Р. Л. Стайн
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Книги Роберта Лоуренса Стайна читают во всем мире. Они разошлись общим тиражом более 350 миллионов экземпляров, что делает его одним из самых коммерчески успешных писателей в истории. Он родился в 1943 году в городе Колумбус, штат Огайо, писать начал в возрасте девяти лет, пользуясь старой пишущей машинкой, найденной на чердаке. Закончив в 1965 году Университет штата Огайо, Стайн отправился в Нью-Йорк, собираясь стать писателем. В начале своей литературной карьеры он издал несколько сборников анекдотов и юмористических книг для детей под псевдонимом Джовиал Боб Стайн (Веселый Боб Стайн). Он является автором двух серий подростковых книг – «Улица Страха» и «Мурашки»; по второй из них снят популярный детский телесериал. Перу Стайна принадлежат также несколько романов. Стайн живет в Нью-Йорке с женой Джейн и собакой Минни. Его сын Мэтью – композитор, музыкант и звукорежиссер.
1
Взгляните, вот некий Закари Голд, тридцать три года. Энергичный, загорелый, долговязый и худой, напряженно сидит за ноутбуком в дальнем углу кофейни, занеся руку над клавиатурой.
Одет просто, в белую рубашку поло, подчеркивающую загар, бриджи цвета хаки, белые конверсы «Олл-старз». Сжимает в руке пустой бумажный стаканчик из-под латте, начинает подносить к губам, ставит на место. Заказать, что ли, третий, на этот раз большой?
Закари Голд, автор в поисках сюжета, молит богов кофеина ниспослать ему вдохновение. Он – автор, попавший под власть унылого стереотипа, именуемого «кризисом второкурсника». А в дни, когда работа над вторым романом забуксовала, он понял, что стереотипы всегда верны.
Он не суеверен, не склонен к фантазиям. Он прагматик. Реалист.
Но сегодня он обрадуется любому волшебству, которое поможет ему начать писать. Ангел, муза, шаман, голос из могилы, волшебные четки, амулет, послание, нацарапанное на смятой бумажной салфетке.
Сегодня… А вдруг сегодня случится это волшебство?!
Нет, Закари Голд живет не в «Сумеречной зоне». Он живет в особняке в районе Западных Семидесятых улиц Манхэттена, в доме, купленном на солидные авторские отчисления от продажи первого романа.
Интервьюерам он говорит, что рецензий не читает. Но статью в «Нью-Йорк таймс», которая объявляла его «королем былого и грядущего новой американской массовой литературы», он все-таки прочел.
«Есть ли грядущее у короля былого и грядущего?»
Закари поддается искушению, берет третий латте – обезжиренное молоко с каплей эспрессо – и вновь занимает свое место на троне перед вызывающе пустым экраном.
Первая книга, помнится, написалась сама. «Я писал почти с той скоростью, с которой печатаю. А потом лишь оставалось слегка отредактировать».
Из его горла вырывается вздох. В руке дрожит горячий стаканчик. Если бы после первой книги его не короновали, он не испытывал бы такого давления, приступая ко второй.
«Многим королям отрубили голову».
Но тут он бранит себя: «Не будь таким мрачным. До тебя с этим сталкивалось множество авторов».
У Закари есть чувство юмора. Его жена Кристен говорит, что оно несколько раз сохранило ему жизнь, когда ей хотелось садануть мужа по башке горячей сковородкой. У рыжей Кристен – еще один стереотип – взрывной темперамент, который, как считается, сопутствует огненным волосам.
Внимание Закари привлекают две девочки-подростка за столиком у стены. Зеленые парусиновые рюкзаки они поставили на пол, а телефоны положили перед собой.
– Миссис Абрамс говорит, «Войну и мир» читать не обязательно. Можно зайти на «Спаркноутс».
– Миссис Абрамс клевая.
За следующим столиком сидит женщина со всклокоченными белыми волосами и круглым красным лицом, в длинном синем пальто, застегнутом под горлом; поставив у ног две хозяйственные сумки, она бессильно обмякла на стуле. Бормочет что-то сама себе. Или это она по телефону?
Закари убеждает себя, что ему нужны шум, разговоры и движение, нужно, чтобы его отвлекали новые лица, это помогает сконцентрироваться. Первый роман он почти целиком написал в этом самом кафе. Дома он оставаться не может. Там плачет ребенок. А няня изливает в телефон потоки жаркой испанской речи, говоря с бойфрендом.
Закари пробовал включать приложение – по совету одного приятеля. Оно воспроизводит фоновый шум кафе, который можно проигрывать дома через колонки. Есть устройства, которые издают рокот океанских волн, чтобы легче было засыпать. В приложении закольцована запись звона тарелок и приглушенных разговоров. Но эти звуки так и не заставили Закари направить внимание на клавиатуру. И он уходил из дому.
Теперь он сидит, переводя взгляд с одного столика на другой. Изучает лица болтающих посетителей и лица, светящиеся от экранов ноутбуков. Все кажутся беззаботными. «Ну да, им ведь не надо писать книгу». Большинству людей после окончания школы ни разу не приходится сдавать ни одной письменной работы. И они от этого несказанно счастливы.
Почему он решил стать писателем? Не смог придумать ничего другого? Или дело в том, что родители упрашивали его выбрать настоящую работу, найти дело, которое «прокормит, если что»?
А может, в том, что Говард Страйвер, его персонаж, явился ему, словно во сне?
«Говард Страйвер, пожалуйста, хватит меня преследовать. Ты мне нравишься, Говард. Нет, даже не так. Я тебя люблю. Старина, я всегда буду тебе благодарен. Но придется оставить тебя в прошлом».
Закари пьет латте, который почти остыл. Идея.
«Что, если персонаж не желает оставить автора в покое? Преследует его в реальной жизни?»
Такое уже было. Но хоть какое-то начало.
Закари наклоняется к экрану. Прикрывает глаза, чтобы не мешать свободному течению мыслей. Готовится набирать текст. И чувствует резкую боль: чья-то рука сжимает ему плечо.
Он оборачивается и медленно поднимает взгляд на крупного широкого мужчину, лет за пятьдесят, может быть – под шестьдесят, с отвисшим подбородком, поросшим седоватой щетиной, и с ореховыми глазами. Рыжеватые волосы всклокочены. Лицо кажется размытым. Как будто оно не в фокусе.
Бездомный, просит подать? Нет. Слишком хорошо одет. Голубая спортивная рубашка расстегнута на шее, темные костюмные брюки тщательно отглажены, коричневые ботинки начищены.
Мужчина ослабляет хватку.
– Надо поговорить, – цедит он сквозь зубы. Губы его не шевелятся.
Резкий тон заставляет Закари отодвинуться.
– Мы знакомы?
– Я Кардоса, – говорит мужчина.
– П-прошу прощения?.. – Закари всегда заикается, когда удивлен.
– Кардоса, – повторяет мужчина. Взгляд ореховых глаз неподвижно устремлен на Закари. – Кардоса. Вы меня знаете.
– Нет. Извините. – Закари отворачивается и снова кладет руки на клавиатуру. – Пожалуйста, оставьте меня. Я работаю. У меня нет времени…
Человек по имени Кардоса делает шаг к столу и резко захлопывает крышку ноутбука, которая ударяет по рукам Закари.
Закари слышит хруст. В кистях вспыхивает боль, резко взлетающая к плечам.
Его крик оглашает всю кофейню. Люди удивленно оборачиваются.
– Вы мне пальцы сломали! Наверное.
Кардоса нависает над Закари. Тот высвобождает руки из ноутбука. Пытается растереть пальцы и унять боль.
– Чего вы от меня хотите? Скажите – чего?
2
– Чего я хочу? Только того, что мне причитается.
Кардоса выдвигает стоящий напротив стул и с кряхтением опускает на него свое большое тело. У незнакомца нехорошая улыбка. Не улыбка, а бесстрастное предостережение. Он кладет руки ладонями на стол, словно заявляя на него свои права. Большие руки, с темными волосками на пальцах и блестящим кольцом на правом мизинце.
Закари трет ноющие кисти, проверяя, как работают пальцы. Кажется, все нормально. Если этот человек хотел его напугать, он сумел это сделать. Закари озирается, ища глазами администратора или, как его там, охранника. Никого, разумеется, нет.
Почему никак не удается четко разглядеть лицо мужчины? Оно словно преломляет свет.
Закари отодвигает стаканчик с латте.
– Я действительно работаю. Вас я не знаю, и мне кажется…
Кардоса поднимает ручищу, и Закари умолкает. Улыбка медленно сходит с его лица.
– Мне наплевать, что вам кажется.
Закари снова озирается, на этот раз в поисках пути к отступлению. Узкие проходы забиты людьми. Две женщины заблокировали выход огромными детскими колясками.
Два пальца стали опухать. Закари бережно их трет.
– Набросились на меня ни с того ни с сего… Я вынужден попросить вас оставить меня в покое.
Снова улыбка.
– Просите на здоровье.
Закари не знает, что ответить. Кардоса – сумасшедший? Если он сумасшедший и нарывается на драку, Закари оказывается в невыгодном положении. Он никогда в жизни не дрался, даже мальчишкой на детской площадке в Порт-Вашингтоне.
Он молча разглядывает мужчину. Да, они явно не встречались. Наступило напряженное молчание. Чехол от ноутбука лежит на полу, в ногах у Закари. Сможет ли он закинуть ноут в чехол и приготовиться к бегству?
Молчание нарушает Кардоса. Он нависает над маленьким, заляпанным кофе столиком:
– Ну как, мистер Голд, плодотворный вышел денек?
Не дожидаясь ответа, Кардоса разворачивает к себе ноутбук, открывает, смотрит на экран:
– Пусто? Пустой экран? Опять?
Закари отбирает у него компьютер и разворачивает к себе:
– Что значит «опять»?! О чем вы?
Ореховые глаза неподвижно смотрят на Закари, теперь в них сквозит ледяная угроза.
– Вот почему вы украли у меня свою книгу?
– Х-ха! – Закари не может удержаться от презрительного смешка. – Кардоса, так вот почему вы здесь? Вы псих! У вас с головой не все в порядке. Уходите немедленно!
Закари вскакивает на ноги, словно собираясь прогнать незваного гостя.
Кардоса застыл на месте. Он сидит, сложив руки на столе.
– Дословно, мистер Голд. Строчку за строчкой. Вы украли мою книгу. Но я не мстителен. Я лишь хочу небольшого возмещения.
В голове Закари лихорадочно крутятся мысли. Он снова обшаривает взглядом тесноватое помещение в поисках того, кто его спасет.
– Кардоса, вам нужна помощь, – пробормотал он. – Вы бредите.
«Этот человек безумен, – думает Закари. – Но опасен ли он?»
И еще: «А другим авторам тоже приходится терпеть такие домогательства?»
А потом: «Он вправду считает, что я дам ему денег?»
– Пожалуйста, оставьте меня в покое, – мягко говорит Закари. – Я вас по-хорошему прошу.
– Не могу, мистер Голд. Не могу я вас оставить в покое. Не понимаю, как вы обнаружили мою рукопись. Но вы знаете, что это я – тот человек, который создал Говарда Страйвера. Он ведь списан с моего старшего брата.
Закари все так же стоит, положив руки на спинку стула.
– Очень вас прошу… – начинает он.
– Я никуда не уйду, – качает головой Кардоса и жестом велит Закари сесть на место. – Думаю, между нами возникнет тесная дружба.
Снова эта холодная улыбка.
– А иначе все узнают, что вы – вор и мошенник, – добавляет Кардоса.
Закари замечает, что женщины выходят, толкая входную дверь колясками. Это его шанс. Не обращая внимания на бешено стучащий пульс, он одной рукой хватает ноутбук, оставив чехол на полу, разворачивается к двери и бросается прочь.
– Осторожнее! – Длинноволосый молодой человек с маффином и высоким кофейным стаканом в руках едва успевает отскочить назад, когда Закари проносится мимо него.
Закари выбегает из дверей. Чуть не налетает на коляски. Женщины остановились, чтобы поудобнее усадить младенцев. Обе недовольно смотрят, как Закари спотыкается, с трудом тормозит, поворачивается и бежит по Амстердам-авеню.
Мягкий, укутанный дымкой день в начале весны. Разгоряченному, пылающему лицу воздух кажется холодным. Закари огибает двух мужчин с тачками, подвозящими цветы в соседний магазин. Проносится мимо тележки торговца шавермой на углу и успевает почувствовать, как пахнуло жареным мясом.
На углу приходится остановиться и подождать, пока на красный свет не прогрохочет большой грузовик «Будвайзера», завывая, как сирена.
Куда? В какую сторону?
Позади себя он замечает что-то темное и размытое.
Кардоса гонится за ним?
Закари прикрывает глаза от солнца и прищуривается. Да. Большой человек бежит за ним. Нагнув голову, как бык, несущийся на тореадора. В руке у него блестит что-то серебряное, вспыхивающее в солнечном свете.
У него пистолет?
3
«Может, это телефон».
Закари бросается через улицу сразу после проезда пивного грузовика.
«Убежать от него я не смогу, лучше спрятаться. Особенно если это пистолет».
В глубине квартала стоит районная библиотека. В окне на фасаде нет света. Открыто ли? Им урезали бюджет, и теперь она все время закрыта. Закари быстрым шагом подходит к двери, дергает за ручку. Да. Открыто. Он тянет на себя дверь, ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь.
Снаружи слышатся крики. Кардоса? Стеклянная дверь, закрывшаяся за Закари, не пропускает звуков.
Библиотекарша, молодая женщина с короткой черной челкой, в очках с красной оправой, поблескивающих в льющемся сверху свете, восседает за стойкой регистрации на высокой деревянной табуретке, утонув в свободном платье с бретельками, нежно-сиреневом, не сочетающемся с красной оправой. Она видит вошедшего Закари: тот тяжело, чуть ли не с присвистом, дышит, на лбу и щеках, наверное, уже выступили хорошо заметные капли пота.
Закари изо всех сил старается выглядеть спокойным и собранным, словно собрался сходить в библиотеку. Лучезарно улыбается библиотекарше, но она по-прежнему глядит на него с опаской. У него в руке ноутбук без чехла. Ужасно. «Я его не украл. Честное слово».
Она библиотекарь. Должна его узнать. В прошлом году он сорок две недели подряд продержался в списке «Таймс».
Сунув ноутбук под мышку, Закари направляется мимо стойки регистрации в читальный зал. Это большая комната, длинная и широкая, здесь много потемневшего дерева, вдоль стены стоят потертые кресла, по обе стороны от неиспользуемого камина. Посередине зала – длинные столы в восемь-девять рядов.
Сейчас, поздним утром, здесь почти пусто. Двое бородатых мужчин азиатской наружности читают в креслах китайские газеты. Женщина средних лет, кудрявая, со светлыми прядями в волосах, склонилась к столу в первом ряду и, видимо, с головой ушла в старый номер журнала «Пипл».
Закари торопливо проходит вглубь читального зала. Он внимательно вслушивается, ловя каждый звук, не откроется ли входная дверь, не ворвется ли внутрь великан с пистолетом (или, может быть, с телефоном). Затем падает на крайний стул в последнем ряду и ссутуливается, ожидая, пока не восстановится дыхание, пока глаза не привыкнут к бледному свету конических светильников, висящих высоко под потолком.
Хорошее укрытие. Вряд ли Кардоса видел, как он юркнул в библиотеку. Иначе был бы уже здесь.
«Что мне теперь, бояться выходить из дому?»
Закари открывает ноутбук. Вытирает пот со лба коротким рукавом рубашки. Звонит его телефон. Закари сделал рингтоном старомодный, классический телефонный звонок. Задумывалось как забавная шутка, но теперь такой стоит у всех.
Вздрогнув, Закари вытаскивает телефон из кармана бриджей. Азиатские мужчины по-прежнему сидят, закрывшись газетами. Женщина в первом ряду также не обращает внимания на звук.
Закари отвечает на звонок:
– Элеанор?
Его агент.
– Закари, как у тебя дела?
– Ну… утро выдалось интересное, – громким шепотом отвечает Закари, повернувшись в сторону. Телефонные разговоры в читальном зале наверняка не поощряются.
– Ты знаешь, какова моя основная работа. Я пинатель. Как там продолжение, мистер З.?
Он не может сдержать раздосадованного стона:
– Элеанор, я уже говорил. Я пишу не продолжение. Мне на груди это вытатуировать, чтобы ты поверила?
– Закари, я перезвоню попозже? У тебя, похоже, неудачный день.
– Неудачный день? Я прячусь в библиотеке от парня, который гнался за мной по улице. Говорит, я украл у него мою книгу.
– З., у всех бывают проблемы. Знаешь, какая проблема у меня? Заставить тебя написать продолжение.
– Элеанор, я тебя умоляю…
– Как по-твоему, почему тебе так трудно взяться за новую книгу? Вот почему: твои читатели хотят еще одну книгу о Говарде Страйвере, и ты это знаешь. Закари, почему ты сопротивляешься?
– Это я уже проходил. Слышала такую фразу? – Закари вздыхает. – Не хочу, чтобы меня знали как человека, который пишет о Говарде Страйвере. Хочу быть известным как писатель. Точка.
– Упрямство, сплошное упрямство. Давай посмотрим с другой стороны, хорошо?
– Как скажешь.
– З., давай подумаем о деньгах. Деньги ты любишь, так? Я знаю, вы с Кристен только что вернулись с острова Парадайз, из «Оушен клаб». Нехилый такой курортик. Хорошо там было?
– Ну да, неплохо. Но у нас родился ребенок, и…
– Закари, напиши книгу о Страйвере, и я буду подкидывать тебе по миллиону долларов за каждую книгу после этой. Я серьезно. Сделай сиквел. Следующая книга – сразу чек на миллион долларов. Представляешь себе это?
– Конечно. Не разговаривай со мной как с младенцем.
Женщина с журналом «Пипл» поворачивает к Закари голову и прищуривается. Он отворачивается от нее и сгибается еще сильнее, прячась за экраном ноутбука.
– Как же мне с тобой разговаривать, если ты ведешь себя как упрямый ребенок? Кстати, подумай о своем ребенке. Подумай, сколько пюре из зеленого горошка можно купить на миллион долларов, – смеется она. – Из экологически чистого, фермерского, местного зеленого горошка, слышишь?
Закари не отвечает.
– Еще одна, последняя, мысль, и-и-и – я уйду. Подумай, сколько новых мыслительных способностей может обрести Говард. Подумай, сколько ресурсов мозга ты еще не задействовал. Это же сотня перспективных поворотов сюжета!
– Ну…
– Подумай о поворотах сюжета. А потом представь себе чек на миллион долларов. Договорились?
Закари слышит свой ответ так, словно его произносит кто-то другой:
– Ладно, Элеанор. Я подумаю.
4
Закари думает о своем первом романе «Синдроме мозжечка» – научно-фантастическом триллере. Немного от Майкла Крайтона, немного от «Идентификации Борна», с налетом фантастики, которую жадно поглощал Закари-подросток.
Говард Страйвер – блестящий нейрохирург, проводящий операции на мозге, и исследователь нейрологических явлений. Захваченный мыслью о том, что три четверти клеток человеческого мозга бездействуют, он решает найти способ стимулировать неиспользуемые части мозжечка.
Не найдя добровольцев, доктор Страйвер проводит эксперименты на своем мозге – и наделяет себя уникальными мыслительными способностями. Его расширенная память, новоприобретенные физические возможности, умение держать в голове энциклопедические объемы информации превращают его в могущественного супергероя-мыслителя.
Правительства трех стран, включая его собственную, отправляют агентов, чтобы выкрасть Страйвера. Им не терпится изучить его мозг и выяснить, как можно использовать приобретенные Страйвером способности для военных целей. Но тот вновь и вновь ускользает – увлекательный сюжет с множеством сцен погони.
Но даже когда Говард Страйвер скрывается от преследователей, он продолжает эксперименты. Он знает, что заходит слишком далеко, слишком быстро наращивает свои способности и не успевает проанализировать, чего он добился.
Чтобы ему не мешали преследователи, он прячется внутри собственного разума. И с тех пор живет исключительно в неисследованных пространствах своего мозга. Он скрывается, преобразуя внешнюю реальность во внутреннюю, созданную им самим.
Таков ход событий в первой книге. Можно ли сделать на этой основе сиквел?
Дома, погрузившись в размышления, Закари расхаживает по кабинету, держа на руках свою маленькую дочку Эмили. Эмили выглядит серьезной и внимательной, словно видит смятение в его уме. Эмили издает булькающий звук. Закари хочется думать, что она пытается его утешить.
Закари подносит ее голову к своему лицу и долго нюхает. Ничто не пахнет так приятно, как кожа младенца. Он осторожно проводит пальцем у нее под подбородком, слегка щекоча.
– Эмили, ты мое сокровище, – говорит ей Закари. – Как думаешь, может, не писать ничего нового? Написать продолжение? Ради тебя?
Ее розовый ротик кривится. Она плачет, суча ручками.
Закари возвращает ее няне.
«Надо уходить отсюда. Надо начать писать. И думать».
Закари берет ноутбук, выходит с ним на улицу, спускается по ступеням парадного крыльца. Он решает вернуться в читальный зал маленькой библиотеки на Амстердам-роуд. Тихо и почти пусто. Можно сесть сзади и начать набрасывать сюжетные линии. Но не успевает он пройти и полквартала, как замечает грузного мужчину, опирающегося о синий почтовый ящик на углу. Кардоса. Он подходит к Закари и идет рядом, подстраиваясь под его быстрые и широкие шаги.
– Мистер Голд, вам придется обратить на меня внимание, – говорит он.
Его взгляд устремлен вперед. Увертываясь от мальчика на серебристом скутере и стараясь не отстать от Закари, он слегка взмахивает большими руками:
– Так просто вы не отделаетесь. Вы украли мою книгу.
Закари пытается говорить как ни в чем не бывало. Но голос звучит пронзительно и вдруг срывается:
– Кардоса, у вас психическое расстройство. Пожалуйста, не вынуждайте меня звонить в полицию.
– Это был бы очень плохой план, – отвечает Кардоса, продолжая смотреть вперед и идя рядом с Закари в ногу. – Вам не стоит лишний раз светиться. У вас всего одна репутация, и ее надо беречь.
– Я уже объяснил, что никогда прежде вас не видел. Моя работа… это моя собственная работа.
Закари останавливается, когда зажигается красный сигнал «Стой». К обочине подъезжает желтое такси и высаживает пассажира. Закари отступает назад и наконец поворачивается лицом к своему обличителю.
Но Кардоса исчез.
Закари оглядывается, потом смотрит вдоль улицы в одну и другую сторону. Человека словно не бывало. Закари ощущает, как выступает испарина на лбу. Чувство вины здесь ни при чем. Он знает, что не воровал плодов чужого труда.
Это все от невозмутимой, зловещей ухмылки на лице Кардосы. Уверенность психически больного человека.
«Он знает, где я живу. Он меня ждал».
В читальном зале многолюднее, чем накануне. Люди сидят за столами и в креслах. Один посетитель разложил бумаги по всему столу, заняв не менее шести мест.
Закари оглядывается. Несмотря на большой размер, помещение вдруг кажется ему не таким уж надежным. Если сюда ворвется Кардоса, будет негде спрятаться, некуда бежать.
Зажав ноутбук под мышкой, Закари идет по проходу до конца зала. Видит все тех же двух бородатых азиатских мужчин и развернутые перед ними китайские газеты. Широкая лестница ведет вниз. Ступени раскрашены в яркие цвета: желтый, красный и синий. Нарисованная от руки обезьянка на плакате показывает вниз. Надпись в облачке у нее над головой гласит: «РЕБЯТА, ВАМ ТУДА!»
Закари оказывается в детском зале. Полки вдоль трех стен плотно заставлены книгами. На низком круглом столике, окруженном крошечными деревянными стульчиками, разбросаны книжки с картинками. Как стражники, стоят высокие картонные фигуры персонажей. Ярко-синее существо из книг Доктора Сьюза. Фея Динь-Динь, одетая диснеевской принцессой. Дроид из «Звездных войн».
За ними Закари замечает длинный стол из темного дерева. Рассчитанный на взрослых. Вдоль обеих сторон стоят стулья. Закари располагается позади картонных персонажей. Опускает на стол ноутбук. Никого нет, даже библиотекаря. Все дети в школе.
Тихо. Воздух слишком теплый, чуть спертый и сухой. Но укрытое от мира место прекрасно подходит для работы.
Закари переводит дух. Осматривает развешенные по стенам книжные плакаты в рамках. Все – про сказки. «Рапунцель»… «Белоснежка и Алоцветик»… «Гензель и Гретель»…
Отвратительные, мрачные истории, думает Закари.
Он открывает ноутбук и запускает «Ворд». Новую книгу хочется начать с бессвязных заметок. Сюжетных замыслов. С персонажей, которыми он населит роман. С внезапных поворотов повествования. Мыслей, образующих поток сознания. Потом придет очередь поиска материала.
Когда он писал первую книгу, пришлось узнать о мозге и его функциях примерно столько же, сколько Страйверу. Закари набирает имя: «Говард Страйвер». А потом – «Книга вторая».
«Неужели я и впрямь пишу продолжение?»
Он оставил доктора Страйвера внутри его собственного мозга. Страйвер в достаточной мере расширил сознание, чтобы его внутренний мир стал просторным и интересным для жизни без всяких внешних стимулов.
Но сиквел не может происходить в голове Страйвера. Слишком много ограничений даже для самого умного, самого одаренного писателя.
«Как вернуть Страйвера? Как вытащить доктора из вселенной его собственных мыслей в мир, где он снова может взаимодействовать с людьми?
А когда он вернется, какую миссию возложить на него?»
Закари знает, что по линии «правительственные агенты собираются захватить мозг Страйвера» он продвинулся до самого конца. Вновь ступив на этот путь, он напишет точно такую же книгу.
«Какие умственные способности я могу ему дать?
Путешествия во времени?
Может быть, тайна путешествий во времени кроется в мозге человека и ее лишь нужно раскрыть?»
– Слишком бредово, – бормочет Закари себе под нос. – Какая-то фантастика получается. Скукота-а.
Он набирает: «Хочу ли я на самом деле написать продолжение? Может, я сопротивляюсь потому, что знаю: оно недотянет до первой книги?»
Наверху раздаются голоса. Смеется какая-то женщина. По полу скребут отодвигаемые стулья. В узкие, высокие окна первого этажа больше не льется свет. На стол ложится косая серая тень.
Закари берет телефон и смотрит, сколько времени. Прошло два часа. Он торчит здесь уже два часа, и все напрасно. На экране – ничего. В голове – ни одной идеи.
«Стану, как Джек Николсон в „Сиянии“. Сойду с ума. Буду все время печатать одну и ту же фразу. Все лучше, чем пустой экран».
Он внезапно чувствует усталость, прикрывает глаза и трет веки.
Открыв глаза, он видит, что напротив него сидит прекрасная молодая женщина.
Круглые синие глаза, нереально синие. Полные красные губы. Волнистые черные волосы ниспадают ниже плеч, обтянутых бледно-голубой блузкой.
Она дотрагивается до его руки, лежащей на столе:
– Я могу чем-нибудь помочь?
5
«Библиотекарш нынче делают симпатичных, не то что раньше», – думает Закари.
– Извините, если я сел не туда, – сказал он. – Просто искал место потише, чтобы можно было писать.
– Я не библиотекарь, – улыбается она.
Голос бархатный и тихий, чуть громче шепота.
Он глядит на нее в ответ. Женщина источает свет. Высокие скулы модели. Он даже обращает внимание на ее кремовую кожу, нежную, как у младенца. Косметики на ней нет.
Женщина невозмутима.
– Я иногда помогаю писателям, – говорит она.
– Помогаете? Что вы имеете в виду?
Ее щеки темнеют, становясь розовыми. Алые губы приоткрываются.
– Я… делаю для них разные вещи.
«Дразнит меня. Заигрывает?»
Женщина снова похлопывает его по руке:
– Закари, я вас узнала. Мне очень понравилась ваша книга.
– Спасибо. Я…
– Жду не дождусь продолжения! – Тряхнув головой, она откидывает назад черные волосы.
– Не уверен, что продолжение будет, – пожимает плечами Закари.
Она дуется.
Закари чуть было не рассмеялся: таким детским стало ее лицо.
– Послушайте, я уже два часа тут сижу, размышляю о продолжении и… Скажем так: вдохновение что-то не приходит.
– Я могу вам помочь, – говорит она. – Серьезно. Я люблю помогать писателям.
– Хотите написать за меня? – поддразнивает он.
Но женщина не улыбается в ответ.
– Может быть. – Она тянет его за руку и встает. – Вы очень зажаты. Идемте. Следуйте за мной. Я вам помогу.
Снаружи – полуденное солнце, стоящее высоко в небе. Две вишни на противоположной стороне улицы раскрыли розово-белые цветки. В воздухе сладко пахнет весной.
Женщина более миниатюрна, чем он думал. Не больше пяти футов и пяти дюймов. Джинсы в облипку подчеркивают мальчишескую фигуру. Хорошо бы уметь угадывать женский возраст, но Закари понятия не имеет, сколько ей лет. Может, восемнадцать; может, тридцать.
Ему нравится, как она шагает – широко, гордо и уверенно; волосы покачиваются у нее за спиной.
Женщина приводит его к «Пивному крану» на углу. Сломанная неоновая вывеска обещает стейки и отбивные. Но еду в этом месте не подавали уже лет тридцать.
Солнечный свет исчезает, как только Закари входит в длинный темный бар, а аромат весны сменяется пивными парами. У стойки восседают двое мужчин в синих рабочих комбинезонах, перед ними стоят бутылки с «Бадом». Посетители спорят, рубя ладонями воздух и говоря одновременно. Небольшой телевизор на стене показывает футбольный матч, звук выключен.
За бармена здесь женщина средних лет, краснощекая, под глазами – мешки. Крашенные хной волосы перехвачены красной банданой. Поверх желтой футболки с надписью «Я (сердечко) пиво» надет длинный белый фартук. Барменша привалилась спиной к стойке и, подняв глаза к телевизору, следит за матчем.
Закари и его новая подруга залезают в полукабинет в конце зала, с красными диванами, обитыми искусственной кожей. Закари кладет ноутбук на диван рядом с собой и разглядывает винтажный логотип «Миллер хай-лайф» над головой женщины.
– Я, пожалуй, буду только кофе, – сообщает он ей. – Рановато еще…
– Ты забавный, – говорит она. Лишь через несколько секунд он понимает, что это ирония. – Знаешь, что у меня было на завтрак? Водка и яичница-болтунья. Завтрак царей.
– Серьезно?
Барменша появляется раньше, чем она успевает ответить.
– Что будете пить?
Женщина просит водку с тоником. Закари, слегка задетый ее ироничным тоном, заказывает «Хейнекен». Потом вдруг вспоминает:
– Я еще не обедал.
– Значит, это обед, – улыбается она.
Двое сидевших у стойки мужчин выходят на улицу, не прекращая спорить.
– Закари, это замечательно! Мы здесь вдвоем. – Она встряхивает узкими плечами, изображая радостный трепет. «Фанатка? Бегает за писателями?» – Расскажи о своей новой книге.
– Я тебе уже говорил. Книги нет. Нет даже обрывка замысла. Это не ступор, ничего такого. По крайней мере, мне так кажется. Просто у меня очень двойственное отношение к сиквелам. Думаю, я сам возвожу барьеры перед собой.
Барменша ставит напитки на стол:
– Орешков, еще чего-нибудь?
– Спасибо, не нужно, – отвечает он.
Барменша возвращается к стойке, скрипя половицами.
Закари и его спутница чокаются, он – бутылкой, она – бокалом.
О чем они говорят дальше?
Здесь происходит провал во времени. Закари ничего не может вспомнить. Да, он помнит еще одно пиво. Нет. После того было еще одно.
Раньше он не слишком увлекался выпивкой.
Он запомнил улыбку ее ярко-красных губ и то, как ее глаза проникали в мозг, словно лазеры, словно он был один на планете и она ни в коем случае не хотела его потерять.
Но о чем же они разговаривали?
И как очутились в этой розовой, игривой квартире-студии в Ист-Сайде? Совершенно девчоночья квартира, с розовыми ковриками на полу, с пошлыми картинами на стенах – дети с огромными глазами, – с полками, уставленными фигурками единорогов, с целой горой плюшевых зверей, большей частью мишек и леопардов.
Закари не помнит, приехали они на такси или пришли через парк. Чувствует он себя нормально, нет опьянения, нет тошноты, как бывало раньше после трех-четырех кружек пива.
Он сидит на краю розового с белым покрывала. Женщина тянется к нему и начинает стаскивать через голову его рубашку.
Когда она успела раздеться?
На ней только синие стринги. Какая мягкая у нее кожа… Когда она принимается за его рубашку, маленькие безупречные грудки склоняются к нему.
Теперь она целует ему грудь. Полные красные губы движутся вниз по его коже, испуская электрические разряды. Она целует его. Лижет. Ее лицо опускается, губы скользят вниз по его телу.
«Это все на самом деле? О боже! И впрямь!»
6
Когда все заканчивается, Закари натягивает одежду. Смотрит в телефон. Он уже задержался. Кристен на конференции, ее нет в городе. Он должен вернуться домой и отпустить няню. У него кружится голова. Девчоночья комната покачивается и вращается. Он будто внутри розово-белого глазированного торта.
«Никогда еще не изменял жене».
Женщина смотрит на него с кровати, натянув стеганое покрывало до подбородка. Черные волосы разметались по подушке. Какое у нее странное выражение лица – озорное?
«Это лицо я держал в ладонях, когда мы занимались любовью».
– Закари, дорогой мой, теперь я – твоя муза. Нет. Я больше чем муза. Я напишу за тебя эту книгу. Можешь на меня положиться.
Слова сталкиваются и грохочут у него в мозгу, как игральные кости. Он не может выстроить их в нужном порядке, чтобы понять смысл. Неужели его так развезло от трех кружек пива? Может, их все же было четыре?
Почему она говорит о его несуществующей книге? Не думает же она поработать литературным негром и написать продолжение.
– Конечно, придется кое-что заплатить, – продолжает она. – За все ведь надо платить, правда, Закари?
Он согласно кивает.
– Ладно, – говорит он. – Пиши.
Позже он понимает, что его мысли были не такими бредовыми, как поступки. Ему просто не хотелось признавать, что он совершил все это на самом деле.
И не хотелось осознавать, на что он давал ей разрешение.
– Да. Ну хорошо, хорошо. Напиши за меня книгу. Я ее писать не хочу. А ты напишешь.
– Ты понимаешь, что это не бесплатно?
– Да. Пиши.
Он говорит себе, что с легкостью возьмет свое обещание назад, ведь ее рукопись окажется ниже всякой критики. Ну а во время работы ей придется быть рядом с ним. Да, он хочет снова ее увидеть!
«Никогда еще не изменял жене».
Закари садится на краешек кровати – завязать кеды. В комнате вдруг становится влажно и вязко. Покалывает кожу.
Он встает и собирается уходить. Держится он нетвердо, но не настолько нетвердо, как ему бы хотелось. Хорошо бы свалить свои неудачные решения на дурноту. Маленькие единороги смотрят на него, подняв головы.
Как она прекрасна! Она не заколдовала его, хотя могла. Он попал под действие какой-то магии – просто оттого, что оказался рядом с таким совершенным созданием.
Она не поднимает голову с подушки. Лежит и наблюдает за ним, не поправляя рассыпавшихся волос.
– Поцелуй меня, – говорит она просящим и дразнящим голосом.
Закари наклоняется, чтобы поцеловать ее. Она обвивает руки вокруг его шеи и притягивает к себе, даря долгий, волнующий поцелуй.
– Увидимся в библиотеке, – говорит она, когда наконец отпускает Закари.
Выйдя из ее квартиры, он немного приходит в себя. Ранневечерний воздух холодит разгоряченное лицо. Солнце медленно опускается за высокие дома на другой стороне улицы, длинные синие тени косо падают на тротуар.
Где он? Закари не узнает местности. Он проходит пару кварталов, минует супермаркет «Гристидес», аптеку «Дуэйн Рид», обувную мастерскую и наконец добирается до уличного указателя. И с удивлением обнаруживает, что он на Второй авеню. Угол Второй авеню и 83-й улицы?
«Как я досюда добрался?»
Он сходит с тротуара – поймать такси. Несколько машин проезжают мимо, на крыше у них светится надпись: «Конец смены». Время пересменки. Большинство дневных водителей отправляются в гараж. Найти машину, возможно, будет трудно.
Внезапно Закари замечает чей-то силуэт глубоко в тени здания, на следующем перекрестке. Вглядываться нет нужды: он и так знает, что это Кардоса.
Закари охватывает паническая дрожь, сознание моментально проясняется. Все теперь понятно. Вид пугающего преследователя встряхивает Закари, каждый мускул напрягается, готовый к действию.
«Караулит меня. Решил запугать».
Закари видит, что Кардоса вразвалочку двинулся к нему. Великан сжимает и разжимает кулаки, не поднимая рук, словно разминается перед дракой.
Закари поворачивается, рассчитывая бежать. Но бежать не нужно. К тротуару подъезжает такси.
Он бросается к машине, открывает дверцу и ныряет внутрь.
Едва дыша, он называет водителю адрес. Такси трясется по Второй авеню. Закари оборачивается и вглядывается в заднее стекло. Кардоса остался стоять, уперев мясистые руки в боки, неподвижный, как статуя, и смотрит… смотрит, как удаляется Закари.
Закари обмяк на сиденье, стараясь восстановить дыхание, замедлить лихорадочное, как взмахи крыльев колибри, сердцебиение. Кто-то оставил на полу бутылку из-под воды. Она бьет Закари по ногам. Тот даже не пытается откинуть ее в сторону.
«Караулил меня».
Что он сделал, почему эти два незнакомых человека вошли в его жизнь? Один обвиняет Закари в краже книги. Другая хочет написать следующую книгу за него.
Закари оборачивается и снова смотрит сквозь заднее стекло. Надо убедиться, что он оторвался от Кардосы. Удовлетворенно думая о том, что спасся, Закари поворачивается обратно, поудобнее устраивается на сиденье – и ахает.
Он хлопает по сиденью. Изогнувшись, смотрит за спину.
Нету. Нет ноутбука.
Нет. Здесь его нет.
Остался у нее в квартире.
7
– Алло?
– Мистер З., как продвигается работа?
– А у тебя как дела, Элеанор? Как прошел день?
– Закари, я надеюсь, что мой день украсишь ты. Мне нужен от тебя ответ «да».
– Элеанор, ты хоть иногда становишься живым человеком? Бывает так, что ты не работаешь?
Одной рукой Закари держит младенца, стараясь его не уронить, в другой руке – телефон. Эмили удобно разместилась на нем. Он обожает ее легкость, обожает чувствовать круглую безволосую головку у себя на плече.
– Не работать? Думаю, это будет нечестно по отношению к моим клиентам.
– Это просто фигура речи, – смеется Закари. – Ты всегда переходишь прямо к делу. Иногда я задумываюсь, есть ли у тебя своя жизнь.
– З., моя жизнь – это ты. Но хватит обо мне. Давай поговорим о новом Говарде Страйвере. Мне нужно от тебя твердое «да», причем сегодня. Насчет миллиона долларов я не шутила.
– Да, – говорит Закари.
– Да? Ты только что сказал «да»?
– Да. Я сочиню продолжение.
На другом конце провода – тишина. Впервые в жизни Элеанор лишилась дара речи. Закари буквально видит изумление на ее лице.
– Э-э-э… Хорошо… – наконец произносит она. – Я им сообщу. Можем встретиться, пообедать, обсудить сроки и так далее.
Эмили принимается плакать, тихие всхлипы переходят в бурные порывы. Закари садится и передвигает ее на колено.
– Элеанор, мне пора. Ребенок плачет. Проголодалась, наверное.
– Мистер З., я уверена, что эта книга станет хитом. А может, сиквел поможет фильму сдвинуться с мертвой точки. Тут никогда не угадаешь.
Поздравляла ли она его с рождением ребенка? Говорила об Эмили что-нибудь хорошее? Он не припоминает, чтобы Элеанор сказала хоть слово об этом прибавлении в его жизни.
«Она и впрямь не человек».
Закари нажимает кнопку отбоя, бросает телефон на диван и несет Эмили на пеленальный столик. Может быть, в этом причина плача?
«Хоть бы Кристен вернулась».
Он чувствует угрызения совести.
И не только. Он только что пообещал новую книгу, а у него с собой нет даже ноутбука. В резком приступе безумия он сказал какой-то женщине, совершенно незнакомой, что разрешает ей написать книгу за него.
«Ну не псих ли?»
Если бы начать день сначала… Может быть, еще получится.
Когда на следующее утро приезжает няня, он ловит такси и возвращается на угол 83-й улицы и Второй авеню. Найти ее дом, наверное, будет нетрудно. Закари проходит мимо обувной мастерской, супермаркета, аптеки. Останавливается на углу, прикрыв глаза от низкого утреннего солнца.
Вон тот дом из красного кирпича, на другой стороне? Но он выглядит незнакомым. Закари поворачивается и вглядывается в высокое белое здание на восточной стороне Второй авеню. На полукруглой подъездной дорожке, ведущей ко входу, припаркованы машины.
Кажется, перед ее домом не было подъездной дороги. Но и остальных домов он вроде бы не видел.
Он понимает, что не сможет ничего спросить. Он не знает ее имени.
«Я даже имени ее не узнал».
Он не знает ее имени и не знает, где она живет. И конечно, он был слишком потрясен и одурманен, чтобы взять номер телефона.
Классический идиотизм. Но тут в голове мелькает слово «библиотека».
– О-о-о, точно! – бормочет он. – Библиотека!
Она должна вернуться в библиотеку и принести его ноутбук. И чего так паниковать? Но можно ли его упрекнуть? Писатели не любят терять свои ноутбуки (а также оставлять их незнакомцам).
Закари чувствует кратковременный прилив страха: 82-ю улицу энергично переходит крупный мужчина в голубом деловом костюме. Кардоса? Нет. Другой широкоплечий мужчина с рыжеватыми волосами, который тоже делает слоновьи шаги.
«Надо встретиться и разобраться с Кардосой. Нельзя пугаться каждый раз, выходя из квартиры».
Он снова внимательно оглядывает высокие дома. Бесполезно. Он берет такси и едет обратно к библиотеке на Амстердам-авеню. В читальном зале пусто. Закари кивает библиотекарше на стойке регистрации – та не поднимает головы – и идет вниз, к детскому залу.
Закари озирается. Молодой женщины не видно. Зал пуст, как и в прошлый раз. К Закари приближается очень худой человек со светлыми волосами, торчком стоящими над лягушачьим лицом, и в квадратных очках с черной оправой.
– Я директор по работе с детьми. Чем могу вам помочь?
– Да я… – нерешительно начинает Закари. Он собирался посидеть здесь и подождать, пока женщина не принесет ему ноутбук. Но сидеть одному в детском зале как-то неприлично. – Я изучаю сказки, – говорит он. – Можете направить меня к нужным полкам?
Он еще не понимает, что это лишь начало очень долгой недели.
8
Пять дней он ждет за столом в детском зале, перед ним – целая батарея книг о сказках. Он читает все сборники, сказки из десятков стран. Он становится специалистом по ведьмам, эльфам и принцессам, злым духам, котлам с кипящим ядом, властолюбивым королевам, потерявшимся в лесу сиротам, драконам, ангелам и говорящим совам. Целую неделю он проводит в этом пугающем потустороннем мире, а женщина так и не появляется.
Может, пора забыть о ней? Отнести все произошедшее к числу безумных и странных жизненных перипетий? Купить новый ноутбук и вернуться к прежней жизни?
Закари признается себе, что на самом деле хочет ее видеть. Видеть ее прекрасное, совершенное лицо, слышать мягкий, как шепот, голос. Да, она постоянно является ему в сексуальных фантазиях. Хоть бы увидеть эти синие глаза, алые губы, белую ангельскую кожу…
В понедельник днем она появляется у него в квартире, и он застывает в дверях, не в силах вымолвить ни слова. Он чувствует, как щекам становится горячо, и понимает, что краснеет.
– Ты здесь… – бессмысленно произносит он.
Она смеется:
– Можно войти?
Закари перегородил собой дверной проем.
Она юркает внутрь. На ней две футболки, голубая и розовая, и короткая клетчатая юбка в складку. На голых ногах – белые спортивные туфли. Тряхнув головой, она откидывает назад черные волосы. Потом протягивает ему ноутбук:
– Скучал по мне, милый?
Она проводит пальцем по его щеке.
– Да… Я ждал тебя. В библиотеке. То есть, я хочу сказать…
Она оглядывает гостиную, подскакивает к младенцу в переносной кроватке:
– Какая хорошенькая! – Она нежно гладит Эмили по головке. – И совсем лысенькая.
– Когда она родилась, у нее были волосы, – поясняет Закари. – Но потом выпали. Теперь вот растут настоящие.
И тут в его голову врывается вопрос:
– Как ты узнала, что это девочка?
Она в последний раз гладит ребенка по голове, после чего поворачивается к Закари:
– Я знаю о тебе все.
Странная улыбка, без теплоты – пожалуй, ироничная.
– Сегодня мы выясним, что знаешь обо мне ты.
– Что, прости? – недоуменно моргает он.
Она показывает на ноутбук:
– Дорогой, я написала для тебя продолжение. Надеюсь, тебе понравится.
Закари подходит к ней. На мгновение его охватывает желание сбросить на пол ноутбук и обнять обеими руками ее тонкую талию. Вместо этого он спрашивает, прищурившись:
– Ты написала всю книгу за одну неделю?
– Я делаю все очень быстро, – хихикает она.
– Но…
– И не только быстро, но и хорошо. Перенять твой стиль было нетрудно. – Она толкает Закари на диван. – Давай же. Читай. Не могу дождаться. Прочти первую главу. Хочу посмотреть на твое лицо.
Он садится рядом с ребенком, кладет ноутбук на колени, открывает его. Женщина опускается на корточки перед кроваткой и воркует, гладя малышку по голове, как щенка.
Закари открывает файл и начинает читать. Мозг работает на полную мощность. Закари думает о том, как сказать ей, что работа не годится, что ее нельзя принять, – но так, чтобы она не рассердилась и не ушла.
Хочется поцеловать ее. Хочется обнять. Он возбудился настолько, что не может сосредоточиться на словах. Но продолжает читать. Вглядываясь в светящийся экран, он читает первую главу.
Закончив, он постукивает пальцами по экрану:
– Хорошо! Просто отлично!
– Я так и думала, что ты одобришь, – улыбается она.
– Я серьезно. Это превосходно! – настойчиво повторяет Закари.
Он разглядывает ее, словно никогда толком не видел. «У этой женщины нешуточный талант».
– Где остальное? – Он еще раз постукивает по экрану. – Мне надо увидеть, что дальше. Я поражен. Мне кажется… Мне кажется, ты ухватила самую суть.
Она встает. Наклоняется к корзинке и осторожно достает ребенка. Эмили не издает ни звука, когда женщина кладет ее к себе на плечо.
– Закари, я покажу тебе, как прочитать остальное. Но помнишь, я сказала, что тебе придется заплатить?
– Не вопрос, – кивает он. – Можем обговорить условия.
Она нежно сажает ребенка себе на плечо.
– Милый, к чему условия?
– Но тогда… чего же ты хочешь?
Синие глаза встречаются с его глазами.
– Ты всего лишь должен назвать мое имя.
У Закари из горла вылетает смешок.
– Я… Что я должен?!
– Ты ведь не знаешь, как меня зовут?
– Ну… Да, мне очень неловко. Но…
– Так давай же. Угадай. Ты же хочешь получить оставшуюся часть книги? Ну вот. Угадай мое имя – и книга твоя. Такой уговор. Назови мое имя. У тебя три попытки.
Он закрывает ноутбук, но оставляет его на коленях.
– Ты серьезно?
Она смотрит не мигая. И постукивает ногой.
Закари понимает, что придется играть по ее правилам. Ладно. Подумаешь!
– Хм… Сара? – начинает он.
Она качает головой. Закари замечает, как в холодных синих глазах мелькает оживление.
– Еще две попытки.
– Джессика?
– Нет. Думай хорошенько, милый. У тебя осталась всего одна попытка. Не потрать ее впустую.
Он прищуривается, изо всех сил вглядываясь в нее, словно пытаясь прочесть ее мысли. «Какое имя ей подходит? Скажем…»
– Эшли?
Она опускает голову, и волосы падают ей на лицо.
– Эх! Извини, Закари. Меня зовут не так. И это была твоя последняя попытка.
Она проходит мимо него, направляясь к двери.
– Так скажи мне! – кричит он. – Как же тебя зовут?
– Закари, мы же встретились среди сказок, – вздыхает она.
– Да.
– Значит, ты должен был догадаться. Просто обязан. Меня зовут Румпельштильцхен.
– Как? – изумляется он.
– Меня зовут Румпельштильцхен. А ты не догадался. Теперь ребенок мой.
Закари толкает ноутбук на диван и медленно поднимается. Но не успевает он встать, как она и ребенок оказываются за дверью.
9
Закари дергает дверь и выбегает на лестницу. Прислушивается, не раздаются ли ее шаги. Но все, что он слышит, – это глухие удары своего сердца.
«Она сумасшедшая, и у нее мой ребенок».
Он срывается с места, перелетая через две ступеньки. На крыльцо. Глядит вдоль улицы, вправо и влево. Нет. Нет. Здесь ее нет. Он дышит так тяжело, что, кажется, грудная клетка сейчас взорвется.
«Не поддавайся. Сердечного приступа только не хватало».
Ее что, ждала машина? Как можно исчезнуть так быстро?
Он заставляет себя подняться обратно в гостиную. Хватает с дивана телефон.
«Надо позвонить в полицию. Она похитила моего ребенка».
Но что скажет полиция, когда он сообщит, что ее зовут Румпельштильцхен? Он уже слышит издевательский смех над его историей о том, как он жил в сказке.
«Румпельштильцхен, говоришь? Забрал у тебя ребенка? Ну так позови Златовласку, пусть она тебе поможет!» И тут же: «Хо-хо-хо-хо-хо!»
Закари дает слово, что сам найдет ее. Он понимает, что думает не слишком связно. Он вообще не в состоянии думать. Знает только, что надо бежать. Пробежать по городу, побежать в те места, где она может быть, побежать куда угодно, где он сможет ее застать.
Он слишком напуган, слишком потрясен, чтобы оставаться на месте. Если он будет стоять, ужас от содеянного нахлынет и поглотит его без остатка.
Он бежит в библиотеку. Там ее никто не видел. Бежит в Ист-Сайд, к ее кварталу. Который дом? Который? Нет. Никаких следов.
Где теперь искать? Сдаваться нельзя. Он идет по Второй авеню и почти доходит до 86-й улицы, как вдруг видит ее за столиком в кофейне. На плече у нее лежит Эмили. Перед женщиной стоит тарелка с яичницей-болтуньей. А напротив сидит Кардоса.
Значит, они работали вместе?
Ну конечно. Кардоса должен был напугать его, вывести из равновесия, ослабить, чтобы она беспрепятственно появилась и сделала свое дело.
Гнев охватывает Закари. Он бьет по витрине обеими кулаками.
Они поворачиваются; на их лицах появляется сперва удивление, затем тревога. Прежде чем они успевают вскочить на ноги, Закари влетает в дверь и проносится мимо людей, стоящих у кассы в ожидании свободного столика.
Он шагает к ним, размахивая кулаками. Голова сейчас разлетится вдребезги. В висках пульсирует кровь. Он зло смотрит на них, переводя взгляд с Кардосы на ребенка и на женщину. Открывает рот – и замирает. Внезапно он ощущает себя сдувающимся шариком. Он чувствует, как воздух со свистом утекает из легких, как все его тело опадает… уменьшается в размерах…
Закари опускает кулаки. Его дыхание замедляется. Наконец он обретает голос.
– Я вас выдумал, так? – тихо говорит он.
Оба кивают с каменными лицами.
– Я выдумал вас обоих. Вы не настоящие, – повторяет Закари.
– Да, – шепотом отвечает она. – Ты нас выдумал.
– Вы у меня в голове. Вы – сказка. Вас здесь нет, – бормочет Закари.
Они выжидающе смотрят на него. Женщина прижимает ребенка к плечу и не мигая глядит на Закари.
– Я вас выдумал, – говорит он. – И если я закрою глаза…
Он не дожидается ответа от них.
Он закрывает глаза.
А когда открывает, то видит над собой лица – незнакомые лица, – которые пристально вглядываются в него. Лица нависают над ним, они напряжены, словно эти люди ждали, когда он сделает или скажет что-нибудь.
Он лежит на спине. Подняв голову, он спрашивает:
– Где я?
– Мы поместили вас в эту палату, доктор Страйвер, – отвечает женщина с шоколадной кожей, одетая в светло-зеленый халат. Из-под медицинской шапочки торчат кудрявые белые волосы. – Мы решили, что вам здесь будет удобно.
Он кивает и снова опускается на подушку. Кардоса и Румпельштильцхен не выходят у него из головы.
Какая-то женщина отодвигает медсестру и склоняется над ним. Глаза ее смотрят неодобрительно, а щеки мокры от слез.
– Говард, ты опять! – говорит его жена Дебра. – Я… я не понимаю. Ты можешь мне объяснить? Неужели жить внутри собственного разума настолько лучше, чем быть со мной?
– Нет, – быстро отвечает он и тянется к жене, но та отстраняется. На ее щеках блестят слезы, которые она не пытается вытереть.
– Долго меня не было? – спрашивает он.
– Два дня, – отвечает Дебра. – Но мы не знали, как долго тебя не будет на этот раз.
Прежде чем он успевает ответить, она продолжает:
– Говард, почему ты все время так делаешь? Почему уходишь в свой разум? Ты пытаешься от меня сбежать. Просто признай это.
– Нет, – повторяет он. – Нет. Поверь.
Он садится в постели, оглядывает докторов и медсестер, которые отошли к стенам, чтобы Дебра могла с ним поговорить.
– Ребенок! – говорит он ей. – С ребенком все в порядке?
Ее темные глаза пристально смотрят на него.
– Говард, у нас нет ребенка. Да что с тобой такое?
Он пытается разобраться. Он должен сперва все понять и лишь потом убедить Дебру и попытаться вернуть ее.
– А моя книга? – спрашивает он.
Она качает головой:
– Ты только грозишься написать книгу о своих открытиях. Но если ты продолжишь исчезать в собственном разуме, у тебя не будет времени на нее.
Он кивает. Силы понемногу возвращаются. Он нежно сжимает ее ладонь:
– Дебра, я готов начать заново. Попытаюсь больше не исчезать. Обещаю. Пусть это станет новым началом. Второй частью нашей жизни. Продолжением. Да, давай сегодня же запустим продолжение.
Она с сомнением глядит на него, но руку не выпускает.
– Доктор Страйвер, – вклинивается в разговор медсестра с белыми волосами, – люди из Пентагона ждут уже два дня.
Он чешет в затылке:
– Что им нужно?
– Они хотели побеседовать с вами о том, как военные могут использовать возможности вашего мозга, помните? Доктор Страйвер? Доктор Страйвер?
Дебра роняет руку мужа, трясет его за плечи:
– Поверить не могу. Говард? Говард? Он что, снова «ушел»? Говард, не делай этого! Говард?!..
