Если Людовик XIV вообще когда-нибудь произносил эту фразу, то, как считается, в Парижском парламенте (высшей судебной палате) в 1655 г., через год после коронации. Людовику XIV в тот момент было 16 лет. В протоколе заседаний этих слов нет. — Прим. ред.
