5
Дальше мой путь лежит с леди Винтой и двумя служителями Дома Бейля, мой бок все еще саднит от удара о рукоять меча. Небо все также заливает яркий свет луны и звезд, и морской туман скрывает Закоулок Смерти. К счастью, от происшедшей схватки я получил только синяк на боку. Каким образом они так быстро обнаружили меня по возвращении в Эмбер, я не смог додуматься. Но Винта, кажется, чтото знала об этом, и мне хотелось довериться ей, потому что я был немного с ней знаком и потому что она потеряла своего дружка, дядю Каина, в чем виноват мой бывший друг Люк, со стороны которого, кажется, и исходило все, связанное с голубыми камнями.
Когда мы свернули к морю, удаляясь от Портовой Дороги, я поинтересовался, что она задумала.
— Я думал, мы направляемся к Лозе, — сказал я.
— Вы же знали, что вам грозит опасность, — отрезала она.
— Полагаю, это довольно очевидно.
— Я могла бы проводить вас в городской дом отца, — сказала она, — или мы могли бы проводить вас до дворца, но ктото знает, что в ы здесь, и ему не потребуется много времени на то, чтобы добраться до вас…
— Верно.
— Здесь у нас припасена шлюпка. Мы можем проплыть вдоль побережья и добраться к утру до загородного дома отца. Вы исчезните. Всякий разыскивающий вас в Эмбере, встанет в тупик.
— Думаете, во Дворце я буду не в безопасности?
— Наверное, — сказала она. — Но о вашем местопребывании могут знать окружающие. Поезжайте со мной, и все будет иначе.
— Я исчезну, а Рэндом узнает от одного из часовых, что я отправился в Закоулок Смерти. Это вызовет немало страхов и большую суматоху.
— Вы можете связаться с ним утром по Карте и сообщить, что находитесь за городом, если у вас с собой есть Карты.
— Верно. А как же вы узнали, где меня найти в этот вечер? Вы не убедите меня, что мы встретились случайно.
— Нет, мы шли следом за вами. И обосновались в заведении напротив «Билла».
— Вы предвидели сегодняшнее происшествие?
— Я учитывала такую возможность. Если бы я знала все, то, конечно же, помешала этому.
— Что происходит? Что вы знаете обо всем этом, и какова ваша роль во всем этом?
Она рассмеялась, и я вдруг поймал себя на том, что в первый раз слышу, как она смеется. И не холодным издевательским смехом, какой можно было ожидать от любовницы Каина.
— Я хочу отплыть, пока не начался прилив, — сказала она, — а вы, наверное, захотите услышать рассказ, на который уйдет вся ночь. Что же мы выберем, Мерлин? Безопасность или утоление любопытства?
— Я хотел бы и того, и другого, но приму и по очереди.
— Идет, — согласилась она, а затем обратилась к спутнику поменьше ростом, которого я стукнул. — Ярл, отправляйся домой. Утром скажи отцу, что я решила вернуться в Лесной дом. Скажи ему, что ночь была хороша, и я решила покататься на шлюпке и поэтому подняла парус. Не упоминай про Мерлина.
Слуга прикоснулся к шляпе.
— Хорошо, сударыня…
Он повернулся и отправился обратно тем же путем, каким м пришли.
— Идем, — предложила затем она, и вместе с рослым парнем, которого, как я позже узнал, звали Дрю, повела меня по пирсу туда, где находилась причаленная шлюпка.
— Вы ходили под парусом? — спросила он меня.
— Бывало, о ответил я.
— Хорошо. Вы сможете оказать нам помощь.
Я исполнил просьбу. Пока разворачивал парус, мы разговаривали исключительно по делу, потом подняли его и отдали концы. Дрю сидел на руле, а мы управляли парусом. Позже мы стали это делать поочередно. Ветер дул стабильно. Мы заскользили по водной глади, обогнули волнолом и без всяких затруднений вышли в море. После того, как мы сняли плащи, оказалось, что на ней надеты темные брюки и плотная рубашка. Очень практичная одежда, словно она заранее планировала нечто подобное. На скинутом ею поясе оказался настоящий, стандартной длины меч, а не какойнибудь там кинжал, украшенный самоцветами. И, понаблюдав за ней некоторое время, я получил впечатление, что она могла владеть им весьма неплохо. И она когото напоминала мне, но кого именно, я не мог точно припомнить. Ассоциации вызывали скорее привычные жесты и звуки голоса, чем внешность. Не то, чтобы это имело особое значение. Необходимо было подумать о более важных делах после того, как мы выровняли ход шлюпки, и у меня нашлось несколько мгновений взглянуть вдаль на темный горизонт и быстренько просчитать коечто еще раз.
Я был знаком с общими фактами ее биографии и не раз встречался с ней на светских раутах. Я знал, что ей известно, что я — сын Корвина, родился и вырос при Дворах Хаоса, наполовину принадлежу к тому роду, который в древности был тесно связан с королевским родом самого Эмбера. При нашем разговоре стало очевидно, что ей известно, что я прожил несколько лет в Отражениях, ассимилировался и получил коекакое образование. Надо полагать, дядя Каин не держал ее в неведении относительно наших семейных дел, что навело меня на мысль о том, насколько глубоки могли быть отношения между ними. Я слышал, что они прожили вместе несколько лет. Поэтому я гадал, что именно она знала обо мне. С ней я чувствовал себя в относительной безопасности, но нужно было столько всего выяснить, что я готов был коечто рассказать ей в обмен на явно имевшиеся у нее сведения о том, кто охотится на меня здесь. А требовалось это потому, что я предвидел, что дело может обернуться торгом. У нее не было никакой явной причины проявлять интерес лично ко мне, кроме как оказать услугу члену правящей семьи, что когданибудь может пригодиться. Мотивы ее, в основном, насколько я понимал, должны сводиться к желанию отомстить за убийство Каина. Помня об этом, я готов был заключить сделку. Иметь союзника всегда полезно. Но требовалось решить столь многое, что я готов был открыть коечто. Надо ли только, чтобы она в качестве фактора вмешалась в текущие события? В этом я сомневался, даже когда гадал, сколько она запросит. Скорее всего она просто хотела участвовать в самой акции. Когда я поглядывал туда, где лунный свет подчеркивал контуры ее скуластого лица, было нетрудно представить с таким лицом Немезиду.
Отчаливший от берега, уносимый морским бризом на восток, проплывая мимо огромной скалы Колвира, со сверкающим на нем, словно самоцвет в волосах, огнями Эмбера, я вновь заметил в себе уже знакомое чувство неприязни. Хотя я вырос во тьме и экзотическом свете среди неэвклидовых парадоксов Дворов, где красота образовывалась более сюрреалистической суммой элементов, я, каждый раз посещая Эмбер, испытывал все более сильную тягу к нему, пока не понял, наконец, что он является частью меня самого, пока не начал считать родиной и его тоже. Я не хотел, чтобы Люк штурмовал его склоны с автоматчиками или Далт совершал поблизости рейды коммандос. Я знал, что готов сражаться с ним, защищая его.
Мне показалось, что на берегу, неподалеку от места захоронения Каина, я заметил вспышку гарцующей белизны, двигавшейся поначалу медленно, затем все быстрее, а потом исчезнувшую в какойто расселине склона. Я рискнул бы утверждать, что это был Единорог, но на таком расстоянии, в темноте, а также двигаясь я не мог быть в этом уверен.
Чуть позже мы поймали отличный ветер, чему я был несказанно рад. Несмотря на сон длиною в день, я порядком устал. Мой побег из хрустальной пещеры, встреча со Стражем, преследование меня смерчем и его хозяином в маске слились у меня в мозгу в почти непрерывное действие, каковым эти приключения, собственно, и являлись. И теперь наступила стрессовая реакция, вызванная моей недавней активной деятельностью. Больше всего мне сейчас хотелось слушать плеск волн, глядя на черный и скалистый берег, проплывающий по правой стороне нашего суденышка, или наслаждаться видом мерцающего моря с левого борта. Мне не хотелось думать, не хотелось двигаться…
На мою руку легла ее прохладная рука.
— Вы устали, — услышал я ее голос.
— Похоже на то, — ответил я.
— Вот вам плащ. Почему бы вам не набросить его и не отдохнуть? Мы идем ровно. Двое теперь легко справятся. Мне не нужно вашей помощи.
Я кивнул, натянув плащ на себя.
— Ловлю вас на слове. Спасибо.
— Хотите поесть или выпить?
— Нет. В городе я хорошо пообедал.
Ее ладонь осталась в моей руке. Я поднял на нее взгляд. Она улыбнулась. Я в первый раз увидел, как она улыбается. Кончиками пальцев другой руки она коснулась пятна крови на моей рубашке.
— Не беспокойтесь. Я позабочусь о вас, — сказала она.
Я улыбнулся ей в ответ, так как она, кажется, хотела этого. Тогда она сжала мое плечо и отошла, и я, уставясь ей вслед, гадал, не упустил ли я чтонибудь важное в своих рассуждениях относительно нее. Но сейчас я слишком устал, чтобы ломать голову над неизвестным в этом уравнении. Механизм моего мышления все замедлял и замедлял ход…
Привалившись спиной к планширу правого борта, мягко укачиваемый волнами, я позволил себе немного вздремнуть. Через полуприкрытые веки я смотрел на пятно на своей рубашке. Кровь. Да, кровь…
— Первая кровь! — крикнул Деспил. — И хватит! Ты удовлетворен?!
— Нет! — прокричал Юрт. — Я его едва царапнул! — и он крутнулся на своем камне и махнул в мою сторону тройными когтями ТРИСПА, готовясь снова напасть на меня.
Кровь сочилась у меня из царапины выше запястья и собиралась в бисеренки, а те поднимались в воздух и уплывали, словно пригоршни рассыпанных рубинов. Я поднял ФАНДОН в позицию защиты сверху и опустил трисп, который держал отставленным далеко вправо под углом вперед. Согнув левое колено, я повернул камень на 90 градусов по нашей общей оси. Юрт сразу же откорректировал собственную позицию и снизился на полдюжины футов. Я повернулся еще на 90 градусов, так что каждый из нас казался висящим вверх ногами по отношению друг к другу.
— Ублюдок эмберский! — крикнул он, и из его оружия в мою сторону вылетели три пики света и, разбитые взмахом моего фандона, похожие на мотыльков осколки упали, кружась, в Бездну Хаоса, над которой мы летели.
— К твоим услугам, — ответил я и сжал рукоять триспа, выпуская тонкие пульсирующие лучи из трех его клинков, тонких, как волос. Делая это, я вытянул руку над головой и секанул его по голеням.
Он отмел лучи фандоном, почти на весь предел их восьмидесятифутового диапазона действия. У ТРИСПА была почти трехсекундная пауза для перезарядки, но я сделал финт, имитируя смертельный удар ему в лицо, на что он рефлекторно поднял ФАНД, и я сжал трисп для косого удара ему по коленям. Он отбил его секундным импульсом опущенного фанда, сделал выпад мне в лицо и совершил кувырок назад на все 360 градусов, рассчитывая, что время перезарядки спасет ему спину, и он вернется в прежнее положение с поднятым фандом для удара мне по плечу.
Но я исчез, описав около него круг, снизившись и повернувшись без переворота. Я рубанул его по открывшемуся плечу, но оказался за пределами действенности оружия. Деспил тоже описывал круги на камне размером с береговой сигнальный шар далеко справа от меня, а мой секундант — Мандор — быстро спускался с позиции, занимаемой высоко над головой. Мы цеплялись за небольшие камни преображенными ступнями, плавая на внешнем течении Хаоса, словно на краю водоворота. Юрт повернулся следом за мной, держа левую руку, на локте которой висел фандом, в горизонтальном положении и выполняя им медленное круговое вращение. Его пленочная сеть трехфутовой длины, утяжеленная снизу МОРДОМ, сверкала в зловещем свете, изливающемся через неравные промежутки с разных направлений. трисп он держал в средней атакующей позиции и скалил зубы, но не улыбался, когда мы с ним двинулись на противостоящие концы десятифутового круга, который описывали вновь и вновь, изыскивая возможность нанести удар.
Я изменил плоскость орбиты, и он тут же перестроил свою мне под стать. Я опять проделал этот же маневр, и он повторил его. Затем я сделал нырок под 90 градусов вперед, подняв и вытянув фандом. Повернув кисть, уронил локоть, направляя секущий удар, снизу вверх под его защиту.
Он выругался и рубанул, но я раздробил его свет, а у него на левом бедре появились три темные линии. ТРИСЛИВЕР входит в тело на глубину не более чем в три четверти дюйма, и потому при серьезной схватке горло, глаза, виски, запястья и бедренные артерии являются наиболее уязвимыми местами. И все же, наделав достаточно порезов своему противнику, ты можешь с ним распрощаться, а он закружится в туче красных капель, устремившись в такое место, откуда никто не возвращался.
— Кровь! — крикнул Мандор, когда на ноге Юрта образовались и уплыли бисеренки. — Удовлетворены, господа?
— Я удовлетворен, — ответил я.
— А я — нет, — ответил Юрт, повернувшись лицом ко мне, когда я поплыл влево от него и развернулся направо. — Спроси меня еще раз, когда я перережу ему горло.
Юрт ненавидел меня еще с тех незапамятных времен, когда еще не умел ходить, по причинам, известным только ему одному. Я относился к нему ровно, и никак не мог найти причин испытывать неприязнь. С Деспилом я всегда хорошо ладил, хотя он чаще имел обыкновение принимать сторону Юрта, чем мою. Но этото как раз вполне понятно. Они доводились друг другу полнокровными братьями, и Юрт был младшеньким.
Сверкнул трисп Юрта, я разбил свет и сделал ответный выпад. Он раздробил мои лучи и закрутился вбок. Я последовал его примеру. Наши триспы вспыхнули одновременно, и пространство между нами заполнилось сверкающими светлячками, когда обе атаки захлебнулись. Как только перезарядился трисп, я снова ударил, на этот раз низом. Его удар прошел верхом, и опять обе наши атаки разбились о фанды. Мы подплыли ближе друг к другу.
— Юрт, — обратился я. — Если ктонибудь из нас убьет другого, уцелевший станет отверженным. Труби отбой.
— Дело будет стоить того, — бросил он. — Думаешь я не помню об этом?
А затем нанес секущий удар мне по лицу. Я инстинктивно поднял обе руки, и фандом и трисп, и начал атаку, когда передо мной разбился дождем свет. И услышал его вопль.
Когда я опустил фандом на уровень глаз, то увидел, что он изогнулся вперед, и его трисп уплывает прочь. Также, как и его левое ухо, протянув за собой красную нить быстро собирающихся в бисеринки струек. Отделенный от головы, свободно болтался лоскут кожи с волосами, и он пытался прижать его обратно на место.
Мандор и Деспил уже снижались, входя в штопор.
— Мы объявляем дуэль оконченной! — кричали они, и я повернул головку триспа в положение на предохранителе.
— Насколько тяжело? — спросил меня Деспил.
— Не знаю.
— Юрт подпустил его достаточно близко, чтобы он мог проверить, и чуть позже Деспил сообщил:
— С ним ничего страшного. Но мать будет взбешена.
Я кивнул.
— Это была его затея, — ответил я.
— Знаю. Полетели. Давайте убираться отсюда.
Он помог Юрту вырулить к выступающему краю Грани, волоча за собой фандом, как сломанное крыло. Я не задержался, последовав за ним. Сын Савалла, Мандор, мой названный брат, положил руку мне на плечо.
— Ты ведь даже не собирался его так отделать, — сказал он. — Я знаю это.
Я кивнул и закусил губу. Деспил, однако же, был прав насчет герцогини Дары, нашей матери. Она благоволила к Юрту, и тот какимто образом заставил ее поверить, что во всем этом деле виноват я. Иногда я чувствовал что она предпочитает мне обоих своих сыновей от Савалла, старого герцога Грани, за которого она вышла в конце концов замуж после того, как порвала с моим отцом. Однажды я случайно подслушал разговор, в котором говорилось, что я напоминаю ей о моем отце, на которого сильно похож. Я снова подумал об Эмбере и других местах в Отражениях, и испытал знакомый приступ страха, так как это напомнило об извивающемся Логрусе, который, как я знал, послужит мне пропуском в иные края. Я понял, что мне предстоит испытать это раньше, чем мне первоначально казалось.
— Пойдем, проведаем Сухэя, — предложил я Мандору, когда мы вместе поднялись из Бездны. — Мне нужно спросить его кое о чем еще.
Когда я, наконец, поступил в колледж, то не тратил много времени на письма домой…
— …домой, — говорила Винта, — уже довольно скоро. Выпейте воды, — и она протянула мне флягу.
Я сделал несколько продолжительных глотков и отдал ее обратно.
— Спасибо.
Я потянулся, разминая затекшие мускулы, вдохнул холодный морской воздух… Поискал взглядом луну, и она оказалась аж у меня за плечами.
— Вы действительно заснули, — сказала она.
— Я говорил во сне?
— Нет.
— Хорошо.
— Плохие сны?
— Могло быть и хуже, — пожал я плечами.
— Возможно, вы все же чтото пробормотали как раз перед тем, как я вас разбудила.
— О…
Далеко впереди я заметил маленький огонек на конце темнеющего мыса. Она показала в его сторону.
— Когда мы минуем эту точку, — пояснила она, — то окажемся в виду гавани Бейляпорта. Там мы позавтракаем, нам дадут лошадей.
— И на сколько далеко порт от Лесного Дома?
— Около лиги, — ответила она, — легкого пути верхом.
Некоторое время она оставалась рядом со мной, сохраняя молчание, глядя на побережье и море. Впервые за последнее время мы просто сидели рядом с незанятыми руками и свободной головой, во всяком случае, так было у меня.
И в какойто момент во мне проснулось колдовское чутье. Я чувствовал себя так, словно рядом присутствовала магия. Не какогото простого заклинания или ауры, а чегото более тонкого. Я вызвал магическое видение и обратил его к ней. Не было ничего бросающегося в глаза, но осмотрительность предлагала мне проверить поглубже. Это я сделал через Логрус…
— Не делайте этого, пожалуйста, — попросила она.
Я только что ошибся. В общемто считается довольно бестактным зондировать вот так своего коллегу.
— Извините, — сказал я. — Я не знал, что вы изучали Искусство.
— Я не изучала, — ответила она. — Но чувствую его действие.
— В таком случае из вас, вероятно, получился бы неплохой мастер.
— У меня иные интересы.
— Я думал, что, возможно, ктото наложил на вас чары, — стал оправдываться я. — Я просто пытался…
— Что бы вы ни увидели, — сказала она, — это принадлежит другому. Пусть так и остается.
— Как вам угодно. Извините.
Однако же, она должна была понять, что я не мог так этого оставить, ибо неизвестная магия представляет собой возможную опасность. Поэтому она продолжила:
— Заверяю вас, это никак не повредит вам. Совсем напротив.
Я подождал, но по этому поводу она ничего больше не сказала. Поэтому я, на данную минуту, оставил эту тему. Я перевел взгляд на маяк. Во что же я всетаки встреваю, связываясь с ней? Как она вообще узнала, что я вернулся в город? Не говоря уже о том, что я навещу Закоулок Смерти именно тогда, когда навестил? Наверное, она догадывалась, что такой вопрос придет мне в голову, и если хочет обоюдного доверия, то должна быть готова объяснить это.
Я опять повернулся к ней, и она снова улыбалась.
— С подветренной стороны маяка ветер меняется, — она поднялась. — Извините. Меня ждет работа.
— Можно мне помочь?
— Через минуту. Я позову вас, когда мне понадобится помощь.
Я посмотрел ей в спину и испытал при этом жуткое ощущение, что она тоже смотрит на меня, вне зависимости от того, в какую сторону она глядела. А также сообразил, что такое ощущение присутствует во мне уже некоторое время.
К тому моменту, когда мы причалили, привели все в порядок, и стали подниматься на берег по широкой мощеной дороге, ведущей к постоялому двору со струящимся из трубы дымом, небо на востоке побледнело.. После обильного завтрака мир уже оказался полностью залит утренним светом. Затем мы направились к платной конюшне, где нам для поездки в поместье ее отца предоставили трех спокойных лошадей.
Стоял один из тех ясных погожих осенних дней, которые с наступлением сезона ветров становятся все реже и ценнее. Я наконецто почувствовал себя отдохнувшим, а на постоялом дворе нашелся кофе, что не такто часто случается в Эмбере, за пределами дворца — и я с удовольствием выпил утреннюю чашку. Приятно было ехать не спеша и вдыхать ароматы местности, смотреть, как тает роса на искрящихся полях и сорванных листьях, чувствовать ветер, слышать и видеть стаи птиц, улетающих на Острова Солнца. Мы ехали молча, и за всю дорогу не произошло ничего, способного нарушить мое настроение. Воспоминания о неудачах, предательстве, страданиях и насилии остры, но онитаки блекнут, тогда как подобные интерлюдии, стоит мне закрыть глаза и вспомнить прошлое, почемуто длятся дольше их. Я ехал рядом с Винтой Бейль под утренним небом мимо каменных домов и оград, и кричали морские птицы случайно залетевшие в край виноградарей к востоку от Эмбера, и коса Времени не была властна в этом уголке моего сердца.
Добравшись до Лесного Дома, мы предоставили бейлевским грумам заниматься лошадьми. Они позаботятся, чтобы лошади вернулись обратно. Затем Дрю отправился к себе, а я направился вместе с Винтой к огромному особняку на вершине холма. Оттуда открывался великолепный вид на каменистые долины и склоны холмов, где выращивали виноград. Пока мы шли к дому, к нам несколько раз подбегали, пытаясь ластиться, собаки, и даже когда мы вошли в дом, их радостный лай нетнет да и доносился до нас. Дерево и кованное железо, полы из серых каменных плит, высокие потолки со стропилами, верхний ряд окон, семейные портреты, пара небольших гобеленов оранжеворозового, коричневого, белоснежного и синего цветов, коллекция старого оружия, с некоторыми признаками ржавчины, пятна сажи на сером камне около очага… Мы прошли через большой парадный холл и поднялись по лестнице.
— Занимайте эту комнату, — предложила она, открывая дверь темного дерева. Я кивнул, вошел туда и огляделся. Комната была просторная, с большими окнами, выходящими на южную долину. — В соседней комнате есть ванна, — сообщила она, показав на дверь слева.
— Отлично. Спасибо. Именно то, что мне нужно.
— Приводите себя в порядок в соответствии с вашими потребностями, — она подошла к окну и посмотрела вниз. — Если вы не возражаете, я встречусь с вами там, на террасе, примерно через час.
Я подошел к ней и посмотрел на большой, вымощенный плитами участок, отлично затененный древними деревьями — их листья были сейчас желтыми, красными и коричневыми и во множестве усыпали внутренний двор. Границы двора очерчивали пустые теперь клумбы, здесь же располагалось множество столов и стульев, а среди всего этого со вкусом была расставлена целая коллекция кустов в кадках.
— Прекрасно.
Она повернулась ко мне.
— Вам нужно чтонибудь особенное?
— Если тут есть кофе, я бы не возражал против еще одной чашечки, когда встречусь там с вами.
— Я посмотрю, что можно сделать.
Она улыбнулась и, казалось, на мгновение потянулась ко мне. В тот миг мне показалось, что она хотела, чтобы я обнял ее. Но если бы это случилось, то вызвало бы некоторую неловкость. А при данных обстоятельствах я в любом случае не хотел никакого запанибратства с ней, так как не имел ни малейшего представления о том, какую игру она затеяла. Поэтому я ответил на ее улыбку, пожал ей руку, сказал «благодарю вас», и ретировался.
— Думаю, что приму ванну.
Я проводил ее до двери.
Приятно было стащить сапоги. и намного приятнее отмокать в горячей ванне.
Позже, в свеженаколдованной одежде я спустился по лестнице и отыскал боковую дверь, ведущую с кухни на внутренний двор. Винта, тоже умытая и переодетая в коричневые брюки для верховой езды и свободную рыжеватокоричневую блузу, сидела за столом в восточном углу внутреннего двора. На столе находились два прибора, и я заметил там кофейник и поднос с фруктами и сыром. Я прошел, загребая шелестящие листья носками сапог, через двор и сел за стол.
— Вы всем довольны? — спросила она.
— Вполне, — заверил я.
— Вы уведомили Эмбер о своем местонахождении?
Я кивнул. Рэндом был немного раздражен тем, что я исчез, не дав ему знать, но, впрочем, он мне этого никогда не запрещал. Однако, он стал гораздо менее раздраженным, узнав, что я убрался вовсе не так далеко, и даже признал, наконец, что, наверное, я поступил осмотрительно, исчезнув после такого странного нападения. «Держи ухо востро, а меня — в курсе». — были его последние слова.
— Хорошо. Кофе?
— Будьте любезны.
Она налила и показала на поднос. Я взял яблоко и откусил.
— события развиваются, — неопределенно начала она, налив кофе себе.
— Не могу этого отрицать, — признался я.
— А ваши неприятности умножились.
— Верно.
Она отпила кофе.
— Вы не хотели бы рассказать мне о них? — проговорила наконец она.
— Они даже слишком умножились, — ответил я. — Прошлой ночью вы тоже упомянули чтото о вашей истории, которая чересчур длинна.
Она слабо улыбнулась.
— Должно быть, вы считаете, что в данный момент у вас нет никаких причин доверять мне больше чем нужно. Я это понимаю. Зачем без надобности доверять комуто, когда вокруг творится чтото опасное, что не совсем тебе понятно. Верно?
— Мне это кажется разумным.
— И все же, смею заверить вас, что меня в первую очередь заботит ваше благополучие.
— Вы рассчитываете, что я могу представлять собой средство добраться до убийцы Каина?
— Да, — сказала она, — и еще потому, что они могут стать вашими убийцами, я хотела бы добраться до них.
— Вы хотите убедить меня, что ваша основная цель — отнюдь не месть?
— Совершенно верно. Я предпочла бы защиту живого, мести за мертвого.
— Но эта часть вопроса становится полемической, если в обоих случаях речь идет об одном и том же лице. Вы не согласны со мной?
— Я не уверена, — ответила она, — что этих людей прошлой ночью подослал к вам Люк.
Я положил яблоко рядом с чашкой и отпил еще немного кофе.
— Люк? — переспросил я. — Какой Люк? Что вы знаете о какомто там Люке?
— Люкас Рейнард, — произнесла она ровным тоном, — который обучил в Пекосе, на севере НьюМексико отряд наемников, снабдил их специальными боеприпасами, действующими в Эмбере, и разослал их по домам ждать его приказа собраться для переправы сюда. В общем, попробовать сделать то, что много лет назад попытался сделать ваш отец.
— Матьперемать! — выругался я.
Это так много объясняло — например, появление Люка в испачканной солдатской одежде в «Хилтоне» СантаФе, его рассказ о любви к туристским походам по дикому краю в Пекосе, обойма странных патронов, найденная мною у него в кармане; и все другие, совершенные им туда поездки — чаще, чем казалось необходимым при его коммивояжерской деятельности… Такое объяснение никогда не приходило мне в голову, и имело немалый смысл в свете всего, узнанного мною с тех пор.
— Ладно, — признал я. — Полагаю, вы знаете Люка Рейнарда. Вы не против рассказать мне, каким образом вы добыли такую информацию?
— Нет.
— Нет?
— Нет, против. Боюсь, что мне придется играть в эту игру вашими правилами и обмениваться с вами сведениями поочередно. Теперь, когда я подумала об этом, то, видимо, буду чувствовать себя более удобно. Как вам кажется?
— Любой из нас может прервать игру в любое время?
— Что остановит обмен, если мы не договоримся о нем.
— Идет.
— Поэтому вы должны мне за одно сведение. Вы только позавчера вернулись в Эмбер. Где вы были?
Я вздохнул и откусил еще яблока.
— Вы поймали крупную рыбу, — сказал я наконец. — Это обширный вопрос. Я побывал во многих местах. Все зависит от того, насколько далеко в прошлое вы хотите заглянуть.
— Давайте охватим период с момента выхода из квартиры Мег Девлин до вчерашнего дня, — продолжила она.
Я поперхнулся куском яблока.
— Ладно, я принимаю ваш ход, — у вас есть какието чертовски хорошие источники информации, — заметил я. — Но эту должна была предоставить Флора. Вы в какомто союзе с ней, не так ли?
— Сейчас не ваша очередь спрашивать, — напомнила она. — Вы еще не ответили на мой вопрос.
— Ладно, после того, как я покинул квартиру Мег, мы вместе с Фи вернулись в Эмбер. На следующий день Рэндом отправил меня с заданием отключить построенную мной машину под названием КолесоПризрак. В этом деле я потерпел неудачу, но по дороге наткнулся на Люка. Он действительно помог мне выбраться из передряги. Затем я потерял контакт с моим творением и воспользовался незнакомым Козырем, чтобы перенести себя и Люка в безопасное место. Впоследствии Люк заточил меня в хрустальной пещере…
— Ага! — воскликнула она.
— Мне следует остановиться на этом?
— Нет, продолжайте.
— Я пробыл в заключении месяц с чемто, хотя по времени Эмбера это свелось всего лишь к нескольким дням. Меня выпустила парочка парней, работающих на даму по имени Ясра. Я поговорил с ними и с самой Ясрой и козырнулся в СанФранциско, на квартиру к Флоре. Там же, в СанФранциско, я еще раз навестил квартиру, где произошло убийство…
— В доме Джулии?
— Да. В нем я обнаружил магические врата, которые мне удалось взломать. Я прошел через них к месту под названием Замок Четырех Миров. Там бушевала битва, атакующих, вероятно, возглавлял парень по имени Далт, личность не совсем безызвестная здесь, если полистать историю. Позже я спасся от преследования магического смерча и бранных слов чародея в маске. Я козырнулся и попал домой. Это было вчера.
— И это все?
— Вкратце, да.
— Вы не упустили чегонибудь?
— Разумеется, упустил. Например, на пороге врат был страж, но я сумелтаки пройти.
— Нет, это ерунда. А чтонибудь другое?
— Мм. Да, произошли две странные козырные связи, закончившиеся потоком цветов.
— Расскажите мне о них.
Я так и сделал.
Когда я закончил, она покачала головой.
— Тут вы поставили меня в тупик.
Я прикончил кофе и яблоко. Она налила мне еще.
— Теперь моя очередь, — сказал я. — Что вы подразумевали под «Ага!», когда я упомянул о хрустальной пещере?
— Она была из голубого хрусталя, не так ли? И этот камень блокировал ваши способности?
— Откуда вы знаете?
— Именно такого цвета был камень на кольце, снятом вами с того человека прошлой ночью.
— Да.
Она поднялась на ноги, обошла столик, постояла с минуту, а затем указала на мое левое бедро.
— Не будете ли вы так любезны вывернуть этот карман на стол?
— Разумеется, — улыбнулся я, — как вы узнали?
На это она не ответила, но, впрочем, это был внеочередной вопрос. Я вытащил из кармана целую коллекцию голубых камней — осколки из пещеры, оторванная мною резная пуговица, кольцо — и выложил их на стол.
Она взяла пуговицу, изучила ее, затем кивнула.
— Да, это то же самое, — определила она.
— Что то же?
Она проигнорировала вопрос и обмакнула правый указательный палец в капельку пролитого на блюдце кофе. А затем начертила им три кольца вокруг собранных вместе камней, против часовой стрелки. Затем еще раз кивнула и вернулась на место. Я вызвал Логрус как раз вовремя, чтобы понять, что она заключила камни в силовую клетку. Теперь, когда я продолжал наблюдение, мне показалось, что камни испускают слабые струйки голубого дыма, остающегося в круге.
— Мне показалось, что вы говорили, будто не учились колдовству.
— Я не колдунья, — подтвердила она.
— Я лучше промолчу, сэкономлю вопрос. Но продолжайте отвечать на последний. В чем назначение голубых камней?
— Они притягиваются к пещере и друг к другу, — пояснила она мне. — Любой человек при самой малой тренировке может взять один из них и просто пойти туда, куда его влечет мягкое психическое притяжение. В конечном итоге камень приведет его к пещере.
— Вы хотите сказать, через Отражения?
— Да.
— Интересно. Но я както не замечаю в этом ничего ценного.
— Но это еще не все. Не обращай внимание на притяжение пещеры, и станешь замечать второстепенное тяготение. Научись замечать почерк нужного камня, и сможешь последовать за его носителем куда угодно.
— Вот это немного более полезно. Вы думаете, те парни именно так и нашли меня прошлой ночью, потому что я таскал полный карман этих штук?
— Вероятно, они именно так помогли им. Хотя на самом деле, в вашем случае, они даже не потребовались бы.
— Почему же?
— У них есть добавочное действие. Всякий, кто какоето время обладает таким камнем, настраивается на него. Выбрось камень, а настройка останется. Тебя все равно можно выследить, точно так же, как если бы ты хранил камень. Ты приобретаешь собственный почерк.
— Вы хотите сказать, что даже сейчас, без них, я меченый?
— Да.
— Сколько потребуется времени, чтобы убрать это?
— Я не уверена, что действие камня когдалибо исчезнет.
— Должны же быть какието способы испортить настройку.
— Наверняка я не знаю, но могу назвать пару вещей, которые, вероятно, могут быть способны на это.
— Назовите их.
— Необходимо пройти Лабиринт Эмбера или преодолеть Логрус Хаоса. Они, кажется, чуть ли не разламывают личность на кусочки и собирают вновь в более чистой форме. Известно, что они очищали многих. Насколько я помню, именно Лабиринт восстановил память вашему отцу.
— Да, и я даже не стану спрашивать, откуда вы знаете о Логрусе. Вполне возможно, что вы правы. Как и во многих других случаях в жизни, это дело кажется мне похожим на достаточно болезненную занозу в заднице, чтобы идти на пользу. Итак, вы утверждаете, что прямо сейчас они точно могут определить, где я, с камнями или без?
— Да.
— Откуда вы все это знаете? — спросил я.
— Я чувствую это, хотя вы задали дополнительный вопрос. Но ради экономии времени я отвечаю вам даром.
— Спасибо. Полагаю, что теперь ваша очередь.
— Перед смертью Джулия встречалась с оккультистом по имени Виктор Мелман. Вам известно, зачем?
— Она училась у него, искала способы развития личности, по крайней мере так мне объяснил парень, знавший ее в то время. Это произошло уже после нашего разрыва.
— Я имела в виду не совсем это, — сказала она. — Вам известно, почему она желала такого развития личности?
— Мне это кажется внеочередным вопросом, но я задолжал вам один. Парень, с которым я говорил, рассказал мне, что я испугал ее, дав повод поверить, что я обладаю необычными способностями, и что она стремилась приобрести свои для самозащиты.
— Заканчивайте, — сказала она.
— Что вы имеете в виду?
— Это не полный ответ. Вы ведь ДЕЙСТВИТЕЛЬНО дали ей повод поверить в это и бояться вас?
— Ну, думаю, да. А теперь мой вопрос: откуда вы вообще чтото можете знать о Джулии?
— Я была там, — ответила она. — И была знакома с ней.
— Продолжайте.
— Это все. Теперь моя очередь.
— Это едва ли полный ответ.
— Но это все, что я могу сказать. Хотите — верьте, хотите — нет.
— По нашему соглашению я могу изза этого прекратить обмен.
— Верно. Вы прекращаете?
— Что бы вы хотели узнать еще?
— Развила ли Джулия желаемые ею способности?
— Я же сказал, что мы перестали видеться до того, как она стала заниматься этими вещами. Поэтому я никак не могу знать.
— Вы обнаружили в ее квартире врата, через которые, надо полагать, и появился зверь, убивший ее. А теперь я хочу задать вам два вопроса. Но для того, чтобы вы ответили мне, просто подумайте над ними. С какой стати ктото вообще хотел убивать ее? И не кажется ли способ убийства странным? Я могу придумать уйму более простых способов устранить человека.
— Вы правы, — согласился я. — С оружием всегда легче управиться, чем с магией. Что же до того, с какой стати, то я могу только строить догадки. Я полагаю, что это могла быть западня для меня, и что ее принесли в жертву в качестве ежегодного подарка мне на тридцатое апреля. О них вам тоже известно.
— Давайте перенесем это на потом. Вам должно быть известно, что у каждого колдуна есть свой стиль, так же, как у художника, писателя или музыканта. Когда вам удалось обнаружить те врата в квартире Джулии, не было ли в них чегонибудь такого, что можно охарактеризовать, как авторский почерк?
— Насколько я помню — ничего особенного. Конечно, ведь я спешил взломать их. Я пришел не для того, чтобы восхищаться эстетической стороной этого произведения. Нет, я не могу это связать ни с чем, чья работа мне знакома. К чему вы клоните?
— Я просто прикидываю, не могло ли быть так, что она сумела развить какието способности по этой части, по ходу дела открыла врата и сама пострадала от этого?
— Абсурд!
— Ладно. Я просто пытаюсь найти какоенибудь объяснение. Значит, как я понимаю, вы никогда не замечали никаких намеков на то, что она может обладать скрытыми способностями к колдовству?
— Да, не могу припомнить ни одного случая.
Я прикончил кофе и налил новую чашку.
— Если бы думаете что Люк сейчас не преследует меня, то почему же? — спросил затем я.
— Он подстроил вам несколько вроде бы несчастных случаев много лет назад?
— Да. Недавно он признался в этом. А также сказал, что перестал это делать после первых неудачных попыток.
— Это верно.
— Знаете, это просто сводит с ума — незнание, что вам известно, а что нет.
— Вот потомуто мы и беседуем, не так ли? Это вы придумали, что к делу надо подойти именно с этой стороны.
— Вовсе не я! Этот обмен предложили вы!
— Этим утром, да. Но мысль первоначально принадлежала вАм. Я вспомнила о некоем телефонном разговоре в доме мистера Рота…
— Вы? Тот искаженный голос по телефону? Как такое могло быть?
— Вы предпочли бы услышать об этом или о Люке?
— Об этом. Нет, о Люке! И о том, и о другом, черт побери!
— Поэтому кажется, не лишено определенной мудрости придерживаться и дальше согласованного нами порядка. В пользу упорядоченности можно сказать многое.
— Ладно. Вы еще раз довели до меня свои доводы. Продолжайте о Люке.
— Мне, как сторонней наблюдательнице, кажется, что он бросил эту затею, как только получше узнал вас.
— Вы говорите о времени, когда мы подружились — что это не было просто игрой?
— Тогда я не могла сказать наверное — и он безусловно допускал многолетние нападения на вас. Но я считаю, что на самом деле он саботировал некоторые из них.
— Кто же стоял за ними после того, как он прекратил это делать?
— Рыжая дама, с которой он, кажется, както связан.
— Ясра?
— Да, ее зовут именно так. И я еще знаю о ней не так много, как мне хотелось бы. У вас есть чтонибудь насчет нее?
— Думаю, приберегу информацию для более важного вопроса, — уклончиво ответил я.
В первый раз она посмотрела на меня сузив глаза и стиснув зубы.
— Неужели ты не видишь, что я пытаюсь тебе помочь, Мерлин?
— На самомто деле я вижу, что вы пытаетесь получить имеющиеся у меня сведения, — невозмутимо проговорил я. — И в этом нет ничего плохого. Я готов заключить с вами сделку, так как вы, кажется, тоже коечто знаете, что хочется узнать и мне. Но, должен признать, что причины, руководящие вами, для меня не ясны. Как, черт побери, вы попали в Беркли? Что вы имели в виду, позвонив мне в дом Билла? В чем заключается ваш талант, не имеющий, по вашим словам, отношения к магии? Как…
— Это три разных вопроса, — прервала она, — и начало четвертого. Может быть, вы запишите их все, и я тоже составлю такой же перечень для вас? А потом мы дружно разойдемся по комнатам и решим, на какие захотим ответить?
— Нет, — отрезал я. — Я готов продолжить игру. Но вам известно, по какой причине я хочу узнать все это. Для меня это вопрос самосохранения. Сперва я думал, что вам нужны сведения, способные помочь пришить человека, убившего Каина. Но вы опровергли это предположение и не оставили ничего взамен.
— Нет, предоставила! Я хочу защитить тебя!
— Ценю ваши чувства. Но почему? Если говорить прямо, вы меня едва знаете…
— Тем не менее, моя причина именно в этом, и я не испытываю желания углубляться дальше. Хотите верьте, хотите — нет.
Я поднялся и принялся расхаживать по патио. Мне не нравилось делиться сведениями, могущими иметь жизненно важное значение для моей безопасности, и, в конечном счете, для безопасности Эмбера. Хотя мне приходилось признать, что я получаю в обмен на свои сведения весьма неплохие данные. То, что она сообщила, казалось правдой. Если уж на то пошло, Бейли издавна славились своей лояльностью по отношению к Короне, чего бы там она ни стоила. Больше всего меня беспокоили, как я понял, ее настойчивые утверждения, что на самом деле она добивается вовсе не мести. Помимо того, что такая позиция совсем не в духе Эмбера, думалось, что она на совсем понимала меня, так как чтобы уверить, что она хочет уберечь меня, ей достаточно было признать, что она жаждет крови. Я бы проглотил это и не стал копать глубже. А что она предлагает взамен? Невесомое ничто и засекреченные мотивы…
А это вполне могло означать, что она говорила правду. Пренебрежение правдоподобной ложью и предложение чегото более нескладного казались признаком истинной честности. А у нее явно имелись и другие нужные мне ответы…
Затем я расслышал доносившуюся со стороны стола легкую дробь. Сперва я подумал, что она барабанит пальцами в знак своего раздражения на меня. Но когда я оглянулся, то увидел, что она сидит совершенно неподвижно и даже не смотрит на меня.
Я подошел поближе, рассматривая источник звука. Кольцо, осколки голубого камня и даже пуговица подпрыгивали на столе словно бы сами по себе.
— Это от какихто ваших действий? — спросил я.
— Нет, — ответила она.
Камень в кольце треснул и выпал из оправы.
— Тогда отчего же?
— Я прервала связь, — пояснила она. — Помоему, чтото пыталось восстановить ее, но потерпело неудачу.
— Но раз я все равно настроен, то для того, чтобы обнаружить меня, камни им не нужны, не так ли?
— Возможно, в деле участвует не одна сторона, — заметила она. — Думаю, мне следует поручить слуге съездить в город и выбросить их в океан. Если ктонибудь пожелает последовать за ними туда — на здоровье.
— Осколки должны бы просто привести их обратно к пещере, а кольцо — к покойнику, — сказал я. — Но я не хочу выбрасывать пуговицу.
— Почему бы и нет? Она представляет собой большую неизвестную величину?
— Именно. Но ведь это должно действовать в обе стороны, не так ли? А это значит, что я могу научиться пользоваться пуговицей для нахождения пути к существу, которое любит цветы.
— Этот путь может оказаться опасным.
— Пассивность может привести еще к большей пассивности. Все камни можете выбросить в море, но пуговицу — нет.
— Ладно, я запру ее.
— Спасибо. Ясра — мать Люка.
— Шутите!
— Нисколько.
— Это объясняет, почему он прямо не надавил на нее изза последующих тридцатых апреля. Интересно! Это начинает совершенно новую цепь рассуждений.
— Не хотите ли поделиться ими?
— Позже, позже. Сейчас нужно позаботиться о камнях.
Он сгребла их все из круга, и они, на какойто миг заплясали у нее на ладони. Она встала.
— Э… пуговица? — напомнил я.
— Да.
Она положила пуговицу в карман, а другие камни оставила в руке.
— Вы тоже настроитесь, если будете держать пуговицу при себе?
— Нет, — ответила она. — Я не настроюсь.
— Почему же?
— Есть причина. Извините, я ненадолго отлучусь подыскать футляр для остальных и когонибудь, кто увезет их отсюда.
— А разве тот человек не настроится?
— Это требует времени.
— О…
— Выпейте пока кофе или чегонибудь еще.
Она повернулась и ушла. Я съел кусок сыра. Попробовал мысленно подсчитать, получил ли в ходе нашего разговора больше ответов или еще больше новых вопросов. попробовал вставить некоторые из новых деталей в старую головоломку.
— Отец?
Я повернулся и посмотрел, кто это произнес. В поле зрения никого не было.
— Здесь, внизу.
Неподалеку от клумбы, где не было ничего, кроме высохших стебельков да листьев, обнаружился диск света размером с монету. Свет привлек мое внимание, когда слегка переместился.
— Призрак? — спросил я.
— Угу, — донесся из листьев ответ. — Я ждал, когда застану тебя одного. Не думаю, что стоит доверять этой женщине.
— Почему бы и нет?
— Она неверно сканируется, не так, как другие люди. Я не знаю что это такое. Но я хотел поговорить с тобой не об этом.
— О чем же тогда?
— Э… ну так ты серьезно говорил, когда обещал, что не будешь меня отключать?
— О чем разговор! После всех жертв, которые я принес ради тебя! На твое образование и все прочее… И на доставку всех твоих чертовых компонентов в такое место, где ты был бы в безопасности! Как ты можешь еще спрашивать у меня об этом?
— Я слышал, как Рэндом велел тебе сделать это…
— Ты ведь тоже делаешь не все, что тебе велят, не так ли? Особенно, когда дело доходит до нападения на меня, когда я всего лишь хотел проверить несколько программ? Я всетаки заслуживаю немного большего уважения!
— Да. Послушай, я прошу прощения.
— Да уж, не мешало бы. Изза тебя я прошел через уйму всякого дерьма.
— Я несколько дней искал тебя, но не мог найти.
— Хрустальные пещеры — это не шутка.
— У меня сейчас мало времени… — свет замерцал, поблек почти до грани исчезновения, затем вернулся к полной яркости. — Не мог бы ты вкратце коечто объяснить?
— Валяй, спрашивай.
— Тот парень, что был с тобой, когда ты направлялся ко мне, и когда ушел тоже — такой рослый и рыжий…
— Люк. Да?
Свет снова потускнел.
— Ему можно доверять? — голос Призрака доносился слабо, еле слышно.
— Нет! — закричал я. — Это будет чертовски глупо!
Призрак пропал, и я не мог сказать, услышал он меня, или нет.
— Что случилось? — донесся сверху голос Винты.
— Спор с воображаемым партнером по игре, — отозвался я.
Даже с такого расстояния я разглядел на ее лице выражение озабоченности. Она порыскала взглядом по всем направлениям, а затем, явно убеждая себя, что я действительно один, кивнула.
— Ага, — произнесла она, — я скоро прийду.
— Не спешите, — ответил я.
Где найти мудрость, и где всеобщее взаимопонимание? Если бы я знал, то направился бы туда и остался там. А пока чувствовал себя словно на середине большой карты, окруженный белыми пятнами, где проглядывались особенно скверные на вид случайные переменные величины. Идеальное место для разговора с самим собой, если у тебя есть, что сказать.
Затем я зашагал во внутренние покои дома, направляясь в туалет, ох уж мне этот кофе.
6
Итак…
Я имею в виду Джулию. Я сидел один в комнате при свечах и думал. Винта пробудила некоторые воспоминания. Это произошло потом, когда мы уже редко виделись друг с другом… Впервые я встретился с Джулией на лекции по кибернетике. Мы стали иногда встречаться, поначалу просто за чашечкой кофе после занятий. Потом все чаще и чаще, и, весьма скоро, роман стал серьезным.
Теперь он заканчивался так же, как и начинался, с каждым разом мы встречались все реже…
Я почувствовал ее руку на своем плече, когда выходил из супермаркета с сумкой полной бакалейными товарами. Я понял, что это она, обернулся, но позади не оказалось никого. Несколько секунд спустя она окликнула меня с противоположной стороны автостоянки. Я подошел, поздоровался и спросил, работает ли она попрежнему над математическим обеспечением программ, как и прежде. Она сказала что нет. Я осведомился куда задевалась цепочка с маленькой серебряной пентаграммой, что недавно болталась у нее на шее. Скорее всего она так и висела под ее блузкой. Язык ее тела указывал, что она хочет, чтобы я ее увидел. Поэтому я отводил глаза от того места, где она угадывалась все то время, пока мы обменивались банальностями, и она отвергла мое предложение пообедать вместе и сходить в кино, хотя я повторил приглашение несколько вечеров спустя.
— Чем же ты теперь занимаешься? — поинтересовался я.
— Мне приходится много изучать.
— Что именно?
— О, разные вещи. В один прекрасный день я преподнесу тебе сюрприз.
Я опять не клюнул на приманку, хотя примерно тогда же к нам подбежал чересчур ластящийся ирландский сеттер.
Она положила ему на голову ладонь и приказала: «Сидеть!», и он сел. Он стал неподвижным, как изваяние, у ее ноги, и остался так сидеть после того, как мы ушли. Кстати, насколько мне известно, собачий скелет попрежнему сидит там, около места возврата магазинных тележек, словно образчик современной скульптуры.
В то время это показалось мне совсем не таким важным. Но задним числом я призадумался над этим…
В тот день мы отправились на верховую прогулку, Винта и я. Видя. Видя мое растущее с утра раздражение, она, должно быть, почувствовала, что требуется перерыв… Она была права. После легкого ленча, когда она предложила отправиться на верховую прогулку по поместью, я охотно согласился. Я хотел выиграть еще немного времени, прежде чем продолжить игру в перекрестный допрос. А погода стояла хорошая, и окружающая нас местность ласкала взор.
Мы проехали по извилистой тропе среди деревьев, которая вскоре привела нас на северные холмы, откуда открывался чудесный вид на пересеченную овражистую местность, простиравшуюся до залитого солнцем море. Небо наполняли ветра, струйки дыма, пролетающие птицы… Винта, казалось, никуда конкретно не ехала, что меня вполне устраивало. Под наше молчание и стук копыт, я вспомнил один свой визит на винодельческий завод Ната Бейли, и когда мы в следующий раз натянули поводья, чтобы дать возможность отдохнуть лошадям, я спросил ее:
— Вы разливаете вино здесь, в поместье? Или это делается в городе? Или в Эмбере?
— Не знаю, — пожала плечами она.
— Я думал, вы здесь выросли.
— Я никогда не обращала внимание на происхождение.
Я проглотил замечание насчет патрицианских наклонностей. Если она не шутит, то я не могу представить себе, как ей удалось узнать чтото подобное.
Она, однако же, уловив выражение моего лица, тут же пояснила:
— В разное время мы делали это поразному. Я вот уже несколько лет живу в городе. И просто не знаю, где разливают в последнее время.
Ловко выкрутилась, и я не мог придраться к такому ответу. Я не предназначал своему вопросу роль ловушки, но почувствовал, что случайно задел нечто важное. Возможно, потому, что она не дала теме закончится на этом. Она продолжала говорить, заведя рассказ о том, как они свозят бочки со всего поместья и часто продают вино прямо в них же. С другой стороны, имелись клиенты помельче, желавшие получить продукцию разлитой в бутылки… через некоторое время я перестал слушать. С одной стороны, я мог это понять, ведь беседовалто с дочерью виноторговца. С другой стороны, все это сам мог бы выдумать, не сходя с места. Совершенно невозможно проверить сказанное. У меня сложилось впечатление, что она пытается похоронить меня под грудой слов и чтото скрыть. Но я не мог вычислить, что именно.
— Спасибо, — поблагодарил я, когда она остановилась передохнуть, и она бросила на меня странный взгляд, но поняла намек и не стала продолжать рассказ.
— Вы должны уметь говорить поанглийски, — сказал я на этом языке, — если рассказанное вами ранее — правда.
— Все, рассказанное мною, правда, — ответила она поанглийски без всякого акцента.
— Где вы ему обучались?
— В ОтраженииЗемля, где и вы обучались в университете.
— Не хотите ли рассказать, что вы там делали?
— У меня было особое задание.
— От отца? От Короны?
— Я бы лучше предпочла не отвечать, чем лгать вам.
— Ценю прямоту. Жаль только, что мне придется строить теперь догадки.
Она пожала плечами.
— Вы говорили, что бывали в Беркли? — спросил я.
Минутное колебание, затем:
— Да.
— Не припомню, чтобы когданибудь видел вас там.
Снова пожатие плечами. Мне захотелось схватить ее и потрясти. Вместо этого сказал:
— Вы знали о Мег Девлин. Говорили, что бывали в НьюЙорке.
— Помоему, вы опережаете меня по числу вопросов.
— Я и не знал, что мы снова играем в эту игру. Я думал, мы просто болтаем.
— Тогда ладно. Да.
— Скажите мне еще одну вещь, и я, наверное, смогу вам помочь.
Она улыбнулась.
— Я не нуждаюсь ни в какой помощи. Это у вас полно проблем.
— Можно мне всетаки спросить?
— Пожалуйста, спрашивайте. Каждый ваш вопрос говорит мне о том, что я желаю узнать.
— Вы знаете о наемниках Люка. Вы навещали также и НьюМексико.
— Да, я бывала там.
— Спасибо, — поблагодарил я.
— Это все?
— Это все.
— Вы пришли к какомуто выводу?
— Возможно.
— Не хотите сказать мне, к какому?
Я улыбнулся и покачал головой.
На этом я и остановился. Несколько прямых вопросов, заданных ею, пока мы ехали, привели меня к убеждению, что я заставил ее гадать о результатах моих умозаключений. Хорошо бы дать этому любопытству разгореться. Мне требовался какойнибудь противовес ее скрытности по тем пунктам, какие вызывали у меня наибольший интерес, и я надеялся, что приведут к полному обмену сведениями. Кроме того, я пришелтаки к определенному выводу касательно нее. Вывод не был завершен, но если он верен, то, раньше или позже, я потребую и остальной ответ. Поэтому нельзя сказать, что я сблефовал.
Окружающий нас полдень был окрашен в золотистые, оранжевые, желтые и красные оттенки, с влажными осенними запахами за прохладным дуновением бриза. А небо голубоеголубое, похожее на какието драгоценные камни…
Спустя минут десять я задал ей более нейтральный вопрос:
— Не могли бы вы показать мне дорогу в Эмбер?
— Разве вы ее не знаете?
Я покачал головой.
— Я никогда раньше не бывал в этой стороне. Знаю только, что проходящие здесь сухопутные дороги ведут к Восточным Воротам.
— Да, — подтвердила она. — Помоему, чуть дальше к северу. Поехали, поищем ее.
Она направила лошадь обратно к дороге, по которой мы некоторое время ехали до этого, и свернули на нее, что меня вполне устраивало. Я воздержался от замечаний по поводу туманности ее ответа, хотя в скором времени ожидал вопросов с ее стороны по поводу моих планов. По крайней мере, у меня возникло ощущение, что она только ждет удобного момента.
Примерно три четверти мили спустя мы подъехали к перекрестку. На обочине высился каменный указатель, сообщавший расстояние до Эмбера, расстояние в обратную сторону, до Бейльпорта, расстояние до Бейльгребня на востоке, и до местечка под названием Мурн прямо впереди.
— Что это за Мурн такой? — спросил я.
— Небольшая животноводческая ферма.
Этого я никак не мог проверить, не проехав шесть лиг.
— Вы собираетесь поехать обратно в Эмбер? — спросила она.
— Да.
— А почему бы просто не воспользоваться Картой?
— Я хочу получше познакомиться с этой местностью. Это моя отчизна. Мне здесь нравится.
— Но я же предупредила вас о существующей опасности. Камни сделали вас меченным. Вас легко выследить.
— Это еще не означает, что меня ВЫСЛЕДЯТ. Я сомневаюсь, что тот, кто подослал ко мне убийц прошлой ночью, уже узнал, что они нашли меня и потерпели неудачу. Если бы я не решил пойти поужинать, они бы все еще сидели в засаде. Уверен, что у меня есть несколько дней передышки на удаление отметин, про которые вы говорили.
Она спешилась и оставила лошадь щипать траву. Я сделал то же самое. То есть спешился.
— Вероятно, вы правы. Просто мне не нравится, что вы идете на ЛЮБОЙ РИСК, — сказала она. — Когда вы собираетесь отправиться обратно?
— Не знаю. Полагаю, что чем дольше буду ждать, тем больше вероятности, что лицо, стоящее за вчерашним покушением, забеспокоится и пришлет новых громил.
Она взяла меня за руку и повернулась, внезапно оказавшись прижатой ко мне. Такой поворот дела меня несколько озадачил, но моя свободная рука автоматически двинулась, чтобы обнять даму, к чему она в общемто склонна в подобных случаях.
— Вы ведь не собираетесь уехать сейчас же, не правда ли? Потому что если вы уедете, я отправлюсь с вами.
— Нет, — правдиво ответил я. На самомто деле я намеревался отправиться на следующее утро после хорошего ночного сна.
— Когда же тогда? Нам еще о многом нужно поговорить.
— Помоему, мы довели игру в вопросы и ответы почти до той границы, за которой заканчивается вообще все отношения.
— Есть некоторые обстоятельства…
— Я знаю.
Это был неловкий момент. Да, она была желанна. И нет, мне не хотелось поддерживать с ней отношения сложившимся образом. Отчасти изза ощущения, что она хочет также и еще чегото, на знаю, чего именно, а отчасти потому, что она обладала странной силой, с которой я не стремился познакомиться на интимном расстоянии. Как бывало говаривал дядя Сухэй, выражаясь языком колдунов: «Если ты не понимаешь чегото, не возись с этим». А у меня сложилось впечатление, что все, выходящее за пределы дружеского отношения с Винтой, может привести к поединку энергий.
Поэтому я быстро поцеловал ее, чтобы поддержать дружеские отношения, и освободился из объятий.
— Возможно, я вернусь завтра, — пообещал я ей.
— Хорошо. Я надеюсь, что вы проведете ночь тут. Возможно, не одну. Я защищу вас.
— Да, я все еще чувствую себя усталым.
— Мне придется накормить вас хорошим обедом для восстановления сил.
Затем она провела по моей щеке кончиками пальцев, и я вдруг понял, что откудато знаю ее. Откуда? Я не мог этого сказать. И это меня тоже испугало. Даже очень сильно испугало. Когда мы сели на лошадей и поехали обратно к Лесному Дому, я начал составлять план, как убраться отсюда этой же ночью.
Поэтому, сидя в отведенной для меня комнате, потягивая красное вино из бокала и глядя, как мерцают на сквозняке от открытого окна свечи, я ждал — сначала, когда в доме станет тихо (что вскоре произошло), а потом — когда пройдет приличный отрезок времени. Дверь в комнату я закрыл на засов. За обедом я несколько раз пожаловался на то, что сильно устал, а потом отправился спать пораньше. Я не отличаюсь той эгоистичной мужественностью, чтобы постоянно чувствовать себя объектом страсти, но Винта дала понять, что может зайти ко мне ночью, и я хотел отгородиться от этого предлогом усталости. Меньше всего я желал оскорбить ее отказом. У меня хватало проблем и без этого.
Я все жалел, что с собой у меня нет хорошей книги, н последнюю иЗ них я оставил в доме Билла, а если бы вздумал добывать ее сейчас, то неизвестно, почувствует ли это Винта, точно также, как Фиона почувствовала однажды, что я создал новый Козырь. Вполне возможно после этого, что она явится ко мне под дверь и станет ломиться, чтобы узнать, что тут, черт побери, происходит.
Но никто не ломал дверь, и я прислушивался к скрипам притихшего дома и ночным звукам за окном. Свечи укоротились, а тени на стенах поубыли и текли темным потоком вслед за колеблющимся светом. Теперь уже скоро…
Воображение? Или я только что услышал, как из какогото неопределенного места прошептали мое имя?
— Мерль…
Снова.
В самом деле, но…
Перед моими глазами на миг словно поплыло, а затем я сообразил, что это такое: очень слабый козырный контакт.
— Да, — ответил я, открываясь и обращая все внимание в сторону вызывавшего. — Кто это?
— Мерль, малыш… дай мне руку, иначе я пропал…
Люк!
— Вот здесь, — я потянулся, потянулся, и образ обрел четкость, отвердел.
Он стоял, привалившись спиной к стене, бессильно опустив плечи и повесив голову.
— Если ты задумал какуюто хитрость, Люк, то я готов к ней, — уведомил я его и, быстро поднявшись, подошел к столу, где лежал мой меч, вытащил его из ножен и взял наизготовку.
— Это не хитрость! Скорее! Вытащи меня отсюда!..
Он поднял левую руку. Я протянул свою и ухватился за нее. Он сразу же повалился на меня, и я пошатнулся. На мгновение мне подумалось, что это нападение, но он висел мертвым грузом, и я увидел, что он весь в крови. В правой руке он все еще сжимал окровавленный меч.
— Сюда. Идем.
Я задал ему направление и помог пройти несколько шагов, а затем уложил его на постель. Разжав его пальцы, я забрал меч, затем положил его рядом со своим на ближайшем стуле.
— Что с тобой случилось, черт возьми?
Он закашлялся и слабо покачал головой. Потом сделал несколько глубоких вздохов.
— Я видел бокал вина, — сказал он, — когда мы проходили мимо стола…
— Да. Держись.
Я сходил за вином, приподнял его голову, и поднес бокал к губам. В бокале было больше половины. Он медленно отпил, останавливаясь, чтобы глубоко вдохнуть.
— Спасибо, — сказал он, закончив, а затем его голова склонилась на бок.
Он отключился. Я пощупал пульс. Быстрый, но какойто слабый.
— Черт тебя подери, Люк, — выругался я. — Хуже момент ты выбрать не мог…
Но не услышал ни слова. Он просто лежал и заливал кровью всю постель.
Спустя несколько проклятий я раздел его и прошелся по телу мокрым полотенцем, выясняя, где под всей этой кровью находятся раны. Обнаружилась скверная рана на груди справа, может быть, даже задето легкое. Однако, дышал он очень неглубоко, и я не мог быть совершенно уверен в правильности поставленного диагноза. Если он верен, то мне оставалось надеяться, что он в полной мере унаследовал регенерационные способности Эмбера. Я наложил на рану компресс и прижал сверху рукой, чтобы удержать на месте, пока осмотрю в других местах. Я подозревал также перелом пары ребер. Левая рука его оказалась сломанной выше локтя, и я выправил ее и наложил шину, воспользовавшись запасными перекладинами от стула, замеченными мною раньше в шкафу. На бедрах, правой ноге, правой руке, плече и на спине обнаружилось свыше дюжины рваных и резанных ран разной степени тяжести. К счастью, ни одна из них не была с артериальным кровотечением. Все их я промыл и перевязал, что в результате сделало его похожим на иллюстрацию к руководству по оказанию первой помощи. Затем я еще раз осмотрел рану на груди и накрыл его одеялом.
Я подумал о коекаких способностях целительной техники Логруса. Теоретически я их знал, но никогда не имел случая применить их на практике. Люк выглядел весьма плачевно, и поэтому я решил попробовать их. Когда спустя некоторое время я закончил, к его лицу, кажется, вернулся первоначальный цвет. Я добавил к укрывавшему его одеялу свой плащ. Снова пощупал его пульс — тот, вроде, стал отчетливее. Я еще раз выругался, на этот раз просто чтобы не потерять навыка, убрал со стула мечи и сел на него сам.
Немного погодя мне вспомнился разговор с КолесомПризраком. Не пытался ли Люк договориться с моим творением? Он упомянул, что ему нужна мощь Призрака для исполнения всего задуманного против Эмбера. А недавно Призрак спрашивал меня, стоит л доверять Люку, и мой ответ был подчеркнуто отрицательным.
Не прекратил ли Признак переговоры с Люком результатом, который я видел теперь перед собой?
Я достал Карты и сдал яркий круг КолесаПризрака. Потом сфокусировался на нем, настраивая мозг для контакта, взывая.
Дважды за последующие несколько минут я почувствовал, что к чемуто близок. Но нас словно разделяла хрустальная перегородка. Может быть, Призрак занят? Или просто не склонен разговаривать со мной?
Я отложил Козырь. Но это послужило толчком, направило мои мысли по другому руслу.
Я собрал окровавленную одежду Люка и быстренько обыскал ее. Обнаружил в боковом кармане колоду Карт, наряду с несколькими пустыми Картами и карандашом. Все Карты были исполнены в той же манере, как и те, которые я назвал Роковыми Козырями Смерти. Я добавил к этой колоде Козырь, изображающий меня самого, который Люк держал в руке, когда вызывал меня.
А колода у него оказалась очень интересная. В ней был Козырь Ясры и Козырь Виктора Мелмана. Нашелся также и Козырь Джулии, и, частично незавершенный Козырь Блейза. Козыри с изображением Хрустальной Пещеры и с изображением старой квартиры Люка. Встретились и несколько дубликатов самих Роковых Козырей Смерти. Козырь с Дворцом, который я не мог узнать, Козырь одного из моих старых приятелей, Козырь блондина в чернозеленом с резкими чертами лица, Козырь стройного темнорыжего мужчины в коричневожелтом и женщины, настолько похожей на этого мужчину, что, казалось, они обязательно состоят в близком родстве. Эти последние двое были, к моему удивлению, выполнены в ином стиле, я бы даже рискнул определить, что иной рукой. Единственный неизвестный, насчет которого я испытывал странную уверенность, что это старый приятель Люка, был блондин. Несомненно это и был Далт, наемник. Имелось также три попытки изобразить КолесоПризрак; ни одна из них не привела к успеху.
Я услышал, как Люк чтото рычит, и увидел, что глаза его открылись и заметались по сторонам.
— Не волнуйся, — успокоил я его. — Ты в безопасности.
Он кивнул и закрыл глаза. Несколько минут спустя он снова открыл их.
— Эй! Мои карты… — слабо произнес он.
Я улыбнулся.
— Неплохая работа, — заметил я. — Кто их сделал?
— Я, — ответил он. — Кто же еще?
— Где ты научился?
— У отца. Он был мастером по этой части.
— Если ты способен их делать, то должен был пройти Лабиринт.
Он кивнул.
— Где?
Он на миг улыбнулся, потом слабо пожал плечами и сморщился от боли.
— В Тирна Ногте.
— Отец отвел тебя туда, провел через него?
Он снова кивнул.
Почему бы не нажать, раз я оказался при козырях?
Я взял Карту.
— А вот Далт, — сказал я. — С ним вы когдато были малолетними бойскаутами, не так ли?
Он не ответил. Подняв взгляд, я заметил сузившиеся глаза и нахмуренный лоб.
— Я никогда не встречался с ним, — добавил я. — Но узнаю цвета и догадываюсь.
— В колледже ты тоже всегда выполнял заданное на дом, — улыбнулся Люк.
— И, как правило, вовремя, — согласился я. — Но я с тобой подзадержался. Например, не могу найти Козыря для Замка Четырех Миров. А вот некто, кого я не знаю.
Я поднял Карту стройной дамы и помахал перед ним.
Он улыбнулся.
— Опять слабею и задыхаюсь, — проговорил он. — ты был в Замке?
— Точно.
— Недавно?
Я кивнул.
— Вот что я тебе скажу, — произнес наконец он. — Расскажи мне, что ты увидел в Замке и как это ты коечто узнал обо мне, и я расскажу тебе, кто она такая.
Я быстро прикинул. Да, можно было ему рассказать без боязни, что он узнает нечто такое, чего до сих пор не знал.
Поэтому я коротко предложил:
— Наоборот.
— Ладно. Дама, — сообщил он, — это Санд.
Я уставился на Карту так пристально, что почувствовал начало контакта. И погасил его.
— Давно пропавшая, — добавил он.
Я поднял Козырь с изображением похожего на нее человека.
— Тогда это, должно быть, Делвин?
— Точно.
— Эти две Карты делал не ты. Они выполнены не в твоей манере. Да, ты, вероятно, вообще не знал, как они выглядят.
— Ты наблюдателен. Их нарисовал отец еще во времена беды, хотя и не получил от них особого проку. Ему они тоже не помогли.
— Тоже?
— Они не проявили энтузиазма для оказания мне помощи, несмотря на все свое недовольство этим местечком. Считай их вышедшими из игры.
— Этим местечком? — переспросил я. — Где ты потвоему находишься, Люк?
Глаза его расширились. Он окинул взглядом комнату.
— В лагере врага, — ответил он. — У меня не было выбора. Это твои покои в Эмбере, верно?
— Неверно, — ответил я.
— Не дразни меня, Мерль. Ты ставишь меня в тупик. Я твой пленник. Где я?
— Ты знаешь, кто такая Винта Бейль?
— Нет.
— Она была любовницей Каина. Это дом ее семейства, расположенный на порядочном удалении от города. А она сама находится всего лишь дальше по коридору. Может даже зайти. Помоему, она втюрилась в меня.
— Еще бы! Она крутая дамочка?
— Очень.
— А ты что делаешь у нее, ведь прошло не так много времени после похорон? Это же неприлично.
— Ха! Если бы не ты, не было бы и похорон.
— Не надо мне этого дерьма с благородным негодованием, Мерль. Если бы убили ТВОЕГО отца, разве ты не стал бы мстить за него?
— Это нечестно. Мой отец не делал всего того, что натворил Бранд.
— Может, да, а может, и нет. Но что бы ты сделал? Даже тогда. Разве не стал бы охотиться на Каина?
Я отвел взгляд.
— Не знаю, — сказал я наконец. — Это, черт возьми, слишком гипотетический вопрос.
— Ты сделал бы это. Я знаю тебя, Мерль. Уверен, ты бы так и сделал.
— Может быть, — вздохнул я. — Ну ладно, допустим. Может, я и поступил бы так. Но я бы на этом и остановился. Я не стал бы охотиться и на остальных. Я не хочу еще больше задевать твои чувства, но твой старик был психом, ты должен это знать. А ты не псих. Я знаю тебя ничуть не хуже, чем ты меня. Я уже немало времени думал об этом. Ты знаешь, Эмбер признает личную вендетту. У тебя доказуемый случай. И смерть произошла даже не в стенах Эмбера, если Рэндом действительно станет искать оправдание для тебя.
— С какой стати он станет это делать?
— Потому что я поручусь за твою честность в других делах.
— Брось, Мерль…
— У тебя классическая защита в деле о вендетте — сын мстит за смерть отца.
— Не знаю… Эй, ты пытаешься открутиться от тех объяснений, что ты обещал.
— Нет, но…
— Тогда переходи к Замку Четырех Миров. Что это ты там пронюхал и каким образом?
— Ладно. Однако, ты подумай о том, что я сказал, — посоветовал я.
Выражение его лица осталось неизменным.
И тогда я начал так:
— Жил старый отшельник по имени Дэйв…
Люк заснул прежде, чем я закончил. Я просто поумерил громкость своего голоса и остался сидеть. Через некоторое время я поднялся, отыскал бутылку вина и налил немного в бокал, так как большую часть моего выпил Люк. Я забрал бокал с собой к окну и стал смотреть на внутренний двор, где шуршал листьями ветер. Я раздумывал над тем, что сказал Люку. Я нарисовал ему неполную картину частично потому, что кажется, его не заинтересовало мое предложение. Но даже если бы Рэндом официально позволил ему сорваться с крючка в деле о смерти Каина, то Джулиан или Жерар, вероятно, постараются его убить по тому же закону вендетты, о котором я говорил. Я действительно не знал, что делать. Мне полагалось сообщить о нем Рэндому, но будь я проклят, если сделаю это сейчас. Слишком многое еще требовалось у него выведать, а если он будет пленником там, в Эмбере, то добраться до него станет намного труднее. И зачем он вообще уродился сыном Бранда?
Я вернулся к стулу у кровати, рядом с которым оставил наше оружие и Карты Люка. Я перенес эти предметы в другой угол комнаты, и там устроился в кресле, в котором сидел раньше. Я снова пригляделся к его Картам. Изумительно, у меня на руках полный кусок истории…
Когда жена Оберона Рилга проявила меньшую стойкость, быстро состарившись и удалившись, чтобы вести уединенную жизнь в сельской местности, король взял да и женился вновь, к некоторой досаде своих первых детей — Каина, Джулиана и Жерара. Но чтобы окончательно запутать генеалогию и поборников семейной чести и законности, он сделал это в местности, где время текло намного быстрее, чем в Эмбере. Можно привести интересные доводы как за, так и против того, носил ли его брак с Харлой характер двоеженства. Не мне судить. Историю эту я услышал много лет назад от Флоры, и, по ее словам, она всегда не слишком хорошо ладила с Делвином и Санд, потомством от этого союза, и склонялась к толкованию в сторону двоеженства. До настоящего времени я ни разу не видел портретов Делвина и Санд. Во Дворце их не было, про них редко упоминалось в разговорах. Но они жили в Эмбере относительно короткое время, когда королевой там была Харла. После ее смерти они стали недовольны политикой Оберона в отношении их родни, которую они часто навещали, и через некоторое время уехали, поклявшись не иметь в дальнейшем вообще никаких связей с Эмбером. По крайней мере, мне говорили именно это. Вполне вероятно, здесь не обошлось без некоторой внутрисемейной грызни. Не знаю.
Но это были двое недостающих членов королевской семьи, и Люк явно узнал о них и встретился с ними, надеясь воскресить былое негодование и приобрести союзников. Он признал, что это не получилось. Два века — долгий срок для поддержания старой недоброжелательности. Насколько я понимал, с момента их отъезда прошло именно столько времени. У меня мелькнула мысль, не стоит ли мне связаться с ними, просто поздороваться. Если их не заинтересовала сторона дела, представляемого Люком, то, думал я, их не заинтересует также и обратная сторона. Казалось вполне уместным засвидетельствовать им свое почтение, как никогда раньше не встречавшемуся с ними члену семьи. Я решил, что какнибудь сделаю это, так как данный момент казался едва ли подходящим. Я добавил их Козыри в свою коллекцию.
Следующим шел Далт, как я понимаю, заклятый враг Эмбера. Я снова изучил его Козырь и заколебался. Если он и впрямь такой верный друг Люка, то, наверное, мне следует дать ему знать о связанных с этим обстоятельствах и упомянуть чтото полезное для меня. Фактически, чем больше я об этом думал, вспоминая его недавнее присутствие у Замка Четырех Миров, тем большим становилось искушение связаться с ним. Казалось вполне возможным, что мне удастся даже выведать чтонибудь о происходящем сейчас в этой крепости.
Я в сомнении грыз ногти. Следует ли мне делать это, или нет? Я не видел вреда от такой попытки. Ничего выдавать я не собирался. И все же были некоторые опасения.
Какого черта, решил я наконец. Кто не рискует… Алло, алло. Тянемся через внезапно похолодевшую Карту… Миг пораженности гдето и чувство вроде АГА! Словно оживший портрет, изображение зашевелилось.
— Кто ты? — спросил ответивший на вызов, положив ладонь на рукоять меча и до половины обнажив клинок.
— Меня зовут Мерлин, — сказал я. — И у нас есть общий знакомый по имени Ринальдо. Я хотел сообщить тебе, что он тяжело ранен.
К этому моменту мы оба парили между двумя реальностями, твердые и совершенно четкие друг для друга. Он казался более крупным, чем виделся на изображении, и стоял он в центре помещения с каменными стенами; из окна слева от него виднелось голубое небо и кусочек облака. Его зеленые глаза, поначалу широко раскрывшиеся, теперь сузились, и челюсть, казалось, выдвинулась чуть агрессивней.
— Где он? — осведомился зеленоглазый Далт.
— Здесь со мной, — ответил я.
— Ах, как удачно, — заметил он, меч очутился у него в руке, и он двинулся вперед.
Я резким щелчком отбросил Козырь прочь, что не прервало контакт. Для этого мне пришлось вызвать Логрус, который упал между нами, словно нож гильотины и дернул меня так, словно я прикоснулся к оголенному проводу под напряжением. Единственным утешением мне служила мысль, что Далт, несомненно, почувствовал то же самое.
— Мерль, что происходит? — раздался хриплый голос Люка. — Я видел Далта…
— Э… да. Я только что вызывал его.
Он чуть приподнял голову.
— Зачем?
— Сообщить ему о тебе. Он же твой друг, не так ли?
— Идиот! — обругал он меня. — Именно онто меня так и отделал.
Тут он закашлялся, и я кинулся к нему.
— Дай мне воды, — попросил он.
— Иду.
Я сходил в ванную и принес ему стакан. Потом приподнял его, и он стал пить маленькими глотками.
— Может быть, мне следовало рассказать тебе, — проговорил наконец он.
— Не думал, однако, что ты будешь играть в игру, не зная ее правил…
Он снова закашлялся и отпил еще воды.
— Трудно сообразить, что тебе рассказывать, а что — нет, — продолжал он спустя некоторое время.
— Почему бы не рассказать мне все? — предложил я.
Он слегка помотал головой.
— Не могу. Знание погубит тебя. А еще вероятнее, нас обоих.
— Судя по тому, как идут дела, это, кажется, может случиться независимо от того, расскажешь ты, или нет.
Он слабо улыбнулся и отпил еще.
— Некоторые части этого дела носят личный характер, — затем добавил он. — И я не хочу впутывать других.
— Как я понимаю, твои попытки убить меня в определенный период каждой весной также носили несколько личный характер, — заметил я. — И все же я почемуто чувствовал себя впутанным в это.
— Ладно, ладно, — он упал на постель и поднял правую руку. — Я же сказал тебе, что давнымдавно отказался от этого.
— Но покушения продолжались.
— Их совершал не я.
Ладно, решил я про себя. Попробуем.
— Их устраивала Ясра, не так ли?
— Что ты о ней знаешь?
— Я знаю, что она — твоя мать, и это дело также касалось и ее.
Он кивнул.
— Значит ты знаешь… Отлично. Это упрощает дело. — Он умолк, переводя дыхание. — Она дала мне задание устраивать тридцатые апреля для тренировки. Когда я узнал тебя получше и завязал с этим, она была в бешенстве.
— И поэтому продолжила дело сама?
Он кивнул.
— Она хотела, чтобы ты отправился на охоту за Каином? — спросил я.
— Желание было обоюдным.
— Ну а на других? Держу пари, с ними она тоже давила на тебя. Но ты не совсем уверен, что они этого заслуживают.
Молчание.
— Так ведь?
Он отвел взгляд, не выдержав моего, и я услышал, как он скрипнул зубами.
— Ты с крючка снят, — сказал я наконец. — Я не намерен причинять тебе вреда. И ей тоже не позволю.
— А что касается Блейза и Рэндома, фионы и Флоры, Жерара и…
Он засмеялся, что привело его к болезненным конвульсиям, и заставило схватиться за грудь.
— Им нечего тревожиться, — сказал он, — по крайней мере сейчас…
— Что ты имеешь в виду?
— Подумай, — сказал он мне. — Я мог бы козырнуться обратно в свою старую квартиру, напугать до чертиков новых жильцов и вызвать «скорую помощь». И мог бы сейчас уже быть в пункте скорой помощи.
— Почему же ты этого не сделал?
— Я бывал ранен и потяжелее, и выкарабкивался. Здесь я нахожусь потому, что мне нужна твоя помощь.
— О! Для чего же?
Он посмотрел на меня, потом снова отвел взгляд.
— Она попала в большую беду, и мы должны спасти ее.
— Кого? — спросил я, уже зная ответ.
— Мою мать.
Я хотел засмеяться, но не мог, когда увидел выражение его лица. Требовалась настоящая смелость, чтобы просить меня помочь спасти женщину, пытавшуюся меня убить, не один раз, а много раз, и, кажется, сделавшую главной целью своей жизни уничтожение моих родственников. Смелость, или…
— Мне больше не к кому обратиться, — признался он.
— Если ты уговоришь меня на это, Люк, ты заслужишь премию Коммивояжера Года, — сказал я. — Но я готов выслушать твои доводы.
— Снова пересохло в горле.
Я сходил и опять наполнил стакан. Когда я возвращался с ним, из коридора, как мне показалось, донесся легкий шум. Я продолжал прислушиваться, пока помогал Люку сделать еще несколько глотков.
Напившись, он кивнул мне, но к этому времени я услышал еще один звук. Я приложил палец к губам и взглянул на дверь. Поставив стакан, я поднялся и прошел через комнату, прихватив по дороге меч.
Однако, прежде, чем я добрался до двери, раздался тихий стук.
— Да? — отозвался я, подойдя к двери.
— Это я, — донесся голос Винты. — Я знаю, что Люк здесь, и хочу увидеть его.
— Чтобы его прикончить? — уточнил я.
— Я уже сказала вам, что это не входит в мои намерения.
— Значит вы не человек, — сказал я.
— Я никогда и не притязала на это.
— Значит, вы не Винта Бейль, — продолжил я логическую цепочку.
Тут последовало продолжительное молчание, и затем:
— Что будет, если это так?
— Тогда скажите мне, кто вы?
— Не могу.
— Тогда дайте хоть честный ответ, — предложил я, отталкиваясь от всех собранных на ее счет догадок, — и скажите мне, кем вы были?
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Отлично понимаете. Выберете одного, любого. Мне все равно.
Снова молчание.
— Я вытащила тебя из огня, — сказала она, — и не смогла справиться с конем. Я умерла в озере. Ты завернул меня в свой плащ…
Это был не тот ответ, которого я ожидал. Но достаточно хороший.
Острием меча я поднял щеколду. Она распахнула дверь и взглянула на меч в моей руке.
— Драматично, — заметила она.
— Ты произвела на меня сильное впечатление, — ответил ей в тон я, — рассказами об окружающих меня со всех сторон опасностях.
— Кажется, недостаточно, — она улыбаясь вошла.
— Что ты имеешь в виду? — спросил я.
— Я не слышала, чтобы ты спрашивал у него чтонибудь о голубых камнях и о том, как он наводил на тебя благодаря твоей настроенности.
— Ты подслушивала.
— Врожденная привычка, — согласилась она.
Я повернулся к Люку и представил ее.
— Люк, это Винта Бейль… В некотором роде…
Люк поднял правую руку, не отрывая взгляда от ее лица.
— Я хочу знать только одно, — начал он.
— Держу пари, что хочешь, — ответила она. — Собираюсь я тебя убить, или нет? Гадай и дальше. Я еще не решила. Помнишь, както раз у тебя кончился бензин севернее СанЛуис Обисно, и ты обнаружил, что пропал бумажник? Для возвращения домой тебе пришлось одолжить денег у подружки. А ей пришлось потом дважды просить тебя, прежде чем ты вернул долг.
— Откуда ты можешь это знать? — прошептал он.
— А однажды ты подрался с тремя мотоциклистами, — продолжала она. — И чуть не потерял глаз, когда один из них ударил тебя цепью по голове. Зажило, кажется, хорошо. Я не вижу шрама…
— И я победил, — добавил он.
— Да. Не слишком много людей могут поднять «Харли» так, как это сделал ты, и швырнуть его.
— Я должен знать, — сказал он. — Как ты об этом проведала?
— Может, я и скажу тебе какнибудь, — сказала она. — Я упомянула об это просто, чтобы ты оставался честным. Теперь я намерена задать тебе несколько вопросов, и твоя жизнь будет зависеть от того, насколько честны ответы. Понятно?
— Винта, — перебил я ее. — Ты говорила, что не заинтересована в убийстве Люка.
— Он не стоит в верхней части моего списка, — подтвердила она. — Но если он както причастен к тому, кто в нем представлен, то такая возможность у него появится.
Люк зевнул.
— Я скажу о голубых камнях, — пробурчал он. — В настоящее время я никому не поручал выслеживать Мерлина с помощью голубого камня.
— Могла ли Ясра комунибудь поручить выследить его таким способом?
— Возможно. Я просто не знаю.
— А как насчет того, кто напал на него прошлой ночью в Эмбере?
— Впервые об этом слышу, — сказал он и Закрыл глаза.
— Посмотри на это, — приказала она, вынимая из кармана голубую пуговицу.
— Узнаешь ее?
— Нет, — ответил он и снова закрыл глаза.
— И ты теперь не намерен причинить какойлибо вред Мерлину?
— Совершенно верно, — ответил он замирающим голосом.
Она снова открыла было рот, но вмешался я:
— Пусть спит. Никуда он не денется.
Она бросила на меня почти сердитый взгляд, а затем кивнула.
— Ты прав.
— Так что же ты собираешься делать теперь? Убить его, пока он ни о чем не ведает?
— Нет, — ответила она. — Он говорил правду.
— И это чтото меняет?
— Да, — уведомила она меня, — на данное время.
