К тому времени, когда вернулась леди Эвелин, мы оба были как на иголках. Пару раз каждый из нас пытался завести разговор, но диалог быстро затухал, когда кто-то обнаруживал, что один из собеседников не отрывает взгляда от леса и отвечает невпопад.

Леди Эвелин пришла одна и молча проскользнула на сиденье автомобиля.

– Где Виктор? Почему его нет с вами?

Хотя я испытал облегчение, увидев леди целой и невредимой, мне все еще не хотелось передавать леди Эйзенхарт вести о смерти ее сына.

– Остался и велел нам ждать его здесь еще час. Преступник, за которым вы гнались, засел в охотничьем домике.

– И Эйзенхарт в одиночку отправился туда, – продолжил я за нее. – Он сошел с ума?

– Возможно, – с деланым безразличием пожала плечами леди Эвелин. Только по ее взгляду было заметно, что она разделяет мое беспокойство. – Вам виднее, вы же доктор. Ладно, – она решительно тряхнула головой. – Чем предаваться панике… Томас, расскажите, на чем ездит ваше чудо техники? Явно не на бензине. И не на газе. И не на пару…

– На электричестве, – рассеянно ответил филин и повернулся ко мне. – Простите… Я мало что понимаю в этой ситуации, детектив Эйзенхарт велел не задавать вопросов. Но вы уверены, что ему не нужна помощь?

– Он считает, что нет. Я больше не собираюсь с ним спорить.

Опыт моего общения с Эйзенхартом доказывал, что это бесполезно. Если он сказал ждать час, мы дождемся. Я повернулся к леди Эвелин, постучавшей по моему подлокотнику.

– Подвиньтесь, – попросила она. – Вы пошутили насчет электричества, верно, Томас? В такую погоду электрический автомобиль даже не заведется.

– Работающий на никелево-кадмиевых аккумуляторах – верно. Мы используем железо-никелевые. Они более устойчивы к холоду.

Уступив леди Эвелин свое место, я оставил их за обсуждением веса батареи, запаса хода и прочих технических параметров. Ожидание выводило из себя. Я зажег сигарету. В какой-то момент мне послышался звук выстрела – но нет, это лишь насмешливо каркнул ворон, сидевший на изломанной ветром сосновой ветви.

Эйзенхарт вернулся минут через пятнадцать, намного раньше назначенного им срока.

– Что произошло? – оборвала разговор леди Эвелин, увидев выражение его лица.

Виктор рухнул на заднее сиденье и устало потер лицо. Я заметил угол конверта с министерским тиснением, торчащий из кармана его пальто.

– Дайте закурить, – попросил он.

На некоторое время воцарилась тишина, прерываемая только звуком от колесика зажигалки.

– Хардли мертв, – объявил Эйзенхарт. – Самоубийство. Пустил себе пулю в висок.

Но почему? Какое-то время Эйзенхарт молчал, наблюдая, как сигаретный дым растворяется в сумерках.

– Должно быть, понял, что ему не уйти, – предположил он, отвечая на невысказанный вопрос.

Ложь.

– Как вы его нашли?

– В башне охотничьего домика. Он был один. В руке зажат револьвер. Рана в виске. Нанесена с близкого расстояния, револьвер прижали прямо к голове. Никаких следов борьбы.

Это было странно. Чтобы бык не сопротивлялся? С другой стороны… Возможно, это действительно было самоубийство. Необязательно приставлять пистолет к голове, чтобы убить человека. Можно заставить его самого сделать это.

– По крайней мере, вы получили обратно бумаги, – резюмировал я.

– Да, – согласился со мной Эйзенхарт и прикрыл глаза. – Дело закрыто. Надо только оповестить лорда Мерца, вызвать местную полицию и провернуть еще тысячу мелочей… Томас, вы не подбросите меня до поместья барона?