Организация флота в период принципата. В результате победы при Акции (31 г. до н. э.) в руки Октавиана попало 300 кораблей противника (Plut., Anton., 68). Октавиан воспользовался этими судами для того, чтобы образовать постоянно действующие военные эскадры. Базой для первого военного флота империи стал Форум Юлия. Главной задачей флота было наблюдение за побережьем Лигурийского (sinus ligusticus) и Галльского (sinus gallicus) заливов. Однако этот флот просуществовал очень недолго и прекратил свое существование уже к 70 г.

Гораздо большее значение приобрели флоты, размещенные в Равенне и Мизене. Равеннский флот, размещенный напротив иллирийского побережья, должен был обеспечивать безопасность мореплавания в бассейне Адриатического и Ионийского морей. Мизенский флот, находившийся на севере Неаполитанского залива, осуществлял контроль над западным побережьем Италии, Мессинским проливом и близлежащими островами. Помимо своих главных баз каждый из двух флотов имел определенное количество стоянок (stationes), где находились небольшие эскадры, состоявшие из нескольких кораблей. Оба флота получили статус преторианских (classes praetoriae), что должно было подчеркивать ту важную роль, которую они играли в оборонительной системе Италии.

Кроме Равеннского и Мизенского флотов существовали также провинциальные флоты, значение которых было несравненно меньшим. Александрийский флот, собранный Августом из остатков флота Лагидов, должен был обеспечивать полицейский контроль на Ниле. Сирийский флот (classis Syriaca), также, по-видимому, созданный Августом, имевший базу в Селевкии Пиэрии — порте Антиохии, должен был обеспечивать безопасность мореплавания в районе побережья Малой Азии и Сирии-Палестины. Упоминания об этом флоте исчезают в источниках в конце II в.Понтийский флот (classis Pontica) был образован Нероном в 64 г., когда было ликвидировано вассальное Понтийское царство. Главной базой флота стал Кизик. Кроме того, его отдельная эскадра стояла в Требизонде. Последнее упоминание об этом флоте относится к временам Каракаллы или Элагабала. Два небольших флота охраняли африканское побережье. При Марке Аврелии был создан Ливийский флот (classis Libica). Однако нам неизвестно ни где была его база, ни когда он прекратил свое существование. Возможно, это был не флот, а всего лишь сформированная на короткий промежуток времени эскадра. Очевидно, из кораблей Александрийского и Сирийского флотов в Цезарее был сформирован Мавретанский флот (classis Mauretanica), насчитывавший не более 13 либурн. В задачу этого флота входило наблюдение за побережьем Мавретании. В III столетии в источниках нет более упоминаний ни об одном из африканских флотов.

При Калигуле был учрежден, а при Клавдии получил свою окончательную организацию, Британский флот (classis Britannica). Его главная база находилась на континенте в Гезориаке, однако флот имел множество stationes, расположенных на побережье Британии.

На Рейне и Дунае, ставшими границами империи, были образованы речные флоты: classis Germanica (на Рейне), classis Pannonica (на Среднем Дунае), classis Моеsica (на Нижнем Дунае).

Во главе флотов находились префекты всаднического ранга. По крайней мере со времен Нерона помощником префекта был субпрефект (subpraefectus), также принадлежавший к всадническому сословию. Командиром отдельной эскадры был наварх. Общее техническое командование флотом осуществлял nauarchus princeps. Триерарх, чье звание приравнивалось к званию центуриона, командовал одним кораблем. В подчинении у триерарха находились classiarii — военные моряки.

Реорганизация флота в период правления Диоклетиана. В эпоху кризиса III в. римский флот переживает период временного упадка. Правительство оказалось неспособным выделять на его содержание необходимые средства, предпочитая уделять все внимание обороне сухопутных границ. Слабость римского флота стала очевидна уже в 260 г., когда франки, совершив разбойничий рейд, прошли Галлию и обосновались в Таррагоне, на северо-востоке Испании. Отсюда в течение двенадцати лет они, используя захваченные римские суда, совершали грабительские набеги вплоть до берегов Африки (Oros., VII, 41, 2).

Во времена тетрархии Караузий отложился от империи и провозгласил себя императором в Британии. Флот сделался опорой его власти — недаром античные авторы наградили узурпатора прозвищем «архипират». Караузий имел хорошие морские базы не только в Британии, но и на континенте, где его войсками был захвачен важнейший на атлантическом побережье город-порт Гезориак. Монеты с изображениями военных кораблей, выпущенные узурпатором, свидетельствуют о больших усилиях, направленных им на укрепление морского могущества Британии.

Диоклетиан предпринял решительные меры для поддержания боеспособности военно-морских сил. Известно, что, несмотря на свою беспомощность в годы кризиса, Мизенский флот не исчез к концу III в. При тетрархии он продолжил свое существование и был реорганизован Диоклетианом. Позднее он перешел под власть Максенция и принял участие в войне против Константина.

Для того чтобы сломить власть британских узурпаторов, тетрархам пришлось создать в противовес их военно-морским силам свой собственный флот. Это стало возможным после того, как оказался отвоеван Гезориак. Однако морской битвы между правящим тогда в Британии Аллектом и Констанцием Хлором не состоялось: туман помог кораблям Констанция избежать встречи с неприятелем и благополучно переправить на остров римские войска. Мы не знаем, что стало дальше с флотом, созданным Караузием. Возможно, он был разделен на несколько небольших эскадр, которые были размещены в различных портах Ла-Манша и Северного моря.

Не менее энергичные шаги были предприняты Диоклетианом и для усиления речных флотов. Археологически засвидетельствовано, что на левом берегу Дуная при нем было возведено множество укрепленных пристаней, представлявших собой четырехугольник, три стороны которого были окружены стенами, а одна открывалась на реку. На Рейне также были созданы многочисленные эскадры, несшие здесь патрульную службу уже в начале IV в. (Pan. Lat., VII (6), 13, I). Согласно свидетельству Иоанна Лидийца, во времена правления Диоклетиана во флоте служило 45 562 солдат (Iohan. Lyd., De magistral., I, 27).

Военно-морской флот в IV столетии. После покорения Римом Средиземноморья морской флот утратил свое боевое значение. В IV в. он главным образом осуществлял перевозку сухопутных войск. Так, в 324 г. корабли морского флота были использованы для переправы армии Константина из Фракии на Боспор (Excerpta Val., 5, 28), силами британского флота (classis Britannica) дважды (в 360 и 368 гг.) римские войска были переброшены в Британию (Amm., XX, 1, 3; XXVII, 8, 6).

Notitia говорит о существовании Венетского флота (classis Venetum), имевшего базу в Аквилее (ND, Ос., XLII, 4), Равеннского (classis Ravennatium) (ND, Ос., XLII, 7) и Мизенского флотов (ND, Ос., XLII, 11). Кроме этих постоянно существовавших флотов ad hoc (например, во время гражданской войны) могло строиться большое количество военных кораблей. Так, готовясь к борьбе с Лицинием, Константин приказал заложить гавань в Фессалонике, где было построено более 200 кораблей (Zos., II, 22, 1). Египтяне, финикийцы, киприоты, карийцы и другие народы, населявшие восточные провинции империи, собрали для его противника более 300 кораблей (Zos., II, 22, 2).

Трудно сказать, какие суда использовались в позднеримский период для ведения морских операций. Вегеций утверждает, что существовало два основных типа военных кораблей: либурны и лусории (Veg., II, 1). Первые предназначались для действий на море, вторые несли патрульную службу на Рейне и Дунае. Относительно либурн Вегеций сообщает, что они были заимствованы римлянами у либурнов, живших на побережье Далмации (Veg., IV, 33). Эти корабли якобы отлично зарекомендовали себя в сражении при Акции (31 г. до н. э.) и поэтому послужили образцом для позднейших кораблей римского морского флота. Впрочем, вряд ли мы можем утверждать, что либурны имели какое-то решительное тактическое превосходство над триерами или пентерами. Из описания битвы при Акции, которое нам дает Плутарх, видно, что судьба сражения долгое время оставалась неопределенной. Кораблям Антония приходилось сражаться не столько с противником, сколько с неблагоприятным ветром. Их неповоротливость и медлительность объяснялись более отсутствием необходимого количества гребцов, чем какими-то недостатками конструкции (Plut., Anton., 62). Хотя пентеры Антония и не могли набрать необходимого разгона для нанесения таранного удара, однако и корабли Октавиана были не в состоянии нанести ощутимого вреда неприятелю. «Суда Цезаря, — пишет Плутарх, — не только избегали лобовых столкновений, страшась непробиваемой медной обшивки носа, но не решались бить и в борта, ибо таран разламывался на куски, натыкаясь на толстые четырехгранные балки кузова, связанные железными скобами» (Plut., Anton., 66; пер. С. П. Маркиша). «Плавающие крепости» Антония могли противостоять трем или даже четырем кораблям Октавиана, и борьба при этом шла с помощью различных метательных и зажигательных снарядов и больше походила «на бой у крепостных стен» (Plut., Anton., 66).

Даже предательство 60 египетских кораблей, которые по приказу Клеопатры в разгар сражения обратились в бегство, прокладывая себе путь сквозь строй сражающихся судов Антония, не привело к немедленной победе флота Октавиана. Моряки и солдаты Антония еще долго сопротивлялись и после того, как место сражения покинул сам главнокомандующий. В итоге флот Антония был не столько уничтожен, сколько попросту прекратил борьбу (Plut., Anton., 68). Что же касается либурн, то отметим, что у нас нет никаких свидетельств, позволяющих предполагать, что они были единственным или преобладающим типом кораблей, которые находились в распоряжении Октавиана. О либурнах, принимавших участие в сражении при Акции, Плутарх упоминает лишь однажды, причем нельзя сказать, что их действия в отношении судов неприятеля были особенно удачными. Когда несколько либурн настигло корабль Клеопатры, то оказалось, что никакого вреда причинить ему они не могут. По приказу Антония корабль царицы развернулся к преследователям носом и отогнал их (Plut., Anton., 67).

Тем не менее битва при Акции оказала огромное влияние на дальнейшую историю римского военно-морского флота. Но вытеснение либурнами остальных типов кораблей не связано с их удачными действиями в данном морском сражении. Даже если бы победа досталась Антонию, то это не привело бы к принципиально иному положению дел, и пути развития римского морского флота остались бы теми же. После того как Рим сделался безраздельным хозяином Средиземноморья, строительство мощных военных судов стало просто бессмысленным. Во-первых, это было дорого; во-вторых, для обслуживания таких кораблей требовалось очень большое количество людей, которых необходимо было кормить и содержать, что опять-таки требовало больших финансовых затрат; в-третьих, единственным противником римской державы на море отныне могли быть только пираты, а для борьбы с ними были нужны не тихоходные «плавающие крепости», а легкие и маневренные суда, способные настичь любой пиратский корабль. Скорость и малые размеры — вот основные достоинства либурн, сделавшихся на некоторое время основным типом кораблей римского военно-морского флота. Аппиан утверждает, что римляне стали называть либурнами легкие и быстроходные суда с двумя рядами весел, поскольку именно суда такого типа использовали иллирийские пираты, хозяйничавшие в Ионийском море и на островах (Арр., Illyr., I, З). Длина либурны варьировалась от 24 до 30 м. О количестве экипажа на римской либурне периода принципата мы можем судить на основании одного эпизода, о котором рассказывает Тацит в «Жизнеописании Агриколы» (Тае., Agric., 28). Когорта (т. е. ок. 500 чел.) восставших узипов захватила три либурны, на которых она пыталась бежать из Британии. Таким образом, на борту одной либурны могло находиться около 170 чел., включая гребцов.

Если верить Вегецию, то еще в начале V в. римский военно-морской флот состоял из судов, строившихся по образцу далматинских либурн (Veg., IV, 33). Правда, мы едва ли можем утверждать, что «либурны» IV в. действительно имели хоть какое-то отдаленное сходство с либурнами времен Августа или Траяна. Анализ имеющихся в нашем распоряжении источников показывает, что в IV в. название «либурна» превратилось в terminus technicus для любого военно-морского корабля. Например, Евтропий утверждает, что на пятом году первой Пунической войны римляне «впервые сражались на кораблях, укрепленных рострами, которые называют либурнами» (Eutrop., II, 20, 1).

Тем не менее Полибий говорит о римских кораблях этой поры как о пентерах и гептерах, построенных по образцу карфагенских (Polyb., I, 20, 15). Зосим сообщает, что либурны по быстроходности были равны пентерам и уступали в этом отношении триерам (Zos., V, 20, 4). Однако, как явствует из указания самого же Зосима, под либурнами он имеет в виду гептеры, давно вышедшие из употребления и построенные в начале V в. лишь благодаря подробному описанию, оставленному все тем же Полибием (Zos., V, 20, 4). Вегеций считает либурнами не только корабли с одним или двумя рядами весел, но и те, которые имели три, четыре и даже пять рядов весел. Впрочем, здесь Вегеций солидарен с Зосимом: такие большие корабли были в начале V в. уже чем-то необычным. Поэтому автор «Эпитомы» просит своего читателя не удивляться и добавляет, что в битве при Акции были и более крупные суда, имевшие по шесть и более рядов (Veg., IV, 37).

Итак, можно сделать вывод, что превращение Рима в единственную морскую державу Средиземноморья способствовало вытеснению больших судов кораблями с одним или двумя рядами весел, получившими общее название «либурны», которое стало употребляться впоследствии для любого военно-морского корабля. Вместе с тем относительно реальной силы либурн никогда не строилось особых иллюзий. Так что в те моменты, когда в империи вспыхивали гражданские войны, предполагавшие столкновения на море, одно- и двухярусные либурны уступали место либурнам с тремя, четырьмя, пятью и даже шестью рядами весел.

Наряду с либурнами морской флот Поздней империи располагал и разведывательными кораблями — скафами (seafae exploratoriae) (Veg., IV, 37). Скафы были, по всей видимости, заимствованы римлянами у бриттов (Veg., IV, 37). Они представляли собой небольшие суда, имевшие по двадцать гребцов на каждом борту (Veg., IV, 37). Корпуса скаф, паруса и корабельные снасти, — все окрашивалось краской цвета морских волн; даже форма моряков была такого же цвета (Veg., IV, 37). Скафы предназначались для того, чтобы совершать внезапные нападения на неприятеля и препятствовать подвозу провианта к неприятельским кораблям.

Римский морской флот еще долго оставался безраздельным хозяином Средиземного моря, поэтому и Вегеций, писавший уже в начале V в., сообщает, что море давно спокойно для римлян, а с варварами сражаться приходится только на суше (Veg., IV, 31). Такое положение дел сохранялось до того момента, пока в Африке не обосновались вандалы и не создали свою морскую державу.

Речной флот. Несравненно большее значение в оборонительной системе империи отводилось речному флоту. Флот нес патрульную службу на Дунае на протяжении всего IV в. Даже после битвы при Адрианополе он продолжил свое существование, и когда в 386 г. варвары попытались переправиться на римский берег, то были оставлены при помощи кораблей (Zos., IV, 38–39; Claud., IV Cons., v. 616–637). В начале V в. правительство продолжало уделять дунайскому флоту самое пристальное внимание. Вегеций заявляет, что в его время корабли продолжают бдительно патрулировать Дунай (Veg., IV, 44). Указ Феодосия II от 412 г. предписывает провести реорганизацию флотилий Мезии и Скифии. Предполагалось, что в Мезии будет находиться 100 патрульных кораблей вместо 10, а в Скифии — 125 вместо 15. Ежегодно Мезия должна была производить 10 патрульных кораблей, а Скифия — 12. Сверх того, указ требовал, чтобы в Мезии ежегодно изготавливалось 4 корабля, называвшихся iudiciariae, и 10 кораблей, называвшихся agrarienses, а в Скифии 5 и 12 кораблей соответственно. Указ предписывал дуксам обеих провинций следить за тем, чтобы корабли имели должное оснащение и необходимое количество экипажа (CTh, VIII, 17, 1–2).

Рейнский флот находился в цветущем состоянии вплоть до середины IV в. Но во время войны Магненция с Констанцием II (350–353 гг.) он приходит в полное расстройство. Когда Юлиан прибыл в Галлию, то на Рейне оставалось всего 40 кораблей (Аmm., XVIII, 2, 12). В течение первых двух лет своей деятельности Юлиан увеличил численность флота до 200 кораблей, а затем всего за 10 месяцев выстроил еще 400 судов (Iul., Ad Ath., 280а). Набеги германцев на Галлию, последовавшие после смерти Юлиана, показали, однако, что даже такого количества кораблей все равно было недостаточно для того, чтобы надежно закрыть границу. Последним известным нам императором, державшим флот на Рейне, был Валентиниан I (Symmach., Laudatio ad Valentinianum, 1, 28). После 375 г. в источниках нет более никаких упоминаний о флоте на Рейне. Нет ни одного императорского эдикта, говорящего о восстановлении Рейнского флота, подобного эдиктам, направленным на поддержание флота на Дунае. Очевидно, что начавшийся уже при Грациане период распада римской военной системы на Западе привел к тому, что лишенный попечения правительства флот прекратил свое существование к концу IV в. В Notitia также ничего не говорится о рейнских эскадрах. Зато в ней есть сведения об эскадрах на внутренних реках Галлии. Характерно, что одна из эскадр была размещена в провинции Новемпопулана, которая находилась на границе с Испанией. Существование подобных флотилий было бы совершенно излишним, если бы корабли продолжали патрулировать Рейн. С другой стороны, появление внутренних эскадр стало насущной необходимостью после 406 г., когда варвары прорвали границу и проникли до самых отдаленных галльских провинций.

Если в отношении военно-морских кораблей можно сказать, что позднеримское судостроительство переживает определенный регресс, то с речными судами складывается совсем иная ситуация. Вегеций сообщает, что частое применение речных эскадр привело к тому, что в его время для развития речного флота было сделано больше открытий и усовершенствований, «чем могла бы похвастаться древность» (Veg., IV, 46).

Речной флот состоял из легких судов, называвшихся лусориями (lusoriae) (Veg., IV, 46). Лусория была кораблем очень небольшим. Аммиан отмечает, что 40 лусорий смогли перевезти по Рейну всего 300 солдат (Amm., XVIII, 2, 11–12). Благодаря археологическим находкам из Майнца, относящимся к концу IV в., мы можем представить себе, как выглядели римские лусории. Это был корабль длиной до 20 м и шириной около 3 м. Он приводился в движение с помощью небольшого паруса и двадцати шести гребцов, находившихся на его борту. Лусория могла развивать скорость до 18, 5 км/ч. Форштевень давал лусории возможность таранить вражеское судно. Ряд щитов, располагавшихся на каждой стороне корабля, обеспечивал дополнительную защиту экипажу.

Был еще один тип корабля, также известный по находкам из Майнца. Он представлял собой быстроходное транспортное судно, использовавшееся, вероятно, для перевозки грузов, например осадных орудий, и транспортировки войск.