Ученики ремесленников
Мальчики поступали в ученики несколько позже. Так, в начале XIV века во многих городах законы устанавливали минимальный возраст в 13 лет, хотя на практике учиться отдавали и раньше, особенно детей из бедных семей. Дело в том, что мастеру за обучение надо было заплатить, но если у родителей не было денег, он мог согласиться взять ребенка учеником условно бесплатно, но при этом срок ученичества удлинялся. В чем был выигрыш мастера? В том, что он получал бесплатную рабочую силу — ученик за положенный срок овладевал профессией, а потом, уже став квалифицированным работником, отрабатывал у мастера за свое обучение. «Требования по этому пункту в каждом цехе были различными, — пишет Симона Ру. — Бельевые ткачи установили своего рода тарифную сетку. Базовое обучение продолжалось четыре года, но родители должны были уплатить четыре ливра. Если заплатят только три ливра, служба продлится пять лет, а если всего один ливр — то шесть лет; без денег ученичество будет продолжаться семь лет, почти вдвое дольше базового».
Постепенно минимальный возраст, с которого можно было отдавать детей в ученики, повышался — к концу XIV века он вырос до пятнадцати лет и продолжал расти. Причин было несколько — например то, что некоторые гильдии стали требовать, чтобы потенциальные ученики умели читать, считать и даже писать, а следовательно, перед поступлением в обучение требовалось сначала получить начальное образование. К тому же гильдии стремились искусственно ограничить число мастеров, чтобы избежать обесценивания их труда. В связи с этим, кстати, ограничивалось и количество учеников, которых мог иметь один мастер. Да и эпидемии чумы внесли свои коррективы в правила гильдий.
Учились разным профессиям разные сроки. Повара устанавливали срок обучения всего в два года, еще три гильдии — в три года, тридцать три гильдии требовали прохождения обучения в течение шести, семи или восьми лет, четыре (в том числе ювелиры, волочильщики проволоки, резчики по хрусталю) — в течение десяти лет, а один цех (изготовители янтарных украшений) доводил срок ученичества до двенадцати лет. Но и результат у ученичества был разный. Одни профессии просто давали возможность зарабатывать на хлеб насущный, тогда как другие открывали путь к вершинам социальной лестницы, ведь изготовители предметов роскоши общались со знатными и богатыми людьми, имели большие связи, и именно из них выбиралась городская верхушка.
ДОГОВОР О НАЙМЕ УЧЕНИКА,
ЗАКЛЮЧЕННЫЙ В КЁЛЬНЕ В 1404 г.
Я, Иоганн Тойнбург, старый бюргер города Кёльна, объявляю всем, что отдаю благопристойному мужу, золотых дел мастеру Айльфу Бруверу, моего законного сына Тениса, изъявившего на это свое согласие, для изучения ремесла золотых дел мастера в Кёльне. Тенис обязан верою служить вышеуказанному Айльфу Бруверу 8 лет без перерыва, начиная со Дня св. апостола Матвея.
…Мастер Айльф обязан кормить сына все вышеуказанные 8 лет. Я же, вышеназванный Иоганн, обязываюсь все 8 лет честно одевать его. Если случится, что вышеуказанный Тенис, сын мой, умрет в течение первого года этих 8 лет, то вышеназванный мастер Айльф обязан вернуть мне 8 гульденов из тех 16 гульденов, которые я дал ему теперь вперед. Но если сын мой, тот же Тенис, проживет один день больше первого года, то вышеназванный мастер Айльф не обязан вернуть ни одного геллера ни мне, ни моим наследникам.
Если случится, что я, вышеназванный Тенис, убегу от вышеуказанного Айльфа, моего мастера, и стану самостоятельно заниматься вышеуказанным ремеслом до истечения восьми лет, то я обязан уплатить мастеру Айльфу штраф в 42 гульдена. Для взыскания с меня этой суммы мастер Айльф вправе обратиться в любой суд, духовный или светский, в Кёльне или вне Кёльна; я же, Тенис, обязан немедленно удовлетворить Айльфа, как если бы речь шла о признанном долге или товаре, принадлежащем гостю. А сверх того я, Тенис, тем не менее остаюсь связанным договором и обязан прослужить до конца 8 лет, как это обычно принято в Кёльне, в вышеуказанном цехе.
В удостоверении чего я, вышеуказанный Иоганн Тойнбург, привесил свою печать к этой грамоте, а по моей просьбе и почтенный Якоб Мергейм, мой кёльнский согражданин, также привесил к ней свою печать рядом с моей. Под каковой печатью я, Тенис, подтверждаю, что все приведенные выше пункты верны и что я обязываюсь исполнить их, как и все то, что выше написано обо мне.
