ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ЛЕВИАФАН
Отец служил на Эддистоунском маяке
И как-то переспал с русалкой,
От этого союза родилось нас трое:
Дельфин, морской карась и я.
О, что за жизнь в волнующемся море.
Старинная песня
Глава 35
ДЖИЛЛИАН
"Подобно большинству видов, развившихся от хищных предков, танду были трудными клиентами. Они сохранили каннибальские наклонности, и нападения на патронов, Нгхт6, в ранние периоды возвышения были нередки.
В отличие от других разумных форм жизни у танду очень слабо развита способность сопереживания. Они принадлежат к псевдорелигиозной группировке, основной догмат которой – постепенное уничтожение видов, которые считаются «недостойными». Соблюдая законы галактических Институтов, танду в то же время не делают тайны из своего желания видеть вселенную гораздо менее населенной или стремления приблизить день, когда все законы сменит «новый порядок».
Согласно последователям религии «наследия» это произойдет, когда прародители вернутся в пять галактик. Танду считают, что они окажутся среди избранных и, когда наступит этот день, будут уничтожать недостойных.
Ожидая своего часа, танду непрерывно вступают в стычки и сражения чести. Они участвуют во всех войнах, провозглашенных галактическими Институтами, независимо от их целей, и часто обвиняются в превышении сил.
Им приписывают «случайное уничтожение» по крайней мере трех космических видов. Хотя танду не сопереживают своим патронам, они считаются мастерами в искусстве возвышения. На своей планете они приручили предразумные виды, чтобы использовать их в качестве охотничьих животных. После освобождения от службы по договору танду приобрели два вида самых сильных пси-существ среди нового поколения клиентов. Проводится долговременное расследование по обвинению танду в незаконном генетическом преобразовании этих видов (каталожные номера ЭПИСИАРХ-cl-82f49; АКЦЕПТОР-cl-82f-50) и превращении их в инструмент охоты…"
«Ничего не скажешь, славные парни эти танду», – подумала Джиллиан.
Она положила плоскую читательскую таблицу рядом с деревом, возле которого сидела. Этим утром она разрешила себе часок почитать. Этот час почти закончился. Она прочла еще примерно две тысячи слов. Справка о танду передана со «Стремительного» по кабелю накануне вечером. По-видимому, Нисс уже наладил контакт с мини-Библиотекой, которую Том обнаружил на разбившемся теннанинском корабле. Слишком четко все изложено и непосредственно относится к ситуации; вряд ли такое сообщение могла дать в переводе на английский жалкая микроветвь самого «Стремительного».
Конечно, Джиллиан и так кое-что знала о танду. Все агенты Совета знают об этих скрытных и жестоких врагах человечества.
Отчет только усиливает ее ощущение, что вселенная изначально устроена неправильно, если в ней живут такие чудовища. Джиллиан однажды целое лето читала космические романы доконтактного периода. Какой открытой и дружественной казалась в те дни вымышленная вселенная! Даже некоторые «пессимистические» измышления были далеки от реальной опасности.
Рисуя в воображении драматические картины «знакомства» с танду, она решила носить кортик, чтобы прибегнуть к последней древнейшей самозащите, если эти чудовищные существа захватят ее.
Густой органический запах перегноя перебивал металлический привкус, который преобладал возле воды. Воздух был чист после вчерашней бури.
Мягкие китрупские пассаты раскачивали зеленые кроны.
"Том, должно быть, уже нашел свой остров, – подумала Джиллиан, – и начал подготовку к эксперименту.
Если он жив".
Сегодня утром она впервые в этом усомнилась. Она была убеждена, что сразу узнает, если он погибнет, когда бы и где это ни произошло. Но сейчас она уже изверилась. Мозг ее затуманен, и ясно ей только одно – вчера вечером произошло что-то ужасное.
Вначале, сразу после захода, ее охватило предчувствие, что с Томом что-то происходит. Она не могла точно передать это ощущение, но оно тревожило ее.
Позже она увидела сны.
Лица, лица галактов, обтянутые кожей, покрытые перьями и чешуей, с клыками и клешнями. Они выли и рычали, но она, несмотря на свою подготовку, не смогла разобрать ни слова, ни единого чувственного иероглифа. Кое-кого из своего сна она узнала: двое хаппишских астронавтов, погибающих в своем разорванном корабле; йофур, прижимающий окровавленный обрубок руки; синтианин, слушающий песню китов; а она при этом прячется за холодной, как вакуум, каменной глыбой.
Во сне Джиллиан не могла их прогнать.
Она проснулась неожиданно, среди ночи, напряженная, как тетива лука.
Тяжело дыша в темноте, ощутила, как родственное сознание уходит за пределы восприятия. Несмотря на расстояние, Джиллиан уловила странную смесь в этом легком пси-прикосновении. Слишком человеческое, чтобы это был только фин, слишком китообразное, чтобы быть только человеческим.
И тут же оно прекратилось. Психическое нападение кончилось.
Джиллиан не знала, что об этом подумать. Какая польза в пси, если при этом получаются сообщения, которые невозможно расшифровать? Ее генетически обостренная интуиция, казалось, теперь подводит. Она бесполезна, если не хуже.
Час истекал, осталось совсем немного. Джиллиан провела это время, закрыв глаза, прислушиваясь к звукам прибоя, который ведет свой бесконечный бой с западным берегом. Ветки дерева качались и шумели на ветру.
Сквозь этот шелест Джиллиан слышала щебетанье предразумных аборигенов – кикви. Время от времени она различала голос Дэнни Судман, которая говорила с машиной, переводившей ее речь на слова высокочастотного языка кикви.
Хотя она работает по двенадцать часов в день, помогая Дэнни в общении с кикви, Джиллиан чувствовала себя виноватой за свой отдых. Она говорила себе, что эти маленькие туземцы исключительно важны.
Но сон преследовал ее все утро, особенно одно лицо. И лишь полчаса назад она поняла, что так она представляла себе живого Херби.
Во сне, перед тем как она ощутила приближение катастрофы, это длинное, отдаленно напоминающее гуманоидное лицо древнего улыбнулось ей и медленно подмигнуло.
– Джиллиан! Доктор Баскин! Пора!
Джиллиан открыла глаза. Подняла руку и взглянула на часы. Они идут как будто по команде Тошио. Она вспомнила, что гардемарину можно верить на слово. Скажи ему поднять тебя через час, и он сделает это с точностью до секунды. В начале пути она пыталась отучить его от обыкновения называть ее «сэр» – или более анахронично «мэм», и ей это удалось: теперь он так говорит не через слово, а в каждой третьей фразе.
– Иду, Тошио! Минутку! – Она встала и потянулась. Отдых оказался полезен. Только он привел ее сознание в порядок.
Она надеялась здесь быстро закончить и через три дня оказаться на «Стремительном», как раз к тому времени, когда Крайдайки собирался переместить корабль. Но до этого они с Дэнни должны выяснить все потребности кикви для того, чтобы знать, как лучше перевезти небольшую группу этих существ в Центр возвышения на Земле. Если «Стремительный» вырвется и человечество первым представит заявку на клиентов, это спасет кикви от гораздо худшей судьбы.
Проходя меж деревьев, Джиллиан увидела на севере между ними океан.
«Почувствую ли я здесь, когда Том позовет? Нисс говорит, что этот сигнал будет слышно на планете повсюду».
«И все ити, конечно, его услышат».
Она тщательно сдерживала свою пси-способность, как настаивал Том. Но вслух она старомодно помолилась и послала свои слова на север.
– Конечно, это понравится доктору Дарту, – сказал Тошио. – Эти сенсоры – как раз то, что ему нужно. Но робот по-прежнему действует.
Джиллиан посмотрела на маленький экран связи с роботом. Она не специалист по робототехнике или планетологии. Но в принципах разбирается.
– Я думаю, ты прав, Тошио. Рентгеновский спектрометр действует.
Лазерный резак и магнитометр тоже. А передвигаться робот может?
– Как маленький скальный омар. Он не может только вернуться. Баки, обеспечивающие плавучесть, разбиты упавшим куском коралла.
– А где робот сейчас?
– На выступе, на глубине девяносто метров. – Тошио нажал кнопки на маленькой панели управления, и на экране появилось схематическое изображение. – Он дал мне сонарную карту глубин. Я не стал опускать его ниже, пока не поговорю с доктором Дартом. Мы можем только спускаться с выступа на выступ. Покинув это место, робот сюда уже не вернется.
На изображении видно было заостренное к концу цилиндрическое углубление, уходящее в силикатную, богатую металлами тонкую кору Китрупа.
Стены углубления усеяны выступами и карнизами; на одном из них сейчас находится поврежденный зонд.
Ствол чуть наклонно спускается в большую пещеру. Это корень того самого дерева-сверла, которое Тошио и Дэнни взорвали несколько дней назад.
Верхний конец опирается на выступ собственного подводного углубления.
Ствол уходит далеко вниз, на территорию, не отраженную на схеме.
– Я думаю, ты прав, Тошио. – Джиллиан улыбнулась и сжала плечо юноши.
– Чарли будет рад. Может, отвяжется от Крайдайки. Хочешь передать ему новость?
Тошио явно обрадовался словам Джиллиан, но ее предложение застало его врасплох.
– Гм, нет, спасибо, сэр. Ну, я могу просто вставить сообщение в ваш ежедневный отчет на корабль. Я думаю, у доктора Дарта появятся вопросы, на которые я не готов ответить…
Джиллиан не могла винить Тошио. Сообщать доктору Дарту хорошую новость не лучше, чем плохую. Но рано или поздно Тошио придется научиться разговаривать с планетологом. И лучше бы ему научиться этому пораньше.
– Прости, Тошио. Но доктор Дарт полностью твой. Не забывай, что через несколько дней я уеду. И тебе придется… да, удовлетворять Чарли, когда он попросит тебя работать тридцать часов в сутки.
Тошио серьезно кивнул, выслушивая ее совет. Она поймала его взгляд и улыбнулась; в ответ он тоже улыбнулся и покраснел.
Глава 36
АККИ
Торопясь попасть на мостик до пересменки, Акки двинулся кратчайшим путем через внешний шлюз. Он проплыл уже половину обширного помещения, когда заметил нечто необычное.
Он перевернулся через голову, чтобы остановиться. Легкие-жабры напрягались, и он обозвал себя идиотом: торопится и вертится, когда кислорода едва хватает!
Акки осмотрелся. Шлюз пустовал, как и следовало.
Капитанская гичка потеряна в Мелком скоплении. Тяжелые сани с многочисленным оборудованием у разбитого теннанинского корабля, а скиф только вчера увела лейтенант Хикахи.
Вокруг баркаса, последнего вспомогательного корабля, оставшегося на «Стремительном», оживление. Несколько дельфинов с помощью механических «пауков» грузят ящики в маленький космический корабль. Акки забыл о своем стремлении быстрее попасть на дежурство и неторопливо поплыл к баркасу.
Он оказался за дельфином с «пауком». «Паук» в своих механических руках нес большой ящик.
– Эй, Сап-пен, что здесь происходит? – Акки старался говорить короткими и простыми фразами. Он теперь лучше говорит на англике в оксиводе, но если калафианец не будет говорить правильно, что подумают другие?
Дельфин посмотрел на него.
– О, добрый день, мистер Акки. Мы получили новый приказ. И готовим баркас к самостоятельному космическому полету. Кроме того, мы должны также погрузить эти ящики.
– А что в них… в этих ящиках?
– Записи доктора Метца, кажетссся, – третий манипулятор «паука» указал на груду ящиков в водонепроницаемой упаковке. – Только подумать, что все наши бабушки и дедушки, все внуки перечислены на магнитных катушках. Чувствуете преемственность, а?
Сап-пен из южноатлантического сообщества, там причудливая речь в цене. Акки часто размышлял, что это… эксцентричность – или просто глупость.
– Мне казалось, вы доставляете припасы к теннанинскому кораблю, – сказал он. Сап-пен обычно получал задания, не требующие большой сообразительности.
– Я там был, мистер Акки. Но эти перевозки заканчиваются. Работы там прекращаются, разве вы не слышали? Будем плавать кругами, пока не выяснится самочувствие капитана.
– Что? – Акки подавился. – Капитана?
– Он был ранен во время наружного осмотра корабля. Говорят, электрический удар. Хорошо хоть нашли его вовремя: вот-вот отказал бы дыхатель. И все это время он был без сознания. Сейчас командует Такката-Джим.
Акки был шокирован настолько, что не заметил, что Сап-пен неожиданно заторопился, принялся за работу, а рядом появилась большая темная фигура.
– Я могу вам помочь, мистер Акки? – Голос большого дельфина звучал почти неприкрыто саркастично.
– Кта-Джон. – Акки пришел в себя. – Что случилось с капитаном?
Что-то в этом боцмане приводило Акки в ужас. А Кта-Джон даже и не пытался изображать почтительность перед Акки, несмотря на его звание. Он быстро произнес на тринари:
Я скажу вам,
Как узнать больше –
Спросите своего предводителя
На берегу…
И, сделав дерзкий жест механической рукой своих доспехов, Кта-Джон развернулся и направился к рабочим. Волна от его движения отбросила Акки метра на два. Акки понимал, что звать боцмана назад не стоит. Что-то в тринари Кта-Джона подсказывало ему, что это бесполезно, более того, для него это было предупреждением, и он поплыл к лифту, чтобы подняться на мостик.
Вдруг ему стало ясно, что на борту отсутствуют почти все лучшие фины.
Тшут, Хикахи, Каркаэтт, С'тат и Лаки Ка – все у теннанинского корабля. И самым старшим из младших офицеров остался Кта-Джон!
Отсутствует и Кипиру. Акки не верил слухам о нем. Он всегда считал Кипиру самым храбрым и быстрым дельфином в экипаже. Хорошо бы, чтобы Кипиру с Тошио были здесь. Они бы помогли ему узнать, что происходит.
Возне лифта Акки столкнулся с группой из четырех турсиоп, которые теснились в углу и ничего не делали. Все были мрачны и лежали в ленивых позах.
– Сус'та, что здесь происходит? – спросил Акки. – Разве у вас нет работы?
Дельфин махнул хвостом – подобно пожатию плечами у человека.
– А в чем дело, мистер Акки?
– Дело в том… мы должны выполнять свой долг! Что с вами?
– Капитан… – начал один из них.
Акки прервал его.
– Капитан первым приказал бы вам продолжать работу! – Он перешел на тринари.
Смотрите на дальний
Горизонт –
На Землю!
Мы все там понадобимся…
Сус'та мигнул и постарался принять подобающую позу. Остальные последовали его примеру.
– Да, сссэр, мистер Акки. Мы постараемся.
Акки кивнул.
– Очень хорошо. Сохраняйте дух кининка.
Он вплыл в лифт и набрал код мостика. Дельфины начали расплываться по своим рабочим местам. Двери лифта закрылись.
Ифни! Нелегко пришлось, а ведь всего-то и хотел – получить у них информацию. Пришлось сделать вид, что знает больше, чем они!
Укус черепахи! Неисправные моторы! Тяжело ли ранен капитан? Что делать, если Крайдайки не будет с ними?
Надо держаться как можно незаметнее… пока не прояснится, что происходит. Он понимал, что будучи гардемарином находится в самом трудном положении: у него обязанности офицера, но нет его прав и защиты.
И именно гардемарин узнает последним о том, что происходит!
Глава 37
СВЕССИ
Из корпуса почти все удалили, укрепили изнутри распорками. Вскоре можно будет поместить туда нужный груз и улететь.
Ханнес Свесси не мог дождаться. Хватит с него подводных работ! И если говорить правду, то и дельфинов тоже.
Боже мой, какие истории он сможет порассказать дома. Как он руководил работами под океанами смога на Титане. Проводил кометы через Суповую туманность. Даже работал с этими сумасшедшими америндийцами и израэлитами, которые пытались терраформировать Венеру. Но ни одна работа, в отличие от этой, не учила его законам наоборот.
Почти все материалы, с которыми они работают, созданы чужаками, у них необычайная ковкость и еще более необычная квантовая проводимость. Ему приходилось проверять псионическое сопротивление почти каждого стыка, и все равно их замаскированное чудо будет пропускать телекинетический стасис и его после взлета уловят по всему небу!
Фины! Они выводят его из себя. Безупречно выполняют самые тонкие операции, а потом плавают кругами, кричат вздор на праймале, получив какое-нибудь необычное сонарное отражение от открытого люка.
И каждый раз, закончив работу, они зовут старину Свесси. Проверь нашу работу, Ханнес, просят они. Убедись, что мы все сделали правильно.
Они так стараются. И все равно чувствуют себя неотработавшими клиентами патронов, которые сами похожи на детей, никем не возвышены и живут в невероятно враждебной вселенной. Тем более, что все это правда.
Свесси признавал, что ворчит зря, просто хочется поворчать. Экипаж проделал огромную работу; а ведь только это имеет значение. Он гордится каждым из них.
И вообще с прибытием Хикахи дела пошли гораздо лучше. Она подавала остальным пример, посмеивалась, цитировала притчи кининка и помогала финам сосредоточиться.
Свесси оперся на локоть. Его узкая койка всего лишь в метре под потолком. В нескольких дюймах от плеча горизонтальный вход в его спальное помещение.
«Я достаточно отдохнул», – подумал он, хотя в глаза как будто насыпан песок, а руки все еще болят. Бессмысленно пытаться заснуть. Теперь он будет только смотреть на свои веки.
Свесси раскрыл узкий люк. Заслонил глаза от верхнего света, сел, опустив ноги. Плеснула вода.
Ух! Вода. За метр до потолка скиф заполнен водой.
Тело его кажется бледным в резком свете. «Когда же по графику мне заступать?» – подумал Свесси и с закрытыми глазами скользнул в воду.
Перевернулся через голову и закрыл за собой дверь.
Естественно, пришлось подождать, пока из помещения выкачают воду и он сможет воспользоваться удобствами.
Чуть позднее он добрался до контрольной рубки маленького корабля.
Здесь были Хикахи и Тшут, они возились у коммуникатора. Спорили на быстром англике, и Свесси не понимал, о чем.
– Эй! – позвал он. – Если не хотите меня видеть – отлично. Но если нужна моя помощь, лучше перейдите на тридцать три с третью оборота. Я не Том Орли и за вашим бормотанием уследить не могу!
Два офицера-дельфина подняли головы из воды. Свесси ухватился за ближайший поручень. Глаза Хикахи перефокусировались с подводного на надводное бинокулярное зрение.
– Особых проблем нет, Ханнес, но, по-видимому, мы утратили связь с кораблем.
– Со «Стремительным»? – Густые брови Свесси поднялись. – На него напали?
Тшут слегка покачала справа налево верхней частью тела.
– Не думаю. Я ждала связи. Должны были сообщить, что слышно от Орли и время перемещения корабля. Особого внимания не обращала, но услышала, как оператор просил подождать… и потом ничего.
– Когда это было?
– Несколько часов назад. Я ждала смены вахты, надеясь, что на корабле просто какое-то техническое повреждение, потом позвала Хикахи.
– С тех пор мы отслеживаем все частоты, – сказала старший офицер.
Свесси подплыл к установке. Конечно, надо все разобрать вручную и проверить самому. Но электроника загерметизирована от влаги.
«Если бы мы были в свободном падении и фины могли бы работать без воды!»
– Ну, хорошо, – вздохнул он. – С вашего разрешения, Хикахи, я вас двоих выпровожу, возьму двух дельфинов из контрольной рубки и посмотрю, что тут стряслось. И не тревожьте финов в трюме.
Хикахи кивнула.
– Я пошлю проверить целость волокна.
– Хорошая мысль. И не беспокойтесь. Я уверен, что ничего серьезного не произошло. Наверно, работа гремлинов.
Глава 38
ЧАРЛЗ ДАРТ
– Боюсь, они спустили этот проклятый робот только на восемьдесят метров глубже. Этот мальчик Тошио может с ним работать всего лишь несколько часов, ему приходится помогать Дэнни и Джиллиан проводить наших новых клиентов через лабиринты, заставлять сбивать бананы палкой – или что еще они там делают. Говорю вам, я раздражен! На этом маленьком неисправном роботе не те инструменты, которые нужны для геологических работ. Можете себе представить, как он будет действовать на приличной глубине.
Голографическое изображение металлурга Брукиды, казалось, смотрит мимо Чарлза Дарта. Очевидно, ученый-дельфин смотрел на собственный дисплей. Оба его глаза были закрыты линзами, чтобы устранить астигматизм при чтении. Он повернулся и снова посмотрел на своего коллегу шимпа.
– Чарли, Вы так уверенно говорите о том, чтобы послать этого робота глубже в кору Китрупа. Вы жалуетесь, что он опустился «только» на пятьсот метров. Вы понимаете, что это – полкилометра?
Чарли почесал свою волосатую челюсть.
– Да? И что с того? Ствол становится чуть поуже, но робота можно опустить гораздо глубже. Это удивительная минералогическая лаборатория! Я уже очень много узнал и о подповерхностной зоне!
Брукида вздохнул.
– Чарли, разве вам не интересно, почему пещера под островом Тошио уходит хотя бы даже на сто метров?
– Гм-м-м? О чем это вы?
– О том, что дерево-сверло, проделавшее это углубление, не может уходить так далеко только в поисках карбоновых и силикатных питательных веществ. Не может…
– Откуда вы знаете? Вы эколог? – Чарли испустил резкий смешок. – Правда, Брукида, на чем основано это ваше предположение? Иногда вы меня удивляете!
Брукида терпеливо ждал, пока шимпанзе кончит смеяться.
– Основано на хорошо известных фундаментальных законах природы и на принципе бритвы Оккама. Подумайте, каков объем извлеченного материала! Его бросили в воду? Приходило ли вам в голову, что вдоль границы плиты разбросаны десятки тысяч металлических островов, и у каждого свое дерево-сверло… и что в недавнее геологическое время должно было существовать много миллионов таких углублений?
Дарт начал хихикать, но потом остановился. Несколько мгновений смотрел на изображение своего китообразного коллеги и искренне рассмеялся.
Постучал по столу.
– Туше! Ну хорошо, сэр! К нашему списку вопросов добавим еще один:
«Зачем эти дыры?» К счастью, все последние месяцы я ухаживаю за нашим экологом. Я оказывал ей бесчисленные услуги, и, кстати, она как раз на месте нашего исследования! Я попрошу Дэнни немедленно заняться этим!
Будьте уверены, скоро я узнаю достаточно об этих деревьях-сверлах!
Брукида и не подумал отвечать. Он только слегка вздохнул.
– Короче, решено, – продолжал Чарли. – Вернемся к проблемам. Помогите мне убедить капитана, что я должен сам отправиться на остров и заменить этого малыша Тошио на настоящего глубинного робота.
Глаза Брукиды расширились. Он помолчал.
– К…капитан не пришел в сознание, – сказал он наконец. – Маканай провела уже две операции. Согласно последним бюллетеням, прогноз неутешительный.
Шимп долго смотрел на него.
– Ах, да, я забыл. – Он отвернулся от голоизображения. – Ну, тогда, может быть, Такката-Джим разрешит. Ведь баркас пока не используется. Я попрошу Метца поговорить с ним. А вы поможете?
Глаза Брукиды запали.
– Я изучу данные масс-спектрометра, – спокойно ответил он. – Позвоню вам, когда получу результаты. А теперь я должен закончить, Чарлз Дарт.
Изображение исчезло. Чарли снова остался один.
«Что-то Брукида слишком резок, – подумал он. – Может, я его чем обидел?»
Чарли знал, что на него обижаются. Но ничего не мог поделать. Даже другие шимпанзе считали его неприятным и эгоцентричным. Поговаривали, что такие неошимпы, как он, порочат репутацию всей расы.
«Что ж, я старался, – подумал он. – А если очень хочешь, но видишь, что все твои попытки быть вежливым ни к чему, что ты постоянно забываешь имена окружающих, – что ж, может, пора и прекратить? Остальные тоже не всегда ко мне добры».
Чарлз Дарт пожал плечами. Какой смысл восстанавливать ускользающую популярность? Всегда есть его собственный мир скал и расплавленной коры, магмы и живых планет.
«Но все же я считал Брукиду своим другом…»
Он заставил себя не думать об этом.
«Надо позвонить Метцу. Он даст то, что мне нужно. Я им докажу, что эта планета настолько уникальна… что ее переименуют в мою честь! Есть прецеденты». Он усмехнулся, ущипнув себя за ухо одной рукой, другой набрал код.
Ожидая, пока компьютер отыщет Игнасио Метца, Дарт лениво подумал:
«Все ждут сообщений от Тома Орли. Только об этом и говорят».
Потом он вспомнил, что сообщение Орли должно было прийти еще вчера, примерно тогда, когда был ранен Крайдайки.
«Ага! Ну, наверное, Тому удалось выполнить задуманное, но никто не потрудился сказать мне. А может, сказал, а я, как обычно, прослушал. Ну, я уверен, он все уладит с этими ити. Пора бы уже. Ужасно неудобно, когда тебя гоняют по всей галактике, заставляют заполнить корабль водой…» На экране появился номер Метца.
Жаль Крайдайки. Для фина он всегда слишком серьезен и строг, не всегда разумен… но Чарли не мог радоваться этой потере. Напротив, в животе у него появлялось странное ощущение пустоты, когда он думал о другом капитане корабля.
«Ну и не думай об этом! Ни к чему хорошему беспокойство не приведет!»
– А, доктор Метц! Вы уходите? Не могли ли бы мы с вами поговорить?
Сегодня чуть позже? Хорошо! Да, я попрошу у вас о маленьком, очень маленьком одолжении…
Глава 39
МАКАНАЙ
«Врач должен быть немного интеллектуалом, немного алхимиком, сыщиком и шаманом», – подумала Маканай.
Но в медицинской школе ей не говорили, что придется быть еще солдатом и полицейским.
Маканай с трудом сохраняла достоинство. На самом деле она была на грани неповиновения. Хвост ее взбивал воду, заливая стены лазарета потоками пены.
– Я не могу оперировать одна! Механические врачи тут не помогут. Мне нужно поговорить с Джиллиан Баскин!
Лениво приподняв один глаз над поверхностью, держа в механической руке коммуникатор, Такката-Джим посмотрел на Игнасио Метца. Лицо человека выражало терпение. Они ожидали такой реакции от хирурга корабля.
– Я уверен, вы недооцениваете свое мастерство, доктор, – сказал Такката-Джим.
– Значит, вы теперь хирург? И мне нужно ваше мнение? Дайте мне поговорить с Джиллиан!
Успокаивающе заговорил Метц:
– Доктор, лейтенант Такката-Джим только что объяснил, что по военным причинам мы вынуждены на время прервать связь. Наши буи показывают, что в пределах ста километров от этого места, происходит пси-утечка.
Ответственны либо те, кто работает с Хикахи и Свесси, либо те, что на острове. Пока мы не выясним, где происходит утечка…
– Вы действуете на основе информации буя? Неисправный буй чуть не уб…б…бил К…к…крайдайки!
Метц нахмурился. Он не привык к тому, чтобы его прерывали дельфины.
Он заметил, что Маканай возбуждена. Слишком возбуждена, чтобы так говорить на англике. Дельфин в ее-то положении! Это, несомненно, стоит отметить в досье… и ее чрезмерно агрессивное поведение.
– Это другой буй, доктор Маканай. Помните, у нас три точки. К тому же мы не утверждаем, что эта течь действительно существует; но мы должны действовать так, будто она существует, пока не докажем обратного.
– Но связь не прекращена полностью! Я слышала, что шимпанзе по-прежнему получает данные от этого Ики – проклятого робота! Почему вы не разрешаете мне поговорить с доктором Баскин?
Метцу хотелось выругаться. Он ведь просил Чарлза Дарта помалкивать.
Будь проклята необходимость улещивать этого шимпа!
– Мы по очереди отклоняем любую возможность, – попытался успокоить Маканай Такката-Джим. В то же время он принял позу повеления, требуя на языке телодвижений покорности. – Как только мы убедимся, что молодой человек Ивашика, Судман и поэт Сахот не являются источниками утечки, мы свяжемся с доктором Баскин. Понимаете, пси-энергия может исходить от любого, поэтому мы должны проверить всех.
Метц слегка приподнял брови. Браво! При ближайшем рассмотрении объяснение, конечно, шито белыми нитками. Но в нем есть доля правды! Им нужно совсем немного времени. Пусть Маканай помолчит еще хотя бы два дня, этого довольно.
Такката-Джим, очевидно, почувствовал одобрение Метца. Приободрившись, он стал еще агрессивнее.
– Довольно, доктор! Мы хотим знать о состоянии капитана. Если он не сможет выполнять свои функции, должен быть выбран новый. У нас тяжелое положение, и мы не можем откладывать.
Если он хотел напугать Маканай, то добился противоположного результата. Маканай хлестнула хвостом. Подняла голову из воды. Устремила один сузившийся глаз на дельфина-самца и произнесла саркастически:
Я думала,
Вы забыли
О долге
Как приятно,
Что я ошиблась
В оценке вашего поведения
Вы ведь не требуете
Торопливо
Капитанских почестей?
Такката-Джим открыл рот, обнажив ряды белых зубов. Метцу на мгновение показалось, что он сейчас набросится на маленькую самку.
Но Маканай начала действовать первой, она выпрыгнула из воды и опустилась обратно с всплеском, залившим и Метца, и Такката-Джима.
Человек, отплевываясь, подплыл к стенному поручню.
Маканай повернулась и исчезла за рядом темных аппаратов жизнеобеспечения. Такката-Джим плыл под водой, испуская сонарные щелчки, ища ее. Метц ухватил его за спинной плавник, прежде чем тот смог погнаться за ней.
– А… хм! – Метц продолжал держаться за стену. – Нельзя ли справиться со своим дурным характером, фины? Доктор Маканай? Прошу вас вернуться. Достаточно того, что полвселенной стремится захватить нас. Мы не должны воевать друг с другом!
Такката-Джим посмотрел на него и понял, что доктор Метц говорит искренне. Лейтенант продолжал тяжело дышать.
– Пожалуйста, Маканай, – снова позвал Метц. – Давайте поговорим, как цивилизованные разумные.
Они ждали. Вскоре между двумя автодокторами появилась голова Маканай.
Теперь она выглядела не вызывающе, скорее, устало. Врачебные доспехи издавали негромкие звуки. Изящные инструменты дрожали, словно их держит неуверенная рука.
Только ее дыхало поднялось над поверхностью.
– Прошу прощения, – сказала она. – Уверена, что Такката-Джим не станет присваивать себе полномочия капитана без одобрения совета корабля.
– Конечно, нет! Это не военный корабль. Обязанности командира на борту исследовательского корабля в основном административные, и иерархия подчиненности должна быть утверждена на совете корабля при первой же возможности. Такката-Джим полностью отдает себе в этом отчет. Я прав, лейтенант?
– Да.
– Но до того мы должны подчиняться Такката-Джиму, иначе на корабле наступит хаос. И на «Стремительном» должна соблюдаться иерархия. Пока мы не удостоверимся, что капитан Крайдайки больше не сможет выполнять свои функции.
Маканай закрыла глаза, она тяжело дышала.
– Крайдайки, вероятно, не придет в себя без дальнейшего хирургического вмешательства. Да и то сомнительно.
– Шок распространился от гнезда нервной связи на мозг. Большая часть повреждений в новых зонах коры… там, где серое вещество турсиоп подверглось наиболее значительным изменениям при возвышении. Повреждены отделы, контролирующие зрение и речь. Сожжено соединение полушарий – corpus callosum…
Маканай открыла глаза, но как будто не смотрела на них.
Метц кивнул.
– Спасибо, доктор, – сказал он. – Вы сказали все, что нам нужно было знать. Простите, что отняли у вас много времени. Я убежден, что вы делаете все необходимое.
Она не ответила, а человек натянул маску и нырнул в оксиводу. Сделал знак Такката-Джиму и повернулся.
Самец-дельфин еще пощелкал Маканай; но та не ответила, и он последовал за Метцем к выходу.
Когда они исчезли в шлюзе, по телу Маканай пробежала дрожь. Она подняла голову и произнесла им вслед:
– Не забудьте, что я член совета корабля! А также Хикахи, Джиллиан и Томас Орли! – Дверь как раз закрывалась, и Маканай не знала, услышали ли ее.
Со вздохом она погрузилась в воду.
«И Том Орли, – подумала она. – Не забудьте о нем, вы, скользкие ублюдки! Он вам не даст уйти с этим!»
Маканай покачала головой, зная, что мыслит иррационально. Для подозрений нет оснований. И даже если они справедливы, Томас Орли не может протянуть руку за две тысячи километров и спасти положение. Говорят, он уже погиб.
Метц и Такката-Джим привели ее в смятение. Она чувствовала в глубине души, что ей сообщили искусную смесь правды, полуправды и откровенной лжи, и она не может отличить одно от другого.
"Они считают, что могут одурачить меня, потому что я самка и к тому же стара, на два поколения старше всех по возвышению, кроме Брукиды. Но могу догадаться, почему они ублажают единственного члена совета, шимпанзе.
Хотят, чтобы на их стороне было большинство. Неудивительно, что не торопятся вернуть Хикахи и Джиллиан!"
«Может, следовало солгать им… сказать, что Крайдайки может в любую минуту прийти в себя?»
«Но кто может знать, на какие отчаянные поступки они решатся? На что пойдут? Был ли случай с буем действительно несчастным случаем? Они могут лгать, оправдывая незнание – или заговор. Могу ли я защитить Крайдайки со своими двумя помощницами?»
Маканай негромко застонала. Такие происшествия – не ее стихия. Она иногда жалела о прежних днях. Тогда дельфиний врач только поднимал раненого над поверхностью воды, чтобы он не утонул, и ждал, пока тот либо придет в себя, либо у него разорвется сердце…
Она повернулась к палате интенсивной терапии. Палата была затемнена, слабо светилось тело большого неодельфина в защищенном антигравитационном танке. Маканай проверила показания приборов и убедилась, что они стабильны.
Крайдайки мигнул невидящими глазами, и короткая дрожь пробежала по его телу.
Маканай вздохнула и отвернулась. Поплыла к ближайшему коммуникатору и задумалась.
Метц и Такката-Джим еще не успели вернуться на мостик, решила она.
Набрала код и включила прибор. Почти тут же на экране появилось изображение молодого дельфина.
– Отдел коммуникации. Чем могу быть полезен?
– Акки? Да, дитя, это доктор Маканай. У тебя есть планы на ленч?
Знаешь, у меня, кажется, еще остался консервированный осьминог. Ты сссвободен? Отлично! Тогда вскоре увидимся. Да, и держи наше ссвидание в тайне. Ладно? Хороший мальчик!
У нее начал созревать план.
Глава 40
КРАЙДАЙКИ
В спокойной серости антигравитационного танка слабый стонущий крик.
В отчаянии он плывет
Его швыряют ветры бури, а он кричит:
Тону! Тону!
Глава 41
ТОМ ОРЛИ
Гора с дурным характером ворчала в середине покрытого пеной и водорослями моря.
Недавно прошел дождь. Вулкан громыхал и кашлял пламенем в низкие нависающие облака, окрашивая их снизу в оранжевый цвет. В небо поднимались столбы пепла и падали не в чистую морскую воду, а на ковер из тусклых водорослей, уходящий, казалось, в бесконечность.
Томас Орли закашлялся во влажном, грязном от сажи воздухе. Он заполз на небольшой холм из скользких перепутанных водорослей. Грубые сани своим весом тащили книзу его привязанную левую руку. Правой он держался за толстый стебель у вершины холма.
Он полз, а ноги продолжали проскальзывать. Даже когда он умудрялся укрепить их между ветвями, они погружались в болото внизу. И когда он вытаскивал ноги, трясина уступала неохотно, издавая ужасный всасывающий звук.
Иногда из топи выскакивали какие-то существа, скользили по ногам и снова падали в зловонный рассол.
Привязь врезалась в левую руку, а он продолжал тащить сани – жалкий остаток солнечного самолета и припасов. Чудо, что он спас даже это немногое при крушении.
Вулкан освещал равнину водорослей вспышками цвета охры. Радужные частицы металлической пыли покрывали растительность. Вторая половина дня, почти китрупские сутки, как он повернул свой глайдер к острову в поисках места для посадки.
Том поднял голову и взглянул на водорослевую равнину. Все его планы рухнули из-за этих жестких, похожих на веревки водорослей.
Он надеялся найти убежище на острове, на подветренной от вулкана стороне, или, если не получится, сесть на воду и превратить глайдер в широкий и надежный мореходный плот, на котором и провести свой эксперимент.
«Мне следовало учесть и такой поворот». Крушение, лихорадочные минуты, когда он нырял за оборудованием, сооружал грубые сани, а над головой ревела буря, и эти часы, когда он полз среди зловонных водорослей к единственному прочному островку в растительности, – всего этого нужно было избежать.
Он попытался подтянуться, но дрожь в правой руке грозила перейти в судороги. Он сильно вывихнул правую руку при крушении, когда оторвались крылья самолета и понтоны, а фюзеляж прыгал по болоту, пока не упал в открытый бассейн.
Рана с левой стороны лица чуть не вызвала потерю сознания в первые критические минуты. Она тянулась от челюсти почти до нейрогнезда над левым ухом. Пластиковое покрытие, обычно закрывающее нежное соединение нервов, сорвано и безнадежно потеряно.
Инфекция – сейчас наименьшая из опасностей.
Рука дрожала все сильнее. Том старался успокоить дрожь, лежа вниз лицом на пахучих упругих водорослях. Правая щека и лоб касались грязи.
Ему нужно быть энергичным. Некогда заниматься самогипнозом, приводить тело в рабочее состояние. Силой воли он приказал своим мышцам напрячься для последнего рывка. Он мало что может сделать с тем, что обрушила на него вселенная, но – черт побери! – после тридцати часов борьбы, в нескольких метрах от цели он не позволит собственному телу его подвести!
Еще один приступ кашля разорвал пересохшее горло. Тело дрожало, приступ заставил ослабить хватку на стволе водоросли. Когда он подумал, что легкие не выдержат, приступ прошел. Том лежал в грязи, обессиленный, с закрытыми глазами.
Считаешь радости движения?
Первое из преимуществ:
Отсутствие скуки У него не хватает дыхания, чтобы просвистеть эту хайку на тринари; он насвистывал ее про себя и даже слегка улыбнулся испачканными губами.
Каким-то образом ему удалось найти силы для нового движения. Он сжал зубы и подтянулся. Правая рука чуть не подломилась, но выдержала, и он наконец поднял голову над небольшим холмом.
Том, мигая, очистил глаза от пепла и осмотрелся. Водоросли. Всюду, насколько хватает глаз, водоросли. Из вершины небольшого холма торчит прочная петля. Том подтащил сани и привязал их к этому стеблю.
Кровь прилила в онемевшую левую руку, у Тома перехватило дыхание от боли и он упал.
Вернулись судороги, тело его скорчилось. Он хотел бы вырвать тысячи клыков, рвущих его ноги и руки, но руки превратились в неподвижные клешни.
И Том лежал согнувшись.
Но независимо от боли, часть мозга оставалась мыслящей. Она по-прежнему строила планы, рассуждала, рассчитывала время. В конце концов он появился здесь с определенной целью. И не стоило проходить через все…
Если бы только он мог вспомнить, зачем он здесь, почему лежит, измученный, в пыли и грязи.
Спокойствие, которого он искал, не приходило. Том чувствовал, что теряет сознание.
И тут, с закрытыми от боли глазами, он увиден лицо Джиллиан.
На ветру за ней колышется листва. Серые глаза смотрят в его сторону, словно она что-то ищет. Они смотрят мимо него… Он задрожал, не в силах шевельнуться. И вот наконец она встретилась с ним взглядом и улыбнулась!
Ноющая боль грозила заглушить сон-слова:
Я шлю… добро…
хоть ты… скептичен, любовь моя.
…все могут… слышать.
Он старался сосредоточиться на сообщении – скорее на галлюцинации. Но ему все равно, что это. Это якорь. Он цеплялся за него, пока судороги превращали сухожилия в гудящие тетивы.
В ее улыбке сострадание.
Что за дело!.. Любовь
…и беззаботный! Я
…не лучше?
Мета-Орли не одобрил послание. Если это действительно послание от Джиллиан, она очень рискует.
«Я тоже люблю тебя, – послал он. – Но замолчи, иначе все ити тебя услышат».
Пси-послание – или галлюцинация – дрогнуло от охватившего Тома приступа кашля. Он кашлял, пока легкие не превратились, судя по ощущениям, в сухую шелуху. И наконец со вздохом лег. Мета-Том отказался от своей гордости.
Да!
Он погрузился лицом в грязь, зовя ее исчезающий образ.
Да, любимая! Вернись,
Чтоб мне стало лучше…
Лицо Джиллиан, казалось, растекается во всех направлениях, как пучок лунных лучей, присоединяется к блеску металлической пыли в небе. Настоящее послание или галлюцинация, порожденная бредом, – изображение рассеялось, как дым.
Но Тому показалось, что он слышит затихающий голос Джиллиан:
…есть …есть
исцеление придет во сне…
Он слушал, не сознавая, сколько времени прошло, и судороги медленно прекращались.
Вулкан гремел и освещал небо. «Земля» под Томом мягко разворачивалась, укачивала, навевала сон.
Глава 42
ТОШИО
– Нет, доктор Дарт. Относительно этих включений я не уверен. Были очень сильные помехи, когда я принимал данные. Если хотите, я прямо сейчас проверю вторично.
Веки Тошио отяжелели от скуки. Он уже забыл, сколько времени нажимает кнопки и считывает данные по приказу Чарлза Дарта. Планетолога-шимпа ничто не удовлетворяет! Как бы хорошо и быстро Тошио ни отвечал, все равно недостаточно.
– Нет, нет, у нас нет времени, – ворчливо ответил Чарли с голоэкрана на краю ствола дерева-сверла. – Попробуйте сделать сами, когда мы закончим.
– Это хороший побочный проект для вас, Тошио. Некоторые из этих камней действительно уникальны. Если вы тщательно проделаете минералогическое обследование ствола, я с радостью помогу вам оформить результаты. Представьте себе, какое перо в вашей шляпе! Большая статья не помешает вашей карьере.
Тошио хорошо мог себе это представить. Он многому научился, работая с доктором Дартом. Но если ему когда-либо придется учиться в школе высшего типа, он с большими предосторожностями будет выбирать себе научного руководителя.
Впрочем, сейчас, когда над головой чужаки, которые хотят захватить их, думать об этом не время. В тысячный раз Тошио заставил себя забыть о битве в космосе. Эти мысли только угнетают его.
– Спасибо, доктор Дарт, но…
– Никаких проблем! – снисходительно рявкнул Чарли. – Если не возражаете, подробней обсудим ваш проект позднее. А теперь нужны последние данные с робота.
Тошио покачал головой, изумленный упорной односторонностью этого парня. Он опасался за себя, если так пойдет дальше, он может сорваться, хоть этот шимпанзе и старший научный сотрудник.
– Гм… – Тошио проверил приборы. – Робот спустился почти на километр, доктор Дарт. Ствол здесь уже и ровнее, здесь бурили недавно; и мне все удобнее прикреплять робота к стене.
Тошио посмотрел через плечо на северо-восток. Хоть бы показались Дэнни или Джиллиан! Но Дэнни со своими кикви, а Джиллиан в последний раз он видел сидящей на берегу в позе лотоса. Она смотрела в океан, забыв обо всем мире.
Джиллиан очень встревожилась, когда Такката-Джим сказал ей, что на корабле все слишком заняты подготовкой «Стремительного» к перемещению, чтобы разговаривать с ней. Даже ее вопросы о Томе Орли были вежливо отклонены. Позвонят, когда что-нибудь узнают, сказал Такката-Джим.
Тошио видел, как она хмурилась, когда ей не удавалось вызвать корабль. Место Акки занял новый офицер-связист. Он говорил ей, что все, кого она просит вызвать, заняты. Можно поговорить только с Чарлзом Дартом, очевидно потому, что его помощь сейчас не нужна. А шимп мог говорить только о своей работе.
Джиллиан сразу начала готовиться к отъезду. И тут поступил приказ с корабля – лично от Такката-Джима. Она должна оставаться на острове и помогать Дэнни Судман подготовить отчет о кикви.
На этот раз Джиллиан приняла новость безразлично. Ни слова не говоря, она в одиночку ушла в джунгли.
– …побольше бы этих щупалец, – говорил Чарлз Дарт, в то время как мысли Тошио были далеко. Тошио заставил себя сесть и прислушаться к словам ученого-шимпа.
– …Самое интересное – распределение изотопов калия и йода. Они подтверждают мою гипотезу о том, что в недавнее геологическое время какая-то раса разумных прятала свои отходы в подкорковом слое! Это чрезвычайно важно, Тошио. Внизу свидетельства, что в течение многих поколений отходы спускались сверху вниз и проходили рециклирование в близлежащих вулканах. Как будто все совершалось в определенном ритме подъема и упадка. Что-то очень подозрительное происходило здесь долгое время! Китруп считается невозделанным с тех пор, как тут жила древняя раса карранков. Но совсем недавно кто-то скрывал в коре высокоочищенные вещества.
Тошио чуть не ответил грубостью. «Действительно, очень недавно!» Дарт мыслит геологическим временем. Каждый день на них могут обрушиться ити, а он носится с древними отбросами, словно это последняя тайна Скотланд Ярда!
– Да, сэр. Сейчас займусь. – Тошио даже не представлял, о чем сейчас попросил его Дарт, но решил не показывать этого.
– И не тревожьтесь, сэр. Робот будет под контролем день и ночь.
Кипиру и Сахоту приказано заменять меня. Они позовут меня или разбудят, если состояние изменится.
Неужели это не удовлетворит шимпа? Фины не очень хорошо отнеслись к приказу исполняющего обязанности капитана, но подчинятся ему, даже если работа Сахота с кикви замедлится.
Чудо из чудес, Чарли как будто согласился.
– Да, это хорошо с их стороны, – сказал он. – Поблагодарите их от меня.
– И еще. Пока Кипиру подключен, может, он сумеет проследить, что это за помехи, которые мы постоянно получаем от робота. Мне это не нравится. И они становятся все сильнее.
– Да, сэр. Я попрошу его.
Шимпанзе потер правый глаз тыльной стороной мохнатой ладони и зевнул.
– Послушайте, Тошио, – сказал он. – Мне очень жаль, но я должен отдохнуть. Не возражаете, если продолжим чуть позже? Позвоню вам после ужина и отвечу на все ваши вопросы, ладно? Ну, хорошо, тогда пока! – Чарли наклонился, и изображение исчезло.
Тошио, слегка ошеломленный, смотрел на пустой экран. Не возражаю? Не возражаю ли я? О, нет, сэр, абсолютно! Просто буду терпеливо ждать: либо вы позвоните, либо небо упадет мне на голову!
Он фыркнул. «Стал бы я возражать».
Тошио встал, суставы его трещали от долгого сидения в одной позе – скрестив ноги.
«Мне казалось, что для такого я слишком молод. Ладно. Гардемарин должен испытать все».
Он посмотрел в сторону леса. Дэнни много работает с кикви. Попытаться обратиться к Джиллиан? Она, вероятно, беспокоится о Томе, и кто стал бы ее винить? Мы ведь еще вчера должны были получить его сообщение.
Возможно, ей нужно общество.
У него иногда возникали фантазии насчет Джиллиан. Естественно, конечно: красивая женщина, к тому же постарше. По многим стандартам она гораздо соблазнительнее Дэнни Судман.
Дэнни, естественно, тоже по-своему привлекательна, но Тошио не хотел больше думать о Дэнни. Его обижало ее невысказанное отвержение: она не замечает его, а ведь они были одни на острове, у них много общего.
Правда, Дэнни не сказала и не сделала ничего оскорбительного, но в последнее время стала угрюмой. Тошио подозревал, что она догадывается, что небезразлична ему, и потому старается быть слишком холодной. Он убеждал себя, что такое поведение – признак незрелости, но все равно обижался.
Мысли о Джиллиан – совсем другое. Ему было стыдно, но он продолжал мечтать о том, что окажется рядом, когда ей понадобится мужчина, поможет ей перенести утрату…
Она, вероятно, тоже понимает его чувства, но ведет себя по отношению к нему, как ни в чем не бывало. Прощает, и он продолжает втайне ею восхищаться.
«Я, похоже, совсем запутался, – подумал Тошио. – Пытаюсь анализировать то, в чем совсем неопытен».
«Хотел бы я быть не неуклюжим юнцом, а больше походить на мистера Орли».
Неровный электронный звук прервал его размышления – ожил коммуникатор.
– О, нет! – простонал Тошио. – Еще нет!
Из приемника доносились помехи, тюнер пытался настроиться на несущую волну. Тошио захотелось пнуть прибор, столкнуть его в бездонное дупло дерева-сверла.
Неожиданно треск сменился свистом.
Если (треск) гардемарин
Держись поближе
Кто может остановить нас?
И кто из гардемаринов
Может летать
Как калафианец?
– Акки! – Тошио торопливо склонился к коммуникатору.
Я здесь,
Мой смелый партнер –
Помнишь, как вместе
Мы охотились на омара?
– Помню ли я? Ифни! Как бы я хотел сейчас оказаться дома! Что происходит? У вас неполадки с оборудованием на мостике? Я не получаю картинки, очень много помех. Мне казалось, что ты сейчас не на вахте. И почему тринари?
Необходимость –
Это (треск) мать –
Я шлю это
Через нервное гнездо –
Я встревожен и ищу
Высокого нежного патрона –
Нужно срочно
Передать (треск) предупреждение…
Тошио поджал губы, повторяя про себя это сообщение. «…Высокий нежный патрон». Мало кого фин так бы назвал. На острове только одна подходящая кандидатура.
– Хочешь поговорить с Джиллиан?
Срочно
Предупредить…
Тошио моргнул, потом сказал:
– Сейчас позову ее, Акки! Подожди!
Повернулся и побежал в лес, изо всех сил зовя Джиллиан.
Глава 43
АККИ
Моноволоконный кабель почти невидим на фоне камней и ила океанского дна. Даже при свете фонаря Акки лишь изредка видел его блеск среди скал и осадков на вершине неровного подводного хребта.
Кабель специально сделан так, чтобы его трудно было обнаружить; только через него «Стремительный» может связываться с двумя рабочими группами, не выдавая своего местоположения. Акки искал целый час, используя инструменты и зная точно, что кабель здесь, прежде чем обнаружил линию на остров. К тому времени, когда он подключился нервным гнездом к линии, половина кислорода в его дыхателе была израсходована.
Очень много времени потребовалось только на то, чтобы уйти с корабля.
И Акки совсем не был уверен, что его уход остался незамеченным. Молчаливый электрик, который дежурил в шлюзе, не должен был спрашивать о приказе, когда Акки попросил дыхатель. Другой фин, из машинного отделения, но свободный от вахты, пошел за ним, когда он получил снаряжение, и Акки пришлось нырять через шлюз, чтобы сбить стеноса со своего следа.
Меньше чем за два дня экипаж «Стремительного» заметно изменился.
Власть распределилась по-новому. Члены экипажа, которые раньше не имели влияния, теперь, расталкивая других, первыми подходили к пищевым линиям и принимали начальственные позы, а остальные выполняли свои обязанности, опустив глаза и плавники.
Ранг и официальное положение почти не имели к этому отношения. Да и вообще на «Стремительном» никогда строго не соблюдались формальности. Но умению доминировать, подчинять себе других фины придают гораздо большее значение, чем официальному рангу.
Казалось, что теперь даже проявился расизм. Большое число тех, кто получил власть, принадлежало к подвиду стеносов. Похоже на переворот. До созыва совета корабля Такката-Джим официально действовал от имени заболевшего Крайдайки. Но в воде «Стремительного» появились элементы стадности с новым самцом во главе. Те, что были близки к прежнему самцу, отходили на второй план, а приятели нового выплывали вперед.
Акки находил это нелогичным и отталкивающим. Ему пришло в голову, что даже особо отобранные члены экипажа «Стремительного» под давлением могут забыть о цивилизованном поведении. Теперь он понимал, что имел в виду Крайдайки, говоря, что триста лет возвышения – недостаточное время подготовки к космическим полетам.
Неприятное осознание. Никогда в своей смешанной, с равными для всех правами колонии Калафия Акки не чувствовал себя клиентом, а здесь почувствовал.
Но это открытие отчасти помогло ему. Он испытал примитивное удовлетворения от непослушания. По закону, он совершает серьезное преступление, покинув корабль, чтобы связаться с Джиллиан Баскин. Он нарушает прямой приказ исполняющего обязанности капитана.
Но Акки знал, что поступает правильно; он член экипажа, только имитирующего готовность выйти в космос. И если Крайдайки не придет в себя, им не выпутаться из этих неприятностей без патронов. И здесь не годится ни Игнасио Метц, ни Эмерсон Д'Анит. Даже Тошио.
Акки согласен с Маканай, что их единственная надежда – возвращение на корабль доктора Баскин или мистера Орли.
А теперь приходится признать гибель Орли, в которую верят все остальные в экипаже. И это еще одна из причин того, что моральное состояние экипажа после несчастного случая с Крайдайки покатилось к дьяволу.
Коммуникационная линия посылала направленную волну непосредственно в его стато-акустический нерв, и Акки нетерпеливо ждал, когда Тошио верная с Джиллиан. Теперь, когда доктор Дарт отправился отдыхать, линия не используется, но с каждой секундой возрастает риск, что дежурный связист заметит резонанс. Акки устроил так, что подслушать его разговор с Тошио невозможно, но даже самый тупой техник заметит побочные эффекты.
«Где же они? – думал он. – Ведь знают, что у меня мало воздуха. А от этой насыщенной металлом воды зудит кожа».
Чтобы успокоиться, Акки дышал медленно. В сознании вспыхнул обучающий ритм кининка.
Прошлое – это то, что было когда-то –
Остатки, называемые памятью…
В нем заключены «причины»
Того, что сейчас.
Будущее – то, что будет –
Представляемое, но редко видимое…
В нем заключены «результаты» –
Того, что сейчас.
Настоящее – это узость –
Оно проходит, мерцая…
Доказательство того, что «шутка» –
То, что сейчас.
Настоящее, прошлое и будущее – самые трудные для тринари концепции.
Стихотворение предназначено для того, чтобы фины поняли причинно-следственное восприятие мира патронами и большинством других разумных, но в то же время сохранили мировоззрение китообразных.
Все это кажется Акки таким простым. Иногда он удивляется, почему у дельфинов Земли возникают трудности с такими идеями. Мысль, ее воображаемый результат, его последствия – все это имеет свой вкус и свое ощущение, когда действуешь. Если будущее неясно, стараешься действовать как лучше и надеешься.
Так люди пробирались через века своего ужасного невежества. Акки не понимал, почему и его народу это должно даваться трудно, если показывают дорогу.
– Акки? Говорит Тошио. Джиллиан идет. Ей пришлось прервать что-то очень важное, и я побежал вперед. Как ты?
Акки вздохнул.
В глубине –
С гудящим дыхалом
Пытаюсь ждать –
Как обязывает долг
Все движется…
– Подожди, – сказал Тошио, прерывая его стих. Акки поморщился. У Тошио никогда не было чувства стиля.
– Здесь Джиллиан, – продолжал Тошио. – Береги себя, Акки!
На линии трещали помехи.
И ты тоже –
Ныряющий/летающий партнер
– Акки?
Голос Джиллиан Баскин, еле слышный из-за плохого соединения. Но слышать его – бесконечное облегчение.
– В чем дело, дорогой? Скажи, что происходит на корабле? Почему Крайдайки не разговаривает со мной?
Акки не ожидал, что она сразу спросит об этом. Почему-то он думал, что ее главная забота – Томас Орли. Ну, он не станет поднимать эту тему, если она не хочет.
Маканай –
Излечивающая пациентов
Послала меня –
Предупредить об опасности
Тихий, неподвижный
Лежит Крайдайки
Судьба «Стремительного»
В опасности
И привкус –
Атавизма
Отравил воду –
На другом конце наступила тишина. Несомненно, Джиллиан формулировала свой следующий вопрос так, чтобы на него можно было ответить на тринари недвусмысленно. Этого искусства Тошио часто недоставало.
Акки быстро поднял голову. Был звук? Не от коммуникационной линии, а из темной воды вокруг. – Акки, – начала Джиллиан. – Я задам вопрос, сформулированный так, чтобы получить ответ на трех уровнях. Пожалуйста, пожертвуй в ответе поэтичностью ради краткости.
«С радостью, если смогу», – подумал Акки. Он часто думал, как трудно поддерживать разговор на тринари, не отвлекаясь на поэтические аллюзии.
Для него это такой же родной язык, как англик, но и его раздражает неспособность выразить на нем мысль кратко.
– Акки, как Крайдайки относится к рыбьему сну: игнорирует его, гонится за ним или кормится им?
Джиллиан спрашивала, может ли Крайдайки пользоваться орудиями, или он ранен серьезно и плывет в бессознательном сне-охоте. Или, что еще хуже, мертв. Каким-то образом Джиллиан умудрилась сразу перейти к сути дела. И Акки смог ответить с благословенной краткостью.
Преследует головоногих –
В глубоких водах.
Опять этот звук! Быстрое щелканье уже поблизости. Будь проклята необходимость подсоединять нервное гнездо к линии! Звуки так близко, что никаких сомнений не остается: на него кто-то охотится.
– Хорошо, Акки. Следующий вопрос. Хикахи успокоилась на эхе кининка, или она повинуется эху стада, или хранит отсутствующее молчание?
Дельфиний сонар всегда направлен на что-нибудь. Акки ощутил, как прошел над ним звуковой луч, не коснувшись его. Прижался как можно теснее к океанскому дну и постарался направить собственное нервное щелканье в песок. Он хотел протянуть искусственную руку и ухватиться за край скалы для устойчивости, но опасался, что негромкое жужжание моторов будет услышано.
Отсутствующее молчание –
Тающая память –
Хикахи
Отсутствующее молчание –
Тшут
И Свесси.
Он тоже хотел бы отсутствовать здесь, оказаться в своей спокойной каюте на борту «Стремительного».
– Хорошо, каково качество их молчания? Пойманных в сети? В страхе ждущих кашалота? Или молчание кормящейся рыбы?
Акки уже собрался ответить, когда погрузился в громкий луч пульсирующего звука, словно человек, которого ослепили ярким светом. Луч был нацеленный и шел слева и сверху. Не было сомнений, что дельфин наверху знает о его присутствии.
Такката-Джим
Перекусывает кабель
Моя работа –
Больше не моя
Его сообщения –
Лживые песни.
Акки был так возбужден, что кое-что произнес просто вслух, а не передал импульсом по волокну. Нет смысла прятаться. Он приготовился отсоединиться от линии и повернул свою «дыню» к пришельцу. Послал сильный сонарный луч, которым он надеялся на мгновение ошеломить дельфина.
Вернувшееся эхо нарисовало ему четкую картину. Наверху, совсем близко, из его луча выходит очень большой дельфин.
Кта-Джон! Акки мгновенно узнал это эхо.
– Акки? Что случилось? Ты в боевом состоянии? Прерви связь, если необходимо. Я вернусь быстро, как…
Выполнив долг, Акки отсоединил нервное гнездо и откатился в сторону.
И вовремя. Сине-зеленый лазерный луч ударил в то место, где он только что находился.
Так вот как, подумал он, ныряя в каньон рядом с хребтом. Он собрался меня прикончить без всяких изменений.
Он повернул направо и постарался скрыться в тени.
Дельфины не любят убивать то, что дышит воздухом, но бывают исключения. Еще до возвышения людям доводилось видеть, как дельфины убивают друг друга. Чтобы сделать китообразных способными к космическим полетам, люди развили их способность убивать в случае необходимости.
Яркий луч лазера прошипел всего в метре от него. Акки сжал челюсти и поднырнул под пузыри собственного следа. Еще один луч пролетел между его спинными плавниками. Акки повернулся и нырнул в глубокую звуковую тень скалы.
Лазер Кта-Джона может убить на большом расстоянии, а вот факел для сварки и плавки, который установлен на доспехах Акки, как и всякое ручное орудие, действует только на близком расстоянии. Очевидно, его единственный шанс – обман и бегство.
Внизу оказалось очень темно. Все красные оттенки исчезли. Из всего спектра дневного света сюда проникают только синие и зеленые цвета. Акки воспользовался неровностью дна и скользнул в щель между двумя скалами. Тут он остановился и прислушался.
Эхо, которое он уловил, сообщило ему, что Кта-Джон все еще вверху, продолжает поиски. Акки надеялся, что он дышит не так громко, как ему кажется.
Он послал по нервной сети запрос в доспехи. Микрокомпьютер сообщил, что в дыхателе воздуха меньше чем на полчаса. Это предел его ожидания.
Акки крепче сжал челюсти. Он хотел бы схватить длинные плавники Кта-Джона зубами, хотя понимал, что силы слишком не равны.
Акки не знал, выполняет ли Кта-Джон приказ Такката-Джима или охотится по своей инициативе. Но понимал: если на «Стремительном» какой-то заговор, заговорщики не остановятся перед тем, чтобы убить беспомощного Крайдайки, дабы он не помешал их планам. Как ни невероятно, но они могут даже расправиться с Джиллиан, если она будет неосторожна, возвращаясь на корабль. Сама мысль о том, что фины могут участвовать в таком преступлении, вызывала у Акки отвращение.
«Нужно вернуться на борт и помочь Маканай защищать Крайдайки, пока не вернулась Джиллиан! Это сейчас самое важное».
Он выскользнул из расселины и зигзагами поплыл над самым дном от «Стремительного», а также от острова Тошио и теннанинского корабля.
Вероятней всего, Кта-Джон не будет сторожить его в этом направлении.
Он слышал, как гигант ищет его. Но мощный луч звука теперь проходил далеко. У него неплохие шансы уйти незамеченным.
Хотя гораздо приятнее было бы подстеречь Кта-Джона и вцепиться зубами в его гениталии.
Джиллиан отвернулась от коммуникатора и увидела встревоженное лицо Тошио. Он кажется таким юным. Забыта роль сурового жесткого мужчины. Тошио – юноша-гардемарин, только что узнавший, что его капитан искалечен. А теперь и его лучший друг, возможно, борется за свою жизнь. Он смотрел на нее, надеясь почерпнуть уверенность, что все кончится благополучно.
Джиллиан привлекла юношу к себе. Подержала, пока плечи его не расслабились, и он прижался к ней лицом.
Отстранившись наконец, Тошио не смотрел на Джиллиан, он отвернулся и вытер глаза рукой.
– Я хочу, чтобы со мной пошел Кипиру, сказала Джиллиан. – Как ты считаешь, Дэнни и Сахот обойдутся без него?
Тошио кивнул. Голос его звучал хрипло, но он взял себя в руки.
– Да, сэр. Сахот может изобразить проблему, когда я начну передавать ему обязанности Кипиру, но я видел, как вы управляетесь с ним. Думаю, что справлюсь.
– Хорошо. И последи, чтобы он не очень приставал к Дэнни. Ты теперь командир. Уверена, ты справишься.
Джиллиан прошла в маленький лагерь и начала собирать свои вещи. Тошио подошел к кромке води и включил подводный гидрофон: дельфины получат сигнал, что они нужны. Сахот и Кипиру уплыли час назад, чтобы участвовать в вечерней охоте аборигенов. – Я вернусь с вами, если хотите, Джиллиан.
Она покачала головой, собирая свои записи и инструменты.
– Нет, Тошио. Работа Дэнни с кикви очень важна. Только ты можешь помешать ей спалить лес непогашенной спичкой, когда она занята чем-то. К тому же нужно делать вид, что я рядом. Сделаешь это ради меня? – Джиллиан плотно закрыла свою водонепроницаемую сумку и начала раздеваться. Тошио сначала отвернулся, потом покраснел.
Но заметил, что Джиллиан не возражает против того, чтобы он смотрел.
«Возможно, я больше никогда ее не увижу, – подумал он. – Знает ли она, что делает для меня?»
– Да, сэр, – сказал он. Во рту у Тошио пересохло. – Я буду вести себя с доктором Дартом так же нетерпеливо, как всегда. А если Такката-Джим спросит о вас, я… скажу, что вы где-то… грустите.
Джиллиан держала перед собой обтягивающий купальный костюм, собираясь надеть его. Посмотрела на Тошио, пораженная сухостью его тона. Потом рассмеялась.
Двумя длинными шагами подошла и снова обняла его. Не задумываясь, Тошио положил руки ей на талию.
– Ты хороший человек, Тош, – сказала она и поцеловала его в щеку. – И знаешь, ты немного перерос меня. Солги ради меня Такката-Джиму, и я обещаю, что сделаю из тебя настоящего мятежника.
Тошио кивнул и закрыл глаза.
– Да, мэм, – сказал он, прижимая ее к себе.
Глава 44
КРАЙДАЙКИ
Кожа зудела. Она зудела еще с тех смутных времен, когда он плыл рядом с матерью в потоке сна, когда она кормила его или мягко толкала носом, напоминая, что пора подняться на поверхность за воздухом.
Скоро он узнал, что существуют и другие виды прикосновений. Стены, растения, углы зданий поселка Подводная Каталина; удары, укусы – да! – и игривые прикосновения сверстников. Мягкие, безгранично приятные прикосновения мужчин и женщин – людей, плавающих рядом, как ластоногие, как морские львы, играющие в воде и под водой.
Ощущение воды. И разнообразные ощущения.
Всплеск и удар о воду! Спокойный гладкий поток, вдоль которого плывешь быстрее, чем когда-либо раньше! Мягкие всплески сразу под дыхалом, когда отдыхаешь, напевая сам себе колыбельную.
О, как зудит кожа!
Он давно научился тереться о предметы и узнал, что это дает ему. С тех пор он начинал мастурбировать, когда испытывал потребность, как и любой здоровый дельфин…
Крайдайки хотелось почесаться. Хотелось мастурбировать.
Но поблизости нет никакой стены, о которую можно потереться. Он как будто не способен двигаться, даже не может открыть глаза, чтобы увидеть окружающее.
Он плывет в воздухе, легкий, как перышко… знакомое волшебство…
«антигравитация»… Это слово – как и многочисленные воспоминания… почему-то кажется чужим, бессмысленным.
Он удивляется своей вялости. Почему бы не открыть глаза и не посмотреть? Почему бы не прощелкать звуковой луч и не ощупать формы окружающих предметов?
Временами он чувствует, как его кожу смачивают водой, чтобы она оставалась влажной. Влага приходит словно отовсюду.
Он задумывается и понимает, что с ним что-то неладно. Должно быть, он заболел.
Невольный вздох помогает понять, что он не утратил способность издавать звуки. Он ищет нужный механизм, экспериментирует, потом умудряется повторить звук.
«Должно быть, меня лечат, – думает он. – Я, наверное, ранен. Хотя никакой боли не чувствую, чувствую только какую-то пустоту. Что-то у меня отобрали. Мяч? Инструмент? Умение? Ну, люди, наверное, вернут его».
«Я верю людям», – счастливо думает он. И рот его растягивает молчаливая улыбка.
!!!!
Что делает его рот?
О. Да. Улыбается. Это что-то новое.
Новое? Я всю жизнь это делал.
Почему?
Это здорово! Мое выражение
слегка меняется. Это…
Это избыточно.
Крайдайки испускает слабый смущенный крик.
В яркости
Солнечного света –
Есть ответы
В косяках рыбы.
Теперь он кое-что вспоминает. Ему снился сон. Произошло что-то ужасное, и он погрузился в кошмар. Какие-то фигуры приближаются и удаляются, и он чувствует, как древняя песня приобретает новые странные формы.
Наверное, он опять видит сон – одновременно обоими полушариями.
Поэтому он не может двигаться. Он пытается свистеть песню.
Есть уровни
Известные только кашалотам
Кашалотам, которые охотятся
В безднах снов
Сражаются со спрутами
У которых клювы как горы
И чьи гигантские руки
Обнимают океаны.
Не очень успокаивающая песня. В ней обертоны мрака, и от этого хочется сбежать в ужасе. Крайдайки хочет прекратить ее, боясь того, что он может натворить с ее помощью. Но не в силах остановиться.
Спускайся на эти уровни –
В темноту
Где ты никогда
Не бывал
Где оседает
Вся музыка
И собирается,
Складывается слоями
Воющие песни
Древних бурь
И ураганов,
Которые никогда не умирают…
Рядом с Крайдайки кто-то возникает. Он чувствует гигантскую широкую фигуру, созданную из ткани его песни. Медленное пульсирование ее сонара заполняет маленькое помещение, в котором он лежит… это маленькое помещение не может вместить формирующегося гиганта.
Нукапай?
Звуки землетрясений –
Хранящиеся эпохи
Звуки расплавленных
Первобытных скал…
С каждым стихом звуковая фигура становится все материальнее. В ней чувствуется мышечная сила. Огромные плавники медленно, но мощно плещут, грозя перевернуть его с головы на хвост. Когда она выдувает воздух, пена вырывается, как прибой в бурю.
Страх наконец дает ему силу открыть глаза. Слизь покрывает их, он пытается поднять веки. Глаза провалились, и требуется много времени и усилий, чтобы сфокусировать их для воздушного зрения.
Вначале он видит больничный подвешенный танк, маленький и закрытый. И только.
Но звуки говорят, что он в открытом море и левиафан плывет рядом!
Он моргает, и неожиданно картина меняется. Зрение сменяется звуком.
Комната исчезает, и он видит!
!!!!!!
Существо рядом с ним не может жить в знакомых ему океанах. Крайдайки чуть не задохнулся от страха.
Оно движется с мощью цунами, с непреодолимостью прилива.
Это существо из тьмы и глубины.
Это бог. Кк…кп…криии!
Крайдайки не подозревал, что знает это имя. Оно пришло откуда-то, как дракон из кошмара.
Один темный глаз уставился на Крайдайки, этот взгляд обжигает его. Он хочет отвернуться – спрятаться или умереть.
И тут оно заговорило.
Оно не воспользовалось тринари, как и ожидал Крайдайки. Отбросило праймал, презирая этот язык умных животных. И запело песню, которая зазвучала, как удары волн, окружила его и заполонила устрашающим пониманием.
: ТЫ УПЛЫЛ ОТ НАС, КРАЙДАЙКИ
: ТЫ НАЧАЛ УЧИТЬСЯ
: НО ПОТОМ ТВОЙ РАЗУМ СВЕРНУЛ
: МЫ НЕ ЗАКОНЧИЛИ
: ЕЩЕ:
: МЫ ДАВНО ЖДАЛИ ТАКОГО, КАК ТЫ
: ТЕПЕРЬ МЫ НУЖНЫ ТЕБЕ НЕ МЕНЬШЕ, ЧЕМ ТЫ НАМ: ВОЗВРАТА НЕТ:
: ТАКОЙ, КАК ТЫ СЕЙЧАС, ТЫ БУДЕШЬ ПУСТОЙ ШЕЛУХОЙ
: МЕРТВОЕ МЯСО
: ПУСТОТА БЕЗ ПЕСНИ
: НИКОГДА БОЛЬШЕ НЕ БУДЕШЬ ТЫ НИ СПЯЩИМ, НИ ИСПОЛЬЗУЮЩИМ ОГОНЬ:
: БЕСПОЛЕЗНЫЙ КРАЙДАЙКИ
: НЕ КАПИТАН
: НЕ КИТООБРАЗНЫЙ
: БЕСПОЛЕЗНОЕ МЯСО:
: ДЛЯ ТЕБЯ ЕСТЬ ТОЛЬКО ОДИН ПУТЬ
: СКВОЗЬ БРЮХО СНА КИТОВ
: ЗДЕСЬ ТЫ МОЖЕШЬ НАЙТИ ПУТЬ
: ТРУДНЫЙ ПУТЬ
: НО ПУТЬ ВЫПОЛНИТЬ СВОИ ДОЛГ
: ПУТЬ СПАСТИ СВОЮ ЖИЗНЬ…:
Крайдайки застонал. Он слабо забился и позвал Нукапай. Но потом опомнился. Она одна из них. Она ждет внизу вместе с другими его мучителями, некоторые из них древние боги, о которых он слышал в сагах, а о других он никогда не слышал, их не упоминали даже киты-горбачи…
Кк-кп-крии пришел, чтобы забрать его.
Хотя англик для него утрачен, Крайдайки произнес жалобу на языке, которого не знал раньше.
: Я поврежден!
: Я пустая шелуха!
: Я должен быть мертвым мясом!
: Я утратил речь!
: Я утратил слова!
: Позволь мне умереть!:
В ответ послышался звук, словно порожденный самой землей. Из-под ила.
: ТЫ ИДЕШЬ ЧЕРЕЗ СОН КИТОВ
: ГДЕ НИКОГДА НЕ БЫВАЛИ ТВОИ БРАТЬЯ
: ДАЖЕ КОГДА ОНИ ИГРАЛИ, КАК ЖИВОТНЫЕ И ПОЧТИ НЕ ЗНАЛИ ЛЮДЕЙ
: ГЛУБЖЕ, ЧЕМ ОПУСКАЮТСЯ ГОРБАЧИ
: В СВОИХ ЛЕНИВЫХ РАЗМЫШЛЕНИЯХ
: ГЛУБЖЕ КАШАЛОТОВ
: В ИХ ДЬЯВОЛЬСКОЙ ОХОТЕ
: ГЛУБЖЕ САМОЙ ТЬМЫ…:
: ТАМ ТЫ СМОЖЕШЬ УМЕРЕТЬ, ЕСЛИ НЕ НАЙДЕШЬ ИСТИНУ…:
Стены маленького помещения растаяли, мучители начали создавать новую реальность. У нее широкий лоб и блестящие зубы кашалота, но глаза сверкают, как маяки, и плавники ее обрамлены серебром. А вокруг мерцающий ореол… как защитное поле вокруг космического корабля…
Помещение совершенно исчезло. Неожиданно вокруг открылось бесконечное море невесомости. Древний бог поплыл мощными гребками плавников. Крайдайки, испустив бессильный вопль, не смог уберечься от мощного затягивающего волнения. Они плывут все быстрее… быстрее…
Невозможно определить, но он откуда-то знает, что они движутся ВНИЗ.
– Вы ссслышали это?
Помощница Маканай посмотрела на танк, в котором висел капитан.
Тусклый фонарь освещал рубцы повторной операции. Каждые несколько секунд из воронок вырывались потоки мелких брызг и покрывали висящего без сознания дельфина.
Маканай тоже посмотрела туда.
– Возззможно. Мне недавно показалось, что я что-то ссслышу. А вы?
Помощница покачала головой.
– Я не уверена. Мне показалось, он с кем-то разговаривает… но не на англике. Похоже вначале было на тринари… потом что-то другое. Так странно звучало!
Помощница вздрогнула.
– Может, ему снятся сны?
Маканай посмотрела на Крайдайки и вздохнула.
– Не знаю. И не знаю, молиться ли, чтобы ему снилось что-то или чтобы ничего не снилось.
Глава 45
ТОМ ОРЛИ
Холодный морской ветер дул с запада. Среди ночи его разбудил приступ дрожи. Он раскрыл в темноте глаза, посмотрел в пустоту.
И не смог вспомнить, где он.
«Минутку, – подумал он. – Сейчас придет».
Ему снилась планета Гарт, где моря маленькие, а реки многочисленные.
Здесь он какое-то время провел в смешанной колонии людей и шимпов, такой же богатой и удивительной, как Калафия, где вместе живут люди и дельфины.
Гарт – гостеприимная планета, хотя расположена далеко от других поселений землян.
Ему снилось вторжение на Гарт. Гигантские военные корабли повисли над городами и пустили облака газа на плодородные долины, обратив колонистов в паническое бегство. Небо заполнилось вспышками.
С трудом ему удавалось отличить сон от реальности. Том смотрел на хрустальный купол китрупской ночи. Тело его напряжено, ноги вытянуты, руки сжимают плечи – и от судорог усталости, и от холода. Медленно он заставил мышцы расслабиться. Сухожилия щелкали, суставы скрипели, но он ощутил, что снова может двигаться.
Вулкан на севере стих, только виднеется розовое зарево. Над головой в тучах длинные рваные разрывы. Том следил за точками света в небе.
Он думал о звездах. Астрономия всегда была его увлечением.
"Красное означает холод, – подумал он. – Вот эта красная звезда – должно быть, маленькая, близкая и древняя или далекий гигант в предсмертной агонии. А вот эта яркая – голубой сверхгигант. Очень редкий.
Есть ли такой в этом районе космоса?"
Он должен это помнить.
Том мигнул. Голубая «звезда» двигалась.
Он следил, как она перемещается на фоне звезд, пока не встретилась с другой яркой точкой, зеленой. И когда два огня встретились, последовала вспышка. Синяя искра двинулась дальше, а зеленая исчезла.
«Какова же вероятность того, чтобы я присутствовал при этом? Чтобы посмотрел в нужное время в нужное место? Должно быть, там идет сильный бой. Он еще не закончился».
Том попытался встать, но тело его снова опустилось на постель из водорослей.
«Попробую еще раз».
Он перекатился, оперся на локоть, застыл, собираясь с силами, и оттолкнулся.
Маленькие неяркие спутники Китрупа отсутствовали, но звездного света хватало, чтобы разглядеть странный ландшафт. Вода выступала поверх перемещающегося болота. Слышались хриплые квакающие звуки. Однажды Том услышал писк, сразу прервавшийся: неожиданно погибло какое-то маленькое животное, решил он.
Он был благодарен упрямству, которое привело его на эту скромную высоту. Даже двумя метрами выше ощущалась большая разница. Ниже он бы не перенес ночь в этой отвратительной массе.
Он повернулся и принялся разбирать скромные запасы на своих грубых санях. Прежде всего – согреться. Он достал костюм для плавания и осторожно надел его.
Том знал, что должен обработать свои раны, но они могут еще немного подождать. И настоящий завтрак тоже – у него хватит продуктов на несколько завтраков. Жуя пищевой брусок и изредка отпивая из канистры, Том оценивал небольшую груду припасов. Сейчас самое важное – три пси-бомбы.
Он посмотрел на небо. Если не считать мерцающей дымки вокруг одной из звезд, никаких признаков сражения не было видно. Но и одного следа достаточно. Том знал, какую бомбу настроить.
Джиллиан провела несколько часов с Ниссом, прежде чем оставить «Стремительный» и встретиться с Томом на острове. Она подсоединила машину тимбрими к микроветви теннанинской Библиотеки, которую он добыл в корабле.
Потом они с Ниссом поместили в бомбу соответствующие сигналы.
Самый важный из них – теннанинский сигнал тревоги. Если позволит капризная Ифни, именно этот сигнал поможет Тому понять, сработал ли его план.
Вся работа Свесси, Тома и остальных над «Троянским морским коньком» ни к чему, если среди оставшихся на поле боя нет теннанинцев. Какой смысл «Стремительному» забираться в пустой корпус теннанинца и в замаскированном виде подниматься, если все сражающиеся тут же начнут стрелять по призраку уже погибшей группы?
Том взял одну пси-бомбу. Круглая как мяч. Сверху предохранитель и таймер. Джиллиан тщательно написала название каждой бомбы на клейкой полоске. На этой добавила свою подпись и маленькое сердце, пронзенное стрелой.
Том улыбнулся и поднес бомбу к губам.
Он чувствовал вину за то, что настоял, чтобы она осталась. Но теперь знал, что был прав. Хоть Джиллиан подготовлена и опытна, она не такой хороший пилот, как он, и, вероятно, погибла бы в крушении. И, конечно, у нее не хватило бы сил так далеко тащить сани.
«Дьявол! – подумал он. – Я рад, что она в безопасности, с друзьями, которые защитят ее. Она может справиться с десятью бленчкскими пещерными ящерицами одной рукой, но она моя женщина, и я должен беречь ее».
Том дожевал остатки протеинового бруска. Он взвесил бомбу и принялся обдумывать стратегию своих действий. Первоначальный план заключался в том, чтобы сесть вблизи вулкана, подождать, пока глайдер зарядится для взлета, потом установить бомбу и улететь прежде, чем она взорвется. Он мог бы на восходящих от вулкана термальных потоках подняться высоко и отыскать другой остров, а с него следить за результатами своего эксперимента.
Даже если подходящего острова не найдется, он мог отлететь достаточно далеко, сесть на воду и с помощью телескопа следить оттуда.
Отличный план, но буря и заросли водорослевых джунглей нарушили его.
Телескоп теперь присоединился к металлическим осадкам на дне китрупского моря-мира, вместе с обломками солнечного самолета.
Том осторожно поднялся на ноги. Теперь, поев и согревшись, он смог это сделать и легко пересиливал боль.
Порывшись в своих пожитках, он достал длинную полоску ткани – остаток изорванного спального мешка. Этот кусок прочного изошелка должен подойти.
Пси-бомба тяжело лежала в руке. Трудно представить себе, что она заряжена мощными иллюзиями – сверхмощная подделка, готовая взорваться по приказу.
Том поставил таймер на два часа и спустил предохранитель.
Осторожно положил бомбу в свою импровизированную пращу. Том понимал, что слишком драматизирует ситуацию. Расстояние мало поможет ему. По всему Китрупу оживут сенсоры, когда эта штука взорвется. С таким же успехом он может поставить ее у своих ног. Хотя… кто знает?.. Он отбросит ее от себя как можно дальше.
Несколько раз он взмахнул пращой, чтобы рука привыкла к ее тяжести, потом начал вращать. Вначале медленно, он постепенно набирал инерцию, пока странное ощущение здоровья не распространилось по груди, рукам и ногам.
Усталость словно растаяла. И Том запел.
Мой папа был человек пещерный,
И в шкурах он в мяч играл,
И снились ему огни в небесах,
Когда в грязи он спал.
Эй вы, ити, и эти ваши звезды…
Мой папа был боец отважный,
Но как же страдала семья!
И снился ему вечный мир и покой,
А умер он от копья.
Эй вы, ити, и эти ваши звезды…
Мой папа умел любить,
Но даже жену свою бил,
И снилась ему другая жизнь,
И жалел он о том, как жил.
Эй вы, ити, и эти ваши звезды…
Мой папа был великий вождь,
Мечтатель, но лгал он нам.
Запугивал всех и заставлял
Стрелять по небесам.
Эй вы, ити, и эти ваши звезды…
Мой папа был совсем неучен,
Но всегда о чем-то мечтал.
Ненавидел себя за невежество
И гордыню свою укрощал.
Но как-то он угодил в ловушку
И долго от боли кричал.
Он, мучаясь, умер, а мне, сироте,
Свое сердце и ум завещал.
Ну что ж, презирайте меня за сиротство,
За убогость, за раны, за слезы,
Но только скажите: «Вы сами-то кто?»
Эй, вы, ити, и эти ваши звезды!
Эй, вы, ити, и эти ваши звезды!
Том напрягся и шагнул вперед. Рука его резко выпрямилась, и он выпустил пращу. Бомба взлетела высоко в небо, вращаясь как мяч. Она ярко блестела, продолжая подниматься, пока не исчезла из виду. Том прислушался, но не услышал, как она упала.
Постоял немного, тяжело дыша.
«Ну, что ж, – подумал он наконец. – Это вызывает аппетит. У меня два часа на то, чтобы поесть, позаботиться о своих ранах и приготовить убежище. А время, которое я получу после этого, о Боже, будет воспринято со смиренной благодарностью».
Он обвязался куском ткани и принялся при свете звезд готовить себе еду.
