А чем закончилась эта ночь в Келмскотте, на ферме Армстронгов? Они засиделись в гостиной допоздна, хотя детям давно уже полагалось спать. На столе горели свечи, и все, кроме Армстронга, были уже в ночных рубашках, но никто и не думал отправляться в постель. Девочка сидела на коленях у старшей дочери, а остальные дети толпились вокруг и наперебой предлагали ей свои любимые игрушки, тогда как Армстронг и Бесс взирали на них со стороны. Мальчики и девочки были в восторге от новенькой, шумно приветствуя любое ее движение, даже когда она всего лишь сонно моргала. Самый маленький из детей, всего парой лет ее старше, протянул девочке свою новую резную игрушку, купленную днем на ярмарке, и, когда она схватила игрушку, радостно закричал:

– Она ей нравится!

Девочки постарше расчесали ей волосы и заплели их в косички, помыли ей лицо и руки и облачили в одну из своих старых ночнушек.

– Она останется с нами? – спрашивали дети в который уже раз. – Она теперь будет жить с нами?

– Робин вернется домой и будет ее папой? – раздался еще один голосок с ноткой некоторого беспокойства по такому случаю.

– Там будет видно, – сказал Армстронг, и Бесс взглянула на него искоса.

На обратном пути с ярмарки, когда они уже достаточно удалились от толпы, Робин передал девочку Бесс, а сам отправился в Оксфорд, ничего не сообщив о своих дальнейших планах или хотя бы о том, когда его ждать на ферме. С того времени Армстронг и Бесс не имели возможности обсудить события на ярмарке так, чтобы их не услышали дети.

У девочки слипались глаза, и дети вокруг нее притихли. Уже засыпая, она ослабила хватку на игрушке, и та упала на пол со стуком, вновь ее пробудившим. Она с изумлением огляделась, сморщила лицо и открыла рот, явно готовая заплакать, и Бесс поспешила взять ее на руки со словами:

– Довольно. Всем спать!

Напоследок дети заспорили по поводу того, в чьей комнате уложат девочку, но Бесс сказала твердо:

– Сегодня она будет спать у меня. Если оставить ее с вами, никто не сомкнет глаз.

Она поручила старшим девочкам проконтролировать отход ко сну малышей и унесла девочку в свою спальню. Уложив ее в кровать и подоткнув одеяло, она тихо пела колыбельную, пока девочка не закрыла глаза, погружаясь в сон.

Бесс осталась сидеть рядом, разглядывая ее лицо и пытаясь найти в нем какое-то сходство с собой. Она также искала в этом лице черты Робина, черты других ее детей. Но даже не вспомнила о нем – о человеке, зачавшем Робина до их с Армстронгом свадьбы. Уже много лет назад она погребла это лицо в самых темных глубинах памяти и выкапывать его оттуда не собиралась.

Она вспомнила письмо, с которого все началось, – мелкие клочки в кармане Робина, из которых они с мужем безуспешно пытались составить связный текст. «Алиса, Алиса, Алиса», – без конца повторяла она тогда. Это имя и сейчас вертелось у нее на кончике языка, но произнести его вслух почему-то было затруднительно.

Убедившись по ровному дыханию девочки, что та крепко спит, Бесс тихо вышла из спальни.

Армстронг сидел в кресле перед нерастопленным камином. Было что-то нереальное в этой сцене: Бесс в ночной сорочке, ее муж в выходном костюме, огоньки свечи среди тьмы, холодный очаг и влажная духота долгого дня за окном. Армстронг рассеянно вертел в пальцах деревянную игрушку.

Она ждала, когда он заговорит, но он был слишком занят своими мыслями.

– Это она? – спросила Бесс. – Это Алиса?

– Я думал, ты уже это выяснила. С помощью женского инстинкта или твоего «всевидящего ока».

Бесс пожала плечами и дотронулась до повязки:

– Я бы хотела, чтоб это оказалось правдой. Она милая крошка. И дети к ней сразу же привязались.

– Это верно. Но как быть с Робином? Думаешь, он что-то затевает?

– Насколько я его знаю, это более чем вероятно. Но ты ведь обычно заступаешься за Робина – почему сейчас такой настрой?

– Из-за этой женщины – миссис Ивис. Она ведь умышленно привела меня к тому месту на ярмарке, готов поклясться. Этак помаячит передо мной и тут же пускается наутек. А потом вдруг очутилась прямо перед Воганами. Я долго за ней гнался и подоспел как раз вовремя, чтобы увидеть всю сцену.

Он снова погрузился в раздумья, а Бесс ждала, зная, что он поделится с ней мыслями, как только приведет их в порядок.

– Какой у нее может быть интерес в этой истории? Ей абсолютно все равно, кому достанется девочка. Значит, остаются только деньги – кто-то заплатил ей за отъезд из дома, чтобы она не смогла опознать ребенка, а потом заплатил за участие в этой сцене с Воганами.

– Ты думаешь, это сделал Робин? Но… ты же сам говорил, что ему нет дела до ребенка?

Он растерянно покачал головой:

– Да, я это говорил. В ту пору я так думал.

– А сейчас?

– А сейчас я не знаю, что и подумать.

Он надолго замолчал, и Бесс уже хотела напомнить, что время позднее и им нужно хоть немного поспать, когда он снова подал голос:

– Сегодня случилась еще одна странность.

Он смотрел на игрушку Фредди – резную фигурку свиньи.

– На ярмарке я пошел к фотографу, чтобы заказать семейное фото, – он для этого приедет к нам на ферму. Между делом я разглядывал его старые снимки – некоторые были сделаны на прошлых ярмарках, – и взгляни, на что наткнулся.

Он запустил руку в просторный карман пиджака, выудил оттуда небольшое фото в рамке и протянул его Бесс.

– «Свинья, умеющая определять время!» – прочла она подпись мелкими буквами. – Ну и ну! «И еще она может сказать, сколько вам лет!» Подумать только!

– Смотри внимательнее. Вглядись в свинью.

– Тамвортской породы. Как и наши.

– Ты ее не узнаешь?

Она посмотрела еще раз. Бесс знала толк в уходе за свиньями, но внешне они для нее мало отличались одна от другой. Однако она хорошо знала своего мужа.

– Это же… Возможно ли это?..

– Да, – сказал он. – Это наша Мод.