Глава 13
Напряжение нарастало. Открытой вражды пока заметно не было, но атмосфера накалялась. Противостояние словно висело в воздухе, порождая раздражение и подозрение, угнетая сознание и действуя на нервы.
– Назревает кризис. Если в ближайшее время ситуация не прояснится, взрыв неминуем.
Николас Блейз говорил, не скрывая глубокого беспокойства. Лицо его потемнело от усталости. Мордекай Тремейн смотрел на него с сочувствием.
– Понимаю, Ник, насколько вам сейчас тяжело, но боюсь, что пока сделать ничего нельзя. Полиция активно работает, и как только получит убедительные доказательства, немедленно примет необходимые меры.
– А тем временем все вокруг смотрят друг на друга так, словно что-то скрывают и готовятся сделать судьбоносное признание, или расхаживают с видом современного Гамлета.
– Это неизбежно, – вздохнул Тремейн. – Мысль, что в компании присутствует убийца, не способствует радостному общению. Особенно, – веско добавил он, – если каждый боится, что в ходе расследования полиция случайно наткнется на его личную тайну.
Секретарь недоверчиво прищурился:
– Тайны? Здесь, у нас? Вы шутите?
– Напротив, Ник, я абсолютно серьезен.
– Но это же абсурд! – возмутился Блейз. – Ну, допустим, Деламер… и пусть даже Лорринг. Деламер – политик, а потому трудно сказать, на чем держится его карьера, а Лорринг сам по себе не внушает доверия. Выглядит так, будто способен на все. Но другие… Нет, не могу поверить. Например, Напьеры. Разве можно представить, что Гарольд или его жена хранят темный секрет? Розалинда Марш и Люси Тристам? Каждая из них по-своему замечательна, но это вовсе не означает, что они таинственные женщины. А Шарлотта? Бедная, слабая, беспомощная Шарлотта! Неужели и ей есть что скрывать?
– Возможно, Шарлотта вызывает самые серьезные подозрения, – возразил Мордекай Тремейн. – Почему, когда ночью все мы сбежались на ее крик, она оказалась полностью одетой?
Говоря это, Мордекай Тремейн внимательно наблюдал за секретарем. Он заметил отразившееся на его лице сомнение. И вдруг Блейз отвернулся.
– Я боялся, что вы зададите этот вопрос! – бросил он через плечо.
– Его задаст и полиция, Ник.
– Да, знаю.
В эту минуту Блейз выглядел человеком, вынужденным признать нечто неприглядное и в то же время неизбежное.
– Что делала Шарлотта ночью? – спросил Тремейн.
– Простите, Мордекай. – Николас Блейз растерянно пожал плечами. – Не могу сказать. Не имею права.
Тремейн не стал упорствовать, а произнес, словно рассуждая вслух:
– Мне жаль мисс Грейм. Наверное, бедняжка живет очень замкнуто. Иногда спрашиваю себя, не случилось ли в ее судьбе трагедии.
– Трагедии?
– Именно. Шарлотта не производит впечатления женщины, добровольно избравшей одиночество. Ей следовало выйти замуж и родить детей. Однако она замкнулась в себе, словно боится открыть собственные чувства. Конечно, можно лишь догадываться, но мне кажется, что когда-то она была помолвлена, а свадьба по какой-то причине расстроилась.
Николас Блейз взглянул на него с уважением.
– Если вы не разговаривали с Шарлоттой, – медленно произнес он, – то интуитивно попали почти в точку. Мисс Грейм действительно была помолвлена. Давно, еще до моего с ней знакомства. Не знаю, что именно произошло, но полагаю, что она сама отказалась от свадьбы и с тех пор не проявляла интереса к браку.
– Интересно, – пробормотал Мордекай Тремейн и повторил: – Интересно.
Он понял, что Николас Блейз хотел о многом расспросить, однако сделал вид, будто ничего не заметил. Естественно, секретарь знал о Шарлотте значительно больше, чем рассказал, к тому же явно чувствовал себя неловко. Тремейн понимал, что если набраться терпения и подождать, то рано или поздно Блейз решит, что признание – самая мудрая тактика.
– Суперинтендант Кэннок благодарен вам за помощь, Ник, – поспешил он сменить тему, пусть и слишком очевидно.
Секретарь пожал плечами:
– Реальной помощи не много: просто ответил на вопросы и показал расположение комнат. Именно так следовало поступить добросовестному секретарю.
– Да, – кивнул Мордекай Тремейн и вдруг спросил: – А вам известно, что Джереми Рейнер печатал на машинке?
– Нет. А он печатал?
Словно спохватившись, Блейз вернулся к своей беспечной манере и промолвил:
– Вряд ли это важно. Машинка стоит в доступном месте, и каждый может ею воспользоваться. Бенедикт часто сам печатает письма, да и Дени пару раз тоже. Ничего странного тут нет.
– Модель стандартная?
– Да. В стране таких тысячи. – Блейз явно думал о чем-то другом. – Понимаю, что не должен спрашивать, и все-таки: полиция уже пришла к какому-нибудь определенному выводу? Возникло ли конкретное подозрение?
– Точнее говоря, подозревают ли в убийстве Бенедикта Грейма? Готов ответить, Ник: понятия не имею.
– Никак не могу поверить, – печально признался Блейз. – Даже мысль о его причастности кажется предательством. Бенедикт объяснил, почему так долго не открывал дверь?
– Возможно, в разговоре с суперинтендантом объяснил. А вы его не спрашивали?
– Не осмелился. Пытался тактично выяснить, но не сумел. Побоялся, что Бенедикт подумает, будто я его обвиняю. Но, кажется, он и без того заподозрил, к чему я клоню. Ничего не сказал, но взглянул так, что я ощутил себя мерзавцем и прекратил разговор.
– Вам что-нибудь известно о родителях Дени Арден?
Внезапная перемена темы удивила Николаса Блейза:
– Только понаслышке. Мать умерла, когда Дени была младенцем, а через несколько лет скончался и отец. Рейнер, состоявший с ним в деловом партнерстве, по сути, получил опекунство в наследство.
– А как насчет денег?
– По-моему, денег вообще не осталось. Арден обанкротился и умер в полной нищете. Точнее, разорение стало косвенной причиной смерти. Пневмония развилась стремительно, и он сгорел, будто не мог и не хотел жить. – Секретарь взглянул на Тремейна с любопытством. – К чему вы клоните? Предполагаете связь между судьбой Ардена и смертью Рейнера?
– Предположения – одно из главных проклятий цивилизации, – с улыбкой заметил Мордекай Тремейн и ушел, оставив секретаря в недоумении. Порой Николас Блейз не знал, как воспринимать странное поведение гостя.
Весь день Джеральд Бичли где-то скрывался. Мордекай Тремейн несколько раз отправлялся на поиски, считая пристальное изучение данного объекта весьма полезным, однако тот держался в стороне от проторенных троп. Тем более неожиданной показалась встреча лицом к лицу в холле. Джеральд не пронесся мимо, а остановился и проявил очевидное желание побеседовать с Тремейном.
На красном лице мистера Бичли вздулись темно-синие вены. Щеки распухли, а сходство с веселым сельским жителем исчезло. Мутные глаза смотрели на мир воинственно, а неестественный цвет лица свидетельствовал о нездоровом возбуждении и причудливо контрастировал с желтым свитером, который Джеральд до сих пор не снял. Хогарт увидел бы в этом человеке яркий типаж для своего полотна, подумал Мордекай Тремейн. Бичли покачивался и распространял вокруг себя резкий запах спиртного.
– Ваши полицейские по-прежнему ползают и все обмеряют? – осведомился он.
Фальшивая манера Бичли, очевидное стремление казаться беззаботным и уверенным вызывали отвращение.
– Офицеры все еще работают, – сухо подтвердил Мордекай Тремейн.
Джеральд взглянул сверху вниз. Сразу стало ясно, что он одержим желанием задать множество вопросов, но в то же время отчаянно боится этого. Тремейн ждал. Бичли неловко переступил с ноги на ногу и наконец решился:
– Что-нибудь… нашли?
– Нашли?
– Выяснили, кто это сделал? – пояснил Бичли. – Собираются кого-нибудь арестовать?
– Неизвестно, – ответил Тремейн. – Откуда мне знать?
Он видел, как в манере Бичли все более явственно проступает раздражение. Джеральд не был безнадежно пьян, однако алкоголь притупил сознание до той опасной стадии, когда человек начинает ощущать себя умнее других. Он прищурился и с наигранной небрежностью осведомился:
– Что-нибудь пропало?
Мордекай Тремейн внимательно посмотрел на него. В вопросе прозвучал важный подтекст.
– Боюсь, что не понимаю вас, – уклончиво ответил он.
Оставалось выяснить, отупел ли Бичли до такой степени, чтобы выдать собственные намерения, однако узнать это не удалось. Неподалеку раздались голоса, и он торопливо, испуганно оглянулся. Пальцы его нервно потянулись к воротнику.
– Неважно! – бросил Бичли. – Не обращайте внимания.
Не дождавшись и не узнав, кто идет, он скрылся, оставив Тремейна в глубокой задумчивости. Тот медленно обернулся и оказался лицом к лицу с четой Напьер.
– Приветствую! – улыбнулся Тремейн. – Собираетесь прогуляться?
Гарольд Напьер покачал головой:
– Нет, просто бродим по дому.
– Очаровательный старинный замок, – произнес Тремейн и добавил: – Вряд ли суперинтендант задержит нас здесь надолго. Но в данных обстоятельствах приходится искать себе занятие.
– Произошло страшное несчастье, – вступила в разговор Эвелин Напьер. – Бедный мистер Рейнер…
В холле уже стало так темно, что Мордекай Тремейн нечетко видел лица собеседников, однако следы тревоги проступали на них явственно. Смущение Гарольда стало очевидным, а испуг жены усилился страхом, заметным даже в срывающемся голосе.
– Мисс Арден в ужасной ситуации, – отозвался Тремейн. – А мистер Грейм попал в крайне затруднительное положение. Теперь ему вряд ли удастся исполнить намеченный план празднования Рождества.
– Нет, – быстро отреагировал Гарольд Напьер. Ему хотелось оправдать Грейма, будто казалось, что своим появлением в холле и первой фразой он обвинил хозяина в недостатке внимания к гостям. – Уверен, Бенедикт делает для нашего блага все, что может. Конечно, насколько позволяет присутствие полиции.
Мордекай Тремейн задумался, а потом спросил:
– Вы знали мистера Грейма до приезда в эти края, миссис Напьер?
Вопрос вызвал у нее неожиданную реакцию. Эвелин судорожно вздохнула и умоляюще посмотрела на мужа в поисках поддержки. В ответ тот едва заметно кивнул.
– Да, – ответила она, словно получив разрешение, – мы были с ним знакомы.
Супруги появились в холле с беспечным видом свободных, никуда не спешивших людей. А сейчас обоим хотелось как можно скорее уйти. Мордекай Тремейн не сомневался, что вопрос резко изменил их настроение. Нахмурившись, он смотрел им вслед. Подтверждение знакомства с Греймом до приезда в Шербрум-Хаус не несло в себе ничего обличительного. Так откуда же взялась тревога и что она означает? Может, признав факт, супруги поняли, что одновременно выдали что-то еще? Например, давнее знакомство с Джереми Рейнером?
Прежде Тремейн мысленно отодвинул Напьеров в сторону, определив их как склонную к сельской жизни пару средних лет, неспособную вызвать затруднения или сенсацию. Не поспешил ли он с выводами, не ошибся ли? А если безобидная внешность служила прикрытием для далеко не безобидной цели?
Тремейн вспомнил первую беседу с Эвелин и подумал, что тогда в ее манере сквозила та же неуверенность, та же казавшаяся вполне невинной растерянность при ответе на самые простые вопросы. Но вопросы касались основной темы: как давно они живут в Шербруме и как долго продолжается их знакомство с Бенедиктом Греймом.
Что же скрывали Гарольд и Эвелин Напьер? Действительно ли они были обычными людьми или намеренно маскировались, пряча свое злодейство?
Мордекай Тремейн открыл дверь гостиной и сразу оказался под прицелом двух пар настороженных, полных подозрений глаз. Одна пара принадлежала упитанному, хотя и чрезвычайно бледному Остину Деламеру, а вторая органично сочеталась с узким лицом и угрюмыми чертами Эрнеста Лорринга. Компания производила странное впечатление. Вряд ли появление постороннего человека нарушило доверительную беседу. Джентльмены сидели с таким видом, словно старались показать, что готовы терпеть присутствие друг друга, но общаться не намерены.
Деламер и Лорринг пристально посмотрели на Тремейна, а потом многозначительно переглянулись. Тремейн спросил себя, что сказал бы каждый, если бы остался с ним наедине. Сейчас оба тщательно подбирали слова, пытаясь заранее угадать ответ.
– Есть… новости? – наконец осведомился Деламер.
Он постарался произнести короткую фразу бесстрастно, и это ему почти удалось.
– По-моему, пока нет. – Мордекай Тремейн пожал плечами.
– Но если кому-то станет известно, то в первую очередь вам, – заявил Лорринг.
Он даже не пытался скрыть враждебность. Столь откровенное выражение чувств слегка удивило Тремейна, однако не стало неожиданным. Профессор, конечно, не забыл инцидент с обвинением в воровстве последнего подарка – пусть и не высказанным прямо.
Деламер не заметил настроения ученого, собственные мысли занимали его больше.
– Почему полиция ничего не делает? – возмущенно воскликнул он. – Перевернули вверх дном весь дом. Почему до сих пор никого не арестовали?
– Прежде чем арестовать, необходимо кого-либо найти, – усмехнулся Лорринг. – От деревенской полиции трудно ожидать быстрой работы.
– Суперинтендант Кэннок производит впечатление профессионала, – мягко возразил Тремейн. – Вряд ли что-нибудь пройдет мимо его внимания. Или кто-нибудь.
Он в упор посмотрел на Лорринга, встретил сердитый взгляд и продолжил:
– Интересно, куда пропали подарки? Особенно последний. Уверен, что, если бы удалось получить ответ на этот вопрос, понять причину смерти Джереми Рейнера стало бы проще.
На морщинистом лице Лорринга отразились гнев и страх. Казалось, он хотел ударить обидчика, но боялся, а потому ограничился грубым советом:
– На вашем месте я бы позволил полиции задавать собственные вопросы.
Он дерзко посмотрел на Деламера, словно вызывая ответную реакцию, а затем встал и быстро вышел, едва не задев Тремейна.
– Рад, что Лорринг ушел, – проговорил Деламер. – Терпеть не могу этого типа. Не знал, что Бенедикт пригласил его.
– Вы уже встречались с профессором? – поинтересовался Мордекай Тремейн.
– Да, и немало о нем слышал.
– Слышали?
– Ходили разнообразные слухи. Все до одного отвратительные. Якобы Лорринг едва не угодил на скамью подсудимых. Продал государственную тайну.
– Людей, занятых особой работой, часто обвиняют в подобных грехах. Как правило, слухи оказываются ложными.
– В данном случае разговорами дело не ограничилось, – возразил Деламер. – Лоррингу удалось вывернуться исключительно из-за нехватки доказательств. Я… – Он замолчал и искоса взглянул на собеседника, будто, прежде чем выразить собственное отношение, хотел угадать его реакцию. – Я пытаюсь понять, знал ли он Рейнера и был ли с ним связан.
Итак, ведьмин котел закипал. Деламер старался бросить тень на Лорринга. А если один человек намерен очернить другого, то это, как правило, означает, что сам он испуган и стремится отвести от себя внимание.
Горшок пытается доказать, что чайник чернее, подумал Тремейн. Открытая атака на Лорринга свидетельствовала о том, что Деламер боится и нервничает. Поведение политика удивляло. Его собственное прошлое вряд ли отличалось безупречной чистотой. Во всяком случае, о Деламере тоже ходили разнообразные слухи. Если Эрнесту Лоррингу удавалось избежать некрасивых ситуаций, то подобная удача посещала и Остина Деламера, причем неоднократно.
Однако Мордекай Тремейн умел скрывать мысли. Сейчас он дипломатично ответил:
– Насколько могу судить, полиция наводит справки относительно связей мистера Рейнера со всеми обитателями дома. Полагаю, каждый из нас находится под пристальным вниманием соответствующих служб.
Полное лицо Остина Деламера позеленело.
– Не исключаю такую возможность, – изрек он мрачно.
Обсуждение прошлых грехов мистера Лорринга продолжения не получило. Мордекай Тремейн ушел с приятным ощущением, что оставляет собеседника изрядно напуганным.
Через несколько минут, задумчиво глядя в окно библиотеки, он увидел мисс Грейм. Шарлотта поспешно шагала по дорожке, явно пытаясь спрятаться в тени лавров, а вскоре скрылась за поворотом. Все указывало на намерение пренебречь запретом полиции и нарушить границы поместья. Мордекай Тремейн спросил себя, какие отчаянные обстоятельства заставили ее так поступить. Ему захотелось пойти следом за ней, однако разрыв во времени был слишком значительным. И Мордекай Тремейн отправился на поиски суперинтенданта.
– Ушла? – пробормотал Кэннок, выслушав его рассказ. – И это мисс Грейм, которая редко выходит за порог даже в хорошую погоду… Интересно, что же ей вдруг так остро понадобилось…
– …что робкая дама даже не побоялась нарушить официальное распоряжение? – подхватил Мордекай Тремейн.
Суперинтендант покачал головой:
– Наверное, мистер Блейз не успел предупредить всех, но недавно я сказал ему, что больше не обязательно сидеть дома. Сам понимаю, что слегка перестарался с ограничением. Похоже, кое-кому не терпится вырваться на свободу.
– Хотите сказать…
Суперинтендант кивнул:
– Две пташки уже вылетели. Мисс Грейм и мистер Бичли. Надеюсь, нам удастся выяснить, куда они держат путь, а потом можно будет понять зачем.
Мордекай Тремейн обрадовался, что не пошел за Шарлоттой Грейм. Если подчиненные Кэннока уже получили соответствующее задание, то он избежал нелегкого и бесполезного путешествия.
– Вы сейчас… не заняты? – спросил суперинтендант.
– Нет, – поспешно ответил Тремейн.
– В таком случае следуйте за мной.
Кэннок уверенно поднялся по лестнице и, явно успев подробно изучить план дома, направился к комнате Шарлотты Грейм. Дверь оказалась незапертой.
– Мы уже сюда заглядывали, – заметил Кэннок. – Однако как знать…
В течение нескольких минут суперинтендант успел исследовать спальню. Тремейн восхитился точностью его движений, умением осмотреть каждую мелочь и при этом не оставить следов собственного пребывания.
– Что вы рассчитываете найти? – спросил он.
– Давно взял за правило никогда ни на что не рассчитывать, – произнес Кэннок. – Лишь принимаю обычные меры предосторожности.
Комната была опрятной и такой же бесцветной, как сама мисс Грейм. Кэннок открыл гардероб и заглянул внутрь. Одежды оказалось не слишком много, а та, что была, не отличалась новизной. Возле шкафа стоял средних размеров чемодан. Суперинтендант присел, быстро открыл крышку, сунул руку внутрь и ловко проверил содержимое. Затем закрыл крышку и поднялся. Напоследок осмотрел комнату и заметил:
– Вполне невинно, правда?
– Внешность нередко обманчива, – пожал плечами Тремейн.
Суперинтендант вопросительно вскинул брови, и Тремейн пояснил:
– Хотелось бы узнать, что заставило мисс Грейм спуститься ночью к елке. И куда она отправилась сейчас.
– Она не производит впечатления человека, способного на убийство, – возразил Кэннок.
Мордекай Тремейн сделал вид, что шокирован:
– Я вовсе не имел в виду, что она убила мистера Рейнера. В конце концов, улик против нее нет.
– Улик нет вообще, – вздохнул суперинтендант.
Он вышел из комнаты и остановился возле другой двери. Тремейн знал, что это комната Джеральда Бичли. Она была заперта. Кэннок достал из кармана связку ключей, выбрал один и вставил в замочную скважину. С довольной ухмылкой он распахнул дверь.
Здесь царил хаос. Повсюду валялась одежда. На туалетном столике лежала трубка, а вокруг виднелись следы табака. Посреди комнаты, прямо на ковре, стояли ботинки, а дверь шкафа оставалась полуоткрытой.
– Если он умудрился устроить такой беспорядок после утренней уборки, то что же будет, когда слуги вдруг объявят недельную забастовку? – проворчал суперинтендант.
В комнате ощущался запах гари. Кэннок повернулся к камину. Все пространство топки забито бесформенной почерневшей массой. Бичли пытался сжечь что-то громоздкое, от чего было непросто избавиться. Кэннок поворошил угли кочергой:
– Похоже на какую-то ткань. Отправим на экспертизу и что-нибудь выясним. Кстати, Джеральд Бичли нуждается в деньгах?
Мордекай Тремейн вспомнил подслушанный телефонный разговор и слова Дени Арден о полной зависимости Бичли от Бенедикта Грейма.
– Насколько мне известно, да, – ответил он. – А почему вы спрашиваете?
– Час назад я снова беседовал с мистером Греймом. Когда при первой встрече заговорил об ограблении и предположил, что мистера Рейнера застрелили случайно, поскольку он напугал вора, хозяин возразил, что ничего не пропало. А вот теперь выясняется, что ограбление все-таки произошло. Из сейфа мистера Грейма исчезло очень дорогое бриллиантовое колье.
– Колье мисс Арден! – воскликнул Мордекай Тремейн, и суперинтендант кивнул.
– Я так и понял. Свадебный подарок, верно? И все о нем знали.
– Когда, по мнению мистера Грейма, произошла кража? – уточнил Мордекай Тремейн.
– Вчера поздно вечером колье еще было на месте. Очевидно, мистер Грейм открывал сейф после выступления хора, чтобы пожертвовать пастору средства на ремонт церкви. Он уверен, что бриллианты там лежали. А после убийства забыл обо всем и проверил только сегодня днем. Тогда и обнаружил пропажу.
– И все же, – усомнился Мордекай Тремейн, – даже не заглянув в сейф, мистер Грейм заявил, что ничего не украдено.
– Говорил, что не допускал даже мысли о возможности воровства, потому что спит чутко. Думал, что обязательно услышал бы, если бы кто-нибудь попытался проникнуть в комнату, а тем более вскрыть сейф. Но потом – так он утверждает – вспомнил, что, когда все легли спать, спустился, чтобы повесить подарки на елку. В это время злоумышленник мог проникнуть в комнату. А еще хозяин вспомнил, что после того, как его разбудили и сообщили об убийстве, он отправился вниз вместе со всеми, оставив комнату незапертой.
– Иными словами, существует три возможности. Первая: вор – кто-то из своих. Вторая: посторонний рискнул проникнуть в дом рано, когда в окнах еще горел свет, и увидел, что нужная комната пустует. Третья: злоумышленник сумел остаться в доме после того, как было обнаружено тело Джереми Рейнера, проник в комнату хозяина, когда тот вышел вместе со всеми, украл колье и исчез незамеченным, хотя никто не спал.
– Совершенно верно, – согласился суперинтендант. – Похоже, что похититель драгоценностей обитает в доме. Вот почему я спросил, нуждается ли мистер Бичли в деньгах.
Мордекай Тремейн вспомнил распухшее морщинистое лицо, испуганные красные глаза. А заданный вопрос неожиданно приобрел устрашающий смысл: «Что-нибудь пропало?»
Подобные слова мог произнести только человек, который что-то знал и отчаянно хотел выяснить, известно ли это и полиции.
