Глава двенадцатая

– Гинни права, – выслушав обе стороны, уверенно объявила Альми и нежно улыбнулась мужу. – И ты тоже, любимый. Бывают такие вот безвыходные ситуации, и ничего тут не поделать. Чем-то непременно придется жертвовать. Но Гина рассудила по-житейски верно: раз она хочет переселиться на Харгедор, то какое ей дело до всех сплетниц Тезгадора? И до ревнивой, упрямой женщины, только волей случая ставшей королевой? А вот друзей у нее немного, и оставить их без помощи, испугавшись мнения напыщенных индюшек, было бы по меньшей мере проявлением слабости.

– А подумать о том, что там останутся ее родители и их вовсе не порадуют слухи, которые уже вовсю распускают фрейлины Ютенсии, – прищурился наставник, – Гина не должна?

– Мои родители – не бесцельные прожигатели жизни, которые кормятся всякими сплетнями и слухами, – всерьез оскорбилась я. – Они найдут, что ответить грязным языкам и как наказать любителей посмеяться над другими! А ты, как мне кажется, сейчас просто проверяешь на твердость мое решение.

– Ты права, я хотел убедиться, – невозмутимо признался Стайн. – Но не в твоей честности и преданности. В них я давно не сомневаюсь, да и нашлись уже желающие устроить тебе жесткую проверку. Лично мне хотелось понять, готов ли твой друг помочь тебе… ну и самому себе.

– Мог бы сказать прямо, – тяжело произнес Эстен. – Хотя я почти потерял доверие Гины, но уже осознал свою ошибку и готов делать все, что потребуется.

– Ну что же, – испытующе глядел на него Гесорт, – посмотрим. Надеюсь, ты наконец повзрослел… хотя совсем недавно действовал как инфантильный подросток.

– Ты вправе ругать меня как угодно, – мгновенно ощетинился Эст, – но изволь сначала пояснить, на чем основаны твои обвинения.

– Это не обвинения, а констатация факта, – сурово отрезал Стай. – И тебе он известен. Только инфантильные мальчуганы могут позволить опытным интриганкам вовлечь себя в позорное лицедейство под названием «отбор». Взрослые, серьезные и здравомыслящие мужчины могут и самостоятельно найти своих любимых. И ищут. А ленивые и слабохарактерные, либо, наоборот, самоуверенные и пресыщенные, сидят на троне и болтают ножками, наблюдая, как толпа незнакомых и неинтересных им девиц выбивается из сил, бегая наперегонки и соревнуясь в пении, танцах и еще бог знает в чем.

– Но я разогнал свой отбор!

– Ну да, после того как туда обманом затащили твою напарницу и цитадель обнаружила кучу грубых нарушений и даже преступление, – съязвил магистр. – А до этого момента наслаждался внезапной популярностью, и не подозревая, что все это подстроено с одной целью – не допустить Гинни в королевский дворец.

– Это я уже понял. – Помрачневший мечник старался не встречаться со мной взглядом. – Но чем я теперь могу им помочь?

– Всем, если не передумаешь, – загадочно усмехнулся магистр. – Так как, согласен?

– Даже не зная с чем? – насторожилась я, зная, насколько неожиданными могут быть идеи учителя.

– Но ведь ради друзей и любимой девушки? – приподнял он бровь.

– Согласен, – твердо объявил Эстен. – Куда идти?

– Вместе с нами… – Стайн немного потянул паузу, – в королевский дворец. Там срочно нужен придворный маг, ты ведь сумеешь менять камни в охранных амулетах?

– Я тебе помогу, – с жалостью посмотрев в ошеломленное лицо Эстена, пообещала я. – И защиту от приворотов на тебя поставлю. Там полные гостиные охотниц за титулами и состояниями.

– Ты его порадовала, – ехидно ухмыльнулся наставник и подмигнул жене: – Не скучай, любимая, я скоро вернусь. Только представлю дворецкому и старшей фрейлине нового придворного мага.

Мне очень не хотелось присутствовать при этой процедуре, и я многозначительно зевнула и помахала Альми рукой.

– Спокойной ночи… Ой, запуталась!.. Спать хочется, ухожу. Поцелуй за меня моего любимого мужчину.

– Это кого? – насторожился Стай.

– Криза, кого же еще, – нежно улыбнулась мужу Альми. – Веди уже ее домой, а то и меня зевками заразит.

Портал вывел меня в будуар, где всего пару часов назад кипели страсти и летали стрелы оскорблений. А сейчас было тихо и чисто, уютно горела прикрытая абажуром масляная лампа, и сидящая в кресле бабушка стремительно вязала что-то крохотное и розовенькое.

– Навоевалась, красавица моя? – глянула она внимательно и заботливо. – Чайку хочешь?

– А с чем? – зная, что отвертеться от разговора не получится, устало вздохнула я.

– С твоим любимым ореховым печеньем, – сняв салфетку, Манефа подвинула ко мне вазочку, – и с малиновым мороженым.

– И что я буду должна за эту вкусноту?

– Ровно ничего. Самое главное – любовь и уважение – ты мне и за просто так даришь, а других вещей, достойных моего печенья, я не знаю, – без ложной скромности заявила старушка, но ее глаза при этом искрились лукавым смехом.

– Действительно, – согласилась я через несколько минут, незаметно для себя сжевав пару пышных, рассыпчатых печений и выпив чашку чая с мелиссой, заваренного именно так, как я люблю. – Но в благодарность могу поделиться последними новостями. Из разряда тех, о которых не будут шептаться по гостиным и будуарам.

– Сердце у меня слабое, – пожаловалась Манефа, – не устоит перед искушением. Так что еще произошло, кроме пинка под зад лживому недотепе Тлиберу?

– О, пинок был в самом начале!.. – Я коротко поведала бабушке про дальнейшие события, ответила на пяток вопросов и сладко зевнула, теперь уже неподдельно.

– Уже ухожу, – кивнула бабушка. – Но сначала хочу предупредить… Ты разъярила змеиное гнездо, и теперь они постараются кусать тебя по каждому удобному поводу и просто так. И попытаются выжить отсюда, не зря учитель хотел тебя забрать, чтобы уберечь от всей грязи, какую выльют тебе на головушку. И еще… прости великодушно, не хотела о таком говорить… но верные змейки Юты шептались про проверку на девичью чистоту.

– Ничего, не извиняйся, – мне было смешно и одновременно гадко, – эту проверку я пройду легко.

– Пригласили якобы видящую с артефактом. – Бабушка старательно смотрела мимо меня, в чашку с давно остывшим чаем. – Говорят, он показывает даже невинные забавы и поцелуи…

– Боюсь, – хмуро пошутила я, – остаться после этой проверки в одиночестве.

И при этом ничуть не покривила душой. Свиданиями, признаниями и нежностями, на которые так щедра жизнь моих знакомых девушек и немногих подруг, я похвастаться не могу. Даже единственная, совершенно случайная встреча с героем моих девичьих снов обошлась без поцелуя. А короткое прикосновение, несомненно, было случайным, поэтому его и за объятие считать нельзя.

Хотя долгое время я втайне верила в обратное и надеялась на новую встречу. Но наши тропы больше не пересеклись, и теперь убеждена, что это к лучшему.

– Не знаю, – уклончиво вздохнула старушка, оглянулась на дверь и едва слышно шепнула: – Но леди Калиану я на всякий случай просветила.

– Спасибо, – поблагодарила ее от всей души, и мы расстались, довольные друг другом.

А уже лежа в постели, я вспомнила, что так и не узнала у учителя, каким образом он собирается заставить королеву молчать о ночном приключении.

– Гинни, пора вставать! – Голос леди Калианы был бодр и настойчив, и от него хотелось залезть с головой под одеяло, а сверху поставить не менее пяти непроницаемых щитов. – Сегодня нам спозаранку огласили новое правило смотрин: все претендентки должны завтракать, обедать и ужинать в общей столовой.

– Какая… – я многозначительно покряхтела, – «добрая» душа так о нас заботится?

– И не только обедать, но и гулять, вышивать и все прочее. Ее величество велела объявить, что все проигравшие отбор леди будут назначены фрейлинами невесты.

Эта новость подняла меня с постели надежнее любых увещеваний. Стоило представить, с кем в случае выигрыша придется проводить все дни и вечера, как сон бесследно пропал. Королева оказалась намного хитрее и подлее, чем я считала всю жизнь, и теперь мне больше не верилось так же свято, как еще вчера, что место принцессы у меня уже в кармане.

Зато порадовала предусмотрительность Стайна, так ловко пристроившего Эстена. Ведь придворный маг может почти целый день не отходить от фрейлин. И Райвенд уж точно не будет против.

Через полчаса, умытая и наряженная в шифоновую блузку и полотняную юбку палевых тонов, которые этикет рекомендует надевать знатным леди к завтраку, я в сопровождении компаньонки стояла перед распахнутыми дверями в королевскую трапезную.

– Для камеристок и родственниц претенденток завтрак накрыт в розовой столовой! – Фибиус собственной грудью прикрыл вход перед Калианой.

– Я не камеристка и не родственница, – холодно отрезала магиня и мановением пальца отставила его с пути, – а целительница и наблюдатель от цитадели. И по просьбе лорда Горензо присматриваю за леди Элгинией.

– Плоховато присматриваете, – на помощь дворецкому спешила непривычно бледная леди Оттавия, – она нарушает дворцовые правила.

– Подайте жалобу в цитадель, – сухо посоветовала, проходя мимо нее, Калиана. – Но не забудьте, что за ложь и подтасовку фактов у магов крайне строгие наказания. Леди Анбетт уже очень хорошо это уяснила.

В этот раз табличек с именами возле стоящих полукругом столов не было, и мы с целительницей сели рядом, на ближайшие свободные места.

Молчаливые, хмурые и какие-то запуганные служанки торопливо разносили полезный завтрак: морковные котлетки с капустной запеканкой и оладушки из кабачков. Я их любила и ела с удовольствием, пока на зубах не хрустнуло стекло.

Ну, по крайней мере, так я оценила этот отдавшийся в мозгу и позвоночнике тонкий скрип и ощущение треснувшей льдинки. В мгновение ока в памяти ожили все намертво вбитые в меня наставления леди Модены.

– Не важно, – с нажимом говорила она, строго глядя мне в глаза, – откуда в еде, питье, цветах или вещах может взяться что-то лишнее, чуждое и опасное. В первый момент тебя должно волновать только одно – как не проглотить ни капли, не вдохнуть аромат, не прикоснуться, проверяя, языком или пальцем. Ты магиня и в этот момент обязана думать лишь о своем спасении, потому что оно в твоих руках. Создай локальный щит, собери в него все подозрительное, отодвинь от себя на безопасное расстояние и кастуй на себя все заклинания очищения и регенерации, какие знаешь. Помня только об одном: ни одно действие не может быть лишним, лучше немного перестараться. И одновременно с этим нажимай камень тревожного вызова на именном амулете.

Я проделала все это стремительно и абсолютно неосознанно, начав понимать суть произошедшего только после того, как надкусанный оладушек оказался на одной из свободных тарелок. Кто-то из невест, исподтишка наблюдавших за мной, далеко не деликатно выпучил от изумления глаза, кто-то уронил вилочку, кто-то прикрыл ладонью губы.

– Гинни… – нахмурилась и побледнела сидящая напротив леди Калиана и тотчас, что-то поняв, нажала на камень собственного амулета. А потом непререкаемым голосом громко и как-то особенно властно скомандовала: – Всем оставаться на своих местах, за нарушение приказа – наказание.

Лишь только после этого распоряжения я перевела растерянный взор на остатки оладьи и разглядела обломки крохотного фиала из тончайшего стекла зеленоватого цвета, очень похожего формой на полоску кабачка.

Запоздало осознав, что стала жертвой покушения, поняла я и другое. Подобные вещи наспех не делаются. Ни один аптекарь или стеклодув не изготовит за несколько минут малюсенький флакончик особой формы, не узнав прежде, для чего он понадобился. Значит, мой враг давно точно знал, от какого блюда я не откажусь и буду есть с аппетитом, а не ковыряясь с кислым видом, как избалованное чадо. В таком случае под подозрение сразу подпадают мои бывшие компаньонки, и вся эта поспешная с виду возня с отборами и невестами становится не такой уж глуповатой и необдуманной. Лично мне все не связанные вроде бы события с новой точки зрения видятся надежной канвой для гораздо более серьезной затеи, и первые, малопонятные пока линии этой вышивки очень смутно проглядывают на общем фоне.

Додумать до конца эту мысль я не успела, рядом с нами открылось несколько тревожных порталов, и из них всемогущими богами возмездия проворно шагнули на паркет магистры цитадели. Мне среди них были знакомы только Стай, Модена и адвокат Неверс. Да еще старший магистр Боуренс, проводивший для меня в цитадели ритуал перехода на вторую ступень мастерства.

– Элгинии с завтраком дали яд, – бестрепетно рассматривала объедки целительница. – Она действовала по инструкции и ничего проглотить не успела. Но я уже кастовала на подопечную очищение, поэтому мы уходим. Столовую никто не покидал, пришлось бросить «повиновение».

– Хорошо, идите, – приветливо кивнул ей Боуренс. – А яд ты не определила?

– По-моему, «Слюна синей смерти», – тише произнесла Калиана, хотя я уже рассмотрела опоясывающий нас круг из разных щитов.

Больше задерживать меня не стали, и мы поспешно направились в ближайшие гостевые покои. Возвращаться в комнаты второго этажа магиня отказалась категорически.

– Там может быть еще одна пилюля или какая-нибудь другая опасность, – заявила она. – Пока маги не проверят все досконально и не найдут злоумышленника, тебе туда входить не стоит.

Спорить и доказывать, что и сама маг, не имело смысла, и я подчинилась властной заботе целительницы. И через полчаса, признанная не пострадавшей и полностью здоровой, снова пила чай, на этот раз принесенный бабушкой Манефой. Она ворвалась в комнаты как ураган всего через пять минут после нашего прихода и поддержала Калиану во всех ее происках во имя моего здоровья.

Теперь они довольно запивали компотом из персиков миниатюрные пирожные не менее десятка видов, щедро насыпанные на огромном блюде. Эти сладости передала мне с оказией Альмисса, добавив на словах, что все проверено и никаких сюрпризов нет.

– Как вы тут? – В гостиную торопливо вошел Стайн, сцапал мою чашку с чаем и бросил в рот сразу два пирожных. – Между прочим, это было угощение в честь дня рождения моих детей.

– Каких еще детей? – потрясенно разинула я рот. – У тебя те еще маленькие!

– Так вот у них и день рождения, – безобидно заулыбалась бабушка. – Малышам до году отмечают каждый месяц. Ведь сейчас они растут быстро, как грибы. Сколько им уже?

– Два, – гордо заулыбался наставник. – Всё уже понимают, такие умные, просто удивительно!

– Поздравляю! – Манефа сияла так счастливо, словно это были ее собственные внуки. – Поцелуй за них Альми, она замечательная мать.

– Знаю, – кивнул он и посерьезнел. – Гинни, тебя ждут в кабинете. Открылись некоторые тонкости… магистры желают поговорить с тобой, прежде чем продолжат дознание.

– Я иду с ней, – поднялась с места Калиана. – Девушке непросто отвечать мужчинам на личные вопросы.

– А я вообще против того, чтобы она им отвечала, – уверенно объявила Манефа и сердито уставилась на Стайна: – И не смотри так изумленно, красавчик. Бабушка помнит тебя еще шкодливым мальчишкой с деревянным мечом, которым ты гонял по лужайкам возле стен своего дворца коз и деревенских девчонок. И я рада, что из тебя получился уверенный и умный мужчина, но, как вижу, девичьих душ ты до сих пор все еще не понимаешь. Хотя и не отказываешься от подсказок Альмиссы, и за то хвалю.

– Бабушка Манефа! – оскорбленно воззвала я. – Нельзя же так, он же лучший мечник!

– И старший магистр, – подсказала Калиана, опускаясь на свое место. – Но Манефия верно рассудила. Это я была не права. Знаешь, Стайн, давай сделаем по-другому. Ты принесешь вопросы, а мы сами поговорим, и потом я за нее отвечу.

– Я тоже могу, – объявила бабушка. – Я ее знаю, и история эта мне известна. Прости, Гинни, но твои родители очень волновались и приезжали посоветоваться.

– Да откуда они могли знать? – возмутилась я, чувствуя, как огнем опалила щеки досада. – Я никому никогда не говорила! И вела себя как обычно…

– Но была рассеянна, то бледнела, то краснела, то теряла записи и книги, то пела по ночам, сидя на подоконнике, старинные баллады, – тихо пробормотал Стайн и тоже сел, отставив мою чашку. – Мы ждали, когда ты сорвешься, но ты справилась… Прости, никогда не стал бы это вспоминать, но отравить тебя пыталась именно Ликонтия.

– Но почему? – Потрясенно глядя на наставника, я начинала все яснее постигать всю глубину королевской подлости и мести.

И ощущала себя выполосканной в болотной жиже.

– Юта – просто глупая женщина, – гладя меня по плечам, сочувственно вздыхала бабушка, – и всех судит по себе. А еще ревнивая эгоистка и уже двадцать лет ищет способ вернуть сына в те времена, когда он доверчиво смотрел ей в глаза и, обнимая, говорил, что его мамочка самая красивая и любимая. Маленькие дети обожают родителей так искренне и самозабвенно, как никто другой, и когда они подрастают, матерям начинает очень недоставать этого светлого тепла, да и отцам тоже. Особенно если рядом с ними нет никого по-настоящему любящего и заботливого. Мудрым и сильным родителям обычно хватает разума бережно хранить эту любовь в душе, переходя в отношениях с детьми на новую ступень доверия и понимания. А вот такие эгоистки, как Юта, не могут смириться с потерей и ищут виновных. Теперь я понимаю, почему она так настроена против тебя… Ей чудилось, будто именно ты сначала помешала ей сделать из Альгерта карманного короля, а потом влезла в доверие к Райвенду.

– Да не могла я ей помешать! – взорвалась в моей душе обида на несправедливые обвинения. – Я и разговаривала с ним наедине всего один раз! Когда меня в семнадцать лет привезли во дворец на бал дебютанток! И он со мной даже не танцевал – очередь не дошла. А потом я пошла погулять, нашла качели… ну и села. И вдруг появился принц… он был мрачен, зол, без свиты и без охраны.

Передо мной как наяву стоял Альгерт, где-то потерявший камзол, в свободной рубахе и со спутанными волосами. День клонился к вечеру, было душновато, и я, помнится, наивно решила, будто он разделся из-за жары.

– Ваша милость заняла мое законное место, – хмуро пошутил он, но усмехнулся так лукаво, что мое бедное сердце забилось пойманной птичкой.

– Тут есть еще одно, – храбро указала я на противоположное сиденье в начищенной до блеска медной лодочке.

– Я люблю качаться выше крон… – прищурился Альгерт, и до меня стало доходить, что говорим мы о разных вещах.

Но отступить, уйти, когда он впервые в жизни оказался рядом, да еще и заговорил со мной, просто не могла.

Поэтому молча пожала плечами и подоткнула подол, чтобы не раздуло ветром.

Он снова улыбнулся, рассматривая меня с любопытством, как белую ворону, и легко вскочил в лодку. Но не сел на дубовое креслице, а встал на него ногами и, упруго выгнувшись, с силой послал качели вверх. От счастья я боялась дышать, но старалась выравнивать дыхание. А чуть позже, когда лодка действительно начала взлетать выше крон, на всякий случай привязала себя к креслу щитом. Второй щит я осторожно поставила вокруг принца, изо всех своих тогдашних умений стараясь сделать его незаметным.

– Ну, смелая юная леди, – через четверть часа остановив качели, вдруг шагнул ко мне наследник, – заслужил я награду?

Я даже дышать перестала, сообразив, что намекает он на поцелуй… предположить нечто большее мне тогда не хватило осведомленности.

А принц завяз в моем щите, не в силах даже рукой пошевелить.

– Что это такое? – нахмурившись, спросил он, и от растерянности я глупо хихикнула:

– Щит. Мне не хотелось, чтобы вы упали.

– Так, значит, леди – магиня? – Альгерт вмиг передумал сердиться, но смотрел на меня с гораздо большим интересом. – Тогда я ваш должник… за заботу.

Легко соскочил с качелей, протянул руки и, сжав ладони на моей талии, без труда снял меня с лодки.

– Был рад знакомству, – усмехнулся и, забыв спросить мое имя, ушел так же стремительно, как появился.

А я после этого еще два года на каждом балу стояла у колонны, затаив дыхание и надеясь получить хотя бы взгляд. Пока не узнала от подружки, собирающей все сплетни и альковные секреты, что наследник никакого внимания не обращает на жену, зато изменяет ей на каждом углу. Но и любовниц бросает легко, как обертки от конфет.

И вот этой участи я вовсе не желала.

– Пойду все объясню! – не глядя мне в глаза, заявил Стайн и сбежал, а бабушка тяжко вздохнула и подлила в мою чашку чаю.

– Видать, кто-то наблюдал… за вашим катанием и донес ее величеству. Но почему она потом не вычеркивала вас из списков гостей, для меня самая большая загадка. Всех его кратковременных фавориток Юта и Ликонтия и близко во дворец не пускают. В этом они заодно, хотя Ликона королеву весьма недолюбливает. Но Юта в очередной раз пообещает ей корону, принцесса и смирится. Очень уж ей хочется править во дворце.

Королевские интриги и планы были мне чужды и абсолютно неинтересны, волновать меня начинало совсем другое. Весь дворец уже знал о произошедшем, а ни Эстена, ни Ренда пока и близко не было.