Екатерина Барсова
Тропическое танго, или Разгадка исчезновения Агаты Кристи

— Осторожно, двери закрываются, следующая станция «Тургеневская».

Поток людей, едва не расплющив, внес ее в вагон поезда.

— Простите, простите, — автоматически повторяла она. На правую ногу уже наступили, а слева навалился двухметровый амбал.

— Садитесь, пожалуйста, — неожиданно обратились к ней. Немолодой мужчина в коричневом пальто поднялся, предлагая занять его место.

«Ну, вот уже и место в метро уступают, совсем стала бабушкой», — подумала она. А, впрочем, хорошо — не стоять в толпе усталых раздраженных людей и не мучиться от того, что тебя сдавили со всех сторон.

— Спасибо, — она вздохнула и закрыла глаза.

Вечер, час пик, все разъезжались по домам или спешили на вечерние мероприятия. Весна! Середина марта! Еще одна весна, еще одно лето… Вдруг до нее донеслось слабое, как будто бы дуновение ветерка: «Маришка-подаришка»… Наваждение, не иначе. Но на губах невольно появилась улыбка. Боже мой, откуда это? Из каких глубин памяти.

— Мариш…

Марина открыла глаза. К ней склонился тот самый мужчина, что уступил место. Высокий, импозантный, в хорошем пальто, с седой щеточкой усов. Голова тоже почти седая — про такие волосы говорят: «соль с перцем». Темные волосы чередуются с пепельными — как соль и черный перец, свет и тень… Мужчину она не узнавала, а вот его глаза… Глаза были удивительно родными. Марина ахнула и вскочила с сиденья.

— Слава! Это ты?

— Ну, я, — голос звучал слегка ворчливо. — Я тебя зову-зову. А ты будто уснула.

— Задремала, — виновато призналась она. — Разморило. Весна.

— Женщина, вы садитесь или как? — пробурчала толстуха в бежевой куртке, протискиваясь через толпу.

— Нет-нет, садитесь вы…

Толстуха плюхнулась на сиденье и прижала к себе сумку.

— Ты где выходишь?

— На «Третьяковке».

— Вот как. Я тебя провожу.

— Там пересадка, а на самом деле мне дальше.

— Можем выйти и погулять, раз уж встретились. Пройдемся немного. Или ты торопишься домой? Семья, дела…

— Можем прогуляться, — Марина все еще не могла прийти в себя: столько лет они друг друга не видели, а сейчас случайно столкнулись в метро, удивительно! Она уже не думала, что когда-нибудь встретит Славу, но судьба иногда подкидывает нежданные сюрпризы, как в книжках со счастливым концом.

— Станция «Третьяковская»!

Двери вагона открылись.

Они направились к эскалатору.

— Ты совершенно не изменилась, — сказал Слава таким знакомым густым приятным голосом. — Все такая же легкомысленная и ветреная.

— С чего ты решил? — возмутилась Марина.

— На улице еще холод, а ты без шарфа, ботиночки явно не по сезону, и перчатки, наверное, ты, как всегда, забыла дома.

— Зато ты выглядишь как… иностранец.

— Может быть, и так. Было дело, — уклончиво отозвался он. — Пахали мы вдали от родных берегов, не зная ни передышки, ни покоя.

Она даже не вслушивалась в слова, просто наслаждалась звуками его голоса… Боже мой! Как все было давно!

Вышли на улицу, было уже темно, и только свет фонарей отбрасывал мерцающие золотистые дорожки на тротуар, здания, людей.

— Куда направляемся? — спросила Марина.

— Собственно говоря, все равно. Можем по нашему любимому маршруту — в сторону музея Тропинина. Помнишь — мы любили там гулять.

— Пойдем, — тихо ответила она. — Как в старые времена…

Они медленно шли, свет фонарей казался тусклым, сырость витала в воздухе, асфальт блестел от влаги.

— Как жизнь? Как муж? — преувеличенно бодро спросил Слава.

— Я с ним развелась, — меланхолично откликнулась Марина. — Пятнадцать лет назад. Дочь и внук в Америке. А ты как?

— Я был женат дважды. Есть сын от первого брака, но отношения с ним… — он махнул рукой… — Сложные. Характер у Вадика частично в меня, частично в мать. Отсюда и проблемы. Но я не жалуюсь. Единственный сын, и Вадьку я очень люблю, несмотря на то что между нами случаются ссоры и размолвки, это все быстро проходит.

Они шли и разговаривали. Марина с ужасом и трепетом думала, что милое прошлое, которое их связывало, может вернуться, и все станет как было тогда — горьким и одновременно сладким. Чем-то таким, от чего хочется убежать и вместе с тем остаться и впитывать, как весенний воздух, — жадно, замерев от волнения.

— Слава! — прервала она его рассказ о последней работе. — Как так получилось, что мы не общались?

— А я почем знаю, — проговорил он после паузы. — Так получилось — и все.

— Тебя не было ни на одной встрече одноклассников, и никто из ребят не знал: где ты и что с тобой.

— Я не хожу на встречи одноклассников, — сказал он.

— Из-за меня? — тихо спросила Марина.

— Из-за кого же еще?

— Ну и глупо!

— Теперь уже поздно читать нотации, не находишь? Прошло столько лет!

— А я ребят постоянно спрашивала, где наш Полковник. Помнишь, я тебя так все время звала? Ты же просто бредил военной карьерой, всегда говорил, что у тебя перед глазами пример деда, служившего в артиллерии.

— А я и стал полковником.

От неожиданности она даже остановилась.

— Серьезно?

— Куда уж серьезней! Работал военным переводчиком. И дослужился до полковника.

— Полковник, — пробормотала Марина. — Кто бы мог подумать!

Она глубоко вздохнула: порыв ветра принес запах талой воды, и вместе с этим запахом словно долетел и аромат прошлого, пробудивший воспоминания, которые жили в ней подспудно, раньше ничем себя не обнаруживая… А сейчас забурлили, зажурчали, как половодье по весне. Вот они, девятиклассники, идут по этой же самой дороге, взявшись за руки, и о чем-то говорят, перебивая друг друга, а тополиный пух кружится, оседая в волосах белыми снежинками. Как ни странно, Марина всегда любила тополиный пух, аллергиями не страдала и находила его очень красивым.

— Помнишь, дорога тогда была в два раза шире, — тихо сказала она. — И здесь росли тополя.

— Это было давно…

— Тебе сколько лет? — спросила Марина.

— Осторожней, — Слава подхватил ее под локоть и загородил собой, — машина едет. Пятьдесят пять.

— Значит, мне пятьдесят четыре. Ужас, правда?

— Я бы так не сказал. Ко времени надо относиться по-философски. Я вот себе дело одно завел, чтобы скучно не было.

— Какое?

— Расскажу после как-нибудь, — загадочно улыбнулся он.

— У меня тоже есть хобби, которое не дает соскучиться, — сказала она, но тоже уточнять не стала.

После прогулки Марина пришла домой в странном смятении. Эта встреча разбередила старую боль. Почему она так глупо, нелепо и бездарно прожила свою жизнь. Почему? Мечтала стать дизайнером или архитектором, а выучилась на финансиста и работала сначала бухгалтером, потом экономистом, потом банковским работником. Меняла одну фирму на другую. И вот уже год, как она вышла на досрочную пенсию.

Пенсионерка! Сначала ее это слово пугало — потом привыкла. Никуда не надо торопиться, бежать, вставать утром… Не надо общаться с разными ненужными тебе людьми. Тишина, покой. Дочь Татьяна с семьей в Америке.

И через пару месяцев безработной жизни Марине стало тоскливо, показалось, что жизнь закончилась, словно она сошла с поезда и очутилась на заброшенном полустанке. И что делать дальше — абсолютно непонятно. Она записалась на курсы вышивания при местном Доме культуры, но все это отдавало нафталином, а главное — непроходимой скукой. Потом были компьютерные курсы. Но это все не то. Она смотрела на себя в зеркале и с содроганием видела, что стареет буквально на глазах: взгляд становится тусклым, волосы — не блестят и словно истончаются, уголки губ опускаются вниз. И вдруг эта встреча! Вот уж, как говорится, нежданно-негаданно.

Славка по-прежнему интересный мужчина, и наверняка у него есть женщина. Полковник в отставке, и все при нем: внешность, обаяние, достаток, судя по хорошему пальто и дорогим кожаным ботинкам… А она! Марина критически взглянула на себя со стороны — обычная увядшая пятидесятилетняя женщина.

Марина налила полную ванну горячей воды, легла, закрыла глаза и задумалась. Никогда еще мысль о бесцельности жизни так не пугала ее. Самое большее, что ждет в ближайшем, — еще одни курсы по вышиванию, выжиганию, причитанию… Одинокая бессмысленная старость. А ведь ей всего лишь пятьдесят четыре, не шестьдесят и не семьдесят. Хотелось плакать. Марина поднялась из ванны, прошла в комнату, оставляя после себя на полу белые ажурные комки пены. Почему она не может у себя дома пройтись обнаженной? Живет одна, может позволить себе любую вольность. Да и полы сама моет… Марина встала перед большим зеркалом шкафа-купе, покрутилась, придирчиво рассматривая отражение.

— Ничего! Очень даже ничего! — фигурка стройная, почти девичья. Ела Марина мало. Сладким не увлекалась, да и генетика не подвела — мать и бабушка оставались тоненькими и моложавыми до самой старости. И ноги у нее красивые, длинные и почти не потеряли формы. Вот только лицо и глаза не те, что были в юности…

Глаза были усталыми, утомленными от жизни, потухшими и равнодушными. Такие глаза сразу выдавали возраст, образ жизни и полное отсутствие интереса к этой самой жизни. Надо было что-то делать! Но что? Марина поплелась обратно в ванную, сняла с крючка махровый халат, закуталась в него и пошла на кухню. Впервые за долгое время она изменила своему вечернему ритуалу: налила себе в чашку не ромашковый чай, а коньяк, подарок коллег на позапрошлый день рождения, и выпила его залпом. На душе было тоскливо.

Утром сложился четкий план действий. Марина решила пройтись по магазинам и привести себя в порядок. Полковник может позвонить в любой момент, они же обменялись телефонами — и мобильными, и домашними, договорились созвониться и куда-нибудь сходить, посидеть… Что же она предстанет перед Славой в таком виде — одинокой несчастной женщины? Так не годится, она должна быть в полном порядке: ухоженной и выглядеть на пять с плюсом. Деньги у Марины были, она сдавала материнскую квартиру в хорошем престижном районе, имелись кое-какие накопления, а тратила она очень аккуратно. Берегла на черный день или просто на будущее, которое обычно представлялось туманным и расплывчатым, как дождливый пейзаж.

Но теперь казалось, что будущее постепенно приобретает контуры. И напоминает зеленую лужайку. И на этой лужайке можно посадить разные цветы, они расцветут, и поплывет по воздуху медовый запах. Марина сняла в банке приличную сумму и начала свой «Большой поход Венеры Милосской» — шопинг и визит в салон красоты.

Домой Марина вернулась только вечером — усталая и довольная. Она приобрела чудесное светлое пальто длиной до колен. И это алое платье — прелесть. Пусть и немного вызывающее: откровенное декольте и тоненькие бретельки, но цвет! И как же ей идет! Марина смотрела в зеркало в примерочной и ощущала себя совсем другим человеком — смелым, решительным, с авантюрной жилкой. И еще туфли на шпильках. Столько лет она не носила каблуки, почти отвыкла, но красота требует жертв.

Потом был поход в салон красоты. Дома, свалив покупки в коридоре, она долго и придирчиво изучала новую себя в зеркале — да, она изменилась, стала интересней: стрижка каре, волосы шоколадного оттенка, а не мышино-русые, как раньше, но понравится ли это Полковнику? И вообще, можно ли дважды вступить в одну и ту же реку? Древние говорили, что — нет.

Марина открыла балкон — ей не хватало воздуха. Глубокий черный вечер вползал в комнату. Шел мелкий дождь. Она опустилась в кресло, не раздеваясь, как была в куртке, вспомнился такой же вечер много лет назад…

Маришка дружила со Славой с первого класса, и все были уверены, что они непременно поженятся, когда вырастут. Они всегда были вместе, в школе, после школы и даже ходили в один и тот же танцевальный кружок.

Тем вечером шел весенний дождь. Они гуляли по улице, следом увязалась какая-то дворняга, Марина кинула ей кусок пирога: собака поймала на лету, они с хохотом рванули вперед, свернули и оказались под аркой, ведущей во двор. Их шаги гулко отдавались в тишине. И было так удивительно — свет падал со стороны улицы, а со стороны двора — зияла темнота… Они поцеловались один раз, другой… И началось это странное томление-наваждение. Слава собирал языком капельки дождя, повисшие на ее ресницах, на губах… В груди разливалось приятное тепло: острое и щемящее, сердце стучало где-то в горле и отдавало в висках. Марина закрыла глаза. Они стояли так, тесно прижавшись друг к другу, что было трудно дышать. Легкие поцелуи порхали по лицу, касались ее губ, скользили по шее… Мир качнулся и замер, а когда она открыла глаза, то услышала шепот: «Пойдем ко мне, я сейчас один, все разъехались. Родители в гостях, а бабушка осталась ночевать у старой подруги».

Но почему в ее голове вертелась дурацкая мысль, что если она переспит с Славой, то он ее непременно бросит. Почему?

— Я… — она покачала головой. — Я не могу…

— Почему?

— Потому…

И почему она не пошла? Потом была весна, выпускной, и следующий день после выпускного, когда они отчаянно поссорились, разругались и расстались. Как оказалось — на целую вечность. На тридцать восемь лет… Она вздохнула. Звонил ли он ей?

Марина проверила автоответчик. Нет, никаких звонков. А если он вообще никогда не позвонит? Зачем ему вспоминать школьную любовь? У него, наверное, есть женщина, молодая, красивая. А мимолетная ностальгия прошла, Слава поразмыслил и решил поставить точку, не встречаться больше с Мариной. И так тоже могло быть. А она уже вообразила себе бог знает что!

Слава не позвонил ни на второй, ни на третий день. Ровно неделя прошла с тех пор, как они встретились в метро и расстались… Все? Окончен бал?

Теперь надо жить так, как будто бы и не было той встречи, то есть — не жить!

Обновки отправились в шкаф, а Марина запретила себе мечтать и проверять автоответчик после каждого выхода на улицу…

Та встреча… Лучше бы ее и не было! Теперь яд воспоминаний разъедает душу, позабытые образы вторгаются в сны, горькие мысли отравляют реальность. Пару раз Марина принимала за Славу совершенно незнакомых мужчин на улице, шла за ними, с трудом сдерживаясь, чтобы не окликнуть, а потом, когда убеждалась, что это — не он, тоска сжимала сердце. Только подумать — она прожила без него всю жизнь, как это вообще могло произойти?!

В конце недели Марина не выдержала и позвонила сама. Мобильный был заблокирован, и она стала звонить по домашнему. Снова и снова набирала его номер. Тишина. Никто не брал трубку. Может быть, Слава обманул ее и назвал неверные цифры?

Ее неожиданно охватила ярость. Трус! И много лет назад он был трусом! У него не хватило смелости объясниться с ней после той ссоры, он избегал ее, когда она хотела найти его и поговорить. И вот теперь после стольких лет снова убежал, оставив ее ни с чем.

Ну, нет! Черта с два! Теперь она достанет его хоть из-под земли, прижмет к стенке и спросит: почему он не захотел тогда пойти на примирение? Почему? А потом гори все синим пламенем, она бросит ему в лицо это презрительно-звонкое: «Трус!» — и уйдет…

Марина была полна решимости найти Славу и порадовалась, что навыки, приобретенные на компьютерных курсах, пригодятся в жизни. После кропотливых поисков и некоторых непростых манипуляций она нашла в Интернете его новый адрес. Как оказалось, жил Слава на северо-западе Москвы.

И в тот же день Марина поехала к нему.

Один за другим тянулись дома из красного кирпича, новый микрорайон был выстроен не более десяти лет назад. Проскользнув вместе с молодой парой в подъезд нужного дома, Марина поднялась на девятый этаж и нажала на кнопку звонка у двери Славиной квартиры.

Раздалась заливистая трель. Раз, другой, третий… Дверь никто открывать не спешил. Он вполне мог куда-нибудь уехать и не должен ставить ее в известность. Кто она ему? Никто! Марина ничего о нем не знает: когда они встретились, Слава о себе говорил уклончиво, все больше сыпал шутками, вспоминал прошлое и разные смешные истории. На пенсии он сейчас или работает? Вроде бы на пенсии, как и она, но подрабатывает. Но Марина не расспрашивала, на что он живет, чем занимается, куда ходит… Когда они гуляли, все ее мысли путались, она с восторгом слушала его, говорила невпопад, боялась, что вот сейчас он снова исчезнет из ее жизни, хотела продлить, остановить эти мгновения.

Та мимолетная встреча была — как вдох и выдох. Она ничего не узнала о нем, а теперь его — нет. Командировка? Уехал отдыхать? Или просто задерживается на работе? Время, правда, позднее — уже восемь вечера, но, может быть, какой-нибудь аврал?

Она позвонила в соседнюю дверь. Через пару секунд дверь распахнулась, на пороге появилась молодая женщина с младенцем на руках, за нее пряталась девочка лет пяти с плюшевым розовым зайцем под мышкой.

— Вам кого? — спросила женщина, прищуриваясь. Она была одета в черные легинсы и белую просторную футболку.

— Добрый вечер! Вы не знаете, где Вячеслав? — она кивнула на дверь соседней квартиры. — Ваш сосед.

— А вы кто?

— Просто знакомая. Дело в том, что мы договорились созвониться по одному делу, но в назначенное время Вячеслав не позвонил. И я не могу с ним связаться, ни по сотовому, ни по домашнему. Не знаю, что и думать, вот и решила подъехать — узнать все на месте.

Младенец на руках женщины внимательно рассматривал Марину и вдруг улыбнулся.

В холле было три квартиры, и, судя по всему, отношения между жильцами были вполне добрососедские: в узком пространстве находились два велосипеда — один детский, другой — взрослый, коляска, лыжи и галошницы. И еще старомодный сачок. Там, где отношения осложнялись вечными разборками, холлы обычно пустовали — никто никому не доверял и вещи без присмотра не оставлял. Марина очень надеялась, что Слава с соседями общается и они смогут что-то подсказать.

— Я не видела Вячеслава Александровича уже неделю. Он обычно редко из дома выходит, лет пять как на пенсии. И никогда так надолго не пропадал. По вечерам я иногда оставляю у него Леночку, — кивнула соседка на дочку, выглядывающую у нее из-за спины. — Предварительно звоню ему, и мы договариваемся, когда подойти. А на прошлой неделе я привела, как условились, а дверь мне никто не открыл. Я еще так удивилась, человек он обязательный, как скажет, так и сделает. А тут — пропал. Потом еще пару раз звонила, но к телефону никто не подходил и дверь тоже не открывал. Может быть, куда уехал? Но он обычно предупреждает и ключ оставляет. Животное кормить. — Она поджала губы. В квартире раздавался звук работающего телевизора, бодрое уханье стиральной машинки, чье-то громкое шарканье ногами по полу.

— И что делать? — растерянно пробормотала Марина.

Женщина пожала плечами.

— Не знаю. Ждать, наверное.

Ждать! — чуть не фыркнула Марина. Она уже прождала его целую вечность и один день. И ждать больше не намерена. Ни минуты, ни секунды.

— Спасибо! А можно я оставлю вам свой номер телефона, вы мне позвоните, когда Вячеслав появится, или я ваш запишу и сама перезвоню? Как вас зовут?

— Наталья.

— А я — Марина. Вы мне поможете, Наталья?

— Сейчас я возьму сотовый, чтобы записать…

Наталья ушла в квартиру, девочка по-прежнему пряталась за нее.

Марина еще раз окинула взглядом холл: вот эта галошница явно Славина. Мужские элегантные ботинки, крема для обуви, губки. Стоп-стоп! Ее бросило в жар, она вспомнила, как на старой квартире Славиных родителей около двери тоже стояла галошница, и в губке для обуви под бумагой прятали запасные ключи. Интересно, изменил ли Слава этой давней привычке? Марина быстро наклонилась к галошнице и взяла футляр. Открыла. Так и есть! Ключи под тонкой бумагой! Шаги Натальи приближались.

Марина быстро положила футляр обратно и вернулась к двери.

— Диктуйте свой телефон, я запишу, — в правой руке Наталья держала сотовый — почти на уровне глаз.

Женщины обменялись телефонами. И Марина ушла, но домой ехать не хотелось, она все надеялась, что Слава сейчас приедет, и ходила возле его дома, вспоминала прошлое, школьные годы, их дружбу… Мартовский вечер был теплым, но Марина почувствовала, что замерзла, и спохватилась, что бродит по чужому двору, в незнакомом районе, уже почти четыре часа. Время уже одиннадцатый час. Ехать домой, или… Знакомая подъездная дверь открылась, выпуская собачника, и Марина решила, что это знак, и вновь поднялась к квартире Славы. В холле она аккуратно вывернула лампочку и, подсвечивая себе телефоном, достала ключ из тайника, вставила в замок.

В квартире было тихо. «А ведь соседка Наталья говорила про какое-то животное! — вспомнила Марина. — Собака? Кошка?» Но никто не выбежал в прихожую, собака бы отозвалась лаем, когда она еще днем давила на кнопку звонка. Да и кошка бы истошно мяукала, так надолго оставленная хозяином в пустой квартире…

Марина нащупала кнопку выключателя и щелкнула. Свет залил маленький коридор. Никого…

Только ее собственное отражение в большом зеркале с тяжелой бронзовой рамой. Это зеркало было из старой Славиной квартиры.

— А в чужие дома врываться, голубушка, нехорошо, — сказала Марина сама себе. — Уголовным кодексом попахивает. — Она вздохнула, поправила шарфик. Выглядит она неплохо, даже очень неплохо, и глаза горят…

Но где же Слава? А вдруг он болен, потерял сознание и лежит где-то в комнате? На полу или на диване? Она поспешно обошла уютную двухкомнатную квартиру. Никого. И никаких подсказок: куда же делся хозяин.

А вот на кухне Марину ждал сюрприз. Террариум, в нем сидело нечто и таращило на нее, как ей показалось, грустные и одновременно испуганные глаза. Это нечто напоминало дракончика, маленького и испуганного.

На стеклянной стенке была надпись: «Я Зинуля. Прошу любить и жаловать». Марина не удержалась и фыркнула. Зинуля! Ну надо же, не иначе как назвал в честь мымры-физкультурницы, которая и вправду была похожа на эту игуану. Учительницу звали Зинаида Юльевна, но за глаза все называли Зинулей. Ну, Полковник, ну дает, завел себе… Живность! Марина усмехнулась. Ее же, наверное, накормить надо. Она столько дней голодная. Еда в пакетике находилась рядом, Марина насыпала ей полную миску, и Зинуля принялась шумно чавкать.

Куда же Слава пропал? Скоропалительно уехал, не успев предупредить соседку? Или случилось что-то страшное?! Но что? Что могло с ним случиться?! Марина внимательно осмотрела кухню. Это было просто чудо, а не кухонька, похожая на чайный домик. Здесь все напоминало о чае. На стене висели картины, где изображались сказочные пейзажи: горы, уходящие в небо, зеленые поля, маленькие фигурки людей и везде необыкновенное небо — нежно-серебристое, словно в легкой дымке тумана. И под каждой картиной подпись: «Остров Цейлон».

Целый шкафчик был заполнен разными сортами чая. Она рассматривала их и читала вслух. «Дарджилинг», «Нилгири», «Цейлонский чай Оранж Пеко», «Оолонг», «Пай Му Тан» — эти названия звучали как музыка. Рядом на полках разместилась глиняная и фарфоровая посуда. Специально для чайного ритуала, как поняла Марина.

— А ты оказался любителем чайных церемоний, Полковник, вот уж не знала.

Над овальным столом висел плакат с надписью крупными буквами: «Все дело в чае!»

— Если бы так, — вздохнула она, — все было бы намного проще…

Марина включила электрический чайник и взяла с полочки чай под названием «Синий».

Попробую, решилась она. Здесь было так уютно, так хорошо, Марина представила, как Слава сидит вечерами на своей кухоньке, заваривает чай, потом проходит в гостиную, смотрит телевизор или читает. Он всегда любил читать. В гостиной стояло большое кресло, в котором любила сидеть еще его бабушка Виолетта Георгиевна. Марина обратила внимание, что много вещей перекочевало из родительской квартиры. Она их помнила еще по тем школьным временам, когда часто бывала в гостях у Славы.

Синий чай имел красный цвет и обладал резким насыщенным вкусом. «Интересно, почему он называется синим? Надо будет спросить у Славы», — подумала Марина.

Выпив чашку чая, она прошла в комнату. Здесь стены пестрели от развешанных фотографий. На большинстве из них запечатлен паренек, похожий на Славу в юности, судя по всему, это и есть его сын Вадим. Снимки из разных мест, кажется, Вадим любитель путешествий. То он на вершине плоской, как подошва, горы, то в джунглях и за его спиной длинные лианы сплетаются в причудливый клубок, то на берегу океана — с серфинговой доской под мышкой.

Снимков, на которых изображен сам Слава, — гораздо меньше. И всюду он в основном в компании мужчин — видимо, друзей, коллег и сослуживцев. И тоже он и в горах, и в тропическом лесу.

Перед Мариной приоткрылась новая страница его жизни, которую она не знала, но которая теперь казалась зримой, живой. В спальне на маленьком прикроватном столике стояла фотография в рамке — она взяла ее в руки. Школьный снимок — весь их класс шестой «б». Они стоят рядом — Слава нахмуренный, а Мариша — улыбается. И такая у нее радостная счастливая улыбка. И два хвостика, туго стянутые бантами. Она бережно поставила фотографию на место, вернулась в гостиную, присела в кресло с протертыми подлокотниками, на котором лежал плед в зелено-красную клетку. В него любила укутываться Славина бабушка…

На столике около кресла лежала трубка! Ох, он курит трубку! Марина закрыла глаза и представила Славу с трубкой, провела по ней пальцем — полированное темное дерево, чуть стертое сбоку. Марина прижала трубку к щеке, как будто бы она хранила еще запах и тепло его губ. Где он? Что с ним? Почему он ей не позвонил?

Марина тяжело вздохнула. Ей захотелось заварить еще одну чашку чая и как следует подумать. Домой возвращаться не хотелось, очень уж было хорошо у Славы. Она словно стала ближе к нему. А дома только тоска и одиночество.

Она обвела взглядом книжные полки. Слава всегда любил читать. Его любимой книгой были «Севастопольские рассказы» Толстого. Эта же книга служила обычно ширмой. За ней, как за тайником, он прятал свои «секретные материалы». Интересно, а теперь? Марина улыбнулась, осторожно потянула книгу с полки и увидела за ней темно-коричневую папку, на которой крупными буквами было выведено: «РАССЕКРЕЧЕНО». Она провела по папке ладонью, задумалась, но решительно вытащила это рассекреченное, вернулась в кресло и раскрыла папку. В ней обнаружились разные материалы: газетные вырезки, распечатки файлов, листочки бумаги с записями от руки. Здесь хранились разные истории, события, случаи, преступления, ограбления. Она прочитала о перевале Дятлова, «Титанике», убийстве Джона Кеннеди — разнообразные версии, связанные с этим «преступлением века»…

И наконец, увидела на одном из листов запись от руки: «С детских лет меня волновала тайна исчезновения Агаты Кристи». Марина чуть не вскрикнула: ну конечно, Славу всегда влекли загадочные истории. А его бабушка была поклонницей Агаты Кристи, в их доме несколько полок занимали произведения английской писательницы. Она вновь подняла глаза на библиотеку. Вот те самые детективы. Но кто бы мог подумать, что Слава до сих пор интересуется загадками!

Марина погрузилась в чтение:

Марина дочитала и недоуменно нахмурилась.

Поверх листа рукой Славы было приписано: «Что это было? Почему она сказала, что приехала из ЮАР? Из Кейптауна?»

Из глубин памяти всплыла чья-то цитата: если хочешь начать новую жизнь — нужно поехать туда, где тебе было хорошо…

Марина захлопнула папку. Задумчиво посмотрела перед собой, на глаза попалась очередная картина с пейзажами острова Цейлон. Пожалуй, она знает, где искать Славу.

К счастью, виза на Шри-Ланку оформляется по прибытии. На следующий же день Марина заказала билет и быстро собрала чемодан.

…Перелет до Коломбо длился девять часов, Марина успела выспаться и насмотреться на белые облака, проплывающие мимо. И когда она, пройдя таможенный контроль, вышла из аэропорта — чувствовала себя бодрой, отдохнувшей, с ясной головой.

Марина остановилась в отеле в центре Коломбо. Управляющий отеля оказался очень милым отзывчивым человеком и согласился помочь красивой русской туристке найти ее друга, прилетевшего на остров несколько дней назад.

К вечеру того же дня Марина уже знала, где остановился Вячеслав Денисов. Его отель находился в нескольких километрах к северу от Коломбо.

Она сразу же наняла машину и отправилась к нему. Марина сидела на переднем сиденье, рядом с водителем, и с интересом наблюдала, как пальмы вдоль дороги, послушные ветру, будто огромные подсолнухи, разворачивались вслед за ней…

Славу она нашла возле бассейна в ротанговом кресле, перед ним на круглом столике стояли бутылка водки и пустой стакан.

Он будто бы ничуть не удивился, увидев ее.

— Приехала? Ну, хорошо…

Марина взяла его руку и сжала пальцы.

— Я здесь, рядом, — негромко сказала она. — Мы справимся.

Слава поднял на нее глаза, но ничего не сказал.

— Ты думаешь… — пробормотал он. — Я не уверен.

Таким усталым, надломленным она его никогда не видела.

— Я только что с дороги. И привезла твою трубку. А также привет от Зинули.

Слабое подобие улыбки появилось на его лице.

— Каким образом?..

— Ты всегда прятал ключи в галошнице. Я это помнила. И вообще, Полковник, ты вел себя не как джентльмен, не позвонил, внезапно исчез. И заставил даму поволноваться…

Марина достала из сумки трубку.

— Вот. Теперь рассказывай все по порядку. Ты решил исчезнуть, как Агата Кристи? — Она похлопала по сумке. — Извини, но я немного похозяйничала у тебя и нашла материалы об исчезновении Королевы Детектива. Сейчас я приму душ с дороги и снова к тебе. Я так торопилась тебя увидеть, что оставила чемодан в номере — и сразу рванула сюда. На ресепшене мне сказали, где тебя искать.

Через полчаса Марина вернулась к бассейну. Она сменила дорожный костюм на длинное легкое платье. Полковник сидел и курил трубку.

Около воды горели огоньки.

Марина опустилась в кресло рядом с ним.

— Я заказал нам коктейли.

— Лучше чай.

— Да, чай — лучше. Сейчас попрошу.

Официант записал новый заказ и ушел.

— Ну, рассказывай.

Слава переменил положение, положил ногу на ногу и развернулся к ней.

— Меня давно занимала тайна исчезновения Агаты Кристи…

— Может быть, сначала о тебе.

— Обо мне — после. И пожалуйста — не перебивай меня. Прошу…

— Хорошо. — Марина сделала глоток чая — ароматный, с легкой кислинкой.

— Загадочный случай из биографии Агаты Кристи занимал меня с того самого возраста, как об этом рассказала моя бабушка. Ты же знаешь, она была страстной поклонницей английских детективов, и Кристи была ее любимой писательницей, она даже называла ее — «Моя Агаточка». И ее загадка преследовала меня всю жизнь. Всплывала время от времени. Но по-настоящему я занялся этим вопросом, когда вышел на пенсию и у меня образовалось много времени. Заново изучил все материалы. Существует много статей, публикаций, были изданы даже книги, посвященные этому странному эпизоду в жизни Королевы Детектива. Но почти все они однообразны, словно написаны под копирку. И предлагают всего два объяснения: первая версия — миссис Кристи хотела таким своеобразным способом отомстить мужу. Исчезнуть, чтобы подозрение пало на него и его любовницу Нэнси Нил. Она даже зарегистрировалась в отеле под ее фамилией, назвавшись Терезой Нил. Считают, что расчет был такой: после исчезновения все всплыло бы наружу и Арчибальду предъявили бы обвинение в смерти жены. Агата, конечно, планировала вскоре вернуться, но нервы неверному супругу потрепали бы изрядно. Вторая версия — она уехала из дома в состоянии сильного нервного потрясения. Ее подкосили недавняя смерть матери и бесконечные ссоры с мужем, который хотел развода. Агата попала в аварию и потеряла память, бросила автомобиль и отправилась в отель, где, непонятно по каким причинам, зарегистрировалась под чужим именем и выдала себя за прибывшую из Южной Африки. Итак, месть мужу и потеря памяти — две основные версии. При этом одна по умолчанию исключает другую. Если это месть, то, ясное дело, все совершено обдуманно и с холодной головой, если — потеря памяти, то человек действовал наобум, спонтанно. И все же для потерявшей память она действовала на редкость логично. И представь себе, Мариша, меня, старого пня, эти обе версии категорически не устраивали. Смешно сказать: столько людей ломали себе головы над этим, ученые, профессора, а я, простой полковник из Москвы, берусь разгадать эту загадку.

Запах табака из его трубки был приятен. Чай — божественен, вода в бассейне тускло поблескивала глубокой синевой. Марина поймала себя на мысли, что сидела бы так и сидела…

— Сама Агата ссылалась на потерю памяти, утверждала, что в результате внезапной остановки машины она ударилась головой…

Позже, по мнению некоторых исследователей, она приоткрыла тайну своего исчезновения в книге «Неоконченный портрет». Главная героиня романа, узнав о том, что муж хочет ее оставить, — предпочитает уйти из дома сама, предварительно поцеловав дочь. Настолько ее страшит само слово «развод» и крушение всей прежней жизни. Она не знает, как быть и как с этим смириться. Мужа героини звали Дермот. И это следует запомнить.

Но, на мой взгляд, если какая-то книга и объясняет, что произошло с Агатой Кристи, то это книга «Голубой поезд». Кристи начала ее до загадочного происшествия, а закончила уже после. Так или иначе роман является «слепком» ее мыслей и размышлений, даже если она и не собиралась ничего рассказывать. Но творчество — такой процесс, что не знаешь, какие реплики и обрывки твоих собственных размышлений вдруг окажутся на листе бумаги… Это я где-то читал, — пояснил Слава. Марина кивнула, его рассказ очень ее захватил.

— В начале книги одно из действующих лиц — Руфь, дочка миллионера, и она находится в разладе с супругом, которого — внимание! — зовут Дерек, — продолжал Слава. — И Дерек, и уже вышеупомянутый Дермот из книги «Неоконченный портрет» — мужчины одного склада, и даже имена у них схожи. Условно говоря, это «Арчибальд Кристи» собственной персоной. Обаятельный эгоист, безответственный тип, который думает только о себе.

«Голубой поезд» — символ жизни, которая, как известно, — путешествие в один конец…

Сама же Агата Кристи, ее литературный «образ» в этой книге как бы «раздваивается». С одной стороны, это Руфь со множеством мирских привязанностей, с жаждой жизни. Она очень похожа на Агату, какой та была до исчезновения. Но в романе развода требует Руфь, а не Дерек. И если верить психологам — это персонифицировались мысли Агаты. Отрицание реальности. Она не может допустить, что брошена. И, в ее воображении, это она добивается развода, но не Дерек-Арчибальд. По сюжету Руфь убивают. У нее похищены драгоценности — рубины, которые символизируют страсть, эмоциональность. Но с кем находит свое счастье Дерек — идеальный мужчина Агаты Кристи? Он в итоге остался с Кэтрин Грей — спокойной, мудрой, уравновешенной леди. Может быть, Агата показывает, что поняла: чтобы быть любимой идеальным мужчиной — нужно стать другой. Такой как Кэтрин Грей. Но чтобы стать ею — нужно убить себя, прежнюю. Пройти своего рода инициацию…

«Голубой поезд» выходит в свет в тысяча девятьсот двадцать восьмом году, «Неоконченный портрет» — в тридцать четвертом. Интересно, что в тысяча девятьсот тридцатом году появляется новая писательница. Мэри Уэстмакотт. От ее имени Агатой Кристи будут написаны шесть романов. И первый же роман «Хлеб исполина» — о том, что в какой-то момент амнезия главного героя дает ему шанс прожить жизнь другим человеком. Что ты скажешь? — Слава выжидающе посмотрел на Марину.

— Агата стала другим человеком после этой истории?

— Совершенно верно. Она не теряла память. Вряд ли можно совершить в беспамятстве столько действий: купить билеты на поезд, отправиться в йоркширский отель… И поведение Агаты в отеле говорит о том, что она страстно хотела жить: она общалась с постояльцами, играла в бильярд, музыканты отмечали, как она весело отплясывала чарльстон. Она просто очень хотела измениться, стать другой. И ей это удалось.

— Да! — хлопнул он себя по лбу. — Еще есть версия, что Агата Кристи все заранее обдумала и подстроила с помощью подруги Нэн Кон, чтобы насолить мужу. Подруга была в курсе всего, и Агата ночевала третьего декабря в Лондоне в ее доме, а вечером уехала в Харрогейт. И вот в таком неприглядном свете предстает любимая писательница моей бабушки. Какая-то здесь грандиозная несостыковка. Агата очень серьезно относилась к жизни. К своему долгу жены и матери. Она изо всех сил старалась стать Арчибальду хорошей женой, боялась развода, боялась, что разрушится вся ее привычная жизнь. А тут — прямо французский водевиль. «Не похоже на мою Агаточку», — как сказала бы бабушка. И была бы права. Мало кто задумывается на тем, что Агата Кристи была намного разумнее и серьезней, чем это кажется. У нее интересный взгляд на жизнь и житейские ситуации, достойные внимания философские рассуждения. Это надо понять и разглядеть. Ты, наверное, устала? — без всякого перехода спросил Слава.

— Устала? — Марина вздрогнула. — Нет, все в порядке. Я слушаю.

— Я совсем забыл, что ты с дороги, совсем тебя заболтал. Тебе надо отдохнуть. Давай отложим разговор до завтра.

— Но ты не сказал, что случилось с тобой. Да и про Агату, кажется, еще не закончил…

— Все завтра! — он постучал трубкой о столик. А потом неожиданно взял Марину за руку.

— Спасибо.

— За что?

— За то, что ты приехала… Я уже не думал тебя увидеть.

Марина посмотрела на него. Глаза Славы подозрительно блестели.

— Ты плачешь? — удивилась она.

— Глаза слезятся. И здесь чертовски высокая влажность, которой пропитываешься буквально насквозь, — ответил он, улыбнувшись.

«Позвольте не поверить», — промелькнуло в голове у Марины, но вслух она ничего не сказала.

Они встали из-за столика. Он притянул ее к себе и легонько прикоснулся губами к щеке. Марина замерла: несколько секунд в его объятиях — ради этого стоило выдержать девятичасовой перелет и оказаться на другом краю земли. Она обняла его в ответ, но он отстранился.

— До завтра!

— Спокойной ночи!

Марина проснулась среди ночи: очень уж реалистичным был кошмар, который ей приснился. Она брела по длинному тоннелю, в густой непроницаемой темноте, она увязала в этой темноте, и ее шаги становились все медленней. Тьма как будто бы твердела, Марина боялась, что еще шаг — и она наткнется руками на стенку. Вдруг раздался чей-то громкий крик, и она проснулась. В номере было темно и хотелось пить, так что в горле пересохло. Крик из ее сна раздался снова. «Павлины!» — сообразила Марина, вспомнив, что видела возле отеля несколько красивых птиц.

Спать больше не хотелось, она оделась, выскользнув из номера, и постучалась в комнату Славы, он жил этажом выше. Ей никто не ответил. Она повернула ручку двери, номер оказался не заперт, Марина вошла внутрь. Его постель нетронута, кровать застелена, все на своих местах. Номер будто не жилой, и Славы не было. «Господи! — испугалась Марина. — Куда же он делся?»

Внизу на ресепшене на ее расспросы ответили, что господин Денисов вышел из отеля буквально несколько минут назад. У него есть арендованная машина, и он захотел проехаться. Во сколько вернется — не сказал. И вообще вид у него был ужасно расстроенный, пояснил администратор, словоохотливый молодой человек.

Недослушав, Марина выбежала из отеля, с силой толкнув стеклянную дверь. На улице стоял туман — густой, белый, плотный. Ничего не видно, куда идти?.. Справа вроде бы раздался звук мотора. Или ей послышалось? Нет, точно! Она бросилась туда. И едва не попала под колеса автомобиля, он резко затормозил, остановившись в нескольких сантиметрах. Фары мигнули и погасли…

— Мариша, ты? — раздался безжизненный голос Славы.

— Ну, я! Опять захотел удрать! Не получится! — она скрестила руки на груди. — Не для того я гонялась за тобой и чуть ли не на край земли примчалась, чтобы ты вот так просто от меня уехал.

Он не ответил, с удрученным видом сложил руки на руле и смотрел мимо нее. Марина открыла дверцу и села рядом.

— Слав! — она взяла его за руку. — Да что случилось-то?

— Катастрофа! Настоящая катастрофа, и нет выхода…

— Выход есть всегда, — она потерлась щекой о его ладонь. — Ну ты чего? Я же — рядом. А ты захотел стать героем и справиться в одиночку? И почему ты даже не смотришь на меня?

— Мариш! Я скотина и подлец.

— Раньше я за тобой подобного не замечала.

— Даже не смешно. — Он наконец повернулся к ней. — Ну как тебе все это рассказать?..

— Попробуй начать сначала. Тогда точно получится.

— Ну хорошо — рискну.

Он заглушил мотор. Вокруг плескалось белое море тумана, и они словно были отрезаны от всего мира.

— Много лет назад я работал в Южной Африке и познакомился там с одним китайцем — большим знатоком чая. Встретились мы при трагичных обстоятельствах. Меня тяжело ранили, я находился практически при смерти, он меня выходил, этот китаец, в том числе и при помощи чая. И с тех пор я полюбил чай. — Слава умолк, ненадолго задумавшись, и тихо продолжил: — Он любил говорить: «Все дело в чае». Причем вставлял эту присказку при любом удобном случае и с разными интонациями. И эти слова я вспомнил позже, через несколько лет, когда вышел на пенсию. Мне было скучно, и я вдруг заинтересовался чаем. Стал скупать книги о нем, распознавать сорта… Так у меня появилось два увлечения. Преступления прошлого и чай. Досуг бывшего военного на пенсии. — Он замолчал.

Марина по-прежнему держала его за руку и ждала продолжения рассказа.

— Жизнь текла довольно монотонно, но вот однажды в метро я встретил одну женщину, девушку, которую любил всю жизнь. — Марина замерла. — Мы с ней поговорили и расстались… Но я, проехав две остановки, вернулся и снова прошелся по дороге, где мы гуляли. Я вдруг почувствовал необыкновенный прилив сил, вдохновение, ощутил такую бешеную жажду жизни, как будто бы мне было не пятьдесят с лишним лет, а двадцать и передо мной лежат все дороги мира. Мне хотелось бросить к ногам своей любимой весь мир. Но что я мог ей предложить? И тут кто-то крикнул: «Да что ты медлишь, начни новое дело!» Я повернул голову, но никого не увидел. Но слова слышал так отчетливо. Наверное, это была подсказка свыше. Ведь так случается, что плакат, нечаянно услышанные слова, обрывки чужих разговоров подсказывают нам, что делать. Так было и на этот раз. И я понял, что должен открыть собственное дело, например фирму по поставкам чая. Тем более что я стал почти знатоком в этом вопросе. И решение, откуда взять деньги, тоже пришло мгновенно. Мы, военные переводчики, часто встречаемся друг с другом, обсуждаем дела, спорим… Есть крепкий круг знакомых, боевых друзей, к которым я всегда могу обратиться. Я подумал, что они помогут мне взять кредит у надежных людей на выгодных условиях. И я начну собственное дело. Так и получилось. А вот потом… — и Слава вновь замолчал.

— И что потом? — мягко уточнила Марина.

— Потом через два дня я увидел, что какая-то контора, офшорный банк, сняла с моего счета деньги. Взломала счет и сняла. Так что у меня остается только один выход. Люди в меня поверили, а я их подвел… У меня нет денег возместить этот кредит. Даже если продам квартиру. Я не хочу видеть, как друзья во мне разочаруются, я всегда был человеком чести, лучше смерть, чем позор… Я был уже на Цейлоне два раза, не мог отказаться увидеть его напоследок.

— Слава, мы найдем выход…

— Не думаю…

— А я знаю, что найдем, даже не надеюсь, я уверена, милый мой Полковник, — мы справимся! Но все это потом, а сейчас едем… на экскурсию.

— Ты думаешь — я могу развлекаться, когда…

— Один день уже ничего не решит, а тебе нужно отвлечься. Так что — вперед! И побудь гидом, раз уж ты специалист по чаю. Кстати, у тебя дома я пила синий чай. Почему он называется синим?

— При определенном способе заварки чай приобретает бирюзовый оттенок.

— Но у меня он получился красный…

Слава слабо улыбнулся:

— Его цвет может быть от янтарно-желтого до красно-коричневого, но по классической рецептуре оттенок будет правильным. А еще существует белый чай, который не пьют со сладостями, а подают к нему соленые, рыбные и рисовые блюда.

— Надо же! Я не знала.

— Чай — наука тонкая. О нем можно говорить бесконечно, а ты хотела экскурсию.

— Тогда — не будем терять времени.

Они ехали по ночной дороге, и Марина искоса смотрела на своего спутника. Слава немного приободрился, но все еще был очень погружен в себя.

— Ну, рассказывай мне о загадочном острове Цейлон, — она хотела отвлечь его от мрачных мыслей.

— Я вообще-то не нанимался гидом, — проворчал Слава. — Но попробую, хотя не обещаю, что из меня получится хороший рассказчик. Первый интересный факт, который хорошо бы знать: Шри-Ланка переводится с санскрита как «благословенная земля». Второй любопытный момент: хотя и славится Шри-Ланка, то бишь Цейлон, своим чаем, чаеводство здесь начало развиваться сравнительно недавно — в шестидесятых годах девятнадцатого века. До этого на острове выращивали преимущественно кофе, но в середине девятнадцатого века почти все кофейные плантации погибли от болезни, и островитяне решили перейти на чай.

Марина чувствовала себя ужасно счастливой. Счастливой, несмотря ни на что. Ведь рядом был человек, который давно занимал все ее мысли. Наконец-то был рядом. А Слава продолжал экскурс в историю Шри-Ланки:

— Цейлонские чайные плантации — это целый мир. Здесь живут, женятся, умирают. На территории плантаций свои магазины, клубы, кладбища. Но туда мы поедем в другой раз, а сейчас я хочу показать тебе национальный парк и старинный город. Тебе понравится, я уверен.

Она кивнула, соглашаясь с любым его предложением, но увиденное превзошло все ее самые радужные надежды. Эта ночная поездка напоминала сказочный сон, только с той разницей, что была наяву, хотя временами Марине хотелось щипнуть себя и убедиться в реальности открывавшихся перед ней пейзажей.

Марина увидела чайные плантации, мягкими бархатными складками покрывавшие горы и низины между ними, побывала на обрыве высотой около километра, который назывался Край Света, полюбовалась водопадом Бейкер, веером низвергавшимся с каменных уступов. Это была завораживающая картина, когда мельчайшие брызги воды словно парили в воздухе.

Утром Слава привез ее в национальный парк Хортон-Плейс — холмистое плато, где поляны, заросшие травой почти в человеческий рост, чередовались с лесом. Деревья с толстыми искривленными ветвями напоминали пальцы великана, который вот-вот схватит тебя и утащит в чащу. Марина увидела обезьян с дымчатым окрасом и густой шерстью, которые ничуть не боялись людей. А один раз на тропу вышел грациозный дикий кот, повернул голову и, мягко перебирая лапами, исчез в траве. Над всем этим великолепием возвышались горы с белоснежными вершинами. Они почти касались неба, а внизу на зеленых склонах среди причудливых деревьев бродили красавцы-олени.

Слава с Мариной вышли на поляну, где деревья смыкались над головой и солнце просачивалось через зелень нежно-зеленым светом. Они молчали, застигнутые врасплох этой красотой, покоем, тишиной и умиротворением.

Сколько времени они так стояли и смотрели друг на друга, пока их руки не сплелись — несколько секунд, минут, часов, вечность?..

— Волшебство! — выдохнула Марина.

— Да. В другой раз съездим к слонам, а сейчас где-нибудь перекусим и в древнюю столицу Анурадхапуру. Там тебя тоже ждут сюрпризы.

…Это был древний город с монастырями, живописными развалинами, искусственными озерами, статуями Будды. Марина любовалась всем вокруг. Ей запомнились лунно-белые крыши храмов, напоминавшие по форме колокольчики. Одни были шире, другие — совсем узкие. Слава пояснил, что они называются ступами. Бродя по территории, где некогда кипела жизнь, они натыкались на старинные плиты, поросшие мхом, разрушенные колонны под раскидистыми деревьями. Кроме туристов попадались люди в белых и оранжевых одеяниях — монахи.

Марина с любопытством осмотрела священное фиговое дерево. Слава рассказал ей легенду, что оно выращено из отростка того самого дерева, под которым на Будду снизошло озарение. Потом они отправились в маленький храм на берегу водоема, что немыслимым образом располагался на отвесной стене с огромными валунами. И отражался в неподвижной зеленой воде как в зеркале.

— Я привык к дикой природе, но все равно каждый раз — трогает, — проговорил Слава. — Так все необычно и непривычно для наших глаз. Город напоминает мне смертельно раненного зверя, вставшего на дыбы. Еще немного, и этот зверь рухнет на человека и задавит его. Коробки домов, машины, толпы людей. А когда я впервые попал в зарубежную командировку — это была Африка… Такой контраст.

— Тогда же тебя и ранили? — спросила Марина.

— Нет. Это случилось позже. Спустя несколько лет. А ты хорошо запомнила этот эпизод.

Марина опустила глаза.

«Мне все интересно, — хотелось ей крикнуть. — Как ты жил без меня? Чем занимался? Кого любил? О чем мечтал? Кто были твои друзья и враги?»

— Так уж получилось. — отшутилась она. — На память я никогда не жаловалась. А что еще было в твоей жизни увлекательного?

— Так сразу и не расскажешь. Надо обо всем по порядку. И лучше потом, сейчас я не в том состоянии.

Марина положила руку ему на плечо.

— Слава, дорогой, я все понимаю… Все будет хорошо.

В отель они приехали только вечером. Поужинали и пошли в Славину комнату. Он показал ей счет, с которого сняли деньги, и тяжело вздохнул.

— Ну вот, — бодро сказала Марина. — Теперь мне есть задание.

— Что ты имеешь в виду? — удивился он.

— Хочу вернуть твои деньги.

— Но как? Разве это возможно?

— Придется применить хакерские навыки, — улыбнулась она. — Чем только не займешься на пенсии от скуки, особенно когда не чувствуешь себя пенсионеркой.

— Ты занимаешься хакерством?

— Я закончила компьютерные курсы повышенной сложности. А затем, — она озорно блеснула глазами. — Да, побывала и хакером. Из чистого любопытства. Знаешь, это совсем несложно. Особенно если у тебя математический склад ума.

Марина отправилась к себе в номер, достала ноутбук и взялась за работу. Она просидела над компьютером всю ночь, но так и не смогла взломать закрытую систему офшорного банка, укравшего Славины деньги. Под утро она задремала, но всего на пару часов, встала рано: за окном привычно кричал павлин. Марина выглянула в окно, птица важно разгуливала по террасе, волоча по земле пестрый хвост… Павлин повернул голову и посмотрел на нее, и пошел дальше. Зеленая трава, ярко-розовые цветы. Марине показалось, что она попала в райскую обитель. Ну-ну, голубушка, не очень-то расслабляйся, тебе пора за работу. Она приняла душ и, накинув белый махровый халат, вновь села за компьютер. Задумалась. Как же ей взломать этот почтовый ящик?

Прошло еще два часа. Кто-то прикоснулся к ее макушке губами.

— Доброе утро!

— Доброе!

— Ну как дела?

— Пока — ничего, — преувеличенно бодро сказала она. — Но все будет в порядке. Потерпи еще немного.

Слава слабо улыбнулся, кажется, он ей не верил, но спорить не стал.

— Идем завтракать, тебе нужен отдых, попробуешь завтра на свежую голову.

День прошел-пролетел: они старались не касаться в разговорах «запретной темы», а беседовали обо всем, только не о Славиной финансовой катастрофе. Утром Марина снова проснулась чуть свет, заварила чай и с чашкой в руке направилась к столу. Села за компьютер.

— Ну, давай же, — уговаривала она, — миленький, не подкачай, мне так нужна твоя информация, пожалуйста…

…Через час все открылось! Марина даже в ладоши захлопала от радости. Она выпила последний глоток чая и быстро пробежала глазами счета банка.

«А ведь правда все дело в чае!»

Она заварила пятую чашку, но не стала пить, ей хотелось поскорее поделиться хорошей новостью со Славой. Дверь его номера вновь оказалась не заперта. Он лежал на кровати одетый, лоб прорезала морщина, вид был страдальческий, усталый. Наверное, задремал только под утро. Марина села на стул рядом и хотела погладить его по лицу, но в последний момент одернула руку и тихонько позвала:

— Полковник, просыпайся! У меня для тебя отличные новости!

Он сразу же открыл глаза.

— Что? — Слава вскочил с кровати, нащупывая руками шлепки. — У тебя действительно получилось?

— Конечно! Я сняла со счета этого офшорного банка нужную сумму и перевела на твой счет. Хотя для этого мне пришлось порядком потрудиться и выпить четыре чашки чая. А ты знаешь, — сказала она весело, — твой давний знакомый китаец был, наверное, прав: все дело в чае! Но нам повезло: система компьютерной защиты оказалась так себе, слабенькая. Был бы серьезный банк или солидные мошенники — ничего бы не получилось. Так что чистая случайность.

— Мне уже достаточно много лет, чтобы верить в такое понятие, как «чистая случайность»! Ты гений, Мариша!

— Почти тридцать лет работы по финансовой части чего-нибудь да значат, я всегда была отличным финансистом и любила цифры и порядок. А на старости лет еще и компьютером увлеклась.

— А я был разгильдяем и авантюристом, поэтому и отправился бродить по свету.

— Да, мы были слишком разными…

Он нахмурился.

— Но это не важно,

Марина подняла брови, однако ничего не сказала.

Она вкратце рассказала ему о своих махинациях, Слава улыбался, складка на его лбу разглаживалась… А под конец он взял ее руку и с чувством поцеловал.

— Мариш, ты просто чудо!

— Я никогда в этом не сомневалась!

Марина подошла к окну. Окна в номере были огромные, во всю стену. Она смотрела на ухоженный садик, огромные, яркие цветы, гирляндами спускавшиеся с деревьев, павлины, пальмы, бассейн, поблескивавший зеркальной гладью.

— Как хорошо… — тихо сказала она.

Слава обнял ее со спины и прижал к себе. Они стояли молча и не шевелясь… Что-то зеленое, похожее на ящера, протопало и скрылось в кустах.

— Игуана, — проговорил он.

— А Зинулю ты почти бросил, — упрекнула Марина.

— Не бросил… Вадим иногда заходит, забрал бы. Игуаны, кстати, могут обходиться без еды длительное время.

Она чувствовала, как он вдыхал аромат ее волос и касался их губами.

— Один раз ты уже исчез из моей жизни, — тихо сказала Марина и почувствовала, как он напрягся. — Я пыталась тебя разыскать, но твои родители сказали, что ты уехал в дальнюю командировку. И никто не мог ответить — где ты. Я примирилась с твоим исчезновением, главное — ты был жив, пусть и не со мной.

— Я был страшно зол на тебя, ты так быстро вышла замуж, на первом курсе института, я когда узнал об этом, то почувствовал жуткую пустоту. Мне захотелось уехать куда-то далеко-далеко, чтобы не ходить по тем улицам, где ходишь ты, забыть твое имя и даже звук твоего голоса. Забыть вообще все, что связано с тобой.

— Тебе это удалось?

— Нет.

Они молчали.

Марина отстранилась от него.

— Мне пора. Я сегодня уезжаю. Вечером. Нужно собраться.

— Ты серьезно?

— Абсолютно. Я тебе помогла, как и обещала? Помогла. Ну, вот и все. А теперь мне надо возвращаться в Москву. Через два дня приезжает дочь с зятем и внуком.

Она поцеловала его в щеку.

— Не знаю, что и сказать… — Слава выглядел огорченным. — Но ты хотя бы выпьешь на дорогу чай? Я буду ждать тебя в баре. Договорюсь с барменом и сам приготовлю тебе чай по особому рецепту.

— Чашечка чая не помешает, ты прав. Жди. Я приду. Отдохну немного и приду. Встретимся часов в шесть.

Она немного поспала, пообедала в одиночестве, искупалась в бассейне, а потом позагорала в шезлонге. И ровно в шесть пришла в бар. Кроме Славы, там никого не было, он сидел за столиком в углу. Был в белом костюме, как будто собирался на торжественный прием. При полном параде: чисто выбрит, с запахом хорошего парфюма. Две чашки чая стояли на столе.

— Вот. Приготовил специально для тебя.

Марина села и сделала глоток.

— Божественно. Как ты это сделал?

Слава улыбнулся, но глаза оставались серьезными. Он смотрел на нее пристально, испытующе.

— Я взял лед с горных вершин Цейлона, молока, белого, как туман по утрам, апельсиновый бальзам, 2 чайные ложки черного чая, самый лучший сахар. А пропорции очень просты. Способ приготовления — тоже. На две чайные ложки чая — пол-литра молока, 100 миллиграммов любого бальзама и несколько кусочков льда. Сахар — по вкусу. Нужно вскипятить молоко, заварить чай молоком и дать настояться несколько минут. Чай процедить и добавить сахар, влить в чай бальзам и все перемешать. Положить на дно чашки лед и налить напиток.

Марина тоже не отрываясь смотрела ему в глаза.

— И как называется этот чай?

— «Колокольчик любви». А я, между прочим, разгадал загадку исчезновения Агаты Кристи. — Его глаза весело блеснули. — Может быть, из-за того, что я отчасти побывал в ее шкуре.

— Да… — Марина подперла щеку рукой. — Я вас слушаю, товарищ полковник.

— На самом деле Агата не собиралась наказывать своего мужа и устраивать злой розыгрыш не собиралась. — Слава замолчал, а потом выдохнул: — Агата Кристи решила уйти из жизни. И была настроена серьезно. Она испытывала сильнейшие душевные мучения и не хотела жить. И вот когда ее машина уже приготовилась съехать с холма и счет шел на секунды, появился человек. Как будто бы ниоткуда…

Марина вздрогнула.

— Откуда ты знаешь?

— Я это понял, когда еще раз мысленно прокрутил в голове ее творчество. Я несколько раз размышлял: почему своими любимыми персонажами Агата Кристи называет мистера Кина и Саттерсвейта. Ни Эркюля Пуаро, ни мисс Марпл, ни Ариадну Оливер, а этих героев, которые появляются в двенадцати рассказах. Сборник «Таинственный мистер Кин» был опубликован в тысяча девятьсот тридцатом году, и впоследствии еще дважды Агата Кристи обращалась к этому персонажу. Арли Кин — очень странный человек, который возникает как бы ниоткуда и в самый критический момент. Его одежда часто подсвечивается радужными цветами: так идет отсылка к Арлекину, а имя указывает на это прямо. Арлекин, Шут, Джокер — это интуитивное бессознательное. Шут символизирует мудрость и интуицию. Он — носитель тайного знания, которое спрятано под маской напускной дурашливости. А радуга — мост между небом и землей. Я думаю, что перед Агатой Кристи в самый переломный момент, когда она уже готова была распроститься с жизнью, возник «мистер Кин», который и спас ее. Посланец небес. В рассказах мистер Кин приходит и уходит когда хочет, его невозможно застать на месте, да и нет у него этого самого «места». Подумай, почему Агата Кристи одиннадцать дней скрывалась в одном из йоркширских отелей? Что держало ее там? Почему она не вернулась домой ни на второй, ни на третий день? Все объясняется очень просто. Давай реконструируем этот вечер.

Марина затаила дыхание и даже прикрыла глаза, слушая мягкий бархатистый голос Славы.

— Итак, в то мгновение, когда она собиралась покончить с собой, возник человек, буквально из воздуха — и с этим человеком у нее завязалась беседа. Агата Кристи удивительно сильная женщина, но человек, который ей повстречался, — необыкновенный. Он обладал стальной волей и характером; ему удается убедить Агату продолжать жить, когда она уже со всем простилась. Он возвращает ее к себе самой и назначает ей свидание в йоркширском отеле. Именно его она ждет все эти одиннадцать дней и продолжила бы ждать дальше, если бы ее не опознали служащие отеля. Нет сомнений, что впоследствии она пыталась разыскать своего спасителя, но ее поиски не увенчались успехом, и поэтому своему любимому персонажу — мистеру Кину — она подарила способность возникать словно бы ниоткуда и так же внезапно исчезать. Она сама с этим столкнулась воочию! Агата Кристи поняла, что мир куда огромней, чем она думала до этого. В тот момент, в ту ночь она пережила второе рождение. Своеобразную инициацию. Прежняя Агата Кристи умерла, вместо нее родился другой человек — мудрый, понимающий, что в мире нет полутонов, а есть бесконечные оттенки…

Слава замолчал, а затем спросил:

— Сколько у нас осталось времени?

Марина закусила губу и посмотрела на наручные часы.

— Пятнадцать минут.

— Я хочу пригласить тебя на танец. Помнишь танго, которое мы танцевали на выпускном концерте нашего танцевального кружка?

Марина хотела рассмеяться, но не смогла, Слава выглядел таким серьезным и сосредоточенным.

— Конечно, помню.

— Тогда минуту.

Он достал из кармана пиджака плеер и нажал на кнопку. Возник рваный упругий ритм танго…

Она вздрогнула и сцепила руки.

— Тогда и ты — подожди пару минут. Я только переоденусь.

Вскоре Марина спустилась в алом платье и туфлях на каблуках.

— Я готова.

Они вышли на веранду и танцевали под музыку далекой юности. Небо накрывало их мягким темным куполом. Она помнила себя: в бело-черном платье с пышной юбкой и красной розой в волосах. И Славу — сосредоточенно ведущего ее в танце. Тогда он тоже был серьезным, а глаза — улыбались.

…Музыка уже закончилась, а поцелуй длился и длился. Наконец она оторвалась от него.

— На самолет я уже опоздала.

— А ты думаешь, я тебя куда-нибудь отпущу, — услышала она в ответ. — И про приезд дочери ты выдумала, просто захотела уехать от меня, Мариш!

— Я хотела, чтобы ты сам попросил меня остаться.

— Ты плачешь?

— Полковник, это влажность. Глаза слезятся. И поставь-ка танго еще раз!