Глава 10

У себя в каюте Малахов полностью закрыл наружный обзор. За несколько дней несущиеся мимо звезды в своем круговом танце стали у него вызывать слабое головокружение. Но на рабочем месте, в лаборатории по ту сторону станции, такого сделать было нельзя, шторы были не предусмотрены. Поэтому Андрей просто старался не отрываться от монитора без особой надобности.

Данные с лидара накапливались и систематизировались. Все остальные сенсоры – и в рентгеновском, и в инфракрасном диапазонах – не давали ничего необычного. Никаких данных, отличных от тех, что получали при исследовании близкого космоса с Земли, не наблюдалось. Поэтому сегодня, проверив, что все системы работают штатно, Малахов решил сократить свой рабочий день и проведать в медотсеке своего товарища. Катя сообщила, что Борис уже почти в порядке, заживление идет быстро и он просто тоскует от одиночества и бездействия.

В лабораторию с утра Андрей пошел по кругу, не стал срезать через диаметральный тоннель. Уж слишком ему был неприятен этот переход со скачками притяжения. Но обратную дорогу он решил все-таки сократить. Не столько от того, чтобы выиграть время, а просто чтобы попытаться перебороть свою фобию. Путь до середины переходного тоннеля, с плавным понижением притяжения прошел без происшествий. По привычке Андрей бросил взгляд на сердце станции – пирамидку и двинулся дальше. И тут опять у Малахова появилось странное ощущение. Если раньше он слышал шаги за спиной, то теперь это были не шаги. Словно где-то совсем рядом над ухом тяжело дышала собака. Андрей решил не обращать внимания, никакая собака не могла лезть по скобам радиальных переходов, но постарался как можно скорее добраться до главного тоннеля станции.

– Ну что, несчастный, живот не отлежал? – так Малахов поприветствовал пилота.

Борис лежал уже не под реанимационным колпаком, а на обычной медицинской койке. Плотную повязку на торсе Бориса Катя поменяла на пластырь, который закрывал заживающие раны.

– Отлежишь тут с нашим врачом, – кивнул в сторону Кати Степанов. – Она включила антипролежневую систему, трясет, как на вибростенде. Она хочет, чтобы я себе все зубы повыбивал.

– Вот не надо такое говорить! – возмутилась Катя, которая что-то колдовала с анализами в углу отсека. – Ты не представляешь, какая это гадость – пролежни. А зубы мы тебе новые вставим. Железные!

– Так взяли бы отправили меня туда, где нет гравитации, делов-то!

– Там нет медотсека, хотя в новой модификации станции надо предусмотреть. Никто не думал, что нам придется столкнуться с таким случаем. – Катя вздохнула. – Рваные раны на спине!

– Ой, подумаешь. Пустяки! – бравируя, сказал Борис. – Моего деда как-то медведь порвал в тайге. Вот то раны были!

– Раны не страшны сами по себе, у нас регенерационных препаратов полно. Вопрос в том, что тебя сильно ударили.

– Ну да, это конечно, спасибо тебе, Катюша, быстро меня на ноги поставила, – улыбнулся Борис. – А можно хотя бы сесть? А то в такой позе принимать посетителей мне неловко.

– Пожалуй, уже можно попробовать, – ответила Катя. – Но будет больно, давай я помогу.

– А я что, не могу помочь? – вмешался Малахов.

– Без тебя никак, – сказала девушка. – Ты под левую, я под правую руку, а ты, Боря, старайся нам не помогать, а то будешь напрягаться, это тебе не надо.

Усадить коллегу оказалось не так сложно, но все-таки в один момент Борис чуть крякнул от боли.

– Ну что, рассказывай, что же случилось, когда ты на смену мне пришел. – Малахов сел напротив пилота на круглый вращающийся стульчик.

– Я, вообще-то, уже целый отчет командиру написал, вернее, надиктовал. – Борису явно не хотелось вспоминать. – Спроси у него.

– Да нет, Боря, ты не понял. Мне не отчет нужен. Просто вдруг и я что-то такое слышал. Ведь это моя вахта была. У меня в тот день тоже странные ощущения были.

– Ну, мое ощущение, – пилот показал рукой за спину, – сильно странным не назовешь. Вполне себе естественная боль.

– Хорошо, вот ты шел по коридору…

– Да, шел, все нормально, но тут за спиной такое – топ-топ-топ… Наверное, так в лесу медведь шатун за жертвой ходит. И шаги такие… мягкие.

– Шаги, и как только ты останавливался, они исчезали?

– Так ты читал мой отчет? – Борис удивленно глянул на Малахова. – Чего же тогда спрашиваешь?

– Нет, мне тоже казалось, будто кто-то идет за мной. Но никого вокруг не было.

– Ну да, я ещё как раз про деда вспомнил. Он рассказывал, что за ним косолапый шел. Шаги хрустят, а самого не видно. А потом рев и удар по спине. Хорошо, дед мой крепкий был и в кожухе. Он же на шатуна шел. Шатун тогда пятерых человек уже задрал, свирепый был, страх! – Борис разволновался. – А на пороге мостика меня и догнала эта… или что там было. Недобрые у нас дела на станции делаются, ой недобрые.

– Так знаешь, мы и в местах недобрых. Но сейчас есть способ хоть заранее узнать, что тварь на станции. Вот как раз, когда эти зомбаки сюда пёрлись в медпункт, удалось хоть немного разобраться в этом явлении.

– Ничего себе явление, – вмешалась Катя. – Явился черт во сне. Лучше бы только во сне.

– Катя, а почему они пошли именно к тебе? Не понравилось, что Боря отделался легким испугом?

– Ничего себе испуг, – возмутился Борис. – Теперь рубашку на пляже не снимешь. Чтобы девушек не распугать.

– Девушек ты этим только привлечешь, – улыбнулась Катя. – Но не думаю, что зомби Борей интересовались. Он тогда в медикаментозном сне был, достаточно глубоком.

– Ох, ладно. Не будем себе голову ломать. Но прошу тебя, Катя, – запирайся всегда. И без оружия не выходи. – Андрей сразу заметил, что у входа в отсек стоит помповое ружье. – Я на мостик, надо с кэпом обсудить, как дальше жить.

– Нет, Андрей, никуда ты сейчас не пойдешь. Я должна тебе анализы сделать и проверить твоё состояние, – остановила его Катя.

– О! А я пока пойду погуляю, – вдруг обрадовался Борис. – Чтобы вам не мешать.

– Ты нам не мешаешь! – возразил Андрей и, уже обращаясь к Кате, спросил: – Кровь брать или как?

– Я бы, конечно, положила тебя на пару дней, уж больно были твои показатели неважные, но ладно, давай давление померяю, и пока всё.

Андрей терпеливо закатал рукав и протянул руку Кате. Та обернула плечо манжетой тонометра и стала смотреть на показания прибора, пока тот гонял воздух, сжимая и разжимая руку Малахова.

– Ладно, свободен, – почему-то без особого удовлетворения сказала Катя.

В коридоре Андрей опять услышал все то же тяжелое дыхание. С учетом рассказа пилота где-то в груди Малахова пробудилось очень нехорошее предчувствие. Придерживая ружье, чтобы не хлопало по спине, Андрей рванул к мостику. Он бежал и ждал удара по спине. Но все обошлось, и он, чуть не споткнувшись о комингс, пулей влетел на мостик.

– Что за спешка? – настороженно встретил его Протасавицкий.

– Тревожно там, снаружи, – ответил Малахов. – Неприятно…

Андрей не успел окончить фразу, как завизжала тревога.

– Что-то часто, – буркнул командир. – Это твой температурный датчик сработал.

– Сейчас. – Малахов занял рабочее место и немедленно доложил: – Понижение температуры на десять градусов в районе лаборатории.

– Десять, говоришь?

– Да, это много, в прошлый раз пять было. Камеры включите.

– Твою мать! – только и вымолвил Протасавицкий. – Это что же за мерзость?!

– Тааак, – совершенно спокойно протянул Малахов. – Зомби, куда же без них, псевдоплоть, две штуки, крупная, ну и излом… Я, ещё разговаривая с Борей, предположил, что это был излом.

– Откуда ты их знаешь?

– Оттуда, оттуда. Не зря же я Зону прошел в детстве. Потом уже по книжкам изучал да по рассказам отца. Одно непонятно, они вот так, толпой, не шастают. Они же в реальной жизни бы порвали друг друга на тряпки! – Малахов, увидев на мониторе тварей, словно обрел силу. Он почувствовал себя как будто дома. В том далеком детском мире, который казался таким простым и весёлым.

– И что теперь? – Командир, наоборот, спокойным не выглядел. Скорее злым. – Они же нам станцию разнесут!

– Константин Петрович, я думаю, что у них небольшое время существования, вы же помните, как с первой атакой зомби было.

– Но температура же как скаканула! – возразил Протасавицкий. – Я так понимаю, энергии на них больше пошло? И они будут стабильнее.

– Но их и больше.

– Вот этот факт никак не может вселить в меня оптимизм. – Командир включил общую связь: – Внимание, до особого приказа никому отсеки не покидать. Двери задраить, оружие держать наготове!

– Я думаю, надо подождать немного, тогда зомби продержались минут десять, не больше. Ну, пятнадцать. Эти твари столько идти до нас будут. Эх, не зря у меня предчувствие было.

– Какое? – не понял командир.

– Чувство, будто кто-то за мной топает, не человек, хекает так, ну, дышит, как собака…

– Ты же сам предложил, что без скачка температуры ни одна тварь не появится…

– Да знаю, а оно все равно ходило следом. Кстати, и Борис чувствовал, что за ним что-то ходило, перед тем как шарахнуло.

– Что ходило? – Казалось, командир сейчас взорвётся. – Что ходило? Ты в своем уме? По станции за тобой что-то ходит, а тебе как опытному первопроходцу Зоны все равно – я из Зоны, я крутой!

– Да не крутой я! – взвился Андрей. – Я от страха еле в дверь вписался. Поймите, Константин Петрович, не могу же я по каждому своему предчувствию тревогу поднимать! Вы и так уже видели, что мои анализы ни к черту. И что, из-за меня возвращаться?

– Самое последнее, что мы сейчас можем сделать – это вернуться, – грустно признался Протасавицкий. – Нам надо сначала разобраться. Считай, что это приказ из ЦУПа.

– Товарищ командир, – раздался голос Степанова из медотсека. – Тут мимо нас некоторое количество всякой твари прошествовало. Направилось к вам. Я могу выйти им в тыл, вдарить из помповухи.

– Сиди там, штопаный! Спину залечи, потом вдаришь из главного калибра. – Было непонятно, командир то ли шутил, то ли злился.

Разговор прервал протяжный тревожный звук. Словно кто-то огромным стальным крюком царапал по переборке станции. К звукам прибавилось ещё нечто более неприятное – обшивка командного пункта со стороны коридора прогнулась – точно в том месте, откуда исходил жуткий звук.

– Уже штурмуют? Ты же говорил, что они пятнадцать минут идти будут! – только и смог сказать командир. – Камеру!

Камера, закрепленная напротив входа в кокпит, показала масштабы наступления. Все твари, материализовавшиеся возле лаборатории, пришли сюда, к командному пункту. Но как только картинка появилась на мониторе, излом, махнув по большой дуге, своей большой рукой снёс ее и лишил экипаж возможности видеть происходящее.

– Они сейчас вспорют наш отсек, как банку со шпротами, – совершенно спокойным голосом сказал командир.

– Какими шпротами? – не понял Андрей.

– Ты этого не можешь помнить, так что не напрягайся. Были такие рыбные консервы. Редкие. В итоге пропали.

– Почему пропали? – не отставал Малахов.

– Оно тебе именно сейчас надо? У тебя истерика? – фыркнул Протасавицкий. – Пропали, так как не соответствовали политической ситуации момента. А потом про них забыли. Там в банке были рыбы. Их ели. Консервным ножом, бжиик – и открыли. И съели. У тебя нет аллюзий с нынешней ситуацией?

Сарказм командира был неуместным с учетом непрекращающихся атак на командный пункт. Обшивка уже вся вздулась от попыток вскрыть переборку.

– Где твой распад? Пятнадцать минут прошло! – жестко спросил Протасавицкий. – Так, оружие в руки, я пойду наружу, ты прикрывай.

– Командир, вы последний, кто должен идти на эту бойню!

– Последним на станции останется тот, кто сможет вернуть её назад. Что бы там дома нас ни ожидало. Я – не смогу. Так что приказываю: прикрывай мне спину!

И тут Малахов увидел, что командир изменился. До сих пор он был просто начальник, хоть и космический волк, у которого за спиной сотни дней в космосе. Сейчас подполковник стал псом войны. Непреклонным, жестким. Ружье в его руках лежало так, словно он с ним никогда и не расставался.

– На, возьми, тут коды доступа. – Протасавицкий кинул Андрею записную книжку. – И позаботься, чтобы отсюда поскорее выпрыгнуть обратно, к Земле.

Командир разблокировал дверь и уже занес ногу, чтобы ударом распахнуть ее. Но внезапно прямо за дверью раздался заливистый лай. Лай перешел в протяжный вой, угрожающий вой вожака стаи.

– Константин Петрович, стойте! – крикнул Андрей – Стойте!

Командир был непреклонен. Он все-таки распахнул дверь, но сделать шаг не успел. Громадное лохматое чудовище, в прыжке оттолкнув Протасавицкого так, что он упал на спину, прыгнуло на Малахова, завалило его и, упершись лапами в грудь, стало яростно вылизывать Андрею лицо.

– Не стреляйте! – отплёвываясь, только и смог прокричать Андрей. – Бруно!