряд ли это подходящее время.
— Мне все равно трудно понять их отношение. Галакты должны ждать столетия, чтобы получить формальный отчет о нас?
— О, я уверена, что сильные кланы, такие, как соро или джофуры, имели доступ и к ранним отчетам. И с начала кризиса «Стремительного» отчаянно искали новые данные. На пример, их стратегические организации почти несомненно похитили и подвергли вивисекции несколько человек. Но вряд ли они могут незаконным путем получить самые последние сведения о каждом звездном крейсере. Это означало бы риск заражения бортовой Библиотеки. Полагаю, что экипаж этого корабля импровизировал, а это искусство не очень поощряется в галактическом сообществе.
— Но люди этому сообществу известны. Поэтому ваш корабль явился на Джиджо. Импровизируя и воспользовавшись возможностью?
Линг кивнула, потирая обнаженные плечи.
— Наши повелители роте… — Она замолчала, потом перефразировала мысль. — Внутренний Круг получил сообщение. Временная капсула, настроенная на то, что ее уловит всякий корабль с рисунком сознания ротенов.
— Кто ее послал?
— Очевидно, на корабле дельфинов есть тайный верующий. Или находящийся в таком отчаянном положении, что нарушил приказ Террагентского Совета и решил поискать помощи у кого-то более сильного.
— Верующий… — Ларк задумался. — Верующий в даников, ты хочешь сказать. Но даники учат, что людей тайно воспитывают патроны ротены.
— И согласно традиции, это означает, что в случае необходимости экипаж дельфинов может также обратиться за помощью к ротенам, что этот бедняга, очевидно, и сделал.
— Как будто обратился к дедушке и бабушке, когда родители не справились с проблемой. Хрм.
Ларк уже знал отдельные моменты этой истории. Как первый корабль с экипажем из дельфинов отправился в разведывательный полет, чтобы проверить точность данных маленькой планетарной ветви, которую Земля получила от Института Библиотеки. Более цивилизованные кланы просто принимали информацию, накопленную предшествующими поколениями, особенно если она касалась далеких уголков вселенной, где исследования могли принести лишь небольшую выгоду.
Предполагалось, что полет будет самым обычным. Первый вылет, гарантированно удачный. Но затем где-то на исхоженных тропах «Стремительный» столкнулся с неизведанным, сделал открытие, которое свело с ума большие союзы. Возможно, это был ключ к переходам во времени, и он мог привести к неожиданному изменению древних истин, признанных всеми галактиками.
Говорили, что, когда это произойдет, только одна раса из десяти сможет совершить переход в новый век, как объяснял у лагерного костра вскоре после падения крепости Дуден хунский мудрец Фвхун-дау, глубоко изучивший архивы Библоса. Те, кто собирался выжить и перейти в следующую длительную стабильную фазу, естественно, захотели узнать как можно больше. Хр-р-рм. Да, даже сунер может понять, почему корабль землян столкнулся с такими неприятностями.
— Дельфин-даник, — удивлялся Ларк. — И вот этот верующий отправил тайное сообщение ротенам.
— Это не совсем точно. Англик не в состоянии передать искаженную логику коммуникации с помощью капсул времени. — Линг продолжала разглаживать волосы. Они отросли после Битвы на Поляне и были все еще мокрыми от длительного пребывания в озере.
— Но ты прав: в послании от верующего дельфина объяснялось, где находился «Стремительный» — в одной из водородных зон, где поближе к звездным приливам скрываются многие старшие расы, после того как перестают принимать активное участие в делах галактик.
И что еще важнее — в послании говорилось, куда капитан корабля собирается его направить. — Линг покачала головой. — Это оказалось очень хитроумной версией Тропы сунеров. Трудный проход, слишком близко от свирепой Измунути. Неудивительно, что ваши Шесть Рас так долго оставались необнаруженными.
— Хр-р-рм, — по-хунски проворчал задумчиво Ларк. — В отличие от наших предков вы допустили, чтобы вас выследили.
Это вызвало реакцию Ранна, который мрачно сидел в противоположном углу камеры, поддерживая больную голову.
— Глупец! Мы ничего подобного не делали! — раздраженно сказал рослый даник. — Ты хочешь сказать, что мы не смогли повторить то, что совершила толпа трусливых сунеров?
— Оставив в стороне оскорбления, я согласна, — поддержала его Линг. — Кажется маловероятным, чтобы нас выследили. Ведь наш корабль не впервые прилетел на Джиджо.
— Как это? — спросил Ларк.
— Когда товарищи оставили нас — четверых людей и двух ротенов, чтобы выполнить биологическое изучение Джиджо, — я думала, что остальные будут поблизости в пространстве на случай, если корабль дельфинов прячется на каком-нибудь соседнем планетоиде. Но на самом деле у них была совсем другая цель.
На самом деле они отправились на поиски покупателя.
Ларк удивленно нахмурился.
— Буйура? Но разве они еще существуют? Ты хочешь сказать, что ротенам понадобился буйур в качестве проводника, чтобы вернуться на Джиджо.
— Нет, совсем не буйура! — рассмеялась Линг, хотя смех ее звучал не очень весело. — Ты был прав насчет ротенов, Ларк. Они живут за счет обмена или продажи незаконно полученной информации, часто используя даников как агентов или посредников. Это была восхитительная и возбуждающая жизнь, пока ты не показал мне, как нас используют. А тут эти Шесть Рас. Несомненно, кто-нибудь заплатит за сведения о такой большой колонии преступников сунеров ничего личного.
— Я не обижаюсь. И конечно, многого стоили сведения о местонахождении корабля дельфинов. И вот… — Он с силой выдул воздух через ноздри: так поступает хун, выражая отвращение. — Твои хозяева решили продать нас всех.
Линг кивнула, пристально глядя на Ранна.
— Наши хозяева продали нас всех.
Рослый даник не смотрел ей в глаза. Он прижал ладони к вискам и негромко застонал. В этом стоне была боль и отвращение к предательству Линг. Потом Ранн отвернулся к стене, но не стал прикасаться к ее маслянистой скользкой поверхности.
— После всего, что мы видели, ты по-прежнему считаешь ротенов патронами человечества? — спросил Ларк.
Линг пожала плечами.
— Не могу так просто отмахнуться от доказательств, которые мне показывали в молодости. Эти доказательства охватывают тысячи лет. Ну, во всяком случае, это может объяснить нашу историю, полную крови и предательства. Повелители ротены обратили на нас внимание, потому что наши темные души все время сворачивали с Тропы. Но может быть, мы именно таковы, какими они нас и возвысили. Мы выращены, чтобы быть прикрытием для шайки воров.
— Хрм. Это может освободить нас от некоторых других ответственностей. Тем не менее я предпочел бы быть волчонком, с невежеством в качестве единственного оправдания.
Линг кивнула и погрузилась в молчание. Может, думала о той грандиозной лжи, в которой провела всю жизнь. А Ларк тем временем обдумывал новые перспективы истории человечества. Это нечто большее, чем сухое перечисление событий, заимствованное из пыльных томов в архиве Библоса.
Даники утверждают, что все время вели нас, что Моисей, Иисус, Будда, Фуллер и другие были замаскированными учителями. Но если нам помогали — ротены или кто-то другой, то помощь нам оказывали очень неудачно.
Подобно трудному ребенку, который больше всего нуждается в открытом, честном, личном внимании, нам нужно было нечто большее, чем несколько моральных панацей, туманных намеков и указаний вроде «Веруй» или «Будьте добры друг к другу». Морализаторских банальностей недостаточно для того, чтобы руководить буйными хулиганами, эти истины не предотвратили темных веков, рабства, холокоста двадцатого века или деспотии двадцать первого.
Все эти ужасы неважно рекомендуют не только учеников, но и учителей. Если только…
Если только мы действительно не проделали все это в одиночку.
Ларк испытывал те же чувства, что и во время разговора с Линг у озера мульк-паука. Его сознание было полно образом ядовитой, ужасной красоты. Он видел гобелен, сотканный за тысячи лет, — человеческую историю, видную с расстояния. Историю испуганных сирот, блуждающих в невежестве. Историю существ, достаточно умных, чтобы удивленно смотреть на звезды и задавать по вечерам вопросы, на которые ответом всегда было ужасающее молчание.
Иногда воображение в отчаянии производило страшные галлюцинации, фантастические объяснения или оправдания для любого зла, которое сильные причиняют слабым. Люди в невежестве вырубали леса, и их место занимали пустыни. Фермеры выжигали растительность и распахивали землю — и исчезали целые виды. Во имя благородных причин велись войны, оставлявшие страшные развалины.
И однако посреди всего этого человечество каким-то образом начало объединяться, учиться искусству хладнокровия и спокойствия, смотреть вперед, в будущее, как брошенный ребенок самостоятельно учится ползать и говорить.
Стоять и думать.
Ходить и читать.
Заботиться, а потом становиться любящим родителем других.
Рожденный в мире изгнанников, чья хрупкая безопасность уже рассеялась, заключенный в недрах космического корабля чужаков, Ларк тем не менее заботился не о собственной безопасности и даже не о судьбе шести кланов изгнанников на Джиджо. В конце концов, в широком масштабе вселенной его жизнь вряд ли имеет особую ценность. Пять Галактик будут продолжать вращаться и после того, как исчезнет последний землянин.
Но Ларк чувствовал, как разрывается его сердце при мыслях об истории Homo sapiens, самоучек волчат с Земли. Эта история, полная радостей и горестей, вызвала у него соленые слезы, вкусом напомнившие море.
Голос был знаком, ужасающе знаком.
— Рассказывайте нам немедленно.
Все три человека молчали, и допрашивающий джофур приблизился и навис над ними. Раскачивающаяся груда жирных колец издавала свистящие слова на англике, сопровождая их жидким бульканьем и слизистыми шлепаньями.
— Объясните нам: почему вы передали сигнал, который привел к вашему пленению? Вы пожертвовали собой, чтобы выиграть время для невидимых друзей? Тех, кого мы так настойчиво преследуем?
Эта груда представилась как «Эваскс», и частично ужас Ларка объяснялся тем, что он узнал знаки на кольцах — это были кольца бывшего высокого мудреца треки Аскса. Но в основании груды теперь было проворное кольцо на ногах, которое позволяло груде двигаться гораздо быстрее. И тестообразные трубки покрывали серебристые нити, которые вели наверх, к блестящему молодому кольцу, у которого не было ни каких-либо знаков, ни отростков. Но Ларк чувствовал, что именно это кольцо привело к превращению старого мудрого треки в джофура.
— Мы зафиксировали изменения в топоргическом временном поле, которое окружает корабль ротенов, — продолжал джофур. — Но эти изменения были в пределах вероятностных колебаний, и наши лидеры были слишком заняты другими делами, чтобы заниматься расследованием. Однако теперь мы/ Я ясно понимаю, чего вы хотели добиться этим трюком.
Это заявление не удивило Ларка. Насторожившись, могучие чужаки, конечно, раскроют примитивную уловку, которая позволяла захваченным даникам выйти из корабля. Он только надеялся, что Джени Шен, и Джими, и все остальные сумели уйти и добраться до сети пещер раньше, чем над ко коном времени, окружающим корабль ротенов, повис сторожевой робот.
Поскольку все три человека молчали, Эваскс продолжил:
— Логическая цепочка безупречна и раскрывает настойчивость, с которой вы, сунеры, пытались отвлечь нас от нашей главной цели на этой планете.
Короче, вы уводили нас в сторону.
Теперь Ларк удивленно поднял голову. Он обменялся взглядом с Линг: «О чем говорит этот джофур?»
— Все это началось несколько оборотов Джиджо назад, — продолжал Эваскс. — Хотя никому из других членов экипажа это не показалось странным, я удивился, когда высокие мудрецы так быстро и легко согласились на требования нашего капитана-лидера. Я не думал, что Вуббен и Лестер Кембел повинуются так быстро, открыв нам координаты главной крепости г'кеков.
Наконец Ларк заговорил:
— Ты имеешь в виду крепость Дуден?
Он все еще считал себя виноватым в том, что случайный компьютерный резонанс выдал расположение тайной колонии. Но Эваскс, очевидно, считал, что эта передача была послана целенаправленно.
— Правильно, крепость Дуден. Время прихода сигнала кажется сейчас слишком удобным и необычным. Натеки памяти, унаследованные от Аскса, указывают на отвратительный уровень взаимной преданности среди ничтожных выродившихся рас Джиджо. Эта преданность должна была помешать согласию с нашими требованиями. Мудрецы должны были бы тянуть время в надежде эвакуировать г'кеков, прежде чем выдать их местоположение.
— А зачем вам вообще нужно было ждать сигнала? — спросил Ларк. — Если у вас была память Аскса, вы уже знали, где Дуден! Зачем еще спрашивать высоких мудрецов?
Впервые Ларк увидел то, что можно было бы назвать эмоциональной реакцией. Рваная дрожь пробежала по нескольким кольцам Эваскса, как будто они боролись с внутренними неприятными ощущениями. И когда Эваскс снова заговорил, голос его звучал напряженно.
— Причины неполноты нашего банка данных вас не касаются. Достаточно сказать, что заточение крепости Дуден было приятно командиру корабля «Полкджи», однако у Меня/нас, в этой груде колец, появились некоторые опасения. Слишком удобным кажется совпадение во времени.
— Что это значит?
— Я хочу сказать, что сигнал пришел как раз тогда, когда мы собирались отправить наш второй корвет на помощь первому, совершившему вынужденную посадку где-то за горами. Этот полет был отложен, поскольку мы узнали расположение крепости г'кеков. Корвет был снабжен топоргиком, чтобы иметь возможность напасть на наших кровных врагов прежде, чем хоть один из этих колесных паразитов смог уйти.
Ларк заметил, как Ранн и Линг многозначительно переглянулись. За горами. Даники отправили разведывательный корабль Кунна как раз в том направлении перед самой Битвой на Поляне. А теперь джофур сообщает, что они в том же направлении потеряли корвет?
Не потеряли. Вынужденное приземление. Тем не менее у них необычные приоритеты. Месть опережает спасение.
— После того как мы покончили с крепостью Дуден, были и другие неотложные дела. И тут, как раз когда мы возобновили подготовку к посылке помощи нашим приземлившимся родичам, возникло новое отвлечение. Я имею в виду вашу деятельность в озере. Вы нашли примитивный, но хитроумный способ подвергнуть вибрации топоргический кокон вокруг ротенского корабля. Вначале мы не обращали на это внимания, поскольку простые сунеры никогда не могли бы прорвать кокон.
Снова дрожь пробежала по кольцам существа, хотя на этот раз голос не смолк.
— Однако вскоре произошло нечто такое, что мы не смогли игнорировать. На поверхности озера, внутри нашего периметра, появились три человека! Это событие вызвало объявление тревоги и надолго привлекло к себе наше внимание.
И теперь Я/мы совершенно уверен в ваших истинных намерениях.
Ларк удивленно смотрел на Эваскса.
Сразу после пленения они с Линг шепотом говорили о предательстве Ранна, который вынырнул на поверхность и с помощью компьютера привлек внимание джофуров. Линг попыталась прояснить возможные мотивы этого поступка:
— Верность Ранна нашим хозяевам более глубока, чем я себе представляла. Он знает, что у Шести Рас есть доказательства, которые способны разоблачить ротенов. И когда мы помогаем нашим товарищам сбежать, мы только ухудшаем положение, давая возможность новым даникам познакомиться с твоими аргументами, Ларк. С твоими доказательствами геноцида и других преступлений. И подобно мне, они могут быть переубеждены и выступить против наших повелителей.
Ранн готов пойти на уничтожение всех товарищей, на то, чтобы корабль вечно оставался в заключении, лишь бы этого не произошло. И по крайней мере клан ротенов будет в безопасности.
Объяснение Линг потрясло Ларка. Но это, услышанное от Эваскса, звучит еще более странно.
— Ты говоришь, что мы… хм… подвергли вибрации золотую оболочку вокруг затонувшего корабля, чтобы привлечь ваше внимание? И когда это не получилось, мы вынырнули на поверхность, чтобы поднять еще больший шум и чтобы вы наконец посмотрели в нашу сторону?
И только произнеся эти слова, Ларк неожиданно понял, что подобный сценарий имеет больше смысла, чем то, что произошло на самом деле. По сравнению с ним еще более невероятным казалось то, что примитивные сунеры найдут способ проникнуть в топоргическую ловушку или что даник предаст своих товарищей, чтобы оставить их в заключении. Но была одна логическая проблема.
— Но… — начал Ларк. — Но зачем нам идти на такой отчаянный поступок? Чему может служить такое самопожертвование?
Джофур раздраженно выдохнул.
— Это вам отлично известно. Однако, чтобы у нас была точно определенная база для переговоров, Я объясню.
Я/мы знаю вашу тайну, — сказал он Ларку. — Вы, несомненно, связываетесь с земным кораблем.
ОЛВИН
Дельфины никак не назвали эту гору брошенных космических кораблей. Груду обломков утраченной цивилизации, гниющую на дне Помойки.
Гек хочет назвать ее Атлантидой. Но на этот раз мне показалось, что ее предложению не хватает воображения.
Я предпочитаю название того загадочного места, которое так памятно описал великий Кларк. Семь Солнц. Место, где мой тезка нашел древние реликты давно забытых титанов, которые давно исчезли, бросив своих устаревших слуг.
Остатки великого прошлого, теперь утраченные между городом и звездами.
Мы теперь мало времени проводим вместе. Мы четверо из порта Вуфон. Четыре товарища, любителя приключений. Мы идем в разных направлениях под влиянием собственных одержимостей.
Ур-ронн проводит все время там, где вы и ожидаете, — в машинном отделении. Она с огромным желанием изучает механизмы корабля и очень подружилась с Ханнесом Суэсси. У меня впечатление, что дельфины не так хороши в тонкой ручной работе, как уры, и Суэсси, кажется, рад, что она оказалась на корабле.
К тому же это самое сухое место на борту корабля. Но думаю, Ур-ронн все равно бы все время проводила там, даже если бы пришлось по колени погружаться в жидкую грязь. Здесь кузнец на своем месте.
Суэсси надеялся, что у нас могут найтись сведения, как избавить корпус «Стремительного» от толстого углеродного покрытия. Устная традиция говорит о звездной саже, которая отягощает каждый космический корабль, прилетевший на Джиджо курсом мимо Измунути. Но я никогда не слышал, чтобы какой-нибудь клан пытался убрать эту сажу. Зачем это было делать нашим предкам, если они сразу после прибытия топили свои ковчеги?
Почему бы просто не переоборудовать один из древних кораблей, лежащих на дне Помойки, и улететь на нем?
Ур-ронн говорит, что Суэсси и доктор Баскин обсуждали такую возможность. Но если бы эти корабли были способны хорошо летать, разве буйуры не взяли бы их с собой?
Ур-ронн надеется за свою помощь инженерам получить в обмен их сотрудничество в выполнении поручения, которые мы получили, когда наша самодельная «Мечта Вуфона» впервые опустилась в море у Окончательной скалы. Уриэль просила нас найти тайник — оборудование, которое помогло бы высоким мудрецам справиться с чужаками из космоса.
Теперь мы больше знаем об этих чужаках — о крейсере ротенов, за которым последовал боевой корабль джофуров, и нам кажется невероятным, чтобы какой-то тайник смог помочь в борьбе с такими богоподобными и высокомерными захватчиками. И все равно теперь Уриэль и наши родители считают нас мертвыми — с того момента, как порвался шланг, подававший воздух на «Мечту Вуфона».
И все же Ур-ронн права. Клятва есть клятва.
Я понимаю, почему доктор Баскин не хочет, чтобы мы связывались с родителями. Но я должен уговорить ее попробовать.
* * *
Клешня большую часть времени проводит с кикви — теми самыми амфибиями с шестью конечностями, которых мы вначале приняли за хозяев корабля. Но на самом деле они нечто еще более почитаемое и ценимое в Пяти Галактиках — добросовестные предразумные существа. У Клешни к ним склонность, потому что раса красных квуэнов тоже живет там, где волны встречаются со скалистым берегом. Но это лишь внешняя причина его увлечения ими.
Он говорит о строительстве новой подводной лодки для исследования Помойки. Не только этой груды мертвых космических кораблей, но и обширных, полных чудес затопленных городов, брошенных улетевшими буйурами.
И ему нравится тот короткий промежуток, когда он был капитаном «Мечты Вуфона». Но на этот раз он надеется получить новый экипаж. Проворные, послушные, любящие воду кикви подходят для этого идеально, особенно по сравнению с долговязым хуном, многословным г'кеком и боящимся воды уром.
Может быть, Клешня все еще надеется отыскать настоящих чудовищ.
Гек отказывается верить, что что-нибудь важное может происходить без ее присутствия. Как только мы вернулись с лейтенантом Тш'т, она занялась серьезным делом — допросом пленных джофуров, взятых на разбитом корабле-разведчике.
Согласно шпионским и приключенческим романам, искусство допроса тесно связано с умением играть словами. Нужно одурачить парня, которого допрашиваешь, и заставить его выболтать то, что он не собирался выдавать. И Гек считает, что именно в этом она особенно искусна. Что с того, что джофуры отличаются от треки? Она была уверена, что прорвет их упрямое молчание и заставит говорить.
Представьте же себе ее изумление, когда одно ее появление вызвало у них приступ ярости. Когда Гек вкатилась в их камеру, они начали бросаться на ограждающее поле, пытаясь добраться до нее! И помещение заполнилось запахом страшной ненависти.
Как ни странно, но это оказалось полезным! Ибо джофуры неожиданно утратили свою мрачную сдержанность и начали говорить. По преимуществу их выкрики на галдва и галпять казались проникнуты кипящим гневом. Однако тут же вмешалась эта подлая машина Нисс и начала отпускать намеки и оскорбительные предположения.
Гек повернула все четыре глазных стебелька в сторону вращающейся голограммы, когда та предположила, что джофурам могут отдать этого вкусного г'кека, если только они согласятся сотрудничать! И вскоре наряду с клятвами отомстить и восклицаниями возмездия стала поступать полезная информация, вроде названия корабля и ранга их капитана-лидера. И еще один очень важный факт. Хотя их корабль кажется гигантом по сравнению со «Стремительным», корабль джофуров прилетел на Джиджо один.
Гек говорит: она знала, что Нисс блефует. Никто не собирался отдавать ее джофурам. Она победила, таков был ее план с самого начала.
Я молчу и делаю вид, что не замечаю зеленый пот, покрывающий ее глазные капюшоны. После этого разговора ей понадобится ванна.
В отличие от остальных я не могу устранить все сомнения.
Правильную ли сторону мы выбрали?
О, есть немало причин, почему нам следует стать на сторону этих беглецов. Люди — члены Шести Рас, и это делает дельфинов чем-то вроде наших двоюродных братьев. И правда, что «Стремительный» больше похож на наши сунерские крадущиеся корабли, чем на высокомерные дредноуты на хребте Риммер. И я вырос, читая земные романы. Мое сочувствие всегда на стороне слабых.
Тем не менее в уголке сознания есть нечто неизменное и не подлежащее сдаче. В конечном счете моя верность принадлежит семье, расе и клану и высоким мудрецам Общины Джиджо.
И кто-то из нас четверых должен помнить наши истинные приоритеты. Может прийти время, когда они вступят в противоречие с намерениями наших хозяев.
Чем я занимался все это время?
Во— первых, учился погружаться в корабельную базу данных в поисках исторических сведений о том, что произошло после Великой Печати. Даже эти дистиллированные рассказы кажутся пиром такой прирожденной ищейке информации, как я.
И однако я никак не могу изгнать из памяти этот большой, окутанный туманом куб. Иногда мне хочется проскользнуть в то холодное помещение и задать вопросы отраслевой Библиотеке — запасу знаний такому обширному, что по сравнению с ним весь архив Библоса кажется букварем для двухлетнего ребенка.
По пути с поверхности я ближе познакомился с Рети, этой вспыльчивой гордой девушкой-человеком, чье преступное варварское племя могло бы потрясти всю Общину сенсационным скандалом. Я также разговаривал с охотником Двером, который вспомнил, как несколько лет назад посещал порт Вуфон. Пока врач Макани обрабатывала его раны, Двер рассказывал о своих путешествиях, но вскоре устал и заснул. Потом заснула и Рети, ее маленький «муж» свернулся рядом, положив ей на грудь стройную урскую голову.
По большей части мне нужно было ворчать.
Да, верно. Ворчать ради нура.
Моя собственная любимица Хуфу не знает, как реагировать на этого новичка, того самого, которого называют Грязнолапым. Увидев его в первый раз, она зашипела и он ответил ей шипением, точно как обычный нур. Это была такая нормальная реакция, что я даже усомнился в своей памяти. Неужели я действительно слышал, как Грязнолапый говорит?
Мне поручили развлекать его, пока он не решит заговорить снова.
