Книга: Возвышение. Сборник. Книги 1-7
Назад: XIII. КНИГА МОРЯ
Дальше: XV. КНИГА МОРЯ

XIV. КНИГА СКЛОНА

Легенды

Говорят, на Земле люди бесчисленные поколения верили в самые разные вещи, причем такие, в какие никакое разумное существо не поверит. И уж тем более то, которому разум преподнесли на серебряной тарелочке – как он был дан почти всем разумным существам в Пяти Галактиках.
Землянам во всем этом приходилось разбираться самим. Медленно, болезненно узнавали земляне, как работает вселенная, отказываясь от большинства нелепых верований, которые пронесли через свое долгое темное одиночество. И среди прочих, такие верования, как:
– божественное право эгоистических королей;
– умственное несовершенство женщин;
– идея о том, что мудрое государство знает все;
– идея о том, что индивид всегда прав;
– болезненно-сладостное пристрастие к преобразованию мира по новой модели в нечто священное, ради чего стоит умереть.
Эти и многие другие дикие концепции со временем присоединились к эльфам и НЛО в старом чемодане, куда люди стали складывать подобные детские вещи.
Это очень большой чемодан.
И тем не менее галакты, с которыми земляне вступили в контакт, видели в них суеверных дикарей, волчат, склонных к непонятному энтузиазму и своеобразным недоказуемым убеждениям.
Какая ирония, что здесь на Джиджо роли поменялись и земляне застали остальные пять рас далеко зашедшими назад по дороге, по которой так долго шли сами, барахтаясь в мириадах сказок, фантазий, обид и удивительно нелепых представлений. В этот водоворот суеверий поселенцы на “Обители” привнесли не только бумажные книги. Они также привнесли инструменты логики и доказательств – именно то, что труднее всего давалось им дома.
Больше того, помня свою историю, земляне превратились в ненасытных собирателей фольклора, выведывая у остальных пяти рас каждую сказку, каждое предание, даже такие, неправдоподобность которых они видели.
Из их прошлого волчат пришла эта странная смесь – разумный скептицизм плюс пристрастие к странному, необычному и необыкновенно яркому.
Люди знали, что в темноте легко сбиться с пути, если забудешь, что есть истина.
Но столь же важно никогда не отказываться от способности мечтать. Создавать иллюзии, которые могут помочь нам пройти через темную-темную ночь.
Из “Искусства изгнания” Ауф-ху-Фубху

 

Аскс

Крошечный робот – настоящее чудо, не больше глазного яблока г'кека – лежал, придавленный к земле тучей нападающих ос тайны, которые совершенно закрыли его своими бьющимися крыльями.
Первым пришел в себя от удивления Лестер.
– Что ж, теперь мы знаем, почему они называются осами тайны. Смотрите, как они вьются над этой штукой. Без них мы бы ее никогда не обнаружили.
– Шпионское приспособление, – сказала Ум-Острый-Как-Нож, наклоняя панцирь, чтобы лучше рассмотреть машину. – Крошечное и подвижное, посланное, чтобы подслушивать наши совещания. Если бы не осы, наши планы были бы раскрыты и мы оказались бы беспомощны.
Фвхун-дау глубоким ворчанием выразил свое согласие.
– Хр-рм… Мы привыкли видеть в этих насекомых легкий раздражитель, чье присутствие согласно традициям необходимо во время некоторых церемоний. Но буйуры, должно быть, создали их именно с такой целью. Охранять города и дома, чтобы помешать возможным шпионам.
– Используя (специально) созданную форму жизни, чтобы справиться с (раздражающей) угрозой, – да, это истинно буйурский способ, – добавила Ур-Джа.
Лестер склонился к осам, разглядывая их бьющиеся перед крошечными глазами робота крылья, которые создавали смесь цветов, напомнившие мне о реуке.
– Интересно, что ему показывают осы, – произнес наш мудрец-человек.
Впервые с нападения ос на чужака заговорил Вуббен.
– Вероятно, именно то, что он хочет увидеть, – уверенно предположил он.
Помните ли вы, мои кольца, как мы все кивками, вздохами и ворчанием выразили свое уважительное согласие? Вуббен говорил так хорошо, мудро и справедливо. И только позже пришло мне/нам в голову спросить у себя:
Что?
Что бы это могло значить?

 

Ларк

За две тысячи лет незаконного поселения Ларк был не первым представителем Шести, который полетел. И даже не первым человеком.
После того, как крадущийся корабль “Обитель” навсегда ушел в алчные объятия Помойки, мужчины и женщины часто парили, подобно воздушным змеям, пользовались устойчивыми ветрами с голубого океана, чтобы добираться до белых вершин хребта Риммер. В те дни, для того чтобы поймать восходящие потоки, использовались тонкие кружевные крылья. Они позволяли смелым пилотам осмотреть сверху их прекрасный новый мир.
Теперь последний шелковый глайдер лежит под стеклом в музее в Библосе – самое настоящее чудо, сделанное из удивительных материалов: мономолекулярного углерода и переплетенных полимеров. Даже если бы позволили мудрецы, ни один колдун из гильдии химиков не смог бы их воспроизвести. Время и аварии постепенно погубили все остальные, и последующим поколениям людей пришлось, подобно всем остальным, ходить по поверхности и устранить еще одну причину зависти среди Шести. Впрочем, позже, после наступления Великого Мира, честолюбивая молодежь попыталась оживить это времяпрепровождение, рискуя жизнью на хрупких рамах из полых стволов бу, покрытых сплетенными вручную простынями из вик-хлопка. Иногда успех превращался в местную сенсацию, но ни одна из этих попыток не имела долговременных последствий. Доступные материалы были слишком тяжелыми, непрочными или пористыми. А ветер слишком силен.
Некоторые особенно набожные утверждали, что это даже хорошо. Избавление будет найдено не в небе. И не в пристрастии к тщеславию прошлого. Обычно Ларк соглашался с взглядами оротодоксов, но в данном случае, думал он…
Такая скромная мечта. Пролететь несколько лиг над самой землей. Неужели это так много, если раньше летал меж звезд?
Впрочем, он никогда не тратил времени на пустые мечты. И, конечно, и не думал, что ему лично придется взглянуть с большой высоты на горы Джиджо.
И только взгляните на меня сейчас!
Линг с явным удовольствием наблюдала за выражением его лица, рассказывая о своем плане.
– Мы улетим почти на весь день, чтобы подобрать образцы, пойманные роботом. Позже, когда наши роботы уйдут далеко, у нас будут полеты на несколько дней.
Ларк смотрел на летательную машину чужаков, стройную стрелу с короткими крыльями, которые развернутся после того, как машина пройдет узкий туннель, ведущий к погребенной исследовательской станции. Люк казался ему голодными разинутыми челюстями.
Как похоже на Линг – обрушить это на него без всякого предупреждения!
Беш загружала припасы. А рослый светловолосый мужчина Кунн крикнул:
– Давай, Линг! Мы опаздываем. Заманивай своего любимца дикаря на борт или возьмем другого.
Ларк стиснул зубы, чтобы не проявить своих эмоций. И поднялся по трапу. Он ожидал увидеть темное, похожее на пещеру помещение, но оно оказалось освещенным ярче, чем любое другое замкнутое пространство, какое ему приходилось видеть. Зрению нет необходимости приспосабливаться.
Не желая выглядеть деревенщиной, он направился к обитому сиденью у окна и положил поблизости свой мешок. Потом осторожно сел, найдя чувственную мягкость под собой не удобной и не успокаивающей. Как будто сидишь на мясистых коленях какого-то существа. Ощущение слегка сексуальное. Несколько мгновений спустя Линг усилила его тревожные ощущения, застегнув на нем пояс. Дезориентация еще усилилась, когда зашипел, закрываясь, металлический люк. И когда машина начала подниматься, Ларк ощутил легкое покалывание у основания черепа, как будто там среди волос дышит какое-то маленькое животное. Он не мог сдержаться и поднял руку, чтобы отогнать воображаемое существо.
Подъем оказался удивительно мягким, своеобразное ощущение поворота, и небо полетело так стремительно, что Ларк не успел бросить взгляд на Поляну и окружающую местность или на тайную долину Яйца. К тому времени когда он повернулся и прижался к окну, континент уже поворачивался под ними. Они летели на юг во много раз быстрее выпущенного из катапульты камня. Несколько минут спустя кончились холмы, и они понеслись над широкими травянистыми степями. Трава внизу качалась и рябила, как вечно меняющаяся поверхность фосфоресцирующего моря. В одном месте Ларк заметил стадо бегущих пожирателей стеблей – вид местных джиджоанских копытных, которые в страхе старались уйти от летящей тени машины. Несколько урских пастухов в смеси удивления и страха вытянули свои мускулистые шеи. Возле взрослых группа подростков скакала и прыгала в игре-битве, не обращая внимания на неожиданный страх старших перед небом.
– Ваши враги – очень грациозные создания, – заметила Линг.
Ларк повернулся и удивленно уставился на нее. О чем это она?
Линг, должно быть, неверно истолковала его взгляд и поспешила успокоить:
– Конечно, я говорю в строго ограниченном смысле, ну, как может быть грациозной лошадь или другое животное. Ларк подумал, прежде чем ответить.
– Хрм. Жаль, что ваш прилет помешал нормальному ходу Собрания. Сейчас там должны были бы быть игры. Вот тогда вы бы увидели настоящую грацию в действии.
– Игры? А, да. Ваша версия знаменитых Олимпиад. Вероятно, много бегания и прыгания? Он осторожно кивнул.
– Да, испытание скорости и ловкости. Мы позволяем самым умелым и храбрым соревноваться в выносливости, смелости и приспособленности.
– Все эти черты высоко ценились теми, кто вырастил человечество, – сказала Линг. Улыбка ее была снисходительной и слегка надменной. – Вероятно, никто из шести непосредственно с другими расами не соревнуется? Я хочу сказать, что трудно представить себе г'кека, перегоняющего ура, или квуэна, прыгающего с шестом! – Она рассмеялась.
Ларк пожал плечами. Несмотря на красноречивый намек Линг на происхождение человечества, он обнаружил, что теряет интерес к разговору.
– Да, вероятно. Так и есть. Трудно. Представить себе. И, повернувшись, стал смотреть в окно на летящую внизу обширную равнину – волна за волной колышущейся травы, кое-где рощи темного бу или оазисы мягко раскачивающихся деревьев. Расстояние, которое караван преодолевает в несколько лет, промелькнуло за несколько дуров блаженного полета. И вот уже на горизонте темные хребты южных гор.
Пилот Беш сбросила скорость, чтобы лучше разглядеть Сверкающую гору, повернув под таким углом, что окно Ларка головокружительно уставилось на широкий лавовый поток: многочисленные прошлые извержения покрывали эту неровную и безжизненную местность. На мгновение показались плавильни на полпути к могучей вершине. Построенные так, чтобы напоминать природные потоки и трубки магмы, они выпускали столбы дыма, такие же как и из естественных отверстий. Конечно, маскировка не была рассчитана на наблюдение с такого близкого расстояния.
Ларк видел, как Беш обменялась понимающим взглядом с Кунном, который постучал пальцем по одному из волшебных экранов. На экране очертания горы были обозначены светящимися линиями, и одно место окружено символами и стрелками. Пунктирные линии обозначали подземные туннели и мастерские, в которых прославленные урские кузнецы изготовляли инструменты из специальных сплавов, одобренных мудрецами. Эти инструменты уступают только тем, которые делаются еще южнее, вблизи вершины горы Гуэнн.
Невероятно, думал Ларк, стараясь запомнить все подробности на экране для последующего отчета мудрецам. Конечно, этот монитор не имеет ничего общего с объявленной причиной экспедиции – поисками развитых “кандидатов” среди форм жизни. Судя по некоторым кратким замечаниям, Ларк понял, что Кунн не биолог. В его осанке, в том, как он передвигается, что-то напоминало Ларку Двера, крадущегося по лесу, только это что-то еще более смертоносно. Даже после нескольких поколений относительного спокойствия немногие мужчины и женщины на Склоне держались так. Это специалисты, которые должны каждое лето обходить деревни, обучая местную милицию.
На всякий случай.
И в остальных пяти расах имелись такие же специалисты. Благоразумная политика, поскольку даже сейчас время от времени случаются небольшие кризисы – преступление, прорыв банды сунеров, проявления вражды между поселками. Достаточно, чтобы сделать непротиворечивым выражение “воин мирного времени”.
То же самое может быть справедливо относительно Кунна. Он выглядел исключительно опасным, свернувшимся и в любую минуту готовым к убийству.
Какова твоя истинная цель, Кунн? думал Ларк, глядя, как мелькают на экране символы, отражаясь на лице чужака. Что ты на самом деле ищешь?
Маленький корабль устремился в новом направлении, Сверкающая гора осталась позади, внизу расстилалась сверкающая белизна, известная как Равнина Режущего Песка. Долго внизу проносились низкие дюны, разворачиваясь в созданном ветром совершенстве. Ларк не видел караванов, бредущих по сверкающей пустыне, доставляя почту или товары в изолированные поселки в Долине. Но никто и не посмеет преодолевать эту жгучую пустыню днем. Внизу есть скрытые убежища, где путники ожидают наступления ночи. И эти убежища даже лучи Кунна не могут отыскать в блестящих просторах.
Но бледное сияние померкло перед очередным внезапным превращением, когда машина миновала пески и оказалась над Спектральным потоком – расплывающейся мешаниной таких ярких цветов, что у Ларка заболели глаза. Линг и Беш пытались всматриваться, заслоняя глаза руками, но наконец сдались, а Кунн мрачно бормотал, глядя на вспышки статики на экране. Ларк боролся с естественным стремлением сощуриться, стараясь напротив сфокусировать зрение. Двер как-то объяснил ему, что это единственный способ увидеть что-то в царстве экзотических кристаллов, которые отбрасывают прозрачные сверкающие тени.
Это было вскоре после того, как Двер получил звание мастера охотника и вернулся домой, присоединившись к Ларку и Саре у постели больной матери. Он рассказал об этом Ларку во время ее болезни, которая унесла ее и буквально за одну ночь превратила Нело в старика. Последнюю неделю Медина ничего не ела и почти ничего не пила. От двух старших детей, в которых она души не чаяла, став в Доло женой бумажника, она как будто ничего не ждала. Но зато поглощала рассказы младшего о его странствиях, о том, что он видел, слышал и ощущал в далеких уголках Склона, где мало кто бывал. Ларк помнил ревнивое и болезненное чувство, когда видел, какое утешение приносят матери рассказы Двера в ее последние часы. Потом он бранил себя за такие недостойные мысли.
Воспоминание возникло внезапно, очевидно, вызванное яркими цветами внизу.
Некоторые легковерные среди Шести говорят, что слои ядовитого камня обладают волшебными свойствами, полученными за эпохи воздействия вулканических выделений. Эти выделения они называют “кровью матери Джиджо”. В этот момент Ларк готов был согласиться с таким суеверием, настолько поразило его сверхъестественное ощущение знакомости. Словно он уже был здесь много лет назад.
При этой мысли глаза его как будто приспособились, раскрылись, и он увидел, как крутящиеся цвета превратились в воображаемые каньоны, вымышленные долины, призрачные города и даже целые фантомные цивилизации, огромней забытых городов буйуров…
Но не успел он опомниться, как иллюзии неожиданно кончились: Спектральный поток устремился в море. Беш снова затормозила машину, и вскоре царство цветов исчезло как сон, сменившись нормальной пустыней обветренного вулканического камня.
Полоска прибоя напоминала сказочное шоссе, ведущее в неведомые земли. Ларк расстегнул пояс и пересел через проход, чтобы видеть великий океан. Какой огромный, подумал он. Однако это ничто по сравнению с просторами, которые, не задумываясь, преодолевали Линг и ее спутники. Ларк всматривался в надежде увидеть замаскированный мусорный корабль, с его ловящими ветер наклонными парусами и грузом священных контейнеров, которые он везет к месту их окончательного упокоения. С этой высоты он может увидеть даже Помойку, темно-синие воды забвения, заполняющие такую глубокую впадину, что она способна принять отходы десятка могучих цивилизаций и подарить им блаженство забвения.
Ни в одном путешествии в поисках данных для своих вечно голодных схем Ларк не заходил так далеко. Даже привычным взглядом он отыскивал мало следов обитания разумных существ – рыбачья деревушка хунов, гнездовье красных квуэнов под навесом скал. Конечно, при такой скорости за то время, что пересаживаешься от окна к окну, внизу может промелькнуть что-то важное. А Ларк постоянно пересаживался, когда Беш поворачивала корабль, нацеливая инструменты на сушу и море.
Даже эти немногие признаки обитания исчезли, когда они добрались до Трещины, пролетев несколько сотен полетов стрелы к западу от далекой, в форме ножа, Окончательной скалы.
Здесь сушу делили могучие утесы и глубокие подводные каньоны. Извилистые мысы чередовались с кажущимися бездонными пальцами темного моря, словно какие-то гигантские когти провели параллельные борозды почти точно в направлении на восток, образуя непреодолимый природный барьер. Жизнь за этой границей превращала вас в преступника, проклятого мудрецами и Святым Яйцом. Но флаер чужаков стремительно миновал царство зубчатых утесов и пропастей между ними, словно это рытвины на хорошо изъезженной дороге.
Вскоре внизу лига за лигой проносились песчаные земли, поросшие редким кустарником, прерываемые через длительные промежутки развалинами древних городов, почти исчезнувших под действием ветра, солнца и дождя. Взрывы и распыляющие лучи когда-то уничтожили здесь могучие башни, когда последний горожанин буйур выключил свет. Со временем вечно жующая Помойка и более молодые вулканы не оставят ни следа даже от этих торчащих остатков.
Вскоре небесная лодка оставила континент и пролетела над цепью окутанных туманом островов.
Даже Двер и не мечтал забраться так далеко.
Ларк решил не рассказывать об этом путешествии брату, не обсудив его предварительно с Сарой, которая лучше старшего брата разбирается в такте и обидах.
И тут он снова вернулся к реальности. Сара в Доло. Двер может быть отправлен на восток, в погоню за глейверами и сунерами. А когда чужаки закончат свои исследования, мы все можем встретить свой конец – вдали от тех, кого любим.
Ларк со вздохом опустился на свое место. Какое-то время он наслаждался полетом. Будь проклята память: теперь он вспомнил, как на самом деле обстоят дела!
Остальную часть пути он старался оставаться незаметным и сохранял деловитый вид, даже когда они наконец приземлились на опушке леса, странно не похожего на знакомые ему леса, или когда помогал Линг помешать в клетки необычные, замечательно интересные существа. Профессионализм – единственное удовольствие, которое позволял себе Ларк, изучая природу. Но при мысли о полете наслаждение и удивление исчезали.
Уже в темноте Ларк вернулся в свою палатку возле Поляны – и обнаружил, что его ждет с новостями Харуллен.
Низкая массивная фигура занимала почти половину палатки. Вначале, стоя у входа так, что только лунный свет падал сзади, Ларк решил, что это Утен, его друг и коллега-натуралист. Но пепельного цвета панцирь квуэна не тронут шрамами от длительного погружения в прошлое Джиджо. Харуллен – книжный червь, мистик, который говорит высокомерным тоном, напоминающим древних Серых Королев.
– Фанатики прислали послание, – зловеще произнес лидер еретиков, даже не спросив у Ларка, как прошел его день.
– Да? Наконец-то! И что в нем говорится? – Ларк сбросил у входа мешок и тяжело опустился на койку.
– Как ты и предсказывал, они хотят встретиться. Договорились на сегодня в полночь.
Эхо– шепоты последних слов донеслись из задних говорящих щелей, потому что квуэн переместил свой вес. Ларк сдержал стон. Ему еще нужно подготовить отчет для мудрецов, изложив все, что он узнал сегодня. Больше того, рано утром его ждет Линг, чтобы он помог оценить новые образцы.
И теперь еще это?
Что ж, чего еще ожидать, если играешь игры со многими уровнями верности? Старинные романы предупреждают, что приходится тяжело, когда служишь нескольким хозяевам.
События ускоряются. Теперь тайная, известная только по слухам организация повстанцев наконец предложила поговорить. Какой у него выбор? Только идти на встречу.
– Хорошо, – сказал он Харуллену. – Зайди за мной, когда нужно будет идти. А тем временем у меня есть работа.
Серый квуэн молча удалился, слышалось только царапанье когтей по скалистой тропе. Ларк чиркнул спичкой, которая выпустила облако остро пахнущего дыма, прежде чем вспыхнуть и зажечь его маленькую масляную лампу. Развернул складной письменный стол, который подарила Сара, когда он закончил школу Рони, – казалось, это произошло геологическую эпоху назад. Достав пачку лучшей писчей бумаги отца, Ларк настриг черного порошка из полуиспользованной чернильницы, порошок стряхнул в глиняную ступку, смешал с жидкостью из маленькой бутылочки и толок пестиком, пока не растерлись все комки. С помощью своего карманного ножа подточил перо. Наконец окунул его,в чернила, немного подумал и начал писать свой отчет.
Это правда, осознал Ларк чуть позже, во время напряженных переговоров в тусклом опаловом свете Торгена, второй луны. Подозрительно, осторожно, но фанатики действительно предлагают заключить союз с вольным сообществом еретиков Харуллена.
Почему? У этих двух групп совершенно разные цели. Мы стараемся уменьшить, а потом и совсем прекратить наше нелегальное присутствие на этой хрупкой планете. Фанатики хотят только вернуть статус кво, восстановить наше скрытое общество – каким оно было до прилета корабля чужаков, а может, попутно свести кое-какие старые счеты.
Тем не менее представители двух групп встретились глухой ночью у парящей фумаролы на извилистой тропе, которая ведет к тихому гнезду Яйца. Большинство заговорщиков было в длинных плащах, скрывающих внешность. Харуллена, который одним из немногих сохранил действующего реука, попросили снять симбионта с сенсорного купола, чтобы тонко организованное существо не сгорело в атмосфере напряженной интриги. Создания Великого Мира, реуки не приспособлены к временам войны.
Или просто фанатики не хотят, чтобы слишком много о них узнали, размышлял Ларк. Не зря реук называют “маской, которая открывает”. И их повсеместная спячка тревожила почти так же, как тяжелое молчание самого Яйца.
Перед началом фанатики распечатали несколько кувшинов, выпустив по периферии рой ос тайн – древний обычай, происхождение которого забыто, но после открытий последних нескольких дней этот обычай приобретал зловещий смысл. После этого вперед выступила урская представительница заговорщиков и заговорила на Галактическом Два.
Ваш союз видит возможность в (печально оплакиваемом) появлении этих преступников, обвинила она. Свисты и щелканья приглушал капюшон ее плаща, из-под которого виднелся только кончик морды. Но все же Ларк мог сказать, что она не на много сезонов выросла из средних, и под рукой у нее в сумке был только один муж. Ее дикция свидетельствовала об образовании; возможно, она окончила одну из степных академий, где молодые уры, только что из стада, собираются у какого-нибудь парящего вулкана, чтобы стать учениками в своих наиболее распространенных видах мастерства. Значит, интеллектуал. Полный книжного обучения и сознания важности своих идей.
Да, честно ответил он сам себе. Иными словами, мало чем отличается от тебя самого.
Харуллен ответил на вызов мятежницы, политически корректно заговорив на англике.
– Что означает ваше странное предложение?
Мы считаем, что вы увидели в этом (отвратительном, нежеланном) появлении чужаков возможность достичь своих целей!
Ур топнула передней ногой. Ее обвинения вызвали гневные восклицания членов делегации еретиков. Однако Ларк это предвидел.
Серый панцирь Харуллена раскачивался расширяющимися кругами. Жест треки, который кольчатые называют Возражение против несправедливого обвинения.
– Вы обвиняете нас в том, что мы прощаем убийство нас самих и всех живых существ на Джиджо.
Урская заговорщица повторила жест, но с поворотами в противоположном направлении – Повторение обвинения.
Я (подчеркнуто) настаиваю на этом. И делаю это в (грубой) откровенности. Все знают, что вы, еретики, (ошибочно) хотите именно этого.
Ларк выступил вперед. Если в возгласах фанатиков и слышались обвинения против людей, он не обращал на это внимания.
Это не то (усиленное отрицание), чего мы хотим, заявил Ларк, в спешке слегка искажая фразу-трель.
У этого есть две причины, продолжал он, по-прежнему сражаясь с Галактическим Два.
Первая причина (для опровержения) в том, что чужаки (алчные в высшей степени) должны не только уничтожить всех разумных свидетелей (преступления/воровства), которые могут дать показания в Галактическом суде. Они также должны стереть с лица земли всех остающихся представителей тех (несчастных) видов, которых украдут на Джиджо. Иначе как неприятно будет когда-нибудь, когда (неразумные) воры объявят о принятии расы новых клиентов, а им представят доказательства, что эта раса украдена с нашей планеты. По этой причине они должны истребить все местное население, а только потом улетать.
Это мы (поистине) не можем допустить! Геноцид невинной жизни – именно то преступление, ради борьбы с которым сформировалась наша группа!
Послышались одобрительные выкрики Харуллена и других еретиков. Ларк обнаружил, что у него слишком пересохло в горле, чтобы продолжать на Галактическом Два. Он сделал необходимый жест. И теперь перешел на англик.
– Но есть еще одна причина для сопротивления чужакам. Нет чести в том, чтобы быть просто убитым. Цель нашей группы – поиски договоренности, консенсуса, так, чтобы Шесть действовали медленно, безболезненно, добровольно, путем контроля над рождаемостью, как акт благородства и преданности этой планете, которую мы любим.
– В конце концов последствия будут идентичными, – ответила самка ур, переходя на тот же язык, которым пользовался Ларк.
– Нет, если когда-нибудь будет установлена истина! А она будет установлена, когда на этой планете появятся законные обитатели, которые заинтересуются археологией.
После этого заявления наступило смущенное молчание. Даже Харуллен повернул свой купол и уставился на Ларка.
– Прошу объяснить. – Урская мятежница согнула передние ноги, прося его продолжать. – Что нам дадут археологические открытия, если мы и наши потомки давно исчезнем и наши кости усеют дно океана?
Ларк собрался, преодолевая усталость.
– Со временем, вопреки всем нашим усилиям жить в соответствии со Списками и не оставлять следов, это история когда-нибудь прояснится. Через миллион или через десять миллионов лет станет известно, что здесь когда-то жила колония сунеров, потомков эгоистичных глупцов, которые по давно забытым причинам вторглись на Джиджо. Существ, которые тем не менее преодолели глупость своих предков и поняли, в чем подлинное величие.
В этом разница между поисками достойного ухода и позволением грязно убить себя. Ради чести и по всем благословениям Яйца выбор должен принадлежать нам, каждому индивиду, а не быть навязанным нам бандой преступников.
Харуллен и остальные друзья Ларка были явно тронуты. Они кричали, свистели и громыхали, выражая горячую поддержку. Ларк слышал даже одобрительные возгласы со стороны фанатиков. Без помощи реука он не мог судить, насколько убедил слушателей – хотя в глубине души он сам не верил в свои слова.
Банда Линг как будто не боится археологических открытий в далеком будущем.
Да и самому Ларку все равно, появится ли в отдаленном будущем в книге какое-нибудь примечание, в котором будет сказано что-то хорошее о Шести.
Хорошие законы не нуждаются в признании или вознаграждении, чтобы их признали хорошими. Они хороши и справедливы за свой счет и будут исполняться, даже если ты знаешь, что никто за тобой не следит. Даже если никто никогда не узнает.
Несмотря на хорошо известные недостатки галактических цивилизаций, Ларк знал, что законы, охраняющие невозделанные миры, справедливы. И хотя он самим фактом рождения нарушает их, его долг постараться, чтобы они соблюдались.
Вопреки собственным словам, в принципе у него нет возражений против устранения бандой Линг местных свидетелей, если при этом будут использоваться мягкие средства. Например, генетическая болезнь, которая оставляет всех здоровыми, но стерильными. Это устранило бы свидетелей и заодно решило все проблемы Джиджо.
Да, но Ларк должен противостоять и схеме грабителей генов. Это тоже насилие над Джиджо. И поскольку мудрецы продолжают только болтать, лишь заговор фанатиков способен сражаться с угрозой чужаков.
Отсюда страстная ложь Ларка, направленная на достижение доверия между двумя разными группами радикалов. Ему нужен союз с фанатиками по одной простой причине. Если существуют планы борьбы, Ларк должен участвовать в их составлении и осуществлении.
Пока сотрудничай, говорил он себе, продолжая использовать лучшие ораторские приемы, чтобы устранить подозрения, усиленно агитируя в пользу союза.
Сотрудничай, но держи глаза открытыми.
Кто знает? Возможно, одним ударом удастся осуществить обе цели.

 

Аскс

Вселенная требует от нас чувства иронии. Например, все усилия и вся добрая воля, которые создали Великий Мир, стоили того. Благодаря им мы, народы Общины, стали лучше. Мы также предполагали, что это будет действовать в нашу пользу, если/когда галактические инспекторы явятся судить нас. Воюющие народы приносят больше вреда планете, чем те, которые спокойно обсуждают, как лучше ухаживать за общим садом. Если мы будем вежливыми и мягкими, а не ненасытными преступниками, это подействует в нашу пользу.
Так мы рассуждали. Не правда ли, мои кольца?
Увы, с неба пришли не судьи, но воры и лжецы. И неожиданно нам пришлось играть смертоносные игры интриг, а в них наше мастерство далеко не такое, каким было до дней Общины и Яйца.
Насколько мы были бы способней к таким играм, если бы не мир!
Мы с острым сожалением открыли эту истину, когда усталый курьер принес нам сообщение Уриэль, кузнеца, из ее мастерской-кузницы. Слова-предупреждения. Страшные предостережения. Рассказ о небесных предзнаменованиях, совет готовиться к прилету космического корабля!
О, запоздавшее предупреждение! Призыв к осторожности, услышанный слишком поздно. Когда-то на холодных вершинах гор от северного Библоса до тропических поселений в долине находились каменные крепости. С помощью хитроумно устроенных зеркал они передавали сообщения, которые обгоняли скачущих уров и даже летящих птиц. С помощью таких семафоров люди и их союзники быстро мобилизовывались для битв, компенсируя свою недостаточную численность. Со временем уры и хуны выработали собственные системы передачи информации, по-своему очень остроумные. Даже мы, треки, разработали сеть слежения за запахами, чтобы иметь возможность предупредить об опасности.
Ни одна из этих систем не пережила мир. Семафоры были брошены, сигнальные ракеты, разрешенные мудрецами, исчезли. До последнего времени торговля не оправдывала дорогостоящие средства связи – хотя очень иронично то, что год назад изобретатели заговорили о необходимости снова занять старинные каменные гнезда и возобновить посылку световых сигналов.
Если бы они действовали быстрей, получили ли бы мы предупреждение Уриэль вовремя?
И как отразилось бы это своевременное предупреждение на нашей судьбе?
Увы, мои кольца! Тщетно думать о том, что могло бы быть. Если не считать солипсизма, это самое безумное занятие, какому способны предаться унитарные существа.

 

Рети

– У тебя есть что-нибудь для меня?
Ранн, высокий, со строгим лицом, предводитель небесных людей протянул к ней руку. В сумерках, под звуки ветра, свистящего в роще светлых бу, Рети показалось, что каждый его мозолистый палец толщиной с ее запястье. Лунный свет бросал тени на угловатые черты лица Ранна и его клинообразный торс. Рети пыталась не показать этого, но чувствовала себя в его присутствии такой ничтожной.
Неужели там, среди звезд, все мужнины такие?
Эта мысль заставила ее почувствовать себя странно, как в тот раз, немного раньше, когда Беш сказала ей, что можно уничтожить шрамы на лице.
Вначале пришли дурные новости.
– Здесь, в нашей маленькой клинике, мы ничего не можем сделать, – сказала ей женщина с корабля пришельцев, когда Рети впервые пришла в больницу возле погребенной станции.
Пол– утра она простояла в очереди. Ужасное время, которое она провела между г'кеком со скрипящим перекосившимся колесом и престарелой самкой ур, из ноздрей которой капала какая-то отвратительная серая жидкость. Каждый раз как очередь продвигалась, Рети старался ни на кого не наткнуться. Когда наконец ее начали осматривать при свете ярких ламп, надежды ее вначале взлетели к небу, потом рухнули.
– Такие повреждения кожного покрова легко устранить дома, – говорила Беш, подталкивая Рети к клапану палатки. -
Биоскульптура – тонкое искусство. Эксперты способны создать прекрасные формы даже из примитивного материала.
Рети не обиделась. Примитивный материал. Это я и есть. В то время у нее голова кружилась от воображаемых возможностей: что если галактическое колдовство может дать ей лицо и тело, как у Беш или Линг?
Она отказывалась пошевелиться, прежде чем Беш не разрешит ей говорить.
– Говорят… говорят, вы возьмете с собой кое-кого из людей, когда улетите.
Беш смотрела на нее глазами цвета золотисто-коричневого драгоценного камня.
– Кто говорит?
– Я… слышала. Наверно, слухи.
– Не стоит верить всем слухам.
Действительно ли она подчеркнула слово “все”? Рети готова была ухватиться за всякую причину для надежды.
– Я слышала также, что вы хорошо платите тем, кто приносит вам нужное… или новости.
– Это верно. – Теперь глаза слегка заблестели. Женщина забавляется? Или это жадность?
– А если эти новости действительно, действительно ценные? Какая тогда награда?
Звездная женщина улыбнулась, в ее улыбке было дружелюбие и обещание.
– Зависит от ценности или полезности информации, а предел – небо.
Рети почувствовала возбуждение. Она сунула руку в свою сумку на поясе.
– Не сейчас, – негромко сказала женщина. – Тут нельзя соблюдать тайну.
Посмотрев направо и налево, Рети увидела других пациентов и тех, кого наняли пришельцы. Представители Шести помогают чужакам во многих делах. И каждый из них может шпионить в пользу мудрецов.
– Сегодня вечером, – негромко сказала ей Беш. – Ранн каждый вечер выходит к ручью. Подожди его у желтого бу.
Того, что еще только расцветает. Приходи одна и не говори ни с кем, кого встретишь в пути.
Здорово/радостно думала Рети, выходя из палатки. Они заинтересовались! Именно на это я надеялась. И как раз вовремя.
Если бы она ждала еще дольше и не устанавливала контакт, все могло бы быть потеряно. Главный мудрец-человек приказал ей уходить завтра утром, сопровождая пересекающий горы небольшой караван ослов. С нею должны идти два молчаливых мужчины и три рослые женщины, которых она никогда раньше не видела. Ничего не было сказано, но она знала, что их цель – найти Двера, а потом направиться прямо в ту дикую местность, из которой она пришла.
Ничего подобного! думала она, радостно вспоминая о сегодняшнем вечернем свидании. Двер может продолжать играть в свои охотничьи игры в лесу. Он будет едва зарабатывать на еду в Серых холмах, а я буду жить высоко и богато вверху, в Хвосте Дельфина.
Это созвездие, откуда, как говорят, прилетели чужаки, хотя похожий на краба мудрец Ум-Острый-Как-Нож однажды попыталась объяснить Рети что-то о галактиках и “пунктах перехода” и что возвращение к цивилизации извилисто, как нити паутины мульк-паука. Но ее слова не имели смысла, и Рети решила, что старая самка-квуэн, вероятно, лжет. Она предпочитала думать, что отправится к звездам, которые хорошо видит, а это значит, что когда-нибудь она сможет посмотреть на Джиджо из прекрасного галактического города, где ей предстоит жить, и каждую ночь будет показывать язык Джессу, Бому и всему их вонючему племени. А также Дверу и всем мудрецам, вообще всем остальным на этой нищей планете, всем, кто плохо с ней обращался.
Весь день после встречи с Беш она избегала мудрецов и их слуг, искала поляны в нескольких полетах стрелы к западу, где пилигримы пытались восстановить праздничные развлечения Собраний. Павильоны, снесенные в панике, снова поставлены, и многие вышли из укрытий. Конечно, по-прежнему чувствовалось большое напряжение. Но некоторые упорно пытались вести прежнюю жизнь, даже хотя бы ненадолго.
Рети зашла под навес, где ремесленники демонстрировали свои товары, привезенные со всего Склона. Вчера все это поразило бы Рети. Но сейчас она только презрительно улыбалась – после того как видела блестящие машины небесных людей. В одном месте она побывала на дискуссии: эксперты хун, г'кек и человек обсуждали усовершенствование техники плетения веревок. Слушатели молчали, и никто не задавал вопросов.
Поблизости треки, выращивающий кольца, демонстрировал несколько вялых существ в форме пончика, с тонкими руками и ногами. Возле загона стояли трое взрослых треки, может быть, думая о прибавлении к новым грудам, которые они создают дома. А может, просто бездельничали.
Еще дальше на поляне в пятнах солнечных лучей акробаты-шимпы демонстрировали свое мастерство детям, а у горячего парящего ручья играл полный секстет из представителей всех шести рас. Все могло бы показаться очень веселым, если бы Рети не ощущала какое-то напряжение, которое портило веселье. И если бы ее сердце не ожесточилось против всего джиджоанского.
Эти слопи думают, что они чем-то лучше шайки грязных сунеров. Может, и так. Но ведь на Джиджо все сунеры, верно?
Я улетаю далеко, так что мне все равно.
На большой неровной поляне она увидела множество детей людей и средних уров, соперничающих в игре Вызов Дрейка.
Игровое поле представляло собой песчаную полоску, ограниченную с одной стороны ручьем. Другая граница – длинная яма, заполненная угольями, тлеющими под серым покровом пепла. В лицо Рети ударили струи горячего дыма, вызвав болезненные воспоминания о Джессе и Боме. Шрамы ее напряглись. Она прошла выше по холму и села в тени карликового тару.
Появились два соперника: мальчик-человек на северном конце поля и плотный урский средний на южном. Двигаясь неторопливо и обмениваясь оскорблениями, они приближались к центру, где ждали два судьи.
– Эй, лошак! Тебе пора принять ванну! – насмехался юноша, пытаясь идти важно и спокойно. Но ему мешала левая рука, привязанная за спиной полотняной полоской. Одет он в кожаный костюм – от колен до подбородка, но руки и ноги обнажены.
У молодой самки ура своя защита и своя помеха. Ее хрупкие сумки и железы запахов закрыты прочными прозрачными пленками. Подойдя ближе, средний попытался угрожающе вскинуться – и едва не упал, к развлечению зрителей. Рети увидела причину: задние ноги были стреножены.
– Глупый крикун! – кричала самка сопернику, восстанавливая равновесие. – Пора тебе поджариться!
За обеими границами: за ямой с углями и за ручьем – собрались толпы молодых зрителей. У многих защитное оборудование из кожи или прозрачной пленки. Они с беспечно расстегнутой защитой ждут своей очереди выйти на арену. Некоторые юноши и девушки натирают мазями свежие ожоги на икрах и бедрах, отчего Рети поморщилась. Конечно, ни один из этих ожогов не кажется таким уродливым или болезненным, как ее собственные. Ни волдырей, ни ужасных обожженных полос. И все же как они могут сознательно подвергаться такому риску?
Мысль об этом казалась Рети одновременно отвратительной и странно привлекательной.
В конце концов, многим ли это отличается от ее собственной истории? Она знала, что непослушание Джессу будет иметь последствия, но все же пошла на него.
Иногда приходится сражаться, вот и все. Рети подняла руку и слегка коснулась лица. Она ни о чем не жалеет. Ни о чем.
У некоторых зрителей уров тоже следы недавних схваток, особенно на ногах, где свалялись или сошли полоски шерсти. Странно, но никакого разделения между расами не было. Напротив, большинство групп зрителей смешанные, они по-дружески обмениваются замечаниями и сравнивают технику соперников. Рети видела, как юноша-человек шутит с уром средним, положив руку на гладкую гриву самки.
Возбужденно кричали зукиры и шимпы, они заключали пари и колотили по земле руками.
На некотором расстоянии за углями Рети видела еще одну импровизированную арену, на которой соревновались молодые треки с недавно отделившимися кольцами и молодые г'кеки, такие легкие и проворные, что могли даже на короткое время поднимать колеса и идти на задних толчковых ногах. Этот турнир напоминал какой-то вертящийся танец. Подробностей Рети не могла разобрать, но соперничество было гораздо менее жесткое, чем Вызов Дрейка.
Два судьи квуэна: один серый, другой синий – ждали соперников посредине песчаной арены. Они в поисках оружия тщательно осмотрели рукава человека, потом проверили наличие колпачков на серпоподобных зубах среднего. Затем синий квуэн попятился в ручей, а серый вытянул бронированные ноги и, к великому изумлению Рети, смело ступил на горячие угли! И продолжал там стоять, поднимая две когтистые ноги высоко над дымящейся поверхностью, потом переходя на другую пару и так все время.
После ритуального – и настороженного – поклона друг другу парень и средний начали кружить в ожидании ошибки соперника.
Неожиданно они бросились друг на друга, схватились, причем каждый толкал соперника в том направлении, куда тот не хотел идти. Теперь Рети поняла, почему у них связаны конечности. Со стреноженными задними ногами ур не может растоптать противника или использовать всю силу, чтобы победить. Аналогично сильные руки юноши могли просто задушить среднего, если бы одна не была привязана за спиной.
Вызов дрека/ Вызов дрека! Йиппиии йуйее!
Рети вздрогнула, услышав этот писклявый голос – гораздо ближе, чем толпа кричащих зрителей. Она поискала его источник, но никого не увидела, пока кто-то не потянул ее за платье. Она посмотрела вниз.
Безопасность сумки? Йии будет говорить! Ты безопасность сумки, и йии будет говорить с тобой!
Рети удивленно смотрела. Это крошечный ур! Не больше ее ступни, он грациозно приплясывал на четырех миниатюрных копытах, по-прежнему дергая ее за одежду. Крошечное существо трясло гривой, поворачивая гибкую шею, и нервно продолжало:
Иии нужна сумка! Нужна сумка!
Рети повернулась и увидела, что его так испугало. В кустах, слегка отдуваясь, сидел гладкий черный зверь, свесив язык между двух рядов острых белых зубов. Вначале Рети показалось, что она его узнала. Она подумала, что это Грязнолапый, брюзгливый спутник Двера в горах. Потом увидела, что у этого нет коричневых пятен на лапах. Значит, другой нур.
Хищник поднял голову и, глядя на маленького ура, сделал один шаг, другой.
Рети импульсивно подхватила дрожащую добычу и сунула в свою кожаную сумку.
Нур разочарованно посмотрел на нее, повернулся и исчез в кустах.
Крики, возгласы и возбужденное фырканье заставили ее взглянуть на арену, и она увидела, что борец человек падает в туче поднявшегося пепла. К ее изумлению, юноша не вспыхнул мгновенно, но гибко перевернулся и встал, подплясывая, переступая с одной голой ноги на другую и хладнокровно стряхивая горящие уголья с одежды. К нему бросился серый квуэн, но мальчик знаком попросил его не вмешиваться. Еще раз провел рукой по воротнику и по углям направился обратно на арену.
На Рети это произвело впечатление. Слопи кажутся более крепкими, чем она считала.
Горяч, горяч, но не побит, послышался тонкий голос из сумки, как будто довольный ее удивлением. Страх перед нуром словно совершенно забылся. Парень сделал бу-бу, поскользнулся и упал, но больше не сделает. Не этот парень! Он победит. Увидишь, это глупый лошак обмочится!
Рети не могла прийти в себя от изумления. Ей трудно было решить, что удивляет ее больше: соревнование на арене или это крошечное существо в сумке с его беглыми комментариями.
Арена привлекла ее внимание: юноша-человек снова приблизился к противнику. Какой бы ни была его ошибка в первый раз, парень решительно не собирался ее повторять, он уклонялся и отпрыгивал, а потом сумел схватить среднего за гриву. Самка фыркнула, щелкнула зубами и тщетно пыталась тонкими слабыми руками разорвать его хватку. Попробовала поднять переднюю ногу, чтобы схватить пасть, но от этого только опасно потеряла равновесие.
Вызов дрека! радостно кричал маленький ур, дрек сказал Ур-чун, будем бороться, бороться, а не убивать!
Рети затаила дыхание.
О, теперь я вспомнила.
Она совсем маленькой слышала эту легенду, ее рассказывал у лагерного костра один из стариков. Легенда умерла вместе с ним, потому что рассказам о жизни за горами Джесс и молодые охотники предпочитали преувеличенные описания собственных подвигов.
Насколько могла вспомнить Рети, жил некогда человек по имени Дрек – или Дрейк, – герой, силой и смелостью превосходивший всех до и после него. Однажды, когда земляне пробыли на Джиджо еще не долго, вождь уров, огромная самка, сошлась с Дрейком в схватке. Три дня и три ночи они боролись, наступали, выкрикивали угрозы. Земля дрожала, реки высыхали, вся местность между горами и морем была опустошена, и вулканы, и океан исчезли в дыму. И когда туман рассеялся, вся местность от горизонта до горизонта сверкала яркими красками, какие получаются при смешении человеческой и урской крови.
И из облака дыма и пыли вышли два героя – у него не было руки, у нее ноги, они опирались друг о друга и с этого дня стали неразлучны.
И хотя после этого дня были и еще войны между племенами людей и уров, велись они благородно в память о Дрейке и Ур-чун.
Смотри! крикнул маленький ур.
Мальчик сделал ложный выпад налево, потом подставил правую ногу и надавил. В отчаянии фыркая, самка не смогла избежать переворота через его бедро и с криком тяжело шлепнулась в воду головой вперед. И забилась в тине, начиная тонуть. Из-за нее вынырнул синий квуэн и ногой подтолкнул к берегу. С благодарным криком средний выбрался на песок, поднимая облака пыли.
Хии! Иди поваляйся в горячем пепле, глупый лошак! Песок слишком медленный! У тебя сгниют волосы!
Рети посмотрела на маленького ура. Это не ребенок, как она вначале подумала. Она вспомнила, что от кого-то слышала: новорожденные уры остаются в материнской сумке в течение нескольких месяцев, потом их десятками выбрасывают в высокую траву, чтобы они сами заботились о себе. И во всяком случае, урский ребенок не умеет говорить.
Это, должно быть, самец! Теперь Рети заметила, что горло и морда выглядят не так, как у самок, нет многоцветных красок и раздвоенной верхней губы. Это объясняет, почему ур-самец может произносить все звуки англика, а самка не может.
А на арене парень готовился к третьему раунду, но молодая самка опустила голову, признавая свое поражение. Юноша победно вскинул руку в кровавых полосках и помог судье вывести хромающую побежденную с поля. Тем временем два новых бойца разминались, а помощники привязывали им конечности.
Рети печально смотрела, как молодые люди шутят со сверстниками из других рас. Она гадала, как мальчику удалось так незначительно обжечься на углях, но не могла заставить себя задать этот вопрос. Они только посмеются над ее нерасчесанными волосами, над неловкой речью и над ее шрамами.
Забудь о них, с горечью думала она. От сухого жара и дыма зудело лицо. У нее есть гораздо более важные дела. Надо кое-что вынести из своей палатки до темноты. Что-то такое, что послужит платой за билет отсюда. Такое, чего никогда не видел ни один из этих рослых красивых молодых людей и никогда не увидит, несмотря на всю свою гордость, мастерство и важное расхаживание. Билет в такое место, где прошлое больше не будет ее тревожить. Это гораздо важнее, чем наблюдать за тем, как дикари играют в свои яростные игры огня и воды.
– Послушай, я должна идти, – сказала она урску-самцу, вставая и осматриваясь. – Кажется, этот отвратительный нур ушел, так что ты тоже можешь уйти.
Крошечное создание смотрело на нее, повесив хвост и морду. Рети прочистила горло.
– Может, отнести тебя куда-нибудь? Твоя… гм… жена, наверно, волнуется за тебя.
Темные глаза печально блеснули. Уф-рохо больше не нужен йии. домашняя сумка полна скользких новорожденных. Вытолкнула йии, в правой сумке другой муж. Йии должен найти новую сумку или нору в траве, чтобы жить/умереть. Но в горах нет сладкой травы, только жесткий камень!
Последние слова прозвучали очень печально. Ужасно поступили с беспомощным маленьким созданием, и Рети рассердилась, думая об этом.
Хорошая сумка эта. Он издавал странную дрожащую мелодию, удивительно низкую для такого маленького существа. Там, где он прикасался к Рети, у нее покалывало кожу.
Йии хорошо служит новой жене. Делает то, что она захочет.
Рети смотрела на него, ошеломленная его предложением, Затем расхохоталась, прислонившись к дереву, и смеялась до тех пор, пока не закололо в боку. Сквозь полузакрытые глаза она видела, что йии тоже как будто смеется – по-своему. Наконец она вытерла слезы и улыбнулась.
– Ну, кое-что ты для меня уже сделал. Давно я так не смеялась.
И знаешь, что еще? Если подумать, то можно найти кое-что, что ты смог бы сделать. Такое, что сделает меня еще более счастливой.
Йии все сделает! Новая жена кормит йии, Йии делает жену счастливой.
Рети покачала головой, снова поражаясь неожиданным поворотам, которые могут делать жизнь ничего не подозревающего человека. Если ее новая идея сработает, возможно, этот поворот действительно счастливый.
– У тебя есть что-нибудь для меня?
Ранн протянул огромную руку. В полутьме, рядом с желтым бу, Рети смотрела на мозолистые пальцы мужчины, каждый толщиной с ее запястье. Его угловатые черты лица и массивный торс – намного больше, чем у самого крупного парня, игравшего сегодня в Вызов Дрейка, – делали ее маленькой и незначительной.
Рети подумала: Неужели все мужчины такие – там, среди звезд?
Могу ли я верить человеку с такими руками, дать ему власть мужа над собой?
Она всегда думала, что скорее умрет, чем выйдет замуж.
Однако теперь у нее есть муж, который урчит где-то возле ее живота. Рети чувствовала прикосновение теплого языка йии к коже, когда гладила шелковистую шею.
Ранн, казалось, заметил ее ироническую улыбку. Кажется ли она от нее более уверенной в себе?
Она сунула руку мимо йии и вытащила тонкий длинный предмет, пушистый с одного конца, твердый и острый с другого и положила перо на раскрытую ладонь Ранна. Он удивленно посветил на перо своим инструментом в разных сторон, а она в это время продолжала вспоминать события, которые привели к этому моменту, когда решается ее будущее.
По пути сюда Рети миновала несколько представителей разных рас из числа Шести, все они ожидали у какого-нибудь ориентира по маршруту ежевечерней прогулки Ранна. Как им и приказывали, никто не разговаривал и даже не пытался встретиться взглядом, хотя Рети заметила и подглядывающих шпионов: г'кека, двух хунов и человека. Они, держась на удалении, делали записи.
Рети все равно, что они расскажут Лестеру Кембелу о ее “предательстве”. После сегодняшнего вечера мудрецы не смогут распоряжаться ею.
Придя к желтому бу, она нервно ждала, поглаживая йии и кусая ногти. За несколько дуров до появления Ранна негромкий свист возвестил о приближении мощного робота, восьмиугольного, устрашающего. Девушка в ужасе вспомнила другое летающее чудовище, которое посылало огненные лучи в гнездо мульк-паука… вспомнила, как сильные руки Двера оттащили ее от обжигающего луча, удержали от падения, как он закрыл ее своим телом.
Рети прикусила губу, подавляя всякую мысль, всякое воспоминание, которые могут ослабить ее решимость. Не время размягчаться. Именно этого хотят мудрецы.
И как бесчисленное количество раз дома – когда она заставляла себя противостоять Джессу, несмотря на жестокое наказание, – она не стала скрываться от ужасного робота, стояла прямо, задрав подбородок.
Ты не можешь причинить мне вред, вызывающе думала она. Не посмеешь!
Но незваная мысль все же пробилась в сознание.
Один такой робот убил птицу.
Птица сопротивлялась и погибла.
Чувство вины едва не заставило ее повернуть и бежать. Но тут робот сам свернул в сторону, исчез в ночи, и его место занял Ранн, протягивая массивную руку.
Есть у тебя что-нибудь для меня? спросил он, улыбаясь, и Рети протянула ему перо.
Он продолжал нацеливать инструмент на перо – ее бесценное сокровище, и Рети видела, что его возбуждение растет. Стиснув губы, она пыталась укрепить свою решимость.
Дьявольщина, да, у меня есть кое-что для вас, мистер Звездный Человек. Что-то такое, что вам очень нужно.
Но дело в том, что у вас должно быть кое-что и для меня!

 

Назад: XIII. КНИГА МОРЯ
Дальше: XV. КНИГА МОРЯ