2
Утро. Ломит все тело. Болят мускулы.
Ктото оставил в моей комнате новый коричневый плащ. Слава богу, не черный. Мне совсем не хотелось, чтобы Ганелон вспомнил цвет моих одежд, когда я обрету прежнюю форму. С целях конспирации я не стал также сбривать бороду — он знал меня куда в менее волосатом состоянии. Разговаривая с ним, я старательно изменял свой голос, и Грейсвандир упрятал далеко под кровать.
Всю следующую неделю я занимался самоистязанием, упражняясь каждый день почти до изнеможения. Боль в мускулах почти прошла, я прибавил в весе фунтов пятнадцать и постепенно стал чувствовать себя здоровым человеком.
Страна, в которую я попал, называлась Лорен, и ее звали точно так же. Если б я любил приврать, то обязательно сочинил бы стихи о том, как мы встретились в долине за замком, где она собирала цветы, а я прогуливался, дыша свежим воздухом. Чушь.
Таких женщин, как она, вежливо называют «Походными подругами». Я встретил ее вечером, когда руки мои, казалось, отваливались от усталости после упражнений с булавой и саблей. Лорен стояла в сторонке, поджидая очередного солдата, назначившего ей свидание. В этот день я впервые обратил на нее внимание. Она улыбнулась, я ответил ей улыбкой, подмигнул и пошел отдыхать. На следующее утро я опять ее увидел и, проходя мимо, сказал: «Привет». Вот и все.
Но она все время попадалась мне на глаза. В конце второй недели, когда у меня ничего больше не болело, а весил я сто восемьдесят фунтов, мне захотелось провести с ней вечер. Я, конечно, уже знал, кто она такая, и меня это нисколько не волновало. Но той ночью мы не занимались тем, ради чего встретились. Не получилось.
Сначала мы разговаривали, а затем произошло непредвиденное.
В ее волосах цвета ржавчины проглядывала седина. Тем не менее я был уверен, что ей нет и тридцати. Яркоголубые глаза. Чуть вздернутый подбородок. Белые ровные зубы, улыбающийся рот. Говорила она, немного гнусавя, волосы у нее были слишком длинными, большое количество косметики скрывало следы усталости на лице, кричащее платье туго обтягивало начинающую полнеть фигуру. Но Лорен мне нравилась, хотя я не могу сказать, что испытывал к ней в тот вечер какиелибо чувства. Ведь я пригласил ее совсем для другого.
Нам пришлось пойти ко мне, больше было некуда. Теперь я стал капитаном и, пользуясь привилегиями своего ранга, заказал обед в комнату и попросил принести лишнюю бутылку вина.
— Люди вас боятся, — сказала она. — Говорят, вы никогда не устаете.
— Устаю, — признался я. — Можешь мне поверить.
— Ну конечно! — она встряхнула кудряшками и многозначительно улыбнулась. — Все мы устаем, верно?
— Сколько вам лет?
— А тебе?
— Джентльмен никогда не задает подобных вопросов.
— Леди тоже.
— Когда вы впервые здесь появились, мы решили, что вам за пятьдесят.
— А сейчас?
— Никто не знает. Сорок пять? Сорок?
— Нет, — ответил я.
— И я думаю, что меньше. Это ваша борода всех обманула.
— Бороды часто лгут.
— С каждым днем вы выглядите все лучше и лучше. Сильнее…
— С каждым днем я чувствую себя все лучше и лучше…
— Сэр Кори из Кабры, — сказала Лорен. — Какая она, Кабра? Где находится? Вы возьмете меня с собой на Кабру, если я очень попрошу?
— Могу соврать, что возьму.
— Соврите. Все равно будет приятно.
— Хорошо. Я возьму тебя на Кабру. Отвратительный остров.
— Вы действительно такой необыкновенный, как говорят?
— Боюсь, что нет. А ты?
— Наверное, тоже нет. Мне раздеваться?
— Не надо. Сначала поболтаем. Выпей бокал вина.
— Большое спасибо… За ваше здоровье.
— И за твое.
— Где вы научились так здорово драться на шпагах?
— У меня были прекрасные учителя.
— …И вы пронесли Ланса целых пять лиг, убили двух тварей…
— Каждый новый рассказчик преувеличивает. Эдак я стану настоящим героем.
— Но я наблюдала за вами. Вы очень сильный и ловкий. Недаром Ганелон заключил с вами договор, правда не знаю какой. Ганелон своего не упустит. У меня было много друзей, и я всегда смотрела, как они фехтуют. Вы могли бы изрезать их на мелкие кусочки. Люди говорят, вы хороший учитель. Они вас любят, хоть и боятся.
— Почему боятся? Потому что я сильный? Но сильных людей много. Или потому, что я хорошо фехтую?
— Все считают, что вы — сверхъестественное существо.
Я рассмеялся.
— Не беспокойся, я всего лишь второй шпажист в мире. Прости, может быть, третий. Но я учусь.
— Кто лучше?
— Возможно, Эрик из Эмбера.
— Кто он?
— Сверхъестественное существо.
— И он лучший?
— Нет.
— Тогда кто же?
— Бенедикт из Эмбера.
— А он тоже сверхъестественное существо?
— Да, если жив.
— Странный вы какойто, — сказала она. — Не могу понять, почему. Скажите, а вы — сверхъестественное существо?
— Хочешь еще вина?
— Я опьянею.
— Вот и прекрасно.
Я наполнил бокалы.
— Мы все погибнем, — сказала она.
— Рано или поздно.
— Я имею в виду Черный Круг. Он нас уничтожит.
— Почему ты так думаешь?
— Мы слишком слабы.
— В таком случае зачем ты здесь остаешься?
— Мне некуда идти. Я ведь просила вас взять меня на Кабру.
— И ты согласилась провести со мной ночь в надежде, что я исполню твою просьбу?
— Нет. Я хотела узнать, кто вы такой.
— Я — атлет, нарушивший режим тренировки. Ты родилась в этих краях?
— Да. В лесной деревушке.
— Почему ты занимаешься своим ремеслом?
— Что здесь такого? Это лучше, чем каждый день торчать по колено в навозе.
— Разве у тебя никогда не было постоянного мужчины?
— Был. Он умер. Это он… обнаружил Круг.
— Мне очень жаль. Прости.
— А мне нет. Он всегда напивался, если ему удавалось занять денег или чтонибудь украсть, а потом приходил домой и избивал меня. Я рада, что встретила Ганелона.
— Значит, ты уверена, что Круг невозможно уничтожить?
— Да.
— Может быть, ты права. Хотя лично я так не думаю.
Она пожала плечами.
— Хотите остаться и воевать с темными силами?
— Да.
— Впервые слышу прямой ответ на этот вопрос. Наши ребята ни в чем не уверены. Интересно. Я хотела бы посмотреть на ваш поединок с козломоборотнем.
— Почему?
— Потому что он их предводитель, и если вы его убьете, у нас появится шанс. Вдруг вам удастся его убить?
— Мне придется его убить.
— По какойнибудь особой причине?
— Да.
— Личного характера?
— Да.
— Желаю удачи.
— Спасибо.
Лорен допила вино, и я тут же наполнил ее бокал.
— Я знаю, что он — сверхъестественное существо, — сказала она.
— Давай переменим тему разговора.
— Ладно. Но могу я попросить вас об одном одолжении?
— О каком?
— Наденьте завтра доспехи, возьмите копье, сядьте на хорошего коня и задайте взбучку кавалерийскому офицеру по имени Гарольд.
— Зачем?
— Он избил меня на прошлой неделе, совсем как мой муж, Джарл. Вы сможете его проучить?
— Да.
— И выполните мою просьбу?
— Почему бы нет? Считай, я его проучил.
— Я люблю вас, — сказала она.
— Глупости.
Ну и пусть. Вы мне очень нравитесь.
— Это другое дело. Я…
Холодный ветерок пробежал по моей спине, позвоночник онемел. Я напрягся и начал сопротивляться, стараясь полностью отключиться, выкинуть все мысли из головы.
Ктото меня искал. Один из членов нашей семьи воспользовался моей картой и пытался со мной связаться. Ошибиться я не мог. Если это был Эрик, он оказался куда храбрее, чем я думал, ведь при последнем контакте я чуть не сжег его мозг. От Рэндома вестей ждать не приходилось, разве что его выпустили из тюрьмы, в чем я сильно сомневался. Джулиан и Каин могли убираться ко всем чертям. Блейз скорее всего погиб. Бенедикт тоже. Оставались Жерар, Бранд и наши сестры, а кроме Жерара, я ни с кем не хотел разговаривать. Поэтому я сопротивлялся, и довольно успешно. Минут через пять меня оставили в покое. Я дрожал как осиновый лист, и по спине моей ручьями тек пот. Лорен бросила на меня странный взгляд.
— Что случилось? — спросила она. — Вроде бы вы не пьяный, и я тоже.
— Припадок. У меня часто бывают припадки. После болезни, которую подцепил на островах.
— Я видела лицо, — сказала Лорен. — Может, на полу, а может — просто перед глазами. Это было лицо старика. Воротник его камзола был зеленым, борода седой, и он был очень похож на вас.
Вот тут я не выдержал и влепил ей пощечину.
— Ты лжешь! Ты не могла…
— Я говорю правду! Не бейте меня! Я не понимаю в чем дело! Кто это был?
— Думаю, мой отец. О боги, как это странно…
— Но что случилось? — повторила она.
— Я ведь уже ответил. Иногда у меня бывают припадки, и людям кажется, что они видят лицо моего отца на стене замка или на полу. Ты не беспокойся. Это не заразно.
— Глупости, — сказала она. — Вы лжете.
— Сам знаю, что лгу. Забудь, что ты видела.
— Почему?
— Потому что я тебе нравлюсь. Разве ты забыла? И потому, что завтра я собираюсь проучить Гарольда.
— Это верно.
Внезапно меня опять затрясло, и она быстро накинула на меня одеяло и протянула бокал с вином. Я выпил с удовольствием. Лорен прильнула ко мне, положив голову на мое плечо, а я обнял ее за талию. За окном завывал ветер и слышался дробный стук капель дождя. Начинался шторм. В какоето мгновение мне показалось, что ктото постучал в ставни. Лорен всхлипнула.
— Какая страшная ночь, — сказала она.
— Ты права. Закрой дверь на засов.
Пока она орудовала у двери, я передвинул кресло, чтобы сидеть лицом к окну. Затем вытащил Грейсвандир изпод кровати, отложил ножны в сторону и загасил все свечи, кроме одной, стоявшей на столике справа от меня. Усевшись поудобнее, я положил шпагу на колени.
Лорен села рядом со мной.
— Что будем делать? — спросила она.
— Ждать.
— Чего?
— Сам не знаю. В такую ночь всякое может случиться.
Она вздрогнула и прижалась ко мне.
— Я думаю, тебе лучше уйти, — сказал я.
— Знаю. Но мне страшно. Вы ведь сможете защитить меня, если я останусь?
Я покачал головой.
— Я не уверен, что сумею защитить самого себя.
Она дотронулась до Грейсвандир.
— Какая прекрасная шпага. Никогда такой на видела.
— Другой такой и нет.
При каждом моем движении отблески света играли на клинке, и он то казался забрызганным оранжевой нечеловеческой кровью, то становился холодным и белым, как снег или грудь женщины.
Я подумал о Лорен, которая видела моего отца, когда со мной пытались войти в контакт. Выдумать она не могла: описание было слишком точным.
— Какая ты странная, — сказал я.
Свеча мигнула четыре или пять раз, прежде чем она заговорила.
— Я немного ясновидящая. Моя мать знала больше, чем я, а бабушка была колдуньей. Мне до нее далеко. Я ведь почти ничего не умею и много лет ничем таким не занималась. К тому же я всегда теряю больше, чем получаю.
Она вздохнула.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил я.
— Я наколдовала себе мужа, и мне страшно вспомнить, каким он оказался. Если бы я не произнесла тогда заклинаний, все было бы подругому. Потом мне захотелось иметь красивую дочку и…
Лорен умолкла на полуслове, и я понял, что она плачет.
— В чем дело? Не понимаю.
— Я думала, вы знаете, — сказала она.
— Что именно?
— Моя маленькая девочка стала первой жертвой Круга. Я думала, вы знаете, — повторила она.
— Прости, я не хотел…
— Лучше бы у меня не было этой силы. Я никогда больше ею не пользовалась, но она не оставляет меня в покое. Я вижу вещие сны, предзнаменования и, зная все наперед, ничего не могу изменить. Как бы я хотела, чтобы она покинула меня и ушла к другому!
— Так не бывает, Лорен. Ты хочешь невозможного.
— Вы уверены?
— Да. Таких, как ты, много.
— Вы ведь тоже обладаете какойто силой?
— Да.
— Значит, чувствуете, что там, за окном, ктото есть?
— Да.
— И я чувствую. Как вы думаете, что ему надо?
— Он ищет меня.
— Зачем?
— Чтобы испытать мою силу. Он не может не задумываться, какую опасность я для него представляю.
— Рогатый?
— Вряд ли.
— Почему?
— Если я действительно тот, кого он должен бояться, с его стороны будет глупо искать меня в стане врага. Скорее он пошлет одного из своих слуг. Может, дух моего отца пытался меня предупредить… Трудно сказать. Если его слуга поймет, кто я такой, рогатый успеет подготовиться к битве. Если его слуга меня убьет, рогатому не о чем будет беспокоиться. Если я убью его слугу, рогатому станет известна моя сила. В любом случае он останется в выигрыше. Зачем же ему рисковать собственной шкурой?
Мы ждали, глядя на причудливые тени в углах, а фитиль догорающей свечи отсчитывал минуты.
Лорен первая нарушила молчание.
— Вы сказали, слуга рогатого может понять, кто вы такой. Кто вы такой?
— Человек из дальних стран, который случайно здесь оказался.
— И рогатый вас знает?
— Думаю, да.
Она отпрянула от меня.
— Не бойся, — сказал я. — Я не причиню тебе вреда.
— Я боюсь, и ты причинишь мне вред! — воскликнула она. — Я вижу! Но я хочу тебя. Почему я хочу тебя?
— Не знаю, — ответил я.
— Там ктото есть! — голос ее стал истеричным, сорвался на крик. — близко, совсем близко! Слушай! Слушай!
— Заткнись! — резко сказал я, почувствовав холод и покалывание в области шеи. — Пойди спрячься под кровать.
— Я боюсь темноты.
— Уходи немедленно, или я применю силу. Ты мешаешь.
Она молча повиновалась. Несмотря на ураган, я услышал свист рассекаемого воздуха и скрежет карниза, на который опустилось чтото тяжелое.
Я увидел горящий взгляд красных глаз и быстро отвернулся. Существо осматривало меня с головы до ног.
Рост его превышал шесть футов, по обеим сторонам черепа росли большие ветвистые рога. Обнаженное пепельносерого цвета тело было бесполым. Распростертые крылья сливались с ночной мглой.
В правой руке демон держал короткую шпагу из тяжелого черного металла, клинок которой был испещрен рунами. Левой рукой он вцепился в решетку окна.
— Входи, если хочешь, но потом пеняй не себя, — громко сказал я и направил острие Грейсвандир ему в грудь.
Демон фыркнул. Он фыркал и хихикал, неподвижно стоя на карнизе, затем вновь попытался встретиться со мной взглядом. Если бы мы посмотрели друг другу в глаза, он узнал бы меня, как та кошка, которую я убил, направляясь в замок Ганелона.
Демон заговорил, и голос его звучал как фагот, только не играющий, а произносящий слова.
— Ты — не он. Ты слабее и старше. Но… Эта шпага… Она может принадлежать ему. Кто ты?
— А ты?
— Я — Страйгалдвир. Не шути с этим именем, или я пожру твои печень и сердце.
— Не шутить с этим именем? Я и выговоритьто его не смогу, язык можно сломать. А от моего цирроза у тебя будет несварение желудка. Убирайся.
— Кто ты? — повторил демон.
— Мисли, гамми, граадилл, Страйгалдвир, — сказал я, и он подпрыгнул, как будто в зад ему всадили заряд дроби.
— Ты хочешь изгнать меня таким простым заклинанием? Я не из какихто там низших существ.
— Однако по тебе не видно, чтобы ты был от этого заклинания в особом восторге.
— Кто ты? — вновь спросил он.
— Не твое дело, Чарли. Птичка, птичка, лети к себе домой…
— Четыре раза должен я спросить и четыре раза не получить ответа, прежде чем мне позволено будет войти и убить тебя. Кто ты?
— Нет, — ответил я, поднимаясь с кресла. — Входи и гори ярким пламенем!
Тогда он сломал решетку окна, и ветер, ворвавшийся вместе с ним в комнату, загасил свечу.
Я бросился вперед, Грейсвандир скрестилась с его рунной шпагой, посыпались искры. Я сделал шаг в сторону. Мои глаза привыкли к темноте, и я видел не хуже Страйгалдвира. Мы кружили по комнате, и ледяной ветер кружил вместе с нами, а холодные капли дождя изредка падали мне на лицо. Когда я первый раз ранил демона, он не произнес ни слова, хотя крошечные огоньки заплясали по краям раны через всю грудь. Затем я рассек ему мускулы предплечья, и на этот раз он закричал, осыпая меня проклятьями:
— Сегодня я высосу мозг из твоих костей! Я высушу их, натяну на них струны! И когда я стану играть, твоя душа познает вечные муки!
— Как красиво ты горишь, — сказал я.
На мгновение он замешкался, и я тут же воспользовался предоставленной мне возможностью. Отбив черный клинок в сторону, я сделал прямой выпад. Шпага пронзила тело насквозь и вышла под левой лопаткой.
Демон взвыл, но остался на ногах. Грейсвандир вырвало из моей руки. Он стоял, глядя на шпагу, торчавшую у него из груди, и на пламя, пожиравшее его плоть, а затем сделал шаг вперед. Я подхватил небольшой стул и, держа его на вытянутых руках, попятился.
— Я не храню сердце там, где оно находится у людей, — воскликнул Страйгалдвир, кидаясь на меня, но я отпарировал удар стулом, и его ножкой выбил демону правый глаз. Затем я схватил его за кисть правой руки, резко вывернул и что было сил ударил по локтю ребром ладони. Раздался треск ломающихся костей, и рунная шпага отлетела в сторону. Демон не остался в долгу и тоже ударил меня по голове левой рукой. Я упал, а он кинулся за шпагой, но я схватил его за лодыжку, дернул, и Страйгалдвир растянулся на полу. Я навалился на него, обхватив шею руками. Он попытался выцарапать мне глаза, но я отвернул голову и прижал подбородок к груди.
Руки мои медленно, но верно сдавливали его горло. Он снова стал искать моего взгляда, и на этот раз я не отвел глаз. Он узнал меня и вздрогнул, увидев, что я это понял.
— Вы! — с трудом произнесли его синеющие губы, а потом руки мои сомкнулись, и красные глаза демона остекленели.
Я поднялся на ноги, наступил на труп и рывком вытащил Грейсвандир из раны. Как только шпага оказалась в моей руке, серое тело вспыхнуло ярким пламенем и продолжало гореть до тех пор, пока на полу не осталось ничего, кроме грязного пятна.
Потом ко мне подошла Лорен, и я обнял ее за плечи, а она попросила меня проводить ее домой и остаться с ней спать. Я выполнил ее просьбу, но в ту ночь у нас ничего не было. Мы просто лежали, и она плакала мне в плечо, пока не уснула. Вот так я встретил Лорен.
Ланс, Ганелон и я остановили коней на высоком холме. Полуденное солнце пригревало нам спины. Мы смотрели вниз, и то, что я видел, подтверждало все мои подозрения.
Искореженный лес был точно таким же, как в Гарнатской долине к югу от Эмбера.
О, отец мой, что я натворил?! — воскликнул я в душе своей, глядя на Черный Круг, простиравшийся до горизонта.
Не поднимая забрала, я смотрел на выжженную пустынную местность. Пахло гнилью. Я не поднимал забрала уже две недели, а шлем надел на следующее утро после битвы с демоном, прежде чем исполнил данное мною обещание и задал взбучку Гарольду. Я решил скрыть лицо, потому что боялся быть узнанным. Меня считали чудаком, но чин капитана давал мне право на эксцентричность.
Я весил уже четырнадцать стонов и чувствовал себя прежним Корвином. Если мне удастся помочь людям на этом отражении, значит, еще не все потеряно, и может быть, я смогу исправить свою ошибку.
— Значит, вот он какой, Черный Круг, — сказал я. — А где армия рогатого?
— Думаю, дальше к северу, — ответил Ланс. — Но увидим мы ее не раньше, чем наступит ночь.
Мы скакали уже в течении двух дней. Сегодня утром солдаты одного из патрулей сообщили нам, что войско противника проводит какието учения, а с рассветом исчезает в искореженном лесу.
— Далеко нам ехать? — поинтересовался я.
— Лиги тричетыре.
— Может, сначала перекусим?
— Конечно, — ответил Ганелон. — Я тоже проголодался, а время у нас есть.
Мы спешились и принялись уплетать вяленое мясо, запивая водой из фляжек.
— Никак не пойму смысла той записки, — задумчиво произнес Ганелон, удовлетворенно рыгнув, погладив себя по животу и закурив трубку. — Поможет он нам или нет? И если поможет, почему он до сих пор не появился? День решающей битвы близок.
— Забудьте о нем, — посоветовал я. — Наверное, он просто пошутил.
— Не могу я забыть, черт побери! Тут дело нечисто!
— О чем ты говоришь? — спросил Ланс, и я понял, что Ганелон ничего ему не рассказал.
— Мой старый повелитель, милорд Корвин, прислал с почтовой птицей записку, в которой сказано, что он идет. А я сижу и гадаю, в чем тут дело.
— Корвин?! — вскричал Ланс, и я затаил дыхание. — Корвин из Эмбера?
— Да. И еще из Авалона.
— Забудь о его письме.
— Почему?
— Это человек без чести и совести. Его обещания ничего не стоят.
— Ты его знаешь?
— Я знаю о нем. Он правил Лорен задолго до того, как я появился на свет. Разве ты на слышал легенды о демонахповелителях? Корвин разорил страну, а затем, испугавшись восстания, отрекся от короны и позорно бежал.
Это было неправдой!
Или нет?
Эмбер отбрасывает бесконечное количество отражений, и Авалон тоже их отбрасывал, благодаря моему в нем присутствию. А значит, несовершенные отражения Корвина неуклюже копировали мои поступки и образ жизни в тех странах, куда моя нога никогда не ступала.
— Я никогда не верил легендам, — сказал Ганелон. — Неужели Лорен правил тот самый человек, которого я знал? Интересно.
— Вряд ли, — вмешался я в разговор, чтобы мое молчание не вызвало подозрений. — Если с тех пор прошло так много времени, он либо стал дряхлым старцем, либо умер.
— Корвин был волшебником, — заметил Ланс.
— Тот, кого я знал, вне всякого сомнения, был волшебником. — Ганелон вздохнул. — Он изгнал меня из своего королевства, а вернуться я не смог. Нет такой дороги, которая вела бы в Авалон.
— Тебя изгнали? — спросил Ланс. Ты никогда мне об этом не рассказывал. Как это произошло?
— Не твое дело, — отрезал Ганелон, и Ланс умолк.
Я вытащил кисет и трубку — позавчера я наконец обзавелся глиняной трубкой, — и Ланс последовал моему примеру. Некоторое время мы сидели и молча курили.
— Как бы то ни было, он поступил правильно, — пробормотал Ганелон, нарушив затянувшуюся паузу. — И давайте забудем о Корвине и его письме.
Забыть мы, конечно, не забыли. Но на эту тему больше не разговаривали.
Погода стояла прекрасная, и если бы Черный Круг не маячил перед нашими глазами, можно было бы греться на солнышке и ни о чем не думать. Внезапно я почувствовал близость к двум своим спутникам. Мне захотелось сказать им чтонибудь очень хорошее, но в голову лезли какието дурацкие мысли.
Ганелон вывел меня из затруднительного положения, заговорив о деле.
— Вы продолжаете настаивать, чтобы мы напали первыми? — спросил он.
— Да, — ответил я. — Предпочитаю вести войну на чужой территории.
— Беда в том, что это действительно чужая территория, — сказал он. — мы даже не знаем, какими силами располагает противник внутри Круга.
— Если убьем рогатого, сопротивление будет сломлено.
— Возможно. Но не обязательно. Не знаю, как вам, а мне это не под силу. Разве что повезет. Рогатый слишком хитер, а я уже не тот, что был, хотя часто обманываю сам себя и говорю, что я такой же сильный и ловкий, как раньше. Почему я должен за все отвечать? Видит бог, я этого не хотел!
— Я знаю, — сказали мы с Лансом в один голос.
— А ты как считаешь, Ланс? — обратился к нему Ганелон. — Прислушаемся к совету нашего друга? Нападем первыми?
Я решил, что он пожмет плечами и промолчит, но Ланс ответил, не задумываясь:
— Да. В ту ночь, когда погиб король Утер, мы чуть не проиграли сражения. И если они как следует подготовятся, второй раз нам не удастся победить. Я это чувствую. И считаю, что нам надо как следует все разведать и напасть.
— Хорошо, — сказал Ганелон. — Честно говоря, мне тоже надоело ждать. Если только твое мнение не изменится, когда мы вернемся домой, считай, я согласен.
Мы отправились на разведку.
Весь день мы скакали к северу, не останавливаясь, затем укрылись в холмах и стали наблюдать за Кругом. Мы видели богослужение (как они его понимали), боевые учения солдат. Я насчитал примерно четыре тысячи человек. У нас было две тысячи пятьсот. Помимо хранителей Круга, в их армии были разнообразные летающие, прыгающие и ползающие твари, издававшие довольно странные звуки. К счастью, нервы у нас были крепкими.
Лично мне нужно было только одно: встретиться с их предводителем хотя бы на несколько минут. От нашей встречи зависел исход битвы. Но я не мог сказать этого своим спутникам.
В том, что Круг появился, была доля моей вины. Я его сотворил, сделал возможным беззаконие, а следовательно, обязан был бороться с ним, пока хватит сил.
Я боялся, что сил у меня не хватит.
Ослепленный яростью, ужасом и болью, я допустил ошибку, последствия которой не могли не сказаться на всех существующих отражениях. Проклятье принца Эмбера всегда сбывается.
Мы наблюдали за Черным Кругом всю ночь, а на рассвете поскакали домой.
Решение было принято: атаковать!
На обратном пути никто на нас не напал, и мы довольно быстро добрались до замка Ганелона, где занялись обсуждением дальнейших планов. Войско наше находилось в полной боевой готовности, и мы решили выступить не позже чем через две недели.
Мы с Лорен лежали в постели, и я рассказал ей все без утайки. Я чувствовал, что она должна знать правду о предстоящем сражении. Если бы только она согласилась, я в ту же ночь увел бы ее на другое отражение. Но Лорен не согласилась.
— Я останусь с тобой, — сказала она.
— Будь потвоему.
Я не сказал ей, что исход битвы зависел от моей встречи с рогатым, но у меня было ощущение, что она это знает и безоговорочно мне верит. Я бы на ее месте поостерегся, но в конце концов, вера — личное дело каждого.
— Всяко может случиться. — Я посмотрел ей в глаза.
— Да, — согласилась Лорен, и я увидел, что она все понимает не хуже меня.
Мы перестали разговаривать и занялись более насущными делами, а потом заснули.
Ей приснился сон.
Наутро она сказала:
— Мне приснился сон.
— Какой? — спросил я.
— Я видела сражение, а потом тебя и рогатого. Вы дрались не на жизнь, а на смерть.
— Кто победил?
— Не знаю. Но пока ты спал, я коечто для тебя сделала. Надеюсь, это сможет тебе помочь.
— И совершенно напрасно. Уверяю тебя, я могу сам о себе позаботиться.
— Потом мне приснилась моя собственная смерть.
— Разреши мне увести тебя туда, где ты будешь в полной безопасности.
— Нет. Мое место здесь.
— Я не заявляю не тебя никаких прав, — сказал я, — но могу спасти от того, что тебе приснилось. Можешь поверить, это в моей власти.
— Я тебе верю. Но я останусь.
— Ты просто упрямая дура.
— Позволь мне остаться.
— Как хочешь… Послушай, я могу увезти тебя на Кабру…
— Нет.
— Ты упрямая дура.
— Я люблю тебя.
— Глупости. Я тебе нравлюсь. Забыла?
— У тебя все будет хорошо, — сказала она.
— Иди к черту.
Она тихо заплакала, а я принялся ее утешать.
Теперь вы знаете, какая была Лорен.
