Высоко на скалах Корфу, в Белла Виста, Амбер Холидей лежит на безупречном животе и посматривает на бассейн. Краем глаза она замечает фотографа. Она знает, что снимает тот вовсе не захватывающие дух виды береговой линии Палеокастрицы. Его не интересует крыша монастыря, не волнует инкрустированный серебром иконостас внутри, не впечатляет прекрасное бирюзово–голубое Ионическое море, нежно ласкающее пещеры в толщах песчаника далеко внизу. Все, что ему нужно, — чтобы она расстегнула верх бикини и скользнула в воду. Быстро окунулась, вынырнула с напряженными сосками и встала рядом с бассейном, блестящая, словно новорожденная Афина, залитая золотым светом солнца, которое все быстрее склоняется на западе к бескрайнему морю.

Папарацци! Всю жизнь ее окружают папарацци, словно мухи — дохлую собаку. Может быть, теперь, когда он получил хороший ракурс ее сисек, он заползет обратно под тот жалкий камень, где обретается, а ее оставит в покое. Хотя вряд ли.

Понимая, что это бесполезно, Амбер вытаскивает из сумки мобильный, где на быстром наборе Дейв Маршан, студийный босс по связям с общественностью.

— Все, чего мне хотелось, — десять дней покоя! — кричит она в трубку. — Я тут всего сорок восемь часов, а на мои сиськи уже наставлен объектив!

— Это не я, Джулия. Честно, не я.

— Дерьмовая ложь. Избавь меня от этого скота! И не называй меня Джулией.

Маршан вздыхает.

— Джулия… Я тебе уже говорил. Папарацци появляются вместе с работой. На самом деле папарацци — это и есть работа.

Амбер Холидей, также известная как Джулия Симпсон, швыряет телефон в сумку и оглядывается. Фотографа и след простыл.