Враг бежит на римские линии. Вот-вот начнется рукопашная схватка.

Легионеры сжимают щиты и оружие. Вместе с воинами вспомогательных войск они образуют длинную стену из сомкнутых щитов, о которую вскоре разобьется толпа хаттов. Столкновение невероятной силы. Будто в шторм волны разбиваются о твердый мол. И начинается бойня.

Гладий — на самом деле особенный меч, он массивный, не слишком длинный (около полуметра), обоюдоострый. Используют его странным образом. Легионеров учат не рубить врага, а колоть его короткими и быстрыми выпадами, потому что хорошо известно: даже рана глубиной в четыре-пять пальцев обычно бывает смертельной. Кроме того, так гладий не застрянет в теле противника, его можно быстро извлечь и снова быть готовым к бою.

В этом легионеры преуспели: по сторонам от щитов вспыхивают серебряные молнии, подобно укусу змеи, поражающие врага. И тот падает навзничь. Некоторые легионеры намеренно целятся в лицо, потому что раны, нанесенные в лицо, оказывают устрашающее воздействие на вражеское войско. Другие неожиданно приподнимают щит, как дверь гаража, и поражают врага снизу.

Центурион Магн делает свое дело — сражается, но при этом не забывает о своих воинах.

«В живот, Марк! В живот! Коли снизу!» В самом деле, это короткий быстрый удар. У варваров длинные мечи, они прекрасно годятся для рубящих движений, но, замахиваясь, варвар открывается для колющего удара легионера.

Бока легионера защищены лучше: на нем пластинчатые доспехи, дающие ему большую мобильность, несмотря на то что они весят 15 килограммов. Любопытный факт: в легионах все доспехи одного размера, потому что с помощью шнурков их можно ослабить или затянуть, в зависимости от «габаритов» воина.

Самое удивительное, что центурионы в разгар сражения дают советы, критикуют и подбадривают легионеров, как во время тренировки. Как тренер боксера у ринга. Только в данном случае и они сами находятся на ринге, в гуще сражения…

Варвары бросаются на римские щиты не организованной «командой», а каждый сам по себе, согласно традиционной для них логике героического боя, римляне же действуют сообща. Пока один легионер сражается, другой за его спиной поднимает щит и, слегка наклонив, выставляет его вперед, чтобы прикрыть шею и левый бок товарища. А при необходимости может ударить щитом врага в лицо.

Вдруг у центуриона на мгновение темнеет в глазах. На его голову только что обрушился страшный удар, к счастью смягченный благодаря ребрам жесткости на куполе шлема. Не растерявшись, он направляет гладий прямо в горло противнику — тот опрокидывается на землю. И сразу — новый удар, в бок другого варвара, застывшего на долю секунды при виде смертельно раненного друга.

Однако первая линия римлян слабеет. Центурион, продолжая сражаться, замечает это краем глаза и поджидает подходящего момента. Едва варвары отступают на время, готовя новую атаку, он приказывает: «Mutatio!»

Солдаты первой линии делают шаг назад, а те, что стояли позади, занимают их место. Теперь первая линия снова состоит из свежих воинов, а варвары все больше изматываются, утрачивая свежесть.

Центурион смотрит на центральный сектор римских линий, где сосредоточены атакующие силы противника. Центр держит оборону и постепенно теснит нападающих хаттов.

С ужасом он видит, что один из воинов вспомогательных войск только что обезглавил врага: он держит голову за волосы зубами. Подобные сцены не должны приводить в изумление. Ауксиларии — варвары, и отреза́ть головы врагов — в традиции этих народов. Кельты, к примеру, прибивают черепа врагов на балках своих хижин, подобно охотничьим трофеям, или выставляют головы и черепа убитых врагов на въезде в свои деревни. Европа по ту сторону от римских границ населена племенами «охотников за головами».