Глава двадцать четвертая

Выкопанный в рыжей глине, перемежавшейся каменистыми глыбами, ход вился змеей, нырял под огромные валуны, почти отвесно поднимался вверх, петлял и снова вилял. Я давно создала путеводный светлячок, летевший впереди и озарявший бледным сиянием исчерченные паутинками стенки. И неоспоримые свидетельства правильности моего направления – останки безжалостно расстрелянных шестиногих хозяев этого места.

Только Ренд мог устроить тут такую дотошную зачистку, не оставив ни одного, даже самого махонького паучишки. Потому я ни грана не сомневалась, когда ход привел к пролому в каменной стене и сила зова стала отчетливой и почти непреодолимой. Меня тащило внутрь, как козу на веревке, и если до этого момента я еще слабо сомневалась в его чужеродности, тщетно надеясь на внезапное обострение собственной интуиции, то теперь обманывать себя больше не имело смысла.

Кто-то нагло заманивал сюда жертв, и было наивно надеяться, что Ренд не попал в их число. Разумеется, он носил мощные амулеты, и я даже приблизительно не знала, сколько их, но ментальные чары всегда стояли особняком среди других направлений магического ремесла. Еще никто не выяснил до конца, почему у одних магистров они сильнее, а у других до конца жизни слабы, как у учеников, и почему хорошо обученный эмпат может легко взять власть над толпой магистров, но иногда не в силах справиться с неумелым юным учеником.

И хотя учитель не раз предупреждал, что гильдия не позволяет своим собратьям в одиночку приступать к разведке и изучению подобных мест, – и даже настрого запретил соваться туда в одиночку, – теперь ничто не заставило бы меня повернуть назад.

За стеной открылся старинный подвал.

Огромный, низкий, со сводчатыми потолками, опирающимися на ряды толстых каменных колонн. А еще очень мрачный, запущенный и словно сетями затянутый полотнищами плотной, липкой паутины.

Но середина была очищена – явно магией огня. А под темной, закопченной стеной сидел на каком-то обломке Ренд и смотрел на меня холодно и осуждающе, как наставник, обнаруживший целую кучу моих грубых ошибок.

– Ну и зачем ты сюда примчалась? – сквозь зубы цедя слова, грубо и зло осведомился он. – У тебя своя важная работа, нечего бегать за мной, как собачка! Там щитовики без сил падают, а ты тут играешь в сыщика!

Все это было правильно… надолго уходить мне никто не разрешал. Просто волновалась за него… и хотела посмотреть, по дружбе… К тому же у меня два часа отдыха… а я пока истратила только половину…

Но вот такого обращения не ждала… да и не заслужила. И теперь он может больше не заговаривать ни о каком ухаживании, даже слушать не стану! А сейчас уйду, пусть сидит тут, сколько пожелает!

В душе стремительно вскипела смертельная обида, выплеснулась, накрывая меня штормовой волной, и я, вмиг утратив всю выдержку, резко развернула сферу и ринулась прочь.

Подальше от этого мерзкого места и не менее гадкого, грубого, несправедливого напарника!

Сфера вмиг преодолела расстояние до пролома, нырнула внутрь… и словно завязла в темной пустоте, двигаясь неспешно, будто в густом, осевшем меду.

– Ну что ж ты остановилась? – как кнутом хлестнул полный ядовитого презрения голос Ренда. – Не насмотрелась на меня?

Откровенное оскорбление вонзилось в спину раскаленным копьем, заставило сжать кулаки и стиснуть зубы. И ринуться в тоннель так яростно, как прежде не стремилась никуда и никогда.

И сфера наконец пошла вперед.

Медленно, с напрягом, но двигалась, все больше вплывая во мглу подземного хода. Светлячок почему-то остался позади, но я о нем и не думала, страстно, до зубовного скрежета желая вырваться из этого проклятого подвала.

Минуты три сфера упорно втискивалась в пролом, и я уже почти поверила, что побег удался. Облегченно выдохнув, скосила взгляд в сторону, надеясь увидеть лишь замусоленные стенки тоннеля, но обнаружила невероятную картину.

Сфера едва заметно, но упорно вдавливалась в невидимое препятствие, а я оставалась на месте, как застрявшая в ячее сети рыба. И едва я это осознала и ослабила нажим, меня вместе со сферой резко отбросило назад, будто листок порывом буйного ветра.

– Не сработало… – устало и огорченно буркнул Ренд и смолк, не желая продолжать.

«Что там у него не сработало?» – с ненавистью фыркнула я и опять ринулась на незримую преграду. В злом отчаянии бросалась на нее сбоку и сверху, пыталась заострить нос сферы и протиснуться, раздвигая странную преграду, даже швырнула огнем, но все эти попытки не принесли ни малейшего успеха.

– Тут не пополняется резерв, – тихо предупредил Ренд, когда я замерла напротив пролома, раздумывая, каким еще способом можно пробить загадочную защиту.

Я непримиримо поджала губы, не желая с ним разговаривать. Однако на амулеты тайком взглянула и обнаружила, что они пусты более чем на две трети. И когда это я успела столько истратить?

– Этот щит собирает энергию на несколько шагов в обе стороны, – так же устало пояснил принц. – Нужно уйти от него подальше.

Зря старался, больше я ему не верила, и напарником считать отныне не собиралась. Напарники должны доверять друг другу как себе и вместе решать все проблемы, не оскорбляя друзей и не манипулируя ими!

Поэтому, убрав сферу, создала воздушный стул, намереваясь устроиться на нем и постараться рассудительно и спокойно обдумать свое положение. Спиной к принцу, разумеется.

И уже через мгновение осознала, как оплошала, глупо и наивно, словно сельская простушка. Ренд метнулся ко мне по обыкновению стремительно и бесшумно, сгреб в охапку и потащил куда-то, не обращая внимания на мое яростное сопротивление.

Я не сразу догадалась поднять щит, а когда создала, то даже застонала от обиды, слишком поздно сообразив, что во всех щитах, которые я творю в поле, предусмотрен свободный проход для напарников. Все подобные правила так прочно вбиты в мои мозги, что мне и в страшном сне не привиделось бы отгородиться от друзей или не впустить их под защитный купол.

И эта ошибка стала последней каплей, переполнившей чашу моих обид. Непрошеные горькие капли потекли по щекам тонкими ручейками, но я старательно делала вид, будто их не замечаю. И все сильнее стискивала зубы, чтобы не завыть от острой, как нож, обиды.

– Ну, тихо, тихо… – бормотал напарник, пробираясь меж колонн, а я ничего не видела от слез и вряд ли нашла бы дорогу назад, если бы он сейчас меня отпустил.

– Гина… Гина! – откуда-то словно издалека звал Ренд, потом вдруг рявкнул: – Элни! Убери этот проклятый стул!

– Зачем? – неуступчиво всхлипнула я, но стул все же убрала.

– Он тянет магию, – хмуро пояснил лучник, усаживаясь и устраивая меня на коленях. – А я почти пуст – тоже пытался уйти. Надеялся, тебе повезет больше…

– Почему? – не поверилось мне.

Я, конечно, маг третьей ступени, но Ренд, как выяснилось, уже мастер. Да и защитники всегда уступали по силе боевым магам, а наши амулеты – королевским артефактам.

– Эффект психического шока, – мрачнея еще сильнее, буркнул он.

Потом достал из кармана платок и начал неумело, но усердно вытирать мне щеки. Не выдержав этого издевательства, отобрала кусок вышитого батиста и, изредка всхлипывая, принялась сама уничтожать следы собственной слабости.

Постепенно успокаиваясь, я рассуждала все более связно и вскоре сообразила, как глубоко ошибалась еще несколько минут назад.

Вернее, как ловко этот интриган заставил меня поверить своим словам. Прямо талантливый столичный менестрель, по желанию которого публика то рыдает взахлеб, то так же безудержно смеется. Но мне-то от этого ни грана не легче, из сердца еще не ушла острая боль незаслуженной обиды.

И пусть, как выясняется, у него были самые лучшие намерения, простить такое обращение просто невозможно.

– Ты отправляла вестников? – прервал тишину вопрос принца.

– Да, – нехотя буркнула я и завозилась, пытаясь слезть с его колен.

– Сиди! Камни холодные, а магию нужно беречь.

– Ты же спокойно смотрел, как я ее трачу! – не сдержав обиду, прошипела в ответ.

– Не спокойно, – устало возразил Ренд, – а с надеждой. Если бы тебе удалось уйти, магистры сейчас знали бы, с чем придется бороться. А теперь они придут сюда и влипнут в ту же ловушку.

Покрепче прижал меня к себе, положил подбородок на мое плечо и надолго смолк, что-то обдумывая.

Размышляла и я, и мои мысли мне очень не нравились. Особенно выводы, сделанные из оговорок Ренда. Раз он спрашивал про вестников, значит, отсюда их послать невозможно. И тогда неизвестно, прошли ли мои послания и придет ли помощь. Ведь у собратьев сейчас хватает забот.

– А дети? Не нашлись? – спросила на всякий случай, не надеясь на ответ.

– Нашлись, – очень неохотно произнес принц и сжал меня еще сильнее. – Не ходи туда. Они еще живы… раны я заморозил… если магистры придут скоро, то смогут вылечить.

– Но я тоже немного могу! – попыталась высвободиться из его захвата. – И зелья у меня есть…

– Я сделал все, что можно, – категорично отрезал он, помолчал и мрачно пояснил: – Не нужно тебе на них смотреть, Элни. Это зрелище не для женщин.

Мне хотелось сказать, что это как раз он в нашем отряде меньше всех привык к самым кровавым зрелищам, отстреливая монстров издалека. Хотя справедливости ради нужно признать, что и черную работу Ренд делал не отлынивая. Но с брезгливостью, сквозившей в каждом жесте.

Однако я смолчала, понимая, что в нашей ситуации подкалывать и задевать напарника – самое последнее дело. Все, кто, попав в ловушку, начинали ссориться и выяснять отношения, обычно выходили из нее с большими потерями.

Лишь горько вздохнула – совсем недавно он и не думал щадить мою женскую ранимость.

– Ты ведь уже поняла, – помолчав, обреченно вздохнул Ренд, – для чего паукам люди и животные? Видела по дороге козу?

– Да.

– Ее они нашпиговали ядом и оставили на корм себе. А детей… Тут была огромная самка, она откладывает в живые тела яйца…

– И они… – задохнулась я ужасом.

– Уже нет. Разрезал и все вычистил. Но раны получились слишком обширные, поэтому полил зельем и заморозил… я уже говорил. На всякий случай, если пропустил личинку.

Он говорил слишком спокойно и отстраненно, но я отлично понимала, чего стоила напарнику эта операция. В одиночку, в темном и холодном бесконечном подвале, кишащем голодными пауками, на грязном камне, под неверным светом магического шарика, кинжалом резать животы детишкам… На это нужна невероятная сила воли. И прорва магии, ведь без защиты на такое не решится ни один маг. А щиты – самая слабая способность Ренда. Вот теперь понятно, куда ушла вся его энергия.

И почему он потом так старался выпихнуть отсюда меня… Значит, не уверен, что где-то в дальних углах не осталось еще более огромных тварей.

А я сразу не поняла и обиделась насмерть, как изнеженная недалекая девица, способная лишь с умным видом рассуждать о моде, погоде да мужском коварстве.

Мне стало неимоверно совестно перед Рендом и очень досадно, что ему пришлось наблюдать мою глупую истерику. Ведь я опытный воин и должна была почувствовать неправильность его поведения. И вспомнить, что прежде Ренд никогда так не делал.

Однако сказать об этом вслух мне недостало смелости. Ее вообще хватило лишь на попытку примирения, в знак которого я осторожно погладила друга по плечу.

– Не нужно жалеть меня, Элни, – скрипнул зубами напарник. – Я умею это делать. Хотя и не люблю. Из меня никогда не получится целитель.

– Ты в последнее время стал разговорчивым, – сделала я неожиданное открытие.

Прежде Ренд не считал нужным открывать мне причины своих поступков. Только с Эстом делился намерениями и планами.

– Когда я понял, что ты меня совершенно не знаешь, – нехотя буркнул принц, – то дал себе слово подробно пояснять все, что тебя заинтересует. Хотя… – его лицо на миг искривила полная безнадежности ухмылка, – теперь это бессмысленно. Ты ведь никогда не простишь меня за сегодняшнее оскорбление… я бы и сам за подобное любого выкинул из друзей.

Это заявление меня ошеломило. Но сначала я даже не поняла, чем именно.

Вроде бы все верно, Ренд меня унизил, плюнул в душу, и я должна его за это возненавидеть. Ну, по крайней мере, сильно обидеться года на два… или хотя бы на пару декад. Не разговаривать с ним, не ходить вместе в поле… если мы отсюда выберемся, конечно.

Жаль, что мне не удалось уйти, сейчас сюда уже пришли бы магистры. Или снаружи взломали бы этот щит, или изнутри слили энергию на какой-нибудь артефакт. У них для этого есть особые способы.

Мне сразу отчетливо представился Стайн, внимательно слушающий рассказ о том, как напарник выгонял меня из западни, и в ушах словно наяву прозвучал его голос: «Молодец, Райвенд. Правильно рассудил. При резком всплеске эмоций у магов всегда усиливаются заклинания главной стихии, а иногда и побочные способности. Поэтому шанс уйти повысился почти в два раза».

Так вот в чем дело! Умом я давно осознала, что он пытался меня спасти, но сердце, обиженное грубостью, упорно не давало мне прислушаться к голосу разума. Цеплялось за совершенно не подходящие воинам правила деликатности и вежливости в обращении с леди.

И я хороша, позволила себе забыть, кто я и зачем тут нахожусь, поверить нарочитым грубостям и растравить себе душу до самых настоящих слез…

– Не хитри, Ренд, – выдохнув с облегчением, усмехнулась я. – Мне не за что на тебя обижаться. Наоборот, нужно сказать спасибо. Я чувствовала настоящую боль и на самом деле истово стремилась уйти, но щит оказался слишком крепок.

– Элни… – с неимоверным облегчением простонал он и стиснул меня крепко, словно собираясь удушить. – Я так надеялся, что когда-нибудь ты это осознаешь. И поверь, мне тоже было невыносимо больно смотреть на твое обиженное лицо.

Его внезапное признание снова меня огорошило и на несколько секунд отняло дар речи.

Но не откровенностью, абсолютно несвойственной лучнику, и даже не неожиданным созвучием наших чувств. Меня поразила глубина безнадежности, на миг пронзительно прозвучавшая в знакомом, казалось бы, до последней интонации голосе.

Сказать хоть что-то в ответ на это признание было очень трудно, почти невозможно, да Ренд, похоже, и не ждал ответа. Сидел, устало и доверчиво уткнувшись лицом в мой шлем, и это безропотное затишье бередило мне душу, будя неожиданные сомнения и вызывая ошеломительные прозрения.

Ведь если он и в самом деле влюблен в меня уже шесть лет, то многие, если не все его поступки и слова обретают новый смысл. Становятся понятны некоторые странности, и еще больше запутываются непонятные события.

– Ренд… – осторожно погладив его по плечу, начала я, решившись выяснить причину самого непонятного происшествия, – можно задать один вопрос?

– Хоть сто, – немедленно согласился он. – Но сначала пообещай не спорить, когда я прикажу спрятаться. Уйдешь вон туда, вправо, там узкие клети… сядешь и закроешься каменным щитом. И будешь сидеть, пока не придет помощь.

– А ты что будешь делать в это время? – невинно осведомилась я, начиная понимать свою ошибку.

Пока я витала в прошлом, пытаясь осознать причины его поступков, мой напарник размышлял вовсе не о любви.

Вернее, именно о ней, но далеко не так, как это представлялось мне. Он не пытался придумать для меня сюрприз или угадать, какие цветы я люблю, а просчитывал, как надежнее спрятать меня от пауков. Или еще от чего-то жуткого, о чем, как обычно, догадался раньше всех.

– Постараюсь его убить. – Тон лучника мгновенно стал прежним, командирским, сухим и не подлежащим обсуждению.

И объятия он почти разжал, вызвав у меня непонятное сожаление.

Вот только я в его жесткость больше не верила. Ренд оказался вовсе не холодным и бесстрастным воином, которому все равно, кто стоит рядом с ним в поле. Да и сама я теперь не просто щит для ловкого лучника.

Пока мы сидели, тесно прижавшись друг к другу, во мне произошли странные перемены. Нет, я пока еще не могла бы сказать с уверенностью, будто нежданно-негаданно пылко влюбилась в своего напарника. Это было бы откровенной ложью.

Но на сердце вдруг стало как-то по-особенному тепло от его упорного желания уберечь меня от грядущего боя и даже от заботы о моем здоровье. Только теперь мне вдруг припомнилось, что он всегда следил, чтобы у меня были сухие ноги, чтобы я не садилась на камни и на сырую землю, чтобы первая получала кружку горячего чая и пирожок. Смешное правило для тех, кто не знает особенностей внезапного боя, когда получивший кружку последним иногда не успевал сделать даже одного глотка.

И всегда это был Ренд.

– А я буду закрывать тебя щитом, – невозмутимо добавила я. – Чтобы убил наверняка.

– Гина!

– Ты недавно называл меня Элни. Кстати… почему?

– Тебе оно больше идет, – хмуро буркнул он. – Но я обойдусь без щита. У меня королевский артефакт.

– А у меня контракт с цитаделью на твою защиту. И еще… Нам не пора посмотреть, как там дети?

– Не пора. Я их спрятал и прикрыл «отводом глаз».

– И где его взял? – Я сразу поймала несоответствие в его словах.

Кастовать мощный «отвод глаз» Ренд никак не мог, нет у него такой способности. Значит, оставил детям амулет. Какой именно, цитадели или родовой?

– В шлеме был. Ты принимала его за маску.

Какие тайны открываются… Значит, лицо Ренда не видела только я?

– Элни, – виновато признался принц, – там допуск только для Стая, Эста и Герта.

– Никогда не думала, что Стай для тебя – такое же доверенное лицо, как брат, – пробормотала я, чувствуя, как руки напарника снова сжимают меня железным захватом.

– Он твой учитель и ни на миг не выпускал тебя из виду. А мне запретил… ну, в общем, велел помалкивать.

– Вернусь – надаю по шее, – спокойно пообещала я.

– А справишься? – вдруг непонятно с чего развеселился лучник.

– Есть способы, когда знаешь людей давно и наизусть изучил их привычки и характеры. Вот ты, например, очень самоуверен… в хорошем смысле. Когда уже придумал план действий и способы его выполнения, убедить тебя поступить иначе почти невозможно.

– Ну, можно сказать и так, – подумав, согласился Ренд и вдруг, резко развернув меня к себе лицом, пристально уставился в глаза: – Но ты ведь не просто так это сказала?

– А еще ты очень умный и сообразительный, – лукаво похвалила я и неожиданно для себя упрекнула: – Не пойму только, почему пять лет назад не нашел способа объяснить мне, что я вас перепутала?

– Я же говорил… был слишком самонадеянным, и твоя невнимательность меня оскорбила. А чего еще можно было ждать, Элни, от высокомерного юнца, которому матушка с утра до ночи твердила о его необыкновенности, красоте, уме и таланте? Но давай не будем сейчас о прошлом? Я ведь поумнел и многое с тех пор понял… и сейчас подозреваю, что ты не зря так мило улыбаешься.

– Ну разумеется, не зря. Я потеряла тебя пять лет назад, запутавшись в собственных ошибках, и сейчас пока еще не нашла. Но если буду сидеть в уголке и спокойно смотреть, как тебя жрут пауки, то не найду уже никогда.

– А ты хочешь найти? – Мне показалось или он и в самом деле затаил дыхание?

– Конечно… Ведь помню еще, как это было прекрасно…

Договорить я не успела, где-то в темноте послышался шорох и непонятное постукивание. Мгновенно вскочив на ноги, Ренд попытался задвинуть меня в незаметную на первый взгляд узкую щель между стеной и колонной. Но наткнулся на упругий щит, которым я успела привязать нас друг к другу.

– Гина!

– Тсс! Чем их лучше бить? У меня есть два жезла, возьми тот, что мощнее. – Я втиснула в руку напарника оружие, точно зная, что позже подсуну ему и другой.

Все же я защитник, а не боец.