Леди Хоторн он нашел на кладбище. Черная карета с фамильным гербом стояла у ограды городского некрополиса. Темноволосый возничий, которого Виктор вспомнил по своему визиту, кивнул ему, когда он проходил мимо.

– Она там.

Леди Мэриголд сидела на скамье возле относительно свежей для этой части кладбища могильной плиты. Она должна была слышать, как Виктор подошел, но не повернула головы, продолжая неотрывно смотреть на высеченную в мраморе надпись.

«Любимой сестре».

Встав за ее спиной, Виктор с отвращением произнес официальную формулировку:

– Леди Мэриголд Хоторн, вы обвиняетесь в доведении до самоубийства, организации убийства, убийстве первой степени и покушении на убийство. Попрошу проследовать за мной в полицейское управление. Там вы сможете вызвать адвоката. До тех пор вы имеете право хранить молчание.

Сначала Виктору показалось, что она не услышала его. Он уже думал повторить, когда она произнесла:

– Я не поеду с вами в управление.

– Еще как поедете!

– Нет, – спокойно возразила она. – Не смогу.

На могильной плите лежал букет нежно-сиреневых астр. «Прощай», – автоматически перевел их значение Виктор и в ужасе повернулся к леди Хоторн.

– Что вы наделали?

– У меня осталось меньше получаса, детектив.

То, что он принял за спокойствие, оказалось слабостью. Прислушавшись, он понял, что слова даются ей с трудом.

– Потом все будет так, как должно было давно случиться. Можете остаться здесь. Или можете затолкать меня в машину, но до участка я не доеду. Не трудитесь бежать за врачом, – предупредила она. – Он ничем не поможет.

Виктор опустился рядом с ней на скамейку.

– Вы сказали, покушение на убийство. Значит, вы нашли Эвелин раньше, чем я ожидала. Она еще жива?

– Пока да, – он не стал говорить, что все могло измениться с тех пор, как он уехал из дома Гринбергов. Из растительных ядов цикута была самой опасной, и леди Мэриголд об этом знала.

– Жаль, – равнодушно бросила она.

На этот раз Виктор не сдержался:

– Она была вашей подругой!

– Она предала меня. Предала Роуз, ее память! Она и этот сукин сын…

Глаза – зеркало души. Это не красивые слова, а правда. Посмотри на ворона, и увидишь в серых глазах старого духа, много веков наблюдающего за миром через своих детей. Посмотри в глаза сумасшедшего, и увидишь… бездну.

Виктор спросил себя, как не понял этого раньше. Да, внешне леди Мэриголд казалась нормальным человеком, но глаза ее выдавали. Та страсть, которой обернулась ненависть к Герге, сожгла ее душу. Все, что осталось, – пустая оболочка, движимая одной только мыслью.

При этом для постороннего поведение леди Мэриголд выглядело адекватным. Ее речь была разумна, пусть и несколько зациклена на Герге, но это Виктор мог понять после произошедшего. Чего он не сумел вовремя понять, так это того, что иногда безумие – это просто смещение приоритетов.

Но от этого оно не становится менее страшным.

– Если все это было ради нее, зачем вы пошли таким путем? Отчего не убили самого Герге, раз он был виновен?

– Я хотела, чтобы он страдал. Так, как я, когда потеряла Роуз. И еще больше, когда его приговорят к смерти, – она перевела взгляд на Виктора. – Почему? Почему вы его не арестовали?

Виктор сомневался, что смерти любовниц причинили Герге страдания. Некоторое неудобство – да. Но не более.

– Потому что он невиновен. Ваш план был хорош: вы заранее проследили за мистером Герге и выбрали время, когда у него не будет алиби, но при этом перехитрили сами себя с этими цветами. Зачем вы их присылали?

Почему выбор пал на цветы, Виктор не стал спрашивать. Имена сестер подсказали ему ответ.

– Вы должны были обратить внимание.

– Это вам удалось. Только вы не учли, что имеете дело с мужчинами. Герге не мог отправить цветы. Точно так же, как я не мог их понять.

Леди Мэриголд лишь пожала плечами.

– Теперь уже все равно. Вот, – она достала из сумочки исписанные летящим почерком листы. – Мое признание.

Виктор принял его и бережно положил в карман.

– Я более-менее представляю, что в нем написано. Однако сейчас, пока вы живы, мне бы хотелось услышать правду. – Не получив от собеседницы реакции, он продолжил: – Если разговор отнимает у вас слишком много сил, я сам все расскажу, вы будете лишь меня поправлять.

Леди Мэриголд медленно кивнула.

– Я начну с Дженни Браун, горничной вашей сестры. Вы убили ее в порыве гнева, получив письмо, в котором она во всем созналась. Я сначала недоумевал, почему предсмертная записка была сложена, и только потом понял: ее сложили, чтобы положить в конверт. Это было не предсмертное послание, а письмо с извинениями, адресованное конкретному человеку. Вам. Получив его и поняв, почему погибла ваша сестра – последней каплей для нее стало, когда она обнаружила своего жениха с собственной служанкой, верно? – вы отправились к ней. Не уверен, знали вы уже тогда, что убьете ее. Возможно, вы приняли решение под влиянием момента. Я даже склонен это предполагать, иначе у вас вряд ли хватило бы сил ее задушить. Вы скрыли следы преступления, обставив все как суицид. Ваш сообщник, благодаря которому вы смогли провернуть остальные убийства, появился уже тогда? – Женщина снова кивнула. – Он помог вам повесить тело и отвез вас домой. Интересно, что ровно на следующий день после смерти мисс Браун вы уехали из города. Отправились в длительное путешествие по континенту. Довольно внезапно, но никто не удивился. Смерть Роуз стала для вас большим ударом, поэтому желание сменить на время окружение было легко понять. Но на самом деле отправиться в путешествие вас заставила не скорбь. Страх.

– Я долгое время не понимала, почему за мной никто не явился, – согласилась леди Мэриголд, – Я не думала, что кто-то поверит в наш обман.

Виктор криво усмехнулся:

– В этом нет ничего удивительного. Мисс Браун была бедна и одинока, дело списали, не расследуя. Итак, вы отправились на континент. Первый шок прошел, но время не принесло вам покоя. А в газетах вы всё видели имя Александра Герге. Он открывал выставки, присутствовал на светских раутах, объявил о помолвке… Тогда вы начали задумываться, что это несправедливо. Он наслаждается жизнью, а ваша сестра лежит в могиле. Вы не понесли наказания за убийство мисс Браун, и это сподвигло вас на новые преступления. Ваш напарник начал слежку за Герге, вы стали собираться в обратный путь. Первой жертвой стала леди Хэрриет Лайонелл, чьей единственной виной было то, что она, как Роуз, влюбилась.

– Не смейте сравнивать ее и мою сестру! – гневно перебила его леди Мэриголд.

Злость придала ей сил.

– Почему? Разве вы не видите, как они похожи? Хэрриет была словно копией Роуз…

Конечно же, леди Мэриголд не видела. Вместо этого она разразилась потоком брани и попыталась его ударить. Виктор увернулся и теперь крепко держал ее за руки.

– Вы действительно не замечаете сходства, – прозрел он. Не стоило уповать на здравый смысл в беседе с сумасшедшей. – И не понимаете, что за свою ошибку леди Хэрриет была и так наказана.

– Чем? Она была жива, у нее все было впереди…

– Страхом и болью. Она отдала Герге все, что у нее было: сердце, репутацию, будущее. А он ее бросил.

– Она была сама виновата! Никто ее не заставлял с ним спать!

– Вы выбрали ее первой, потому что она была самой слабой. Вам даже не пришлось пачкать руки: леди Хэрриет покончила с собой сама. Как вы этого добились? Письмами, в которых угрожали рассказать всем о ее ошибке с Герге? – Судя по выражению ее лица, так оно и было. – Жаль, что они не сохранились. После убийства вы велели вашему сообщнику отправить первый букет. Должен признаться, я так и не смог вычислить отправителя. Ваш человек покупал цветы у разных продавцов, на рынке, где поток покупателей слишком велик, чтобы запоминать их лица. А ленту, видимо, приобрел еще заранее там, где это не привлекло бы внимания, – например, у бродячего торговца. Потом он находил мальчишку, иногда у рынка, иногда в другом месте в городе, и платил, чтобы тот доставил цветы мне. Не буду спрашивать, как он выяснил, кому именно посылать цветы, это разузнать не так сложно…

– Вы единственный, кто ведет расследования об убийствах в высшем свете, – неожиданно решила ответить леди Мэриголд. – Это все знают.

– Ну да, я могу нормально разговаривать, не смущать господ своим внешним видом, и у моего отца есть личное дворянство, что делает меня почти человеком, – согласился Виктор. – Логично, что такие дела обычно попадают ко мне. Как я уже говорил, адресата было узнать несложно. Со смертью леди Хэрриет мы разобрались. Хотя вы рисковали, ее самоубийство могли так же скрыть, как смерть вашей сестры.

– Вы бы этого не допустили, – с убежденностью заявила леди Мэриголд. – Вы хороший детектив, это тоже известно. Вы бы поняли, что ее смерть была не просто самоубийством.

К сожалению, она ошибалась. Занятый больше своей – казавшейся тогда неминуемой – смертью, Виктор не только чуть не скрыл суицид леди Хэрриет, но едва не завалил дело.

– А если бы не понял, вы бы намекнули мне более прозрачно? Перейдем ко второму трупу. Коринн Лакруа. Герге содержал ее. Не только он, конечно, но остальные ее покровители нас сейчас не интересуют.

– Шлюха, – отозвалась леди Мэриголд. – Дорогая шлюха.

– Она бы с собой не покончила, получив пару анонимок. Тут вам на помощь опять пришел ваш сообщник. Соседи и портье видели незнакомого молодого мужчину, который пришел к мисс Лакруа тем утром. Они поссорились, мисс Лакруа попыталась обороняться и при этом разбила вазу, что тоже слышали соседи. Потом крики стихли, и хлопнула дверь. Все решили, что мужчина ушел, но на самом деле произошло следующее: он схватил мисс Лакруа, заткнул ей рот, демонстративно громко хлопнул дверью, обеспечивая себе алиби (никто из соседей ведь не стал бы выглядывать на лестницу, чтобы убедиться, что он действительно ушел), и вытолкнул мисс Лакруа вниз, после чего ускользнул через черный ход. Вы опять все четко просчитали: обнаружили не только время, о котором мистер Герге откажется говорить, уж не знаю, по каким причинам, но и день, когда в расположенном напротив офисе выходной.

– Вы хвалите меня? – равнодушно спросила леди Хоторн.

– Возможно. Ваш план обладал определенной оригинальностью и был довольно логичен для…

– Для женщины?

«Для того, кто безумен», – хотел сказать Виктор, но промолчал.

– Пусть будет так.

Он не стал указывать на то, что в деле было множество несоответствий, родившихся из душевной болезни его составительницы. Зачем было идти таким сложным путем? Почему каждый раз нужно было инсценировать самоубийства, если все равно обвинять в них Герге? Возможно, для леди Хоторн это все имело какой-то смысл, но от Виктора, пусть он и сумел понять действия преступников, этот смысл ускользал.

– После этого я снова получил букет, значение которого оставалось для меня загадкой. Боюсь, вы слишком хорошо думали о полиции и обо мне, продумывая эту часть. Дальше должна была наступить очередь леди Тенеррей, которая не только стала невестой мистера Герге, но пыталась занять это место еще при жизни Роуз. Ее вы специально оставили напоследок, но прогадали. Леди Тенеррей что-то поняла и успела покинуть Гетценбург, прежде чем вы до нее добрались. Впрочем, вы быстро нашли ей замену. Леди Амарантин Мерц. Если бы Мэйбл знала, сколько вреда принесет ее писанина! Вы прочли статью, в которой намекалось на тайный роман леди Амарантин с Герге, и отправились к ней с вопросом, правда ли это.

– Она во всем призналась, – глухо сказала леди Мэриголд. – Все это время она спала с ним. Когда была жива Роуз, сейчас…

Виктор опасался, что на самом деле леди Мэриголд было все равно, существовала ли связь между Герге и леди Амарантин. Призналась бы Поппи или нет, ее участь была решена, иначе у леди Хоторн с собой не оказался бы пузырек с опиумом.

– К тому времени вы вернулись в Гетценбург и инкогнито поселились в «Эклате». Вы объяснили, что не хотите пока привлекать внимания, и вам, разумеется, пошли навстречу. Как иначе, когда просит сама леди Хоторн. Вы написали Амарантин и попросили ее встретиться с вами. В десять поднялись из своего номера к ней. К тому времени Амарантин, изображая гостеприимную хозяйку, заказала чай, в который вы незаметно подлили опиумную настойку. Тот же метод вы потом использовали, подлив в чай леди Эвелин настойку цикуты. Оставалось дождаться, пока она подействует. Когда леди Мерц лишилась сознания, вы набрали воду в ванну и позвали вашего сообщника, чтобы он помог перенести тело и убить ее. И опять прислали мне цветы. Только я их неправильно понял: решил, вы намекаете на то, что леди Амарантин изменяла Герге. На самом деле речь шла о другой измене. В вашем представлении она предала вашу сестру. Но леди Эвелин! Ее-то вы за что обрекли на смерть? Неужели из-за одного невинного танца?

– Невинного? Вы там были, чтобы так утверждать? Помяните мое слово, она его не упустит. Эвелин всегда хорошо видела выгоду. Но она должна была умереть не потому. Когда я увидела вас с ней в ботаническом саду, я поняла, что она все вам расскажет. А вы меня найдете.

Виктор покачал головой:

– Вы слишком плохо о ней думали. Леди Эвелин ничего мне не говорила. Я не искал вас, пока вы сами себя не выдали. Знаете, я до последнего вас не подозревал. Как я мог? Вас ведь не было в городе, – усмехнулся он. – У меня не было причин в этом сомневаться. Я даже не заметил вас тогда в саду. А ведь следовало проверить. Билет на пароход, гостевую книгу в отеле. Следовало вспомнить, что все свидетели врут.

Еще один досадный промах в этом деле. Когда нет улик, когда все, что у тебя есть, – это свидетельские показания, так хочется посчитать их правдой. Нельзя. Это было первым – и главным – уроком, который он получил, став полицейским. Никому не верь. Подозревай всех. Всегда. За каждую мелочь, за невинный взгляд, за случайно оброненное слово…

Потому что доверие – это слабость. А слабость – это смерть. Иногда чужая, но от этого не легче.

– Вы все сказали, детектив?

– Нет. Я еще не назвал имя вашего сообщника, верно? Гарри Купер. Он был слугой в вашем доме – но, более того, вы, Роуз и он выросли вместе. Именно он пришел вам на помощь, когда вы убили Дженни, и ему вы отправляли указания потом. Но почему он согласился? Он был влюблен в леди Роуз?

– Нет, – резко ответила леди Хоторн. – Но он понимал то, чего никогда не поймете вы. Что такое верность.

С этим Виктор тоже мог поспорить: помощь в многочисленных убийствах в его понимании с верностью никак не вязалась. Но какой смысл возражать сумасшедшей? Вместо этого он только спросил:

– Для вас верность очень важна, верно? Тогда почему вы так спокойно об этом говорите? Он ведь отправится на гильотину.

Улыбка тронула обескровленные губы леди Мэриголд.

– Сначала найдите его, детектив. Для меня, – она тяжело вдохнула, – все кончено, но для него – нет. Я ценю верность. Поэтому приказала Гарри уехать.

– С деньгами с вашего счета, который вы сегодня обналичили? – уточнил Виктор.

– Вы и про это знаете?

– Когда я искал вас, дворецкий сказал, что Гарри повез вас в банк.

– Тогда вы понимаете, что не найдете его.

– Найду, – пообещал он. – У меня есть его описание, я разошлю ориентировки по всему острову. Велю проверять пассажиров всех кораблей. Я найду его.

– Теперь вы все сказали, детектив? – повторила свой вопрос леди Хоторн.

– Да.

И все услышал.

– Могу я вас тогда попросить? Мне осталось немного времени. Позвольте мне провести последние минуты наедине с Роуз.

Конечно, он согласился. Как он мог отказать? Он встал и медленно побрел к выходу с кладбища. Разумеется, кареты там уже не было. А письменное признание леди Хоторн, которое он прочитал по дороге, то, где она брала всю вину на себя, не давало официального повода преследовать слугу дальше. Леди Хоторн была права: его не найдут.

Когда он вернулся, леди Мэриголд лежала ничком на земле. Рука покоилась на надгробной плите, а на губах застыла улыбка. Виктору оставалось только надеяться, что в смерти она все-таки обрела покой.