Глава 24
– Вот комната Грейси, – сказала Лорна Драммонд, открывая дверь спальни.
Мэддокс пропустил Паллорино вперед и задавал вопросы, осматривая комнату. Он хотел наладить отношения с этой рыжей красавицей, которая дерзко предложила ему секс и переспала с ним, едва не бросив его пристегнутым к кровати в номере мотеля. Базьяк, кстати, тоже просил обратить особое внимание на ее работу, потому что Паллорино подала заявление о переводе в убойный отдел. Впрочем, эта инициатива неизбежно встретит ожесточенное сопротивление остальных сотрудников, особенно Харви Лео.
Мэддокс и сам не очень хотел, чтобы Энджи работала в убойном. Почему? Потому что он все еще не мог избавиться от мысли снова затащить ее в постель. А заводить роман с сотрудницей своего же отдела – хуже того, с напарницей – не вариант. Подобные интрижки плохо вяжутся с объективностью и могут помешать оценке риска в опасной ситуации. А если Паллорино так рвется на работу в убойный, она тоже не станет все портить, решившись на секс с Мэддоксом.
Больше всего ему нравилось наблюдать за ней. Стройные ноги, гибкие руки, кошачья грация в движениях, длинные, идеально прямые темно-рыжие волосы, стянутые в хвост, доходивший почти до талии. Бледная до прозрачности кожа и холодные серые глаза, по которым ничего не прочтешь. Энджи заинтриговала его – на редкость привлекательная и успешная женщина, которая днем охотится на гнусных насильников, а ночью ищет анонимного секса. Вот интересно, часто Энджи Паллорино бывает в том клубе? Разве это безопасно? А что он сам там забыл, кстати? Нужно было уехать, когда не пришел приятель, а не идти за рыжей незнакомкой в отдельный номер.
Он сунул руки в карманы, оставшись на пороге комнаты Грейси Драммонд.
Здесь было чисто – настоящая девичья спаленка, оформленная в разных оттенках зеленого с густо-розовыми акцентами. На кровати, поверх горы цветных подушек, сидел плюшевый мишка. Над кроватью прикреплены мотивационные лозунги, над столом – календарь и деревянное распятие c бронзовым Иисусом с поникшей под тяжестью тернового венца головой. На столе – роман в твердом переплете, айпод, «макбук», а рядом какое-то жемчужное ожерелье и тонкая золотая цепочка с кулоном. Из двух раздвижных зеркальных дверец одежного шкафа одна была заклеена фотографиями.
Паллорино подошла к столу, тронула золотой кулон и кончиками пальцев подвинула бусы, оказавшиеся четками с жемчужно-белым крестиком, как с опозданием понял Мэддокс. Внимание напарницы переключилось с четок на распятие, затем на мотивационные слоганы. Наконец Энджи подошла к карте, прикнопленной над книжной полкой у изножья кровати.
Мать Грейси плотнее запахнулась в длинную кофту. Она была в джинсах, без макияжа, явно не принимала душ и не расчесывала волосы. Случайная жертва трагедии, обреченная жить.
– Грейси мечтала путешествовать, – пояснила Лорна Драммонд, когда Паллорино наклонилась, чтобы разглядеть цветные кнопки на карте. – Кнопками отмечала места, где хотела побывать. Хотела повидать мир. У нее было столько планов… – Лорна Драммонд шмыгнула носом и подтерла его большим пальцем. – Столько планов…
Паллорино легонько коснулась корешков книг на полке.
– В алфавитном порядке, – отметила она. – И почти все в твердом переплете. Должно быть, Грейси много читала.
Лорна Драммонд кашлянула и кивнула.
– Ой, она очень любит… то есть любила… свои книжки. Прямо тряслась над ними. Могла одолеть толстую книгу за день – в основном фэнтези, и часто перечитывала.
– Вы ей книги покупали?
– Нет, она сама.
Паллорино подошла к айподу и откинула клапан обложки.
– Одна из новых моделей, с распознаванием отпечатка пальца… – Она взглянула на Лорну Драммонд: – Мы изымем все электронные устройства как вещественные доказательства…
– Зачем? Зачем они вам?
– Личная информация, включая телефонные звонки, электронные письма и адреса, сообщения на автоответчике, списки контактов, записи в календаре и сайты, которые она посещала, могут иметь решающее значение. Мы сможем узнать, что Грейси делала, куда ходила, где она могла встретить человека, который решил на нее напасть. – Паллорино открывала и закрывала ящики стола, затем она подошла к шкафу и отодвинула застекленную дверцу.
Энджи перебрала вешалки с одеждой, рассматривая наряды.
– Ваша дочь питала слабость к дизайнерским брендам, миссис Драммонд. Здесь есть очень дорогие вещи, некоторые еще с этикетками. – Она оглянулась на мать жертвы. – Откуда у Грейси эта одежда?
– Я… я не знаю. В основном она покупала через интернет.
– Ей было всего шестнадцать лет. Вы официально разрешали ей завести кредитную карту?
– Нет… Я не знаю, что откуда. Она же работала, вот и покупала себе вещи.
– И вы ни разу не спросили?
– Как-то к слову не пришлось.
– А айпод, ноутбук – их она тоже купила?
Мэддокс обратил внимание, что Драммонд начинает паниковать – женщина машинально потирала локти.
– Вы говорили, она работала в «Синем барсуке» всего один раз в неделю? – спросила Паллорино.
– Да.
– А вы уверены, что Грейси не получала деньги откуда-то еще, помимо работы в пекарне?
– Слушайте, я не понимаю, чего вы вообще пришли! Это комната моей дочери, ее личное пространство! Почему вы не убийцу ищете, а роетесь в ее шкафу и осуждаете меня как мать?
Взгляд Паллорино смягчился, когда она повернулась к Лорне Драммонд.
– Мне очень жаль, миссис Драммонд, я представляю, насколько вам нелегко, – сочувственно заговорила она, разительно меняясь буквально на глазах у Мэддокса. Настоящий хамелеон. Большинство хороших детективов умеют перевоплощаться и легко устанавливают контакт с кем угодно, от сливок общества до уличных отбросов. Но Мэддоксу не давал покоя вопрос: какая на самом деле Энджи Паллорино? Кто она дома – сексуальная красотка, как в ночном клубе, или холодный, бесстрастный коп? Или же успешная карьеристка, расчетливый, опытный следователь, выжимающий по максимуму из своих подозреваемых и преследующий собственные цели?
– Вы говорили, что уже давно не виделись с ее отцом, но может ли такое быть, чтобы он или кто-то другой завел для нее кредитную карту, а Грейси бы вам не сказала?
– Нет. Нет… – Лорна Драммонд закрыла лицо руками. – Я не знаю. Не знаю… – Она подняла голову. На лице выступили красные пятна. – Грейси работала. Я тоже вся в работе. Я дочку подняла. Я ее выучила. Она хорошо училась! По воскресеньям ходила в церковь. Она же пела как ангел! Грейси была порядочной, приличной девочкой.
– Иногда все не так, как кажется, миссис Драммонд. Судя по всему, вы многого не знаете о своей дочери. – Паллорино помолчала. – У каждого свои секреты.
– Значит, вот чем вы на работе занимаетесь – ходите по спальням, суете нос в чужую жизнь, секреты на свет вытаскиваете?
– Идите-ка сюда, присядем на минутку. – Паллорино присела на кровать Грейси. Лорна Драммонд неохотно опустилась на краешек. Мэддокс воспользовался возможностью и подошел к фотографиям на зеркальной дверце. – Когда вы впервые заметили, что у нее появились хорошие вещи? – спросила Паллорино спокойно, даже ласково. – Приличная одежда, ноутбук, айпод?
– Не сразу, пожалуй, полгода тому назад или месяцев восемь. А может, меньше. Но точно после того, как она пошла работать в «Барсук».
– А когда она пошла туда работать?
– Чуть больше года назад.
– Вы заметили какие-нибудь изменения в самой Грейси?
– Она стала веселее, похудела немного. В детстве Грейси всегда была пухленькой и вечно сидела на диетах…
Мэддоксу вспомнилась Джинни, и его сердце сжалось: на некоторых фотографиях Грейси была очень похожа на его Джинн. Ему есть в чем себя упрекнуть – он не видел, как росла его дочь. Интересно, он бы заметил, если бы у Джинни появилась дизайнерская одежда?
– Раньше Грейси в школе обижали, но теперь все изменилось – она стала увереннее, начала краситься. Я-то радовалась – девочка повзрослела, кончился неуклюжий переходный возраст… – Драммонд высморкалась.
– У нее был бойфренд?
– Она встречалась с мальчиком из своей школы, Риком Батлером, но они расстались.
– Когда?
– Я… Ну месяцев восемь назад или девять… Я за такими вещами как-то не слежу.
Паллорино достала из кармана блокнот и записала имя.
– Расстались мирно?
– Нет, у них произошла крупная ссора, Грейси страшно переживала. Но потом она с кем-то познакомилась в загородном клубе «Оук Бей», куда Рик ездил заниматься теннисом. Он, знаете, прекрасно играет, но такой клуб ему не по карману. Тренер из Европы, Серж Радикофф, оплатил его членство в «Оук Бей». Он Рику и тренер, и старший товарищ. Грейси ездила смотреть, как Рик занимается.
– Значит, в последнее время она встречалась с новым парнем из спортивного клуба?
Драммонд тяжело вздохнула.
– Я не уверена, можно ли его назвать парнем Грейси. Сперва дочка о нем рассказывала, а потом как отрезало, вообще ни слова. Но он однажды за ней заехал, когда я была дома, на маленьком черном «БМВ».
Паллорино и Мэддокс переглянулись – может, вот откуда у Грейси Драммонд деньги и дорогая одежда?
– А как его зовут? – спросила Паллорино.
– Господи, я не помню, я много работаю в последнее время… Джек… Джон… Джон Джекс, вот как!
Паллорино записала имя в свой блокнот.
– А его нигде нет на фотографиях? – спросил Мэддокс.
Драммонд встала и подошла к шкафу. Паллорино неслышной тенью последовала за ней. Лорна вгляделась в снимки. У нее вырвалось рыдание, и она зажала рот ладонью. Покачав головой, она с усилием справилась с собой и ответила:
– Нет, я его тут не вижу. Вот Рик Батлер. – Она ткнула пальцем.
– А на этих снимках кто?
– Это пляжный пикник для персонала «Синего барсука», они летом туда ходили. Это Грейси с участницами хора из Дюнэйгл – они в прошлом году в Торонто ездили.
На нескольких фотографиях Грейси снялась вдвоем с брюнеткой – очаровательная улыбка, каскад локонов, ямочки на щеках. Казалось, они крепко дружат уже много лет.
– А эта девочка кто? Близкая подруга?
– Ой, это Лара. Поет как соловей. Она на полтора года старше Грейси, уже учится в Университете Виктории. Они познакомились в школьном хоре, когда Грейси ходила в третий класс, и с тех пор неразлучны. Лара даже привела Грейси в университетский хор.
Мэддокс вдруг подобрался и повернулся к Лорне Драммонд:
– Не будучи студенткой, Грейси пела в хоре университета?
– Хормейстер иногда принимает одаренных старшеклассниц, особенно если на будущий год они планируют поступать в университет.
– А репетируют они, случайно, не в центральном католическом соборе? – спросил Мэддокс. – По четвергам?
На лице Драммонд отразилось удивление:
– Вы и это знаете?
Мэддокса сковала безотчетная тревога. Мысли бумерангом отлетели к Джинни и разговору в «Синем барсуке».
– Да вот, недавно услышал… А в прошлый четверг Грейси была на репетиции? – спросил он, соображая, не пересекались ли пути его дочери и Грейси Драммонд четыре дня назад.
– Нет, в тот четверг нет. Она сказала, что у нее свидание.
– С Джоном Джексом? – уточнил Мэддокс.
– Простите, я не знаю, – сникла Драммонд. – Я в тот вечер сама пошла на свидание с Куртом.
– Кто такой Курт?
– Курт Шеперд, мой новый знакомый. Мне так хотелось личного счастья. Я думала, Грейси у меня девочка правильная и достаточно взрослая, чтобы у нее была своя жизнь…
Голос Лорны пресекся. Она снова высморкалась – промокшая бумажная салфетка начала рваться.
– А в какую церковь Грейси ходила по воскресеньям, миссис Драммонд? – спросила Паллорино с другого конца комнаты. Она вернулась к письменному столу и рассматривала золотой кулон на цепочке.
– В центральный католический собор, туда же, где поет их хор. Когда Грейси была маленькой, наша семья была очень религиозной, но после ухода ее отца мы как-то охладели к вере. Развод, все такое… – Драммонд прерывисто вздохнула. – Грейси вернулась к религии, и очень ревностно, после того как начала петь в соборе. Они ведь и светские произведения исполняют, но, видимо, сказалась знакомая обстановка…
– Поступление в хор, возвращение в лоно религии – могло ли это стать причиной приподнятого настроения, которое вы заметили у Грейси? – уточнила Паллорино.
Драммонд откинула со лба прядь волос.
– Все может быть. В хор она начала ходить в июне, перед началом последнего учебного года…
Паллорино подняла со стола маленький медальон, и Мэддокс увидел, что цепочка разорвана.
– Это святой Кристофер, – сказала Энджи, – покровитель путников. Его образок часто носят на цепочке или на браслете, кладут в карман или укрепляют на приборной доске, чтобы берег в дороге…
– Грейси постоянно носила этот образок. Наверное, в субботу не надела потому, что цепочка порвалась.
– Сзади гравировка, – сказала Паллорино, перевернув кулон. – «Грейси с любовью. Дж. Р.». – Она подняла глаза: – Кто такой Дж. Р.?
– Не знаю… Не могу сказать. Никто с такими инициалами не приходит на ум.
– А давно она носила этот кулон?
– Уже довольно давно.
– Точнее сказать не можете?
Драммонд покачала головой:
– По меньшей мере несколько месяцев.
– А вот здесь, в настенном календаре, прошлый вторник обведен в кружок и подписано: «Лара П., Аманда Р., К.В., в восемь». Грейси куда-нибудь ходила в прошлый вторник?
– Да, к Ларе в гости, с ночевкой. Сказала, они будут готовить ужин и смотреть фильм про любовь.
– А кто такая Аманда Р.?
– Я не знаю.
– А К.В.?
Драммонд покачала головой.
– Неделей ранее отмечена еще одна встреча с Ларой, Амандой и таинственным К.В., и тоже во вторник. Грейси часто оставалась у Лары с ночевкой?
– Да, регулярно. Я же сказала, они с детства дружат.
– Если вы что-нибудь вспомните об Аманде Р. и К.В., позвоните нам, миссис Драммонд. Любую мелочь вспомните – сразу сообщите, хорошо? – Паллорино подала свою визитку. – Какая у Лары фамилия, адрес, телефон?
– Пеннингтон. Снимает квартиру возле кампуса…
Драммонд быстро написала адрес и телефон и подала бумажку Паллорино.
– А Рик Батлер?
– Рик в июне закончил школу, живет с родителями в одном квартале от Дюнэйгл. – Лорна записала и этот адрес.
– Будьте добры, еще контакты Курта Шеперда.
– Зачем? Вы же не думаете…
– На всякий случай, чтобы исключить как можно больше людей.
Помедлив, Лорна Драммонд записала телефон своего приятеля. Отчаяние росло в ней с каждой минутой – это было видно по резким росчеркам ручки.
– Я была с ним, – отрывисто сказала она, подавая Паллорино адрес. – Я была со своим бойфрендом, когда мою дочь изнасиловали и изувечили. Когда издевались над ней… Курт ни при чем, это только я виновата. Если бы я осталась дома…
– А Лара знает, что произошло с Грейс?
– Да весь мир уже знает, что сделали с моим ребенком, благодаря этим чертовым газетчикам! Да, Лара все знает, она мне утром звонила. Она тоже безутешна.
– Мы пришлем к вам экспертов, чтобы собрать вещи Грейси – мы их изымаем в качестве вещественных доказательств. Они все тщательно перепишут. Вы до вечера дома?
Лорна кивнула, угрюмо сжав рот.
– Ребенок работающей женщины, – сказала Паллорино, примеряясь к походке Мэддокса. В коридоре старого дома пахло готовящейся едой, от паласов тянуло сыростью. – Грейси жила своей жизнью, о которой ее мать ничего не знала. Покупала себе одежду, гаджеты, ходила на свидания…
– Или ее задарил этот Джон Джекс на «БМВ», из элитного загородного клуба, – отозвался Мэддокс.
– Под предлогом ночевки у подруги дети часто занимаются чем-то совершенно иным.
Мэддокс покосился на нее:
– У тебя есть дети, Паллорино?
Ее лицо едва заметно дрогнуло.
– Нет. Но я сама когда-то была девочкой-подростком, – быстро добавила она. – Спорю, Лара Пеннингтон знает о Грейси Драммонд в разы больше, чем родная мамаша.
Неожиданно она обогнала Мэддокса и в мгновение ока сбежала по лестнице, оказавшись на улице раньше его.
С удовольствием дыша чистым зимним воздухом, Мэддокс пошел за Паллорино в машину, где их ждал Джек-О.
– С четками молятся об искуплении грехов, – сказала Энджи, дойдя до «Импалы». – После исповеди священник назначает, сколько раз прочесть «Отче наш» или «Аве, Мария», в зависимости от тяжести проступка, а согрешивший отсчитывает молитвы по бусинам, чтобы не сбиться.
Мэддокс пискнул пультом, и Энджи открыла правую дверцу.
– В одном из вариантов «Аве, Марии» говорится: «Святая Мария, Матерь Божия, молись за нас, грешных, сейчас и в час смерти нашей, аминь».
– А ты католичка, Паллорино? – спросил Мэддокс, усаживаясь за руль и пристегиваясь.
– Я агностик.
Он улыбнулся:
– Значит, предпочитаешь свободу выбора?
– Может, бог есть, а может, и нет. И то и другое недоказуемо.
– Я и говорю – для тебя важнее свобода выбора. – Он завел мотор и выехал на улицу.
– Меня растили в католической вере, – немного погодя проговорила Энджи. – Мой отец итальянского происхождения, из очень религиозной семьи, а мама из ирландских католиков. Так что я с обеих сторон католичка.
– Но тебя что-то не устроило?
Энджи не ответила. Мэддокс бросил на нее вопросительный взгляд.
– Я прочитала свою долю «Аве, Мария» и знаю ритуал крещения… – Она снова замолчала. – Однажды мы просто перестали ходить в церковь – не помню почему… – Она кашлянула. – Ниточка, которую мы ищем, может тянуться к центральному собору и этому хору. Нужно поговорить со священником.
– Сперва Пеннингтон, – напомнил Мэддокс. – И загородный клуб.
╬
