Глава 30
Солнце едва успело взойти над куполами самых крутоверхих храмов и базилик Рима; еще лишь немногие лавки и торговые ряды успели открыться для покупателей. Как обычно, самая шумная толчея среди торговцев шла у служебного входа в императорский дворец, где было не протолкнуться от возов с овощами-фруктами и мясными тушами для кухонь, а также телег, груженных кувшинами и амфорами с маслом и вином (все сосуды тщательно обернуты соломой, во избежание трещин от тряски по булыжным мостовым). Допуск провизии во внутренние дворы осуществлялся только с позволения главного распорядителя, который придирчиво изучал содержимое и давал свое «добро», которое само по себе тоже требовало мзды.
Массивные ворота были открыты, и на входе в ожидании распорядителей застыл строй преторианцев. Внезапно в гуще толпы возникло небольшое взвихрение, из которого спустя минуту выступили трое и стали приближаться к арке ворот. Тот из них, что ковылял по центру, был явно ранен: лицо посеревшее, туника в крови.
– Стой! – скомандовал ближайший часовой, выставляя им навстречу копье. – Кто такие, по какому делу?
Самый младший из этой троицы ответил:
– Нам надо срочно видеть Марка Антония Палласа. Пропусти.
– Да вы кто такие, приятель? – глумливо спросил преторианец.
– Перед тобой командир Второй преторианской когорты префект Катон! – проревел Макрон. – А я – его старший центурион! Ты как вообще стоишь перед начальством? А ну, встать как подобает!
Сила привычки и нещадной муштры вынудила часового застыть навытяжку с отставленным копьем; примеру последовало и несколько его товарищей. Однако другие оказались упорней, и один из них позвал опциона. Спустя полминуты перед строем вышел дюжий гвардеец и надменно уперся себе кулаками в бедра.
– Эт-то что такое? У нас тут что, императорский дворец или богадельня? Поч-чему я не извещен? Вы трое, а ну гуляйте отсюда!
Часовой указал на Макрона:
– Вот он представился центурионом гвардии. А другой, говорит, префект Катон. Хотят видеть имперского секретаря.
– А больше они ничего не хотят? – Опцион с заносчивым видом подошел к Катону, посмотрел и осекся: – О боги, и вправду префект. Прошу простить, господин… Но постойте, он же в розыске? Вроде как за убийство?
– Я невиновен, но в этом объяснюсь позднее и не тебе. А пока нам срочно нужно к Палласу. Проведи нас.
Хмуро постояв, опцион кивнул:
– Пропустить их.
Строй разомкнулся, пропуская троицу, после чего опцион дал команду закрыть ворота. Последовал взрыв негодования со стороны торговцев, но их протесты пресек опять же опцион:
– Еще хоть крик, хоть пук, и вы сюда больше ни ногой! – властно крикнул он, ткнув в их сторону пальцем. – Так что уймитесь и ждите распорядителя.
Как только ворота заперли и взяли на засов, он повернулся к Катону и указал на скамьи возле караульной:
– Ждите здесь. Придет дежурный центурион. Ну всё, мне пора.
– Да ты что! – вскинулся Катон. – Палласа мне нужно видеть сейчас же. Дело чрезвычайной важности.
– Господин префект, при всем уважении: на тебе лежит обвинение в убийстве, а сам ты объявлен в розыск. Так что не торопи события. А центурион, я уверен, разберется, что и как нужно сделать.
Катон игранул желваками. Невозможно было сказать, кто может быть причастен к заговору, а кто нет. Центурион мог тайком служить Нарциссу. Опцион тоже. Говорить напрямую можно было только с Палласом.
– Послушай. Если ты сейчас же не позовешь Палласа, может быть утеряно драгоценное время. А в результате полетят головы, и среди первых же будет твоя. Ты меня понял, опцион? Повторять я больше не буду. Шли за Палласом, да побыстрей.
Опцион думал недолго.
– Ладно, чего уж тут. – Он окликнул одного из часовых. – Сейчас идешь к имперскому секретарю и сообщаешь, что у меня здесь префект Катон.
Преторианец отсалютовал и пошел выполнять – но, по мнению опциона, недостаточно ретиво.
– Ногами, ногами шевели! – прикрикнул он подчиненному вслед.
Тот с шага перешел на бег, а опцион снова повернулся к Катону и уже служебным тоном произнес:
– Прошу всех сесть сюда, на скамью. Всем троим, и не вставать. Мечи и кинжалы будьте добры сдать.
Катон с Макроном, отдав оружие, опустили на скамью Приска и притулились по бокам от него. Вконец измученный соглядатай надсадно, с сипом дышал. Шейный пульс у него прощупывался слабо и был неровен. Катон легонько потрепал его по плечу:
– Не отключайся. Глаза держи открытыми.
Тот флегматично кивнул и мутным взором обвел двор.
– Где мы? Это что, дворец?
– Да.
Приск взволнованно пошевелился:
– Я думал, вы ведете меня врачевать рану…
– Ну а как же. Где врачи могут быть лучше, чем во дворце? Тебя осмотрят. Но сначала надо будет слегка перемолвиться с Палласом.
Глаза соглядатая сделались тревожными; он сделал попытку сесть, но тут же застонал от боли, стиснув зубы в попытке ее пересилить.
– Подлый изменник…
– Я? – Катон поглядел на него. – Нет, я себя таковым не считаю. На верность вам я не присягал; это вы меня втянули в свои игры хитростью и коварством. Я знаю, кто ты, Приск. Знаю, что тебе приказали убить сенатора Граника так, чтобы вина в этом пала на меня. Знаю, что ты служишь Нарциссу. И во всем этом ты созна́ешься Палласу, когда тот сюда придет.
– Вряд ли, – вытеснил Приск с гримасой не то ехидства, не то страдания.
– Сделаешь, никуда не денешься. Потому как иначе умрешь в мучениях.
– Мне все одно помирать. И нутро из себя выматывать я не позволю ни тебе, ни кому другому. А уж менее всего – этому склизкому гаду Палласу.
Макрон легонько ткнул его локтем.
– Выматывать нутро – как раз по части этого самого Палласа. Во всяком случае, мне так про него рассказывали.
– Меня вам не запугать.
– Да кто ж тебя пугает, дурачина, – Макрон пожал плечами. – Я лишь просвещаю тебя насчет того, что тебе предстоит.
– Нарцисс тебе ничего не должен, – продолжил излагать Катон. – Я так понимаю, он щедро платил тебе за твои услуги. Ну а теперь, когда ты здесь, он с легкой душой умоет руки. Плюнет на тебя и забудет.
– Хорошо стараешься, префект… Только напрасно. Знай: я верю в республику. И за это дело готов принять смерть, как и все мои товарищи. Я не предам ни их, ни наше дело.
– Отменные слова. Храбрые. Ну да ладно, это мы поглядим. А теперь я хочу получить ответ на вопрос, всего один. Где мой сын?
– Не знаю.
– Лжешь. – Подавшись ближе, Катон надавил на рану, и Приску перехватило дыхание от муки. – Попробуем еще раз. Где он?
– Клянусь Юпитером великим и всемогущим: не знаю, где они его держат.
– То есть он все-таки у них?
– Да. Я был с теми, кто его взял. Трогать его мы не трогали. Просто передали госпоже, как было велено.
– Домиции?
Приск кивнул, добавив:
– Больше я его не видел.
Катон взглядом впился ему в глаза, ища малейший признак неправды, после чего глянул на Макрона.
– Ты как думаешь, он правду говорит?
– Да уж лучше б ее, родимую. А иначе я ему вот этими руками кишки вымотаю и ими же задушу.
Приск мучительно сглотнул в попытке восстановить силы и снова заговорил:
– Теперь нас уже не остановить. Мы придем за Нероном, Палласом и вами двоими. И за твоим последышем.
В порыве гнева Катон инстинктивно потянулся к мечу и лишь тут вспомнил, что отдал его опциону.
– Ты лишил бы его жизни?
– А хоть бы и так. Подумаешь, одним трупиком в фундаменте республики стало бы больше… Невелика потеря.
Катон ухватил его за вырез туники и поддернул к себе так, что их лица теперь разделяло не более дюйма.
– Он – мой сын. И нет той грани, которую я не переступлю для того, чтобы найти его. Ты меня понял? А если сравнивать цену вашей республики с жизнью моего сына, то ваша для меня ничтожна. Она для меня – пустой звук, равно как и ты.
Он с силой отпихнул от себя Приска, а сам встал и отошел на пару шагов от скамьи, не вполне ручаясь за свои действия. Соглядатай поглядел на него снизу с гаденькой улыбкой:
– Ну так и убей меня, раз я ничего не значу.
– Не дождешься.
Подошел опцион.
– Я же сказал: всем сидеть, – начал было он, но под взглядом Катона осекся: – Ладно, стой, раз не сидится. Только веди себя мирно.
* * *
Долго ждать не пришлось. Появившийся в сопровождении преторианца имперский секретарь не скрывал своего удивления при виде человека, который так долго скрывался от розыска по всему городу, а тут вдруг добровольно явился сам.
– Так вот ты где, Катон! Наконец-то я могу отдать тебя в руки правосудия, чтобы ты сполна поплатился за убийство сенатора Граника… Можешь ли ты что-нибудь мне сказать, прежде чем я упеку тебя в каземат? Видимо, да. А иначе зачем было бы тебе сюда являться? Так говори же, я слушаю.
Катон быстро сплотил мысли. Времени было в обрез. Он подался к Палласу и заговорил тихо, чтобы их не могли подслушать:
– Против вас готовится заговор. Цель его – схватить императора, его мать, тебя и остальных приближенных и в конечном итоге убить всех вас.
– Заговоры существуют всегда, – сказал на это Паллас. – Вот почему у меня всюду расставлены соглядатаи и слухачи. Не думаю, что ты можешь сообщить мне нечто, чего я не знаю.
– В самом деле? Что ж, тогда тебе, безусловно, должно быть известно, что заговорщики хотят обратить против Нерона преторианскую гвардию и что твои враги располагают средствами, на которые думают купить преданность преторианцев. Что легат Пастин с Шестым легионом собирается войти в город для поддержки заговорщиков… Видимо, тебе все это известно, коли ты направил ночью людей в дом сенатора Семпрония, чтобы схватить его. Скажи мне, насколько ты продвинулся в разоблачении остальных заговорщиков?
Паллас помрачнел.
– Имен у меня пока нет. Но, думаю, будут весьма скоро.
– Но недостаточно скоро для того, чтобы тебе спасти свою шею. Если только ты не примешь незамедлительные меры.
Паллас, сузив глаза, поглядел на Катона, а затем – на его спутников, что сидели на скамье.
– Я вижу с тобой центуриона Макрона. Вы, я вижу, неразлучная пара… Не был ли он твоим соучастником в убийстве Граника? Второй твой товарищ мне незнаком, хотя по виду он уже не жилец.
– Это верно. Вот почему я хочу, чтобы ты провел с ним разговор. Его звать Приск. До недавних пор он был преторианцем. А нынче шпионит на Нарцисса.
Паллас издал презрительный смешок.
– Нарцисс? Как видно, эта змея пытается ужалить меня с того света… Хотя видеть его нам, к счастью, не грозит.
– Будь осмотрителен со своими выводами. Нарцисс жив.
– Жив?.. Быть того не может. Я своими глазами видел его голову.
– Чью-то, но не его. Он обвел тебя вокруг пальца. То, что его дни сочтены, он понял уже тогда, когда Клавдий объявил своим преемником Нерона. Поэтому расправы над собой Нарцисс дожидаться не стал и изобразил свое якобы самоубийство, а сам начал готовить заговор с целью свержения нового императора, не опасаясь удара в спину. Так что смею тебя заверить: он жив. Я его лично видел.
– Где? – требовательно поглядел Паллас. – Я тебе не верю.
– Верить мне тебя никто не заставляет, – сказал Катон и ткнул пальцем в Приска. – А вот ему лучше поверь. Он – человек Нарцисса. Именно ему было приказано убить Граника так, чтобы обвинить в этом меня.
Паллас взвесил Катоновы слова.
– Ты арестовал Граника и отвел его ко мне. Ты думаешь, я поверю, что заговорщикам заранее было известно, в какую именно комнату дворца его поместят? Это уловка, не более.
– Не совсем, – возразил Катон. – У кого-то из заговорщиков во дворце могли быть свои люди, знавшие о предстоящем аресте Граника. Возможно, кто-то мог даже сообщить тебе, что он изменник, и ты выдал приказ о его аресте. Мне кажется, дело вполне простое.
– Возможно, – согласился Паллас. – И я вскоре поговорю с причастным к этому человеком. Но вопрос крупней, чем эта частность. Зачем? Для чего кому-то понадобилось тебя подставлять?
– Потому что заговорщики уже обращались ко мне за содействием, но я им отказал. Такое положение дел было для них рискованным. Они не были готовы рисковать моей верностью императору. Поэтому меня и подставили, дабы я не мог противостоять их деяниям против Нерона. Они устроили так, чтобы я помаялся в бегах достаточно, чтобы отчаяться и ответить на их приставания согласием.
Паллас сцепил руки за спиной.
– Хм… Если ты до того, как тебя подставили под удар, уже знал о заговоре, то твоим долгом было донести об этом мне. Почему ты этого не сделал?
– Потому что я солдат, а не интриган, и не хотел иметь дел ни с ними, ни с тобой. Мой долг – защищать Рим от врагов, а не от его собственного народа.
– Твой долг – защищать Рим и императора. Ты давал клятву верности. И если кто-то злоумышляет против императорской особы, то он уже по определению является твоим врагом. И выбора для тебя, префект Катон, не существует – именно потому, что ты солдат. А твое прямодушие, когда заговор преступников потерпит крах, может обернуться против тебя самого. И тогда тебе не спастись.
– Если он потерпит крах, – заметил Катон. – Препираться мы здесь можем хоть целый день. Однако тебе нужно срочно действовать. Для начала допроси Приска, пока тот совсем не истек кровью. Твоим врагам, наверное, уже известно о нападении на дом Семпрония. Возможно, они уже начали действовать на опережение.
– Об этом мы услышим от твоего шпиона, если это действительно он. А то кто его знает, может, он здесь специально для того, чтобы отвлекать внимание от тебя. Скоро я надеюсь это выяснить… Опцион!
– Слушаю, господин советник.
– Забрать этого негодяя в караульную. Постой… Из твоих молодцов кто-нибудь имеет опыт пыточных дел?
– Я малость умею. Занимался, когда служил в Десятом легионе. Поднаторел вроде бы неплохо.
– Тогда ты мне и нужен. Завести этого внутрь. Остальным стеречь префекта с центурионом.
Свой жезл опцион приставил к стене караульни и бесцеремонно поднял Приска на ноги. В тот момент как соглядатаю скрутили руки за спиной и поволокли в угрюмое помещение, он мучительно застонал. Паллас вошел следом и закрыл за собой дверь.
Катон с протяжным вздохом опустился рядом с Макроном.
– Ну, вот и с плеч долой, – сказал центурион. – Будем надеяться, что опцион не хвастает насчет своей выучки.
Катон, подавшись вперед, уперся локтями себе в колени.
– Хорошо, если б он разговорил Приска быстро… А то времени в обрез. Нарцисс наверняка предпримет что-нибудь заковыристое, это уж как пить дать. А нам для спасения Луция необходимо, чтобы Паллас как можно быстрей сокрушил заговорщиков.
– Почему ты не сказал об этом Палласу?
– Потому что плохо уже то, что о моем слабом месте знает Нарцисс. Самое лучшее для нас – это найти Луция и увезти его из Рима навсегда. У меня нет желания, чтобы Паллас держал моего сына в заложниках, а меня при себе на коротком поводке, когда… если Нарцисса со товарищи поймают.
Их диалог прервал истошный вопль из караульни. Он усиливался, пока у Приска не кончилось дыхание, а затем возобновился и стал повторяться из раза в раз. Ни Катон с Макроном, ни караулящие их преторианцы особого внимания на человеческие мучения не обращали, и ожидание проходило в молчании, иногда прерываемом похрустываньем суставов Макрона.
* * *
Наконец дверь караульни открылась, и наружу показался Паллас. По дороге он отирал со своей туники кровавые пятна. Катон встал ему навстречу. За плечом имперского секретаря виднелось голубовато-меловое тело Приска, вяло извивающееся в луже крови на полу. Тунику с него содрали вместе с повязкой, заново расковыряв рану и наделав на теле свежих порезов.
– Ну что? – перевел Катон взгляд на Палласа.
– В целом он подтверждает твои слова. Хотя знает не особо больше того, что ты мне уже сообщил. Так, мелкая сошка. Тем не менее он назвал имена некоторых зачинщиков и места встреч, которые следует проработать. Я выпишу соответствующие ордера на арест, а император подпишет необходимые смертные приговоры. Лучший способ извести зло под корень – это срезать тот самый корень на корню. – Паллас с величавой надменностью посмотрел на Катона. – Ты оказал мне и нашему императору немалую услугу. Рим нуждается в таких, как ты.
– Риму я готов служить с охотой. А вот тебе – нет.
– Ну, это мы посмотрим… А пока я отменяю розыск. Ты, похоже, действительно невиновен.
– Громы Юпитера, еще бы! – вмешался Макрон, становясь возле своего товарища. – Ты что, всерьез думал, что он способен на хладнокровное убийство беззащитного старика?
– Все мы способны на многое, центурион. В том числе и на это. Дело лишь в побудительном мотиве на то или иное действие. Теперь для нас важно время, так что…
– Господин секретарь! Господин секретарь!
Оглянувшись, все трое увидели сбегающего по лестнице дворцового слугу.
– Хвала богам, что я тебя нашел! – воскликнул он, запыхаясь на подлете. – Тебя разыскивает Бурр. Требует тебя срочно в зал аудиенций.
– А что случилось?
– Сообщение от караула на Фламиниевых воротах. Оттуда к городу приближаются солдаты. Много, тысячи.
Паллас посмотрел на северо-восток, где находились ворота, как будто таким образом мог разглядеть это приближение.
– Солдаты? – нахмурясь, переспросил он. – Какие еще солдаты?
– Шестой легион, – ответил Катон. – Прибыл раньше срока. С приказом войти в Рим. Похоже, Нарцисс решил сделать первый ход.
