ГЛАВА 13

С приходом Ваарра установились относительные тишина и спокойствие. Относительные, потому что, несмотря на то что и Слааф, и Замалия вернулись на диван, недовольство все еще читалось на их лицах. Муженек обиженно пыхтел, а свекровь поджимала губы и бросала на меня непонятные взгляды.

То есть я во всем виновата, да? Вот спасибо!

Тишину прервал вопрос мамули:

— Я прошу прощения, но могу я узнать подробности этого странного дела? Что значит — «уже женаты»?

К счастью, мама смотрела не на меня, а на новоявленных родственников, причем преимущественно на зятя. Он и ответил:

— Согласно древним орочьим традициям, женщина, ответившая согласием и проведшая с мужчиной ночь, считается его супругой.

Наверное, я должна была смутиться, но я лишь поморщилась. Сомневаюсь, что окружающие не в курсе, что я тут не просто так утро встретила.

Слааф же продолжил:

— Случается и такое, что высшие силы не дают согласия на брак, но в нашем случае они полностью согласны.

Его заявление меня так возмутило, что я не удержалась, хотя думала, что сумею не вспылить при всех и выяснить отношения уже наедине. Не получилось.

— Поправочка! С твоим решением! Если бы я знала…

— То что? — Оборвав меня на середине предложения, он недовольно сузил глаза, отчего моментально растерял все свое обычное добродушие и действительно превратился в грозного варвара.

— То не сказала бы «да»! И ты это прекрасно знал и знаешь! — прошипев, я поняла, что сейчас снова разразится скандал, и решила избежать его единственно возможным способом — покинуть поле боя.

Даже встать успела. К сожалению, это все, что я успела сделать.

Слааф так резко сорвался со своего места, что я не удержалась на одной ноге и, отшатнувшись от неожиданности, вновь рухнула на диван.

— Катя! — Судя по испуганному возгласу муженька, он беспокоился о моей травме намного больше меня, и теперь в его глазах было море раскаяния и озабоченности. — Тебе нельзя ходить!

— А я и не собиралась. — Я сложила руки на груди и закинула ногу на ногу. Отвернулась от него и пожаловалась маме: — Вот так во всем. Шагу ступить не дает.

Хотела добавить: «Еще и сигареты спер», — но вовремя прикусила язык. Мама о моем маленьком пагубном пристрастии не знала.

— Заботливый, — задумчиво протянув, словно для себя, мама, судя по озадаченно нахмуренному лицу, слабо представляла, как реагировать. — Ну что сказать… Я заранее прошу прощения за свои слабые познания в этом вопросе, но почему вы считаете себя орком?

Вообще-то мама логопед. В какой-то мере медик. Нет, в целом она была знакома с миром фэнтези (я приучила), но, как и я до последнего времени, думала, что это не более чем вымысел. И если я порой задумывалась о том, что не прочь прикоснуться к сказке более плотно, то вряд ли она думала точно так же.

Вопрос позабавил свекровь, и она иронично уточнила:

— Если быть честными до конца, то мой сын — орк лишь наполовину. По отцу он гном.

Скептично-удивленное мамино лицо было достойно полотна художника, а уж оценивающий взгляд, которым она окинула моего поморщившегося муженька, так и вовсе отхватил бы престижную кинопремию.

— Я в деда пошел, — ворчливо объяснив свои ну никак не гномьи габариты, Слааф вновь сел. — Тамара Алексеевна, поверьте, моя раса в данном вопросе — момент абсолютно несущественный. Я ничем не отличаюсь от обычного человека, если только чуть иной энергетикой. Уверен, вам известно такое понятие, как «шаманизм».

— Да, конечно.

— Считайте меня потомственным шаманом.

Мама недоверчиво хмыкнула и покосилась на меня. А я что? Я кивнула.

Она снова внимательно осмотрела зятя… и вынесла вердикт:

— Катюша, я, конечно, не слишком рада тому, что все так стремительно происходит, но раз уж происходит и «высшие силы» не против, то сомневаюсь, что я в этой ситуации что-то смогу изменить. В любом случае это ваше личное дело и решать его вам двоим. Ты у меня девочка большая, неглупая, так что… — Пожав плечами, мама завершила свой монолог.

Понятно. Сама вляпалась — сама и разбирайся. В целом, иного я и не ждала от этой встречи, прекрасно понимая, что мама права. Это моя жизнь, и только мне решать, как и с кем я буду жить. Осталось донести эту мысль до родственников.

Криво улыбнувшись мамуле, мельком глянула на часы, расположенные на одной из стен, и с удивлением отметила, что с момента прихода гостей минуло уже больше полутора часов. И не сказать что я устала, но определенно была уже не прочь побыть одна. Допустим, на балконе с сигареткой…

Протяжно вздохнув, привлекла к себе внимание всех без исключения. И если мама и свекровь одинаково понимающе улыбнулись, то Слааф недовольно нахмурился.

— Нет-нет, все в порядке. Ногу немного тянет. — Не слишком солгав, потому что нога действительно немного ныла (самую малость), я натянуто улыбнулась. — Замалия, а вы к нам надолго? Одна или с Дариной?

— Одна. — Поддержав тему, свекровь печально вздохнула. — Да и ненадолго, всего на пару дней. У дочки сейчас очень непростой период в энергетическом плане, так что даже недолгие перелеты ей противопоказаны. На свадьбу мы обязательно прилетим, я постараюсь настроить ее позитивно, но раньше, боюсь, никак не получится. Так что уж простите, но лучше вы к нам. — Она чуть помолчала. Судя по расстроенному вздоху, свекровь была искренна, чем очень располагала. Затем вздохнула вновь, но уже иначе — словно сбрасывая грусть и настраиваясь только на хорошее. — Я очень рада с тобой познакомиться, Катюша, и надеюсь, что ты все-таки не очень злишься на моего сына. Он бывает порывист и горяч, но не со зла, поверь. Искренне желаю вам достичь взаимопонимания как можно быстрее, причем по всем важным вопросам. А сейчас прошу прощения, но мне пора. Мчалась к вам с аэропорта так, что даже мужа не успела повидать.

Тихо рассмеявшись, Замалия встала и, шагнув ко мне, крепко, но аккуратно обняла.

Слааф отправился ее провожать, оставив нас с мамой одних, но вернулся буквально спустя пару минут. Мамуля же, видимо, решив тоже не мешать «молодоженам», также поднялась.

— Катюша, думаю, все уже сказано, да и знакомство состоялось такое, что стоит слегка прерваться на осознание. — Наши кривые ухмылки были абсолютно одинаковыми. — Давай, солнышко, созвонимся.

Еще через пару минут мы остались одни, даже Ваарр куда-то под шумок испарился. Не став подходить сразу, Слааф замер в арке и, опершись плечом о стену, сложил руки на груди, прожигая меня одновременно и недовольным, и задумчивым взглядом.

Я не выдержала первой:

— Что?

— Нет, ничего.

— А что тогда так смотришь?

— Так… просто так. — Вздохнув, он подошел ко мне и обессиленно рухнул рядышком, умудрившись сделать это так удачно, что его голова оказалась у меня на коленях. — Кать, не злись. Ну не виноват я. Оно само. Веришь?

Скептично осмотрев его раскаивающееся лицо, поджала губы. Лицедей… иначе даже и не скажешь.

— Хочешь луну с неба?

Вопрос был задан с такой надеждой, что я не удержалась — улыбнулась. И отрицательно мотнула головой.

— А звезды? Я могу.

— И что я буду с ними делать?

Мысленно покачав головой, поняла, что он тот еще манипулятор — его позиция была невероятно выгодной, а мне даже руки толком некуда было деть — либо поднять, что глупо и неудобно, либо на него сложить.

Естественно, я выбрала второе, так как в таком положении ругать провинившегося «варвара» было бы кощунством Правая рука легла ему на макушку, а левая — на грудь, отчего он моментально довольно прищурился, как кот, объевшийся халявных сливок.

— А что обычно делают со звездами? Можно потолок украсить, можно в украшения вставить. Батя сейчас уже редко практикует, но уверен, не откажет сделать любимой невестке отменный гарнитур.

— Хорошо, я подумаю, — серьезно кивнув, немного помолчала, а затем тихо уточнила: — Вы о чем с мамой ругались? Только честно. Ни слова не поняла. Кстати, какой это язык?

— Орочий. Если вкратце, то в основном это был нелитературный и непереводимый. Дед у меня в этом спец, а мама вся в него. — Криво усмехнувшись, Слааф умудрился пожать плечами. — А если с подробностями, то она очень злилась на то, что я поступил так же, как в свое время поступил отец.

— О? — Признание удивило, и я с интересом потребовала: — А поподробнее?

— Они познакомились, когда отцу было тридцать, но поженились буквально за две недели до критичного срока — мама даже не подозревала о его чувствах, считая его очень хорошим другом, а отец был очень стеснительным. А еще она до последнего не знала о проклятии. Все самое главное произошло, когда они путешествовали в горах, куда отец пригласил ее на свидание и гроза застала их в одном из труднопроходимых ущелий. Гномы в ущельях спецы… Во-о-от. — В его глазах отразилась пелена воспоминаний, и он проказливо улыбнулся. — А еще мама очень боится грозы, и я уверен, на тот момент батя это уже знал. В общем, в той пещере они провели трое суток. На четвертые их обнаружил дед, ну и, сама понимаешь, понял все с полувзгляда, кто и чем все это время занимался, и провел ритуал бракосочетания там же. Как потом подсчитали, мама была уже беременна мной, так что дед был прав на все сто.

Да-а-а… сурово.

— И сильно она злилась?

— Очень! Батя вплоть до моего рождения у нее прощения просил.

Не став скрывать семейные тайны и тем самым выдав мне очередную порцию информации для размышления, муженек довольно потянулся.

— Катюша, поверь, все хорошо. Просто поверь. Скажи, чего ты боишься, раз так злишься? Злость же обычно появляется от страха и неизвестности, верно?

— Не всегда, — укоризненно поджав губы, я покачала головой. — Иногда злит отсутствие выбора и то, что решение принимают за тебя. Я даже скрывать не буду — через месяц-другой твоей настойчивости, которая буквально сметает все на своем пути, я бы наверняка ответила согласием. Сама!

Не удержалась и рыкнула. А этот неандерталец только расхохотался. У-у-у, гад лысый! Даже за волосы не схватишь, чтобы оттаскать от души!

— Не злись, — накрыв мою левую руку своей, он лукаво улыбнулся. — Обещаю, я буду стараться так, что ты скажешь мне «да». Сама. Договорились?

Это он меня спрашивает?

Иронично хмыкнув, я кивнула. Что ж, мне будет интересно на это посмотреть.

— Вот и славно. Решено. Ты сегодня еще будешь работать или ну его?

— Буду, — заверила я, и он печально вздохнул. — И не вздыхай. Кто клуб хочет?

— Я.

— Значит, вставай и неси меня работать, — развеселившись от того, как это прозвучало, похлопала его по груди, и муженек не стал тянуть — подскочил, услужливо поклонился, затем подхватил меня на руки и со смехом (я вообще хихикала как дурочка) отправился в кабинет.

Там меня усадили в кресло, уточнили, не надо ли чего, огорчились, когда узнали, что ничего не надо, и наконец удалились.

Уф! Слава всем высшим и остальным силам! Я одна! Первые минут десять я, наверное, вообще ни о чем не думала, пытаясь прийти в себя и просто осознать, что одно из самых знаменательных знакомств позади. Остались еще свекор и сестренка, но, думаю, с ними будет проще. По крайней мере, надеюсь на это.

Вздохнув пару раз, обозрела фронт предстоящих работ, сосредоточилась, вспоминая, на чем остановилась, и приступила к делу. Отписалась Кристе, что пока проды не предвидится, потому что с неба упал один из тех заказов, которые зовутся знаменательными, и, пока я его не отработаю, никаких «налево».

«Жаль. Ну да ладно, удачи. Если будет что — пиши, с удовольствием почитаю».

«Обязательно».

Успокоив свою совесть, я уже без сомнений занялась рисунками в стиле пещерного ретро. Вообще стиль мне и самой очень импонировал, так что отдавалась я делу с душой, не замечая, что за окном темнеет все стремительнее. Света от ноутбука и от настольной лампы было предостаточно, так что меня крайне возмутило, когда надо мной навис кто-то большой и раздраженно пыхтящий.

Подняла лицо, проморгалась, нахмурилась.

— Что?

— Час ночи.

— Правда, что ли?

Вместо ответа Слааф недовольно поджал губы, а мой желудок согласно проурчал.

— Давай ужинать и спать.

— Вредно спать сразу после еды.

— Вредно есть так редко. — Заявление, как и последовавшие за ним действия были категоричны и не оставили мне выбора — он отодвинул кресло от стола с намерением взять меня на руки.

Я лишь успела пробурчать, что необходимо сохранить данные на ноуте, и мне дали аж пять секунд, чтобы это сделать. После этого приватизировали мое тело и отправились на кухню. Невероятно вкусные горячие бутерброды с ветчиной, сыром и помидорами составили компанию сладкому чаю. Я даже решила не злиться на его тиранию, а милостиво позволила сделать мне еще один бутерброд.

— Прошу. — Поставив передо мной тарелку, Слааф и сам не отказал себе в позднем ужине, тут же взяв второй бутерброд и начав уничтожать его с потрясающим аппетитом. — Много сегодня успела?

— Да, все хорошо. Думаю, завтра уже перейду к оформлению второго этажа, а послезавтра — и административной части. Дня три, максимум — четыре. А что?

— Нет-нет, просто уточняю.

И такой загадочный у него был при этом вид, что я насторожилась. Нахмурилась даже. А он аж руками замахал, видимо, пытаясь заверить меня в отсутствии всякого умысла. Ну-ну… почти верю.

Наконец последний кусочек был доеден, чай допит… а передо мной встала неслабая такая дилемма. Наверняка мы сейчас пойдем в спальню и там… В общем, сомневаюсь, что мы будем спать. Точнее, будем, но не сразу.

Наверное, каждая мысль отразилась на моем лице, потому что муженек не замедлил поинтересоваться:

— Что такое?

— Я сейчас в мучительных раздумьях.

— О? — начало его заинтересовало.

— Только честно.

— Конечно.

— Я уже беременна?

— Э-э…

Судя по его растерянному взгляду, он не знал точного ответа. Понятно. С одной стороны, я его понимаю: на то, чтобы стать отцом, у него есть всего три месяца. С другой — я не готова вот так! Да я даже не задумывалась об этом и предпочла бы еще годик-другой повременить с таким непростым делом, как дети.

А повременить, значит, надо будет предохраняться. Но как сказать ему о том, что я хочу предохраняться, когда для него это практически смерти подобно?!

— Так, погоди. — Встав, он несколько заторможенно убрал посуду со стола, вымыл, поставил в шкаф и только после этого вернулся ко мне. Не стал садиться в кресло, а присел передо мной на корточки и взял мои пальцы в свои ладони. — Давай заново. В чем проблема? Ты не хочешь?

— Нет.

Внешне он не расстроился, лишь чуть нахмурился.

— А почему?

— Потому что не думала об этом. Скажем так — мне надо свыкнуться с этой мыслью. Обдумать. Осознать, что я готова. Это очень серьезный шаг.

— Да… — нахмурившись еще больше, он отвел взгляд. — То есть… А сколько тебе понадобится времени?

Несмотря на двусмысленность и сложность ситуации, я искренне не хотела его расстраивать, поэтому неуверенно предложила свой минимум:

— Давай хотя бы неделю? Лучше две.

— Хорошо. — Мое предложение его искренне обрадовало, так что на ноги Слааф вставал, уже широко улыбаясь. — В ванну пойдем?

— Если только ноги помыть, — неуверенно протянув, не могла понять, к какому он сам пришел решению.

— А еще я обещал тебе массаж. — Уже взяв меня на руки и продвигаясь в сторону ванны, муженек уточнил: — Помнишь?

— Помню.

Точнее, вспомнила, когда он напомнил.

— Это хорошо. — Загадочно протянув, он еще таинственней улыбнулся, так что я окончательно смешалась, не представляя, что он задумал.

Разве может «просто» массаж произойти после всего этого?

Я оказалась права. Первым делом мы провели предварительную подготовку — умылись, почистили зубы, смазали и перебинтовали мою пострадавшую ногу и к тому времени, когда я окончательно успокоилась и даже начала зевать, Слааф и показал, что же он имел в виду, когда напускал на себя загадочность. Сначала он меня раздел. Полностью. Неторопливо и с удовольствием, заставив меня смущенно краснеть и пытаться прикрыться. Естественно, все мои попытки были задушены на корню. Затем он разделся сам, причем не в пример быстрее. Просто раз — и он уже голый. И краси-и-ивый… Я сама себе позавидовала, когда получилось сглотнуть.

Моя реакция, естественно, не прошла мимо «варвара», который наверняка делал это с умыслом, и, довольно оскалившись, он одним-единственным уверенным движением перевернул меня на живот. Я даже пискнуть не успела.

— Расслабься.

Легко сказать! Напряженно прислушиваясь к тишине, не удержалась от улыбки, когда эту самую тишину нарушили тихие звуки релаксирующей музыки. Понятия не имею, что он включил и на каком носителе, но это было более чем уместно. Незатейливые, но очень нежные звуки природы: льющаяся вода, мелодичные трели певчих птиц и шелест молодой листвы.

А затем меня коснулись его руки. Аккуратно, бережно, невероятно ласково. Теплые, сухие, очень уверенные и настойчивые. Первым делом они прошлись по плечам, вдоль позвоночника и по бокам. Погладили ягодицы, и, не дав мне насладиться прикосновениями, вновь вернулись к плечам.

Удивляясь его профессиональным движениям, я лежала молча, хотя порой так и подмывало то крякнуть, когда движения становились жестче, то замурлыкать, когда они сменялись легкими поглаживаниями.

Не став слишком долго разминать плечи и спину, которые действительно в этом нуждались после многочасового сидения за столом, Слааф перешел на ноги, и тут я уже закусывала губу и мысленно томно вздыхала, все еще не решаясь делать это вслух.

Ибо ноги он разминал не менее усердно, но абсолютно безболезненно, а наоборот, вызывая возбужденные мурашки, которые предпочитали скапливаться под его пальцами, чтобы потом разбежаться по всему телу, естественно, не минуя низа живота. Там им нравилось больше всего, и уже совсем скоро я плюнула на приличия и позволила ему узнать, что голос у меня все-таки есть.

— Еще-о-о… Да! Там! — Моя попытка перевернуться и показать, где и как именно надо, была задушена на корню: он просто придавил меня к кровати ладонью, нависнув так низко, что я почувствовала жар его тела. — Слааф!

— Я еще не закончил.

— Да мне и так уже хорошо!

Мое заявление вызвало радостный смех, и мне достался бонусный поцелуй за ушком и огромная пятерня, сжавшая ягодицу. Когда розовый туман позволил мыслям сложиться в слова, я удовлетворенно констатировала:

— Ой, так еще лучше. А давай еще?

Дал.

Массаж неуловимо перешел из разминающего в эротический, к пальцам подключились губы и язык, заставляя меня уже не просто стонать и выгибаться, а требовать и канючить, когда мои требования не выполнялись. На спину я перевернуться не могла, как ни пыталась, и поэтому перейти от слов к действиям не было никакой возможности.

— Слааф!

— А?

— Изверг!

— Не-э-эт. — Протянув со смешком, он укусил меня за мочку уха и жарко прошептал: — Просто я так долго тебя ждал, что просто не могу насладиться.

— А давай ты меня сначала… — На секунду замявшись, чтобы подобрать то самое слово, не успела мысленно перебрать все имеющиеся, чтобы озвучить самое верное и приличное, как он понял меня и без слов. — Да-а-а…

Если бы я не была главным действующим лицом, я бы, наверное, подобрала массу красочных эпитетов, которые бы отразили суть происходящего, но это было невозможно. Невозможно выразить обычными словами ту гамму чувств, которые он мне дарил. Именно дарил!

Из-за ограниченности действий я могла лишь принимать его ласки, мало что отдавая взамен, но, судя по его тихому, но невероятно страстному шепоту, ему этого не требовалось. Поцелуи сменялись поцелуями, движения из медленных и томных становились более резкими и быстрыми, шепот прерывался стонами, причем уже непонятно чьими, а волны неведомого ранее удовольствия становились все насыщеннее и неумолимее. И в какой-то момент пришло оно — долгожданное цунами.

— Сла-а-аф!

Это был не мой голос, потому что никогда я не кричала так громко и пронзительно. И почти сразу я поняла, что он не солгал, — он правда сумел подарить мне звезды. Миллионы, миллиарды сверкающих и обжигающих своим сладким светом звездочек, которые кружились вокруг меня, проникали под кожу, но не сжигали, а дарили такие восхитительные ощущения, что хотелось продлить эти мгновения навечно.

— Да-а-а!

Внутри резко опустело, но не успела я возмутиться, как на спину пролилось горячее семя, а затем ее придавил такой же горячий мужчина, буквально рухнув на меня без сил. Это так развеселило, что я даже забыла возмутиться, вместо этого хихикнув и заурчав от удовольствия.

— Что смешного? — Поинтересовавшись мне на ухо хриплым шепотом, Слааф, кажется, был слегка возмущен моей реакцией.

— Теперь мы бутербродик, — хихикнув снова, чуть повела плечами, устраиваясь поудобнее. Удивительно, но его вес ощущался так приятно, словно меня накрыло теплым пуховым одеялом. Невероятно комфортные ощущения!

— Интересные у тебя фантазии, — удивленно констатировало мое одеяло и попыталось лечь рядом, но замерло, когда я возмутилась. — Что?

— Полежи так еще немного.

— Раздавлю же.

— Не-э-э. — Довольно вздохнув, еще довольнее выдохнула. — Это здорово. Просто здорово. А ты где научился делать массаж?

— У деда. Он потомственный шаман. — Все-таки не поверив, Слааф скользнул вбок, но не оставил меня в одиночестве, развернув к себе лицом и прижав крепко-крепко. — Он многому меня научил, можно сказать, первую половину жизни я провел с ним. К сожалению, сразу было ясно, что полноценного шамана из меня никогда не получится, так что в шестнадцать я отправился познавать большой мир, который познаю до сих пор.

В этот момент его пятерня вновь расположилась на моих ягодицах, словно показывая тем самым, что за мир он сейчас познает. Скользнула выше, замерла, коснувшись липкой субстанции, а затем под мои возмущенные писки размазала ее по моей спине.

— Ты что творишь?!

— А что? — хохотнув, он не собирался признаваться в неправоте. — Между прочим, очень полезно для кожи. Не возмущайся, сокровище.

— Я теперь липкая!

— Завтра смоем, не переживай, — беспечно отмахнувшись, он закрепил свой вердикт крепким поцелуем и категорично заявил: — Спи, Катюша, уже поздно. Сладких снов. Обещаю, утром будет продолжение.

Успокоил! Смешливо фыркнув, уже сама поцеловала своего «варвара» и, устроившись поудобнее, заснула буквально за секунду. И сны мне снились… у-у-ух, сладкие!