Родители Евгения не ожидали заданного им вопроса.

– Откуда у тебя такие мысли? – спросил отец.

– Пожалуйста, прошу вас, не надо тянуть время и уклоняться от ответа. Если я действительно не ваш ребенок, так и скажите. Если ваш, подтвердите, что я заблуждаюсь. Я поверю, и мы все забудем про этот разговор.

Мать с отцом переглянулись.

По тому, как они смотрели друг на друга, было понятно, что кому-то из них надо принять решение, а кому-то его поддержать.

И так как пауза затягивалась, то это значило, что сын (или не сын?) все-таки попал в точку.

– Ну хорошо! – решился отец. – Только ты нам тоже все расскажешь. Нам очень важно знать, кто надоумил тебя копаться в истории своего происхождения.

– Никто, – сразу же парировал Евгений. – Только логические рассуждения и некоторая статистика, которая неожиданно попала мне в руки.

– Странный ответ, – сдвинул брови отец. – Какая такая статистика, если мы говорим о частном семейном деле?

– Я не могу тебе сказать точно, пока сам все не проверю. Но моя догадка справедлива, не так ли? И это значит, что и информация, которой я обладаю, справедлива.

– Да, – подтвердил отец. – Ты не наш сын. В биологическом смысле этого слова. Но мы никогда не называли и не назовем тебя иначе. Потому что хоть ты и не наша кровь и плоть, но мы воспитали тебя с пеленок, помним твои первые шаги и первые слова. Мы прошли вместе с тобой через страшный мир слепоты. Мы поддерживали тебя, когда ты спотыкался о предметы и когда ты плакал от бессилия. Так что ты все-таки наш сын. И это самое главное.

Евгений поддался порыву и стиснул обеими руками руки родителей, сидевших напротив.

Они помолчали немного, а потом он попросил их продолжать:

– Расскажите подробности.

– Я была беременна, – начала мать. – Все протекало хорошо, и только в последние недели перед родами, когда я обратилась к частному специалисту, чтобы он проверил развитие плода, вдруг выяснилось, что кое-что не в порядке.

– Нас предупредили, что ребенок имеет врожденные патологии и может не выжить, – продолжил отец.

– Так оно и случилось.

– Ребенок умер сразу после родов.

– Мне даже не дали его подержать. Сразу забрали в реанимацию и потом сообщили, что ничего сделать не удалось.

– Мы похоронили его и остались безутешны.

– Врачи к тому же сказали, что это может повториться и со следующей попыткой. Так что я боялась забеременеть.

– А через некоторое время нас нашел представитель некой конторы, которая помогала бездетным парам или таким же, как мы, родителям, потерявшим своего ребенка, усыновлять чужих брошенных детей. И так как мы уже не надеялись иметь своего, то с радостью вцепились в это предложение.

– Тем более у нас уже все было куплено для малыша. И кроватка, и коляска, и одежда, – сказала мать. – Мы ждали мальчика.

– Нас, правда, предупредили, что ребенок может оказаться инвалидом. Ведь именно таких чаще всего и бросают, – снова вступил отец. – Но мы даже обрадовались. Наш собственный ребенок ведь тоже был больной, и нам казалось, что это только справедливо будет, если мы, не сумев спасти свое дитя, поможем какому-то другому несчастному крохе. Вот так у нас и появился ты.

– Имя тебе мы не выбирали. Так тебя звали еще в приюте. Но мы приняли тебя как родного. И ты сразу к нам потянулся. Ты был такой хорошенький. Только видеть нас не мог, – мать всхлипнула.

– А откуда представитель этой конторы узнал про вас? – спросил Евгений.

– Сказал, что в роддоме получил информацию. Что часто находит похоронивших ребенка родителей, чтобы вернуть им радость жизни, – поделилась мать. – Их контора даже финансовую помощь иногда оказывала таким образом соединенным семьям. Помогала поднять детей на ноги.

– И про целителя нам тот же человек из конторы рассказал, – добавил отец. – После стольких лет вдруг разыскал нас и поделился новостью. Надоумил пойти и опробовать на себе силу чуда.

– Очень интересно, – прокомментировал Евгений. А потом сказал уже что-то совсем странное, заставив своих родителей усомниться, а в здравом ли он уме:

– А вы знаете, очень может быть, что ваш настоящий ребенок вовсе и не умер.

– Да ты что же такое говоришь? – ужаснулся отец.

– Пока это только предположение. Но я не удивлюсь, если и в этом окажусь прав.

– Да скажи же нам, что происходит! – взмолилась мать. – Не мучай!

– Мама, папа! Поверьте, вам этого лучше не знать. По крайней мере пока. Ради вашего же блага и вашей безопасности.

– Да он совсем нас напугать решил! – еще больше всполошилась мать.

Отец ничего не сказал, только обнял ее да глядел на Евгения во все глаза.

– А сестра моя ведь здоровая потом родилась, – продолжил тот. – Или с ней тоже была какая-то история?

– Нет, с ней было все в порядке.

– Как же вы решились на новую попытку?

– Мы ничего не планировали. Так само вышло и закончилось хорошо.

– Еще один аргумент в пользу моей теории.

И с этими словами он неожиданно сорвался из-за стола и бросился в прихожую надевать куртку.

Потом резко вернулся на кухню и сказал:

– Я очень люблю вас! И всегда буду любить! Не сердитесь, если что-то не так. И, пожалуйста, никому не говорите!

И ушел.

– Не нравится мне все это, – сказала мать.

– Я думаю, мы должны на него положиться, – постарался успокоить ее муж.

– А может быть, рассказать учителю? Он бы на него мог как-то повлиять, помочь.

– Сын же просил никому не рассказывать.

– Мы никому и не будем. Но учитель-то – это особый случай. На кого же нам надеяться, если не на него? И кому еще доверять?

– Может быть, ты и права, – согласился отец. – Надо подумать.

– А чего тут думать? Надо просто записаться к нему на прием. Пока будем ждать очереди, как раз и подумаем.

Отец как-то невнятно покачал головой: то ли да, то ли нет.