– Как ты выжил? – Самара водила кончиком пальца по широкому шраму на его груди, который оставила собственным мечом. Уже рассветало, и они, полуобнаженные, лежали на берегу пруда и вспоминали былое. Земля была холодной и непрогретой, благо меховой плащ Самары был достаточно толстым, чтобы служить своего рода теплой постелью.

– Люмен спас. Вытащил меня буквально с того света и сказал, чтобы я больше с тобой не водился.

– Я так и думала. А что с ним случилось?

– В смысле – случилось? – удивился Спрут. – Что с ним может случиться? Сидит где-то в другом измерении, занимается своими архиважными делами. Он не любитель посвящать меня в свои секреты. Последний раз мы виделись месяц назад, а до этого он не появлялся десятилетие. Он-то мне и сказал, где и когда я смогу перехватить Меланту.

– Значит, Люмен, скорее всего, тоже в курсе дел Слайта? Это обнадеживает.

– Скорее всего. Маги, как обычно, расставили все фигурки на доске без нашего ведома. Но я бы не стал расслабляться. Люмен в отношении больших жертв ради высшей цели полностью солидарен со Слайтом. Внешне-то они как две противоположности, но их решения, как правило, одинаковы.

– Нам бы пригодилась его помощь. Хотя бы советом. И где вообще все участники самоубийственной миссии?

– Таламона, если не ошибаюсь, осудили за помощь Децимусу при побеге из Арзамаса… Надо будет его вытащить, кстати. Джиллиан с Лючианой отправились на своих кораблях за горизонт и вот уже двадцать лет не появлялись. Живы ли они и нашли ли новую землю – неизвестно. Громп все еще пытается объединить владения бронто в единое царство. Все остальные либо погибли, либо я о них ничего не знаю. Кстати, а как реагирует империя? Я имею в виду, что они отправили сюда трех инквизиторов – и никаких вестей! Когда они уже зашевелятся и пришлют кого-то с подкреплением?

– Понятия не имею. Сейчас инквизиция дезориентирована. Без меня и Махариуса они шага не сделают по своей воле. Все через императора. А если речь идет об операции на территории другой страны, одобрение императора обязательно. И вряд ли он будет рад перспективе вторгаться в дела Аркея. Политика – вещь шаткая.

– И пахучая. А ты тоже спрашивала его разрешения, перед тем как сюда отправиться?

– Пошел он знаешь куда? Еще я буду отчитываться перед кем-то… Уведомителя отправила, и все.

Спрут усмехнулся, представляя, как Самара зевает императору в лицо в ответ на его упреки. Не каждому правителю хочется иметь при дворе человека с таким авторитетом. И он был уверен, что, будь у императора возможность, тот бы отправил Самару как можно дальше от своего дворца. Поэтому едва ли император сильно расстроился, когда узнал об ее очередном своевольничестве. Да и на что сердиться? Ведь если бы ему требовалось вмешаться в политику Аркея, он все равно дал бы такое задание именно Самаре. Как единственной аркейке на службе империи.

– Хочу взглянуть на его лицо, если ты вернешься в статусе королевы. Так сказать, посмотреть на его эмоции, когда ты окажешься равной ему по статусу.

– Я, кажется, просила тебя не поднимать эту тему… – Самара надавила пальцами на один из многих шрамов на теле шпиона.

– Да почему… – Спрут извернулся, скорее от щекотки, чем от боли. – Почему нет? Ты же сама говоришь про то, что хочешь лучшего для своего народа. Про его проблемы и трудности. Про тяготы, которые выпали в последнее десятилетие. Ты знаешь кого-то, кроме себя, кто сможет это решить?

– По обычаям уже не получится. Меня, видишь ли, заморский красавец позвал замуж. Королеве Аркея не пристало иметь кавалера среди иноземцев.

– Ах вот оно что?.. Значит, я был для тебя лишь средством уклонения от престолонаследия?

– Да! Я получила что хотела, а теперь выброшу как грязную салфетку, – «призналась» в коварстве Самара.

– О-о-о… – Спрут наигранно схватился за сердце. – Как ты могла? Я ведь уже придумал, где мы построим нашу избушку и какие цветы посадим на клумбах!..

– Цветы? – рассмеялась Самара. – Ты хочешь сажать цветы?

– А что ты смеешься? Мне нравятся цветы. Цветы никого не убивают. Ну, кроме тех, что в салларийских болотах растут. Там, мне кажется, все жрут всё, что движется. Посадим какие-нибудь там гладиолусы или фиалки. А дом будут обвивать лилии. Будем выводить на травку нашего пони. Ты свяжешь мне фартук, чтобы я не пачкался, когда готовил малиновое варенье. Твой папа будет приезжать в гости и отчитывать меня за то, что я родился не на том острове…

– Ах-ха-ха! Ой, прекрати… – Самара схватилась за уже почти зажившую рану. – Мой папа слишком сильно цепляется за старые традиции, многие из которых – полный абсурд. Кстати, я давно хотела спросить: а как тебя по-настоящему зовут?

– Все называют меня Спрут. По-настоящему. Мне нравится.

– Я серьезно.

– Я тоже. – Спрут и впрямь посерьезнел, показывая, что не хочет это обсуждать. Но Самара отказалась отступать. Она залезла сверху и прижала его к земле.

– Я знаю, чего ты боишься больше всего на свете… – таинственно прошептала она.

– Чего же?

И тут Самара начала яростно щекотать его, отчего Спрут стал извиваться как уж на сковородке. Смех Самары перекрывал его мольбы остановиться и пощадить.

– Все… все-все!!! – Он рванул вперед, прижался вплотную к ней и перевернул на спину, оказавшись сверху. – Я не могу так тобой рисковать.

– Как это связано?

– Потому что, если ты скажешь кому-то, как меня назвали при рождении, мне придется убить тебя. А потом того, кому ты это сказала. А потом того, кому он это сказал… И так до бесконечности; и до скончания времен это останется моим главным жизненным смыслом!

– Кхм-кхм… – Джарт возвестил о своем появлении.

– Доброе утро, – поздоровался Спрут, подавая мгновенно помрачневшей Самаре ее штаны. – Ты не мог бы отвернуться?

– Да, конечно. – А сам при этом очень неспешной походкой направился к пруду. В его руках была кружка с каким-то горячим напитком, а у берега росли стебельки из семейства бамбуковых. Тонкие, но при этом полые внутри. Отломил один из них, продул эту трубочку и бросил в кружку.

– Уже все собрались?

– Ждут приказа выступать, – подтвердил Джарт, попивая напиток через трубочку.

– А когда мы достигнем острова? – спросил Спрут у Самары.

– Если не случится беды, то к вечеру мы обязаны быть там. Двенадцать часов марша и два привала. Полсотни миль, если напрямик. Да и пойдем налегке. Добравшись до берега, разведаем ситуацию и решим: вламываться на остров сразу либо со свежими силами поутру.

– А покров ночи разве не будет преимуществом? – спросил Джарт.

– Аркейцы не будут сражаться ночью, – опередил Самару Спрут.

Джарт покачал головой, пробурчав что-то невнятное.

– А что с Мэл? – спросила Самара.

– А что с ней может быть?

– Я думаю, ей сейчас тяжелее всех.

Спрут и Джарт одновременно взглянули на Самару.

– Вчера она узнала, что ее повелитель был не во всем с ней честен. Сейчас она чувствует себя инструментом, предметом, которым воспользовались. Но в отличие от нас у нее никого нет. И если предположить, что Слайт предал ее и бросил на убой во имя своих целей, то получается, что она одна в огромном враждебном мире, а мы с вами – единственные, кто ее знает. И даже мы относимся к ней с подозрением и опаской, – пояснила Самара.

– Эй! – Джарт помахал перед ней рукой, как бы призывая очнуться. – Она же трупак! Ей вообще до фонаря все это!

– Мне так не кажется, – настаивала на своем Самара. – Мертворожденных ведь делали по образу великих героев. Никс отбирала бойцов, умертвляла, терзала их души, а после проводила опыты с целью усилить их потенциал. А уже после этого шла реинкарнация, и мертворожденный появлялся лишенным памяти и способности чувствовать. Но, возможно, это все зарыто где-то глубоко в ней. И сейчас, когда она наконец вырвалась из царства мертвых и встретила то, что видела в прошлой жизни, может ли это послужить катализатором к восстановлению когда-то потерянных возможностей? Может ли это разрушить блоки, созданные Никс? А если это начнет происходить – поймет ли она сама, что с ней творится?

– Логика в этом есть. Тем более что она приняла ударную дозу мелона за этот месяц. А он всегда раскрывает таящиеся внутри возможности.

– А что, если Слайт покопался в ее мозгах и нашел ключ? Судя по ее речам, они проводили вместе много времени.

– Два сапога пара… – еле слышно прошептал Джарт и вернулся к созерцанию водоема. Самара по колено зашла в воду, и Спрут в очередной раз поежился, не понимая, как она выдерживает этот холод.

– Джарт не хочет осознавать, что труп чувствительнее его, – попытался пошутить шпиион.

– А ты вообще рыжий, – парировал Джарт, и Самара, услышав это, резко обернулась, обдав его брызгами с мокрых волос.

– Рыжий? – спросила она, не обращая внимания на кислое лицо Джарта, стряхивающего капли с одежды.

– Вообще… да. И что? С кем не бывает. Просто рыжий – это цвет редкий и очень заметный. – пояснил Спрут. – Вот и приходится маскироваться.

– А как ты это делаешь? – Самара показала на его растрепанные волосы цвета соломы.

– Так в любом дамском магазине есть акалийская краска. Любой цвет на выбор, ничего сложного.

– Но ведь это только для женщин! – рассмеялась Самара. – Они туда бог весь что подмешивают!

– Да ниче они туда не подмешивают! Обычное средство маскировки, не больше.

– Угу, конечно… – еле слышно пробубнил Джарт. – А когда все нормальные мужики после трудовых будней в бордель идут – он в свою теплицу торопится, огурцы выращивать.

– Это не огурцы! – заступился Спрут. – Это северные глубоководные топинамбуры! Они только под водой растут!

Джарт взамахнул рукой, что можно было трактовать как «вот об этом я и говорил».

– Сколько новых интересных фактов… – покачала головой Самара. – Один лучше другого.

Спрут махнул на них рукой и тоже принялся одеваться. Несмотря на практически бессонную ночь, он был полон сил и даже рад тому, что часть пути придется пробежать. Джарту казалось, что шпион высказывает свое мнение о мертворожденной со сноской на Самару. Так сказать, для общности их взглядов. Он не думал, что Спрут и вправду считает, будто Меланта способна на эмоции и какое-то развитие, и подобный прогиб воспринимал негативно. Вообще любые перемены ради кого-то и для кого-то он считал признаком слабости. Поэтому неудивительно, что сейчас он хотел ему насолить.

– Джарт, на всякий случай, приглядишь за ней, да? Ввиду всего, что мы узнали, нужно перестраховаться. Будь у нас больше ресурсов, я бы и вовсе предпочел оставить ее здесь. Но слишком уж она хороша в бою.

– Хорошо, кинза, – бросил Джарт и направился обратно в лагерь.

– Я же сказала, ее нельзя оставлять одну… Какая еще кинза? – непонимающе спросила Самара.

– Черт его знает… – пожал плечами Спрут. – У него это случается. Так сказать, непредвиденное слововыделение.

Но Самаре так не казалось. Она посмотрела вслед уходящему Джарту, и тот успел подмигнуть ей перед тем, как скрыться за деревьями. Самара закрыла рот двумя руками, а ее голубые глаза распахнулись на пол-лица.

– Ты! – Она ткнула в него пальцем, как невоспитанный ребенок.

– Что я?

– Ты – Кинза! Это твое имя! – шокированно пояснила Самара.

– Какая я тебе кинза?.. Мозги, что ли, отморозила? Говорил тебе не спать на холодном. Кинза, блин…

– И имя из пяти букв! Все сходится! Поэтому у тебя все имена из пяти букв?

Спрут разочарованно покачал головой и показал жестом, что у нее не все дома. Но Самара уже обо всем догадалась.

– Да ладно. Не все так плохо. Приятно звучит. Очень редкое и интересное имя. Мне вот даже сразу перекусить захотелось.

– Это теперь надолго… – Спрут обреченно поднял взгляд в небеса.

– Все могло быть намного хуже. Ты мог бы быть Укропом или Петрушкой, к примеру. Ты поэтому топинамбуры выращивал? Какое-то семейное дело? – продолжала изгаляться Самара.

– А как в Аркее традиционно разводятся?