ГЛАВА XXXV. Ночная встреча

Солнце закатывалось в ту минуту, когда мексиканцы вышли на опушку леса. На расстоянии полутора миль от них находился город, окаймленный со всех сторон сплошной зеленью. Ночь быстро надвигалась, мрак сгущался с каждой минутой все больше и больше, смешивая в одну темную массу все неровности пейзажа. Был самый удобный час решиться на смелую попытку, задуманную ими.

В последний раз простившись со своими товарищами, дон Мигель и Вольная Пуля вошли в высокую траву, в которой немедленно пропали. На их счастье, на земле были ясно видны следы, проложенные пешеходами и индейскими всадниками, ведущие прямо к главным городским воротам.

Оба храбреца долго шли молча. Каждый глубоко раздумывал о вероятном исходе этой отчаянной попытки. В первую минуту они не подумали о трудностях ее исполнения, восставших теперь перед их глазами во всем грозном размере, но отступать было поздно, и они шли наудачу.

Вольной Пуле любопытно было узнать, что думает дон Мигель, какой план действий он составил.

Слегка кашлянув, чтобы привлечь его внимание, и оглядываясь вокруг с недовольным видом, он тихо проговорил:

— Эге! Небо заметно прояснилось, ночь не так темна, только бы еще не появилась луна прежде, чем мы дойдем до желаемого места.

— Луна взойдет не раньше, чем через два часа, — ответил дон Мигель, — этого времени для нас вполне достаточно… Но послушайте! Вы слышите шум? — воскликнул он вдруг, хватая товарища за руку.

Охотник остановился, лег на землю, приник к ней ухом и минуты две-три внимательно прислушивался; потом он поднялся, презрительно качая головой.

— Это волки гонятся за оленем, — сказал он.

— Вы не ошибаетесь?

— Сейчас вы сами в этом убедитесь.

Лишь только охотник проговорил эти слова, как неподалеку от них раздался оглушительный вой волков.

— Ну как, прав ли я? — торжествующе улыбаясь, спросил охотник.

— Да, это и в самом деле волки.

— Э-э… Вот что, дон Мигель, я решительно не знаю, как мы войдем в город, и в этом вполне полагаюсь на вашу изобретательность.

— Я и сам хорошенько не знаю, — ответил молодой человек. — Сегодня в продолжение нескольких часов я внимательно изучал стены и, кажется, открыл одно место, через которое, полагаю, мы сумеем пробраться.

— Гм! — заметил Вольная Пуля. — Ваш план не очень-то мне нравится, дружище: придется, пожалуй, поломать кости, не в обиду вам будь сказано. Я предпочел бы что-нибудь другое, если это возможно.

— Однако план этот не страшит вас? — спросил дон Мигель.

— Меня — нисколько! Очевидно, что индейцы не могут меня убить, иначе я уже давно был бы мертв.

Молодой человек не мог не улыбнуться, выслушав это странное замечание товарища.

— В таком случае, отчего же вы не одобряете моего плана?

— Оттого, что он плох: если индейцы не могут меня убить, ничто не помешает им меня ранить. Поверьте, дон Мигель, будем осторожнее; если один из нас с первого шага будет выведен из строя, что станет с другим?

— Справедливо; но не придумали ли вы какого другого плана?

— Пожалуй, придумал.

— Так скорее же сообщите его мне! Если он хорош, я с удовольствием соглашусь на него, самолюбие мое от этого нисколько не пострадает.

— Хорошо… Вы умеете плавать?

— Я плаваю, как осетр.

— А я, как выдра. Тогда все просто замечательно!.. Теперь слушайте меня внимательно. Видите реку, протекающую несколько правее от нас?

— Конечно, вижу.

— Хорошо. Эта река перерезает город на две части, не так ли?

— Совершенно верно.

— Допуская, что краснокожие узнали о нашем пребывании в этих краях, с какой стороны они могут ожидать нападения?

— Конечно, с равнины, это так логично.

— Следовательно, стены наполнены караульными, наблюдающими за равниной во всех ее направлениях, тогда как с реки не ждут приближения врага, и берега ее пустынны.

— Правда! — воскликнул дон Мигель, ударяя себя по лбу рукой. — Я и не подумал об этом! Благодарю вас за эту прекрасную мысль; теперь мы наверняка попадем в город.

— Не следует делить шкуру медведя прежде, чем… Знаете эту поговорку? Несмотря на это, ничто не мешает нам попробовать.

Они немедленно повернули в сторону и направились к реке, к которой пришли через четверть часа. Берега были пустынны; река, спокойная, как зеркало, извивалась широкой серебряной лентой.

— Не будем спешить, — заметил Вольная Пуля, — хоть мы и отличные пловцы, но следует поберечь наши силы до более трудного случая. Осмотрите-ка прибрежные кусты с одной стороны, а я обыщу их с другой; я уверен, что мы непременно найдем какую-нибудь пирогу.

Охотник не обманулся в своих ожиданиях: в самом деле, скоро они нашли пирогу, скрытую под кучей листвы в самом густом кустарнике. В нескольких шагах от нее лежали и весла.

Мы уже говорили, что индейские пироги чрезвычайно легки. Вольная Пуля взял весла; дон Мигель взвалил на спину пирогу, и через несколько минут она была уже спущена на воду.

— Влезайте в лодку, — скомандовал Вольная Пуля.

— Поехали, поехали! — ответил дон Мигель, вскакивая в нее.

— Нет, вы ложитесь на дно, — сказал охотник. — Пирога, на наше счастье, так мала, что краснокожие никак не подумают, чтобы такая ничтожная лодочка, управляемая одним человеком, могла нести для них какую-то опасность. Согласитесь, что успех нашего предприятия обеспечен только наг шей безумной неустрашимостью; только бледнолицые способны на такую отчаянную выходку… Я припоминаю по этому поводу, как в тысяча восемьсот тридцать пятом году, о котором я уже говорил вам…

— Хорошо, хорошо, — прервал его дон Мигель, укладываясь на дно лодки, — я готов, отправимся скорее.

Охотник покачал головой, взялся за весла и стал грести с нарочитой ленью, придав пироге медленный и мерный ход.

— Видите ли, — задумчиво произнес охотник, — если какие-нибудь краснокожие демоны и стерегут нас, то, наблюдая за ходом нашей пироги, они непременно примут меня за своего соотечественника, задержавшегося на рыбной ловле и возвращающегося домой.

Однако мало-помалу охотник ускорил ход пироги, который через полчаса достиг значительной быстроты — но не такой, чтобы возбудить подозрения. Таким образом они беспрепятственно плыли в продолжение часа и наконец въехали в город. Но они напрасно надеялись, что их пирога останется незамеченной: возле моста, в определенном месте, было вытащено на мель множество лодок, доказывавших, что там обычно приставали все приезжавшие индейцы; на этой самой мели Вольная Пуля заметил караульного, опиравшегося на свою длинную пику и следившего за ним. Охотник быстро окинул взглядом всю ближайшую местность и убедился, что караульный был один.

Тогда он в нескольких словах сообщил о своих наблюдениях дону Мигелю; тот шепотом ответил ему что-то.

— Правда, — сказал так же тихо охотник, — это единственное средство.

И он направил пирогу прямо к караульному. Когда пирога приблизилась настолько, что можно было разговаривать, сторож крикнул:

— О-о-а! Как поздно возвращается брат мой в Небесный город! В этот час все уже спят.

— Правда, — ответил Вольная Пуля на наречии говорившего, — но я везу очень редкую рыбу.

— О! — воскликнул индеец с любопытством. — Могу ли я поглядеть?

— Брат мой может не только поглядеть, но и выбрать любую для себя.

— О-о-а! У брата щедрая рука, Ваконда за это никогда не оставит ее пустой. Я принимаю предложение брата.

— Гм! — прошептал Вольная Пуля. — Удивительно, как он лезет на крючок и даже не подозревает, бедняга, что сам он и есть рыба.

Рассудив таким образом, он продолжал приближаться.

Скоро нос пироги врезался в прибрежный песок. Индеец, обольщенный любезным предложением охотника, не хотел оставаться в долгу: он схватился за борт пироги и стал втаскивать ее на песок.

— О-о-а! — произнес он. — Действительная правда, брат наловил много рыбы — какая тяжелая лодка!

С этими словами он пригнулся, чтобы лучше захватить ее и сразу втащить на отмель, но в ту же минуту дон Мигель прыгнул со дна лодки и, изо всех сил взмахнув прикладом ружья, ужасным ударом разнес ему череп. Бедный караульный упал замертво без малейшего вскрика.

— Так! — заметил Вольная Пуля, также выходя из лодки. — По крайней мере, этот на нас не донесет.

— Теперь мы должны скрыть его, — ответил дон Мигель.

— Это легко сделать.

Неустрашимый охотник выбрал большой камень, положил его индейцу за пазуху, крепко привязал и столкнул тело в воду. Убитый проплыл некоторое расстояние и погрузился в воду. Тогда они вытащили пирогу на мель подле других лодок и приготовились удалиться. Но тут-то и начались трудности их предприятия: как узнать, куда следует направиться в темную ночь и в совершенно незнакомом городе? Где найти Верного Прицела? Как один, так и другой вопрос казались им неразрешимыми.

— Э-э! — заметил Вольная Пуля. — В городе легче найти след, чем в прериях. Попробуем!

— Прежде всего нам надо как можно скорее удалиться отсюда.

— Да, место для нас небезопасное, я и сам думаю об этом. Постараемся добраться до большой площади, там мы что-нибудь узнаем.

— В такой поздний час? Сомнительно.

— Напротив. В ожидании дня мы где-нибудь спрячемся, и лишь только кто пройдет мимо нас, мы остановим его и допросим, где наш друг. Великого исцелителя все должны знать! — прибавил он, улыбаясь. Они продолжали идти вперед.

— Эге! — снова заметил Вольная Пуля. — Мы находимся в очень приятном лабиринте!.. Не согласны ли вы со мной, что здесь сильно пахнет ломаными костями?

— Как знать! Быть может, дело удастся нам лучше, нежели мы ожидаем… Пойдем по той улице, которая открывается перед нами, она широка и хорошо проложена; я точно предчувствую, что она приведет нас к цели.

— С Божьей помощью! Пойдем лучше по этой, чем по другой.

Охотники направились по улице, прилегавшей к мосту. Случай им помог: через десять минут они подошли к большой площади.

— Да, — сказал восхищенный Вольная Пуля, — мы не можем жаловаться, счастье нам покровительствует, как безумцам, а так как это название мы вполне заслужили, следовательно, вместе с ним имеем право и на его покровительство.

— Тише! — быстро прервал эти рассуждения дон Мигель. — Кто-то идет!

— Где?

— Посмотрите, — ответил молодой человек, указывая в сторону храма Солнца.

— В самом деле, — прошептал Вольная Пуля через минуту, — но кажется, что этот человек делает то же, что и мы. По-моему, он еще больше нас опасается чего-то. Почему он еще не спит?

О чем-то посовещавшись, они разделились и с двух противоположных сторон стали подкрадываться к ночному бродяге, стараясь как можно тщательнее держаться в тени. Луна уже взошла, и ее слабый свет неясно освещал все предметы. Человек, к которому подходили наши знакомцы, неподвижно стоял на том же месте, где его заметили; наклонившись вперед и приложив ухо к дверям храма, он, казалось, внимательно прислушивался. Дон Мигель и Вольная Пуля были уже в пяти шагах и готовились напасть на него, как вдруг выпрямились и с трудом удержали крик удивления.

— Летучий Орел!.. — прошептали они в один голос. Но как ни тихо было произнесено имя, индеец услышал его и проницательным взором окинул темноту.

— О-о-а! — сказал он, заметив двух человек, и смело направился к ближайшему от него. Тот немедленно вышел на освещенное луной место.

— Это я! — сказал ему дон Мигель.

— И я! — проговорил сбоку Вольная Пуля.

Вождь команчей отступил в величайшем изумлении.

— Седая Голова здесь! — воскликнул он.