Глава 13

На девятый день своего пребывания в этом мире Джошуа попробовал поохотиться на кротокроликов сам.

Тролль Санчо, конечно, не мог объяснить, как он выслеживает добычу. Джошуа оставалось только наблюдать, предполагать, подражать и учиться.

Но он потихоньку начал распознавать внешние признаки кроличьих гнезд. Это были широкие обесцвеченные круги на земле шагов двадцати в поперечнике – из-за мочи тысяч кроликов, просочившейся наверх из их тесных нор. А над центральной камерой земля немного приподнималась, образуя очень низкий купол, едва заметный, если лечь на землю и смотреть одним глазом. Затем нужно было добраться до самой середины холма, где находились центральные камеры со сравнительно тонкими крышами, и там долго ждать, замерев, как статуя, пока потревоженные шагами кролики вернутся из более глубоких тоннелей и опять займутся своими делами в камерах под поверхностью. Оставалось только проломить тонкую крышу – Джошуа усиливал свои маленькие человеческие кулаки булыжником – и нырнуть в извивающуюся кучу мяса, пока кролики опять не разбежались.

Итак, после трех успешных охот с Санчо Джошуа в одиночку разведывал подозрительную территорию неподалеку от леса. Едва заметный круг на земле – есть. Невысокие купола, почти неразличимые на сухой осыпающейся пыли, – есть. Джошуа провел напряженные полчаса на солнцепеке, неподвижно, замерев как статуя, держа наготове булыжник размером со свою голову.

Как только он занес булыжник, из леса выскочил слоненок.

Джошуа не верил глазам. Он даже не знал, что слоны живут в лесу, хотя почему бы им туда не захаживать. Ему потребовалось мгновение, чтобы осознать: слоненок, от какой бы опасности он ни бежал, направляется прямо на драгоценный кроличий муравейник. Хуже, за детенышем из леса, пронзительно трубя, выскочила мать.

И Джошуа, мысли которого в старом мозгу текли медленно, словно желе через соломинку, стоял прямо у них на пути. Слоненок бегал быстро, быстрее, чем он ожидал.

Детеныш вмиг оказался рядом.

Джошуа выронил камень и в самый последний момент откатился в сторону. Бивневая броня слоненка еще не оформилась, но уже была тверда как сталь и щетинилась острыми концами – Джошуа разминулся с ней на считаные дюймы. Следом неслась мать с намерением догнать детеныша, человека она едва заметила.

По несчастной случайности, когда Джошуа барахтался в пыли, отчаянно пытаясь убраться прочь, слониха опустила тяжелую заднюю ступню ему на ногу.

Он почувствовал, как со звуком треснувшей ветки сломалась кость. Перекатываясь прочь, он ощущал, как края кости скребутся друг о друга.

– Идиот! – завопил он. Как можно быть таким медлительным? К тому же он Джошуа Валиенте, самый знаменитый в мире путник. Почему он просто не перешел в безопасный мир? Потому что его отвлекло желание заполучить вожделенный муравейник кротокроликов?

«Потому что ты слишком стар», – услышал он шепот сестры Агнес.

Потом накатила боль, он заревел и потерял сознание.

Когда он очнулся, боль в ноге ослабела до тупой пульсации.

Он лежал в грязи там, где упал. Он не сдвинулся с места, даже не перевернулся. На земле, прямо у него перед лицом, виднелись нечеткие следы огромных плоских ступней слонихи и небольшая дорожка засохшего помета, возможно, оставленная запаниковавшим слоненком, когда тот бежал из леса от какой-то угрозы. Как ни странно, подумал Джошуа, слоновье дерьмо не слишком вонючее. Наверное, благодаря вегетарианской диете.

Возможно, по чистой случайности, он все еще был жив, несмотря на то, что лежал здесь, неподвижный и беззащитный, как мешок с мясом, а его кровь впитывалась в землю Верхних Меггеров.

Он перебрал свои возможности. Подобные сценарии он обдумывал много раз. Можно срочно перейти, если на него нападет какая-нибудь зубастая пасть, понукаемая голодным желудком. Иначе он будет страшно уязвим.

Но если получится, лучше оставаться в этом мире. Здесь его снаряжение, за только начатым частоколом – пища, вода, аптечка. Если он сумеет вернуться в углубление в скале – это недалеко – или даже залезть в свое убежище на дереве, то можно перекантоваться там, пока рана не заживет настолько, что можно будет без вреда передвигаться. Пока не наступит зима. Насколько суровы зимы в этом мире?..

До этого еще надо дожить, сказал он себе. А сначала добраться бы до проклятого лагеря, иначе он не переживет ночь, не говоря уже о том, чтобы дотянуть до зимы. Ему на глаза не попалось ничего, что можно было использовать как костыль, чтобы разгрузить сломанную ногу. Если бы только доползти до леса, подобрать какую-нибудь упавшую ветку, на которую можно опереться, и доковылять до лагеря…

«Хороший план», – сказал скептический внутренний голос.

«Черт, сосредоточься».

Прежде всего нужно перевернуться на спину. Джошуа взмахнул рукой и перекатился.

Но как только он шевельнул сломанной правой ногой, боль вернулась – самая сильная с тех пор, как много лет назад двое биглей почти по-доброму отгрызли ему кисть. От боли он распластался, ничего не соображая, опять чуть не потеряв сознание.

Джошуа заставил себя поднять голову. По крайней мере нога выглядит прямой, кости не торчат. Однако брюки испорчены, штанина измята и окровавлена. Он откинулся назад.

Перелом мог быть и хуже, но и этот достаточно скверный. Ему не уползти отсюда и тем более не встать. Тут нужен вертолет, современная больница, хирург и команда медсестер. О, и анестезиолог. А он даже не знает, где его вода и сможет ли он до нее дотянуться.

«Я же говорила, – раздался в ушах голос сестры Агнес, – ты стареешь. Слишком рискуешь. Тебе не следовало уходить опять, в одиночку».

«Ты даже не расстелил гребаное серебристое одеяло на гребаном утесе, как я тебе советовал, ты законченный гребаный идиот», – вторил Билл Чамберс.

«Ты заплатишь за гордыню, папа, – говорил Род. – Собственной жизнью…»

– Еще нет, – прорычал Джошуа. – Мой план… Санчо? Санчо! Санчо!

Он звал, пока опять не потерял сознание. Последней ясной мыслью была слабая мольба о том, чтобы первым на его крики отозвался тролль.

Санчо старался быть осторожным. По-своему. Как узнал Джошуа, тот среди своих соплеменников считался исключительно разумным. Но он был таким же сильным и огромным человекообразным, как орангутан, и за всю жизнь не совершал более тонких действий, чем обкалывание камня.

Он поднял Джошуа и перекинул через плечо, как мешок угля.

Джошуа закричал, но потерял сознание еще до того, как тролль успел сойти с залитой кровью земли.