На следующее утро она предприняла попытку к бегству.

Заки спал с похмелья на большом пласте водорослей, а Мопол уплыл на санях, гоняясь за несчастными пингвино-подобными морскими птицами, которые пытались кормить своих птенцов поблизости от наветренного берега острова. Казалось, это подходящая возможность, но главная причина, по которой Пипоу выбрала именно этот момент, была простой. Поднырнув под пограничный термальный слой, Пипоу установила, что отдаленный рокот ослабел, он словно свернул в сторону, затихая с каждым часом.

Теперь или никогда.

Пипоу надеялась сначала украсть что-нибудь с саней. Инструментальную упряжь, например, или дыхательную трубку, и не только из практических соображений. В нормальной жизни мало кто из неодельфинов проводит целый день, не пользуясь киберинструментами, которые контролируются нервной связью с полушариями мозга. Но уже несколько месяцев два ее «мужа» не позволяют ей ни к чему подсоединяться. И невральный клапан за левым глазом зудел от того, что им не пользуются.

К несчастью, Мопал почти всегда спит на платформе саней, оставляя ее только для еды и испражнений.

Он будет очень несчастен, когда сани наконец выйдут из строя, подумала Пипоу, и эта мысль слегка утешила ее.

Итак, решение принято, кости Ифни брошены. Пипоу пустилась в путь с теми способностями и оборудованием, какими снабдила ее природа. Совершенно нагая, устремилась она в неведомое море.

Для Пипоу побег начинался совсем не так, как в человеческих романах или голофантазиях. В таких историях героине труднее всего приходилось в начале, когда нужно было уйти. Но тут Пипоу не мешают ни стены, ни запертые комнаты, ни собаки, ни проволочная изгородь. «Охранники» позволяют ей уходить и приходить, когда вздумается. В таком случае проблема не в начале, а в том, чтобы выиграть как можно больше времени, прежде чем Мопол и Заки поймут, что она убежала.

Сначала ей помогало скрыться погружение под пограничный термальный слой. Обнаружить ее можно, только когда она выныривает, чтобы перевести дыхание. Но долго так плыть она не может. Дельфины вида tursiops не приспособлены к жизни глубоко под водой, и в глубине ее скорость втрое ниже той, что она способна развить на поверхности.

Поэтому, когда остров еще был виден сзади на горизонте, Пипоу прекратила красться в глубине и предприняла серьезную попытку убежать — с помощью мощных изгибов тела и ударов плавниками она устремилась в сторону солнца, изредка ныряя поглубже, чтобы уточнить направление к далекому грохоту.

Было восхитительно скользить по вершинам волн, извлекая из организма все, на что он способен. Пипоу вспомнила, как в последний раз неслась так — рядом с ней был Каа, и тогда воды Джиджо казались теплыми, сладкими и полными возможностей.

Хотя она старалась свести к минимуму звуковые низкочастотные пощелкивания, но все же позволила себе несколько всплесков, проверяя препятствия впереди и играя с окружающей водой, воспринимая отражения звука от вызванной солнцем конвекции, позволяя звукам окутывать себя, словно колеблющимися воспоминаниями. Звуковые сигналы Пипоу оставались мягкими и тихими — не громче колебаний, создаваемых ее бьющим хвостом, но постепенно рисунок их становился все сложней: мозг Пипоу приспособился к ритму движения. Вскоре возвращающиеся волны ее собственных звуков стали смешиваться с отражениями звуков течений и приливов, создавая звуковые образы.

Большинство этих образов оставались очень неясными, какие видишь, когда плывешь на краю сна. Но иногда несколько изображений сливались, образуя нечто большее. Сложное эхо словно изгибалось и поворачивало, когда изгибалась и поворачивала она сама. Такое впечатление, будто рядом плывет призрачный спутник, плывет там, где зрением воспринимаются только солнечные лучи и пустое море.

Каа, подумала Пипоу, узнав пыл, с каким призрак режет носом волну.

Дельфину не обязательно умереть, чтобы вернуться призраком… хотя это помогает. Иногда для этого нужна только яркость духа, а дух у Каа, несомненно, был очень ярким.

А может, близкий звуковой призрак рожден исключительно воображением Пипоу.

На самом деле дельфинья логика не видит противоречия между этими двумя объяснениями. Сущность Каа может действительно находиться здесь — и не находиться — в одно и та же время. Но реальность это или мираж, Пипоу была рада, что ее возлюбленный снова рядом с ней, там, где ему и полагается быть.

Как я по тебе соскучилась, подумала она.

Англик — неподходящий язык для фантомов. Вообще человеческая грамматика для них не годится. Возможно, именно поэтому бедные двуногие так редко общаются со своими утраченными любимыми.

Гость Пипоу ответил более двусмысленным, истинно дельфиньим способом:

Пипоу была удовлетворена этим. Какое-то время ей казалось, что рядом с ней плывет настоящий спутник, ее любимый, подбадривая ее, разделяя ее скорость. Вода перед ней раздавалась, ласкала бока, как настоящий возлюбленный. Но вдруг вмешался новый звук. Далекий рев двигателя развеял все иллюзии.

Пипоу неохотно затихла, заставив смолкнуть звуковые отражения, окружившие ее дыхало. Исчезли отражения, исчез и ее призрачный товарищ. Вода словно почернела, и Пипоу сосредоточилась, прислушиваясь.

Вот оно.

За ней, доносится сзади. Звуки двигателя, слишком знакомые, и быстро приближаются по поверхности моря.

Теперь они знают, поняла Пипоу. Заки и Мопол знают, что я убежала, и идут за мной.

Больше она не стала тратить времени. Поплыла еще быстрей, чем раньше. Теперь скрытность больше не нужна. Остается соревнование в скорости, выносливости и удаче.