Книга: Сыщик и канарейка
Назад: Глава 14
Дальше: Глава 16

Глава 15

Комиссар Роббе

 

Роббе неслышно отворил дверь и вошел в кабинет – вернее, попытался войти. Осуществить намерение помешали бумаги, устилавшие потемневшую от времени паркетную доску. Поддев несколько листов носком войлочного тапочка, он все-таки проскользнул внутрь.
– На тебя архив жалуется, – сообщил он своему подчиненному. – Говорит, ты их обокрал. Вижу, это так.
– Хм-м?
Виктор поднял взгляд от раскрытого досье.
– Здесь должна быть система, – комиссар осторожно пробрался к стулу для посетителей. Привычка Виктора сортировать бумаги прямо на полу, вместо того чтобы использовать для этого стол, была ему хорошо известна, так что сделал он это со сноровкой, полученной за годы работы с Эйзенхартом-младшим. – Иначе ты бы не стал запрашивать все дела на быков за последние восемь лет, верно?
– Почему ты спрашиваешь?
Роббе помедлил с ответом.
– Ты выглядишь… уставшим.
Это было правдой: даже тусклый свет настольной лампы не мог скрыть заострившиеся черты и темные круги под глазами.
– Только не начинай, – скривился Виктор. – Мне закатать рукава, чтобы ты поискал следы от уколов?
– У меня есть причина просить тебя об этом?
Виктор закатил глаза.
– Я тебе давал хоть один повод во мне усомниться?
– Тысячу и два. И все же, – комиссар смягчился, – тебе стоит отдохнуть. Я третью ночь подряд вижу тебя в управлении.
– Отдохну, когда перестанешь разговаривать со мной как с одним из своих птенцов, – криво улыбнулся Виктор, подкидывая досье к стопке в центре комнаты.
– Только когда ты перестанешь вести себя как они, – парировал комиссар. При упоминании шалопаев-сыновей его лицо осветилось отцовской гордостью.
– Выходит, никогда. Но серьезно, сейчас не до отдыха. Погляди-ка.
С открытки на Роббе смотрели два пухлощеких младенца. Комиссар перевернул ее. Дешевая почтовая бумага представляла занимательный контраст каллиграфическому почерку.
«Рад новой встрече, детектив. М.»
– Он вернулся?
– Не думаю, что он куда-то уходил, – возразил его подчиненный.
Скорее всего. Но временами залегал на дно. Пока Виктору снова не приходила открытка без обратного адреса.
С первого дня, когда Гардинер уговорил его взять Виктора в отдел, Роббе понял, что мальчишка умеет находить неприятности. Но привлечь внимание психопата – тут Эйзенхарт-младший побил все рекорды.
– Во всяком случае, в этот раз он никому не угрожает и не ставит требований. Ты вполне можешь позволить себе отвлечься на пару часов и поспать, – философски заметил комиссар.
Еще одна папка с делом упала на паркет – но в этот раз ближе к восточному углу.
– Я в этом не уверен, – заметил Виктор. – Теперь он знает про Роберта. И считает его ниточкой, за которую можно меня дергать. Я проверил, выгулял его сегодня по улицам: за нами следили. И это были не люди Конрада.
А вот это вызывало беспокойство. Приставленные начальником четвертого отдела сотрудники могли исчезнуть только в одном случае.
– Ты говорил об этом с Конрадом?
– Не то чтобы это было возможно в нашей ситуации… – уклончиво ответил Виктор. – Но вот ты мог бы с ним поговорить! Ты все еще завтракаешь у Лейнер?
Комиссар качнул вересковой трубкой, которую пытался раскурить.
– Там лучший бекон в городе.
– Значит, сможешь передать Конраду это.
Роббе взглянул на протянутую ему папку. Одна фотография, одно имя.
– Ты уверен?
Виктор оскорбленно на него посмотрел.
– Откуда ты знаешь, что это он? – пришлось комиссару сформулировать свой вопрос иначе.
Его подчиненный запустил обе руки в и без того растрепанную шевелюру, всем своим видом демонстрируя замешательство. Но Роббе слишком хорошо знал его и уловки, на которые шел Виктор, пытаясь уйти от четкого ответа.
– Даже не представляю, с чего начать…
– Начни с начала, – посоветовал Роббе, выпуская в потолок колечки дыма. – И расскажи, зачем тебе понадобились дела восьмилетней давности.
Детектив вздохнул, понимая, что отвертеться от доклада – хорошо еще устного – не удастся. Короткий взмах спичкой, и Виктор тоже закурил.
– Восемь лет назад впервые объявился Македн.
– Со смерти Гардинера прошло уже столько лет? – удивился комиссар. – Продолжай.
– Мы не знали о его ручных быках до последнего месяца. Я подумал, что мы не в курсе, как давно он с ними работает. Вдруг они были у него на побегушках все это время?
– Что ты выяснил?
Виктор прошелся по комнате, указывая на воображаемую линию, разделявшую помещение на две части.
– Слева – умершие. Те, что у окна, ни при чем. Дальше идут анархисты: слишком идейные, чтобы попасться на удочку, их тоже не рассматриваем. А вот следующая стопка интереснее… Взгляни-ка.
– Уильям Стоун, ограбление, убит при задержании. Майло Терич, убийство советника по строительству, повесился в комнате для допроса на принесенных адвокатом шнурках… Кто вообще вызвал ему адвоката? Вернер Крампс, шпионаж, застрелен при задержании. Эзекия Смит, вымогательство…
– Шантажировал заместителя губернатора по военным делам, – пояснил Виктор.
– Убит в тюремной камере.
– Кто-то убирал их сразу после обвинения. Стоило полиции найти преступника и доказать его вину, как тот уже ничего не мог сказать. Что также характерно, – Виктор перекатился с мыска на пятку, – их последнее дело всегда было гораздо крупнее, чем все предыдущие, вместе взятые. Тщательно спланировано, кстати; если бы не наводка добросердечного анонима, половина из них осталась бы нераскрытой.
– Полагаю, автора наводки тоже не нашли.
Детектив кивнул.
– Говори что хочешь, но это его почерк. Подкинутые доказательства, преступления, скрывающие большую игру, тайные сообщества… И еще кое-что: у всех была одна и та же татуировка. Не всем в полиции известны мертвые языки, поэтому она была опознана как анархистская. Но если взглянуть на фотографии…
Роббе посмотрел на черно-белый снимок: буква «А», написанная в восточной манере, снова лежала на боку.
– Алеф, – опознал он символ. – Смит был убит еще три года назад. Значит, М. придумал это не сегодня…
– И не вчера, – подтвердил Виктор. – Это не сиюминутная афера, он разработал целую систему. У него был план. Как всегда, крайне амбициозный.
Не зря, в конце концов, он сам прозвал себя Македном, великим полководцем, дошедшим от Эллии до Синдистана. Полицейские специалисты многое написали в его психологическом портрете. Но одного у М. было не отнять: пугающе острого ума.
– Что с живыми?
– Тебя интересуют все или те, что сейчас обретаются в Гетценбурге?
– Он не ограничился городом?
– Не в этот раз. Я обнаружил это клеймо даже в Вейде. Причем, что любопытно, там среди них такой смертности нет. Думаю, он убирает здешнюю ячейку. Кроме тех, что проходят по делу, сегодня обнаружили тела еще двоих.
– В таком случае кто остался?
Виктор подошел к висевшей на стене пробковой доске.
– Интересно, как М. набирал в свои ряды, – заявил он, указывая на красную нить, натянутую между приколотыми фотографиями. – Смит вырос на одной улице со Стоуном. Стоун познакомился на западном фронте с Вернером Крампсом, они служили в одном дивизионе, и Теричем. Терич еще до армии, в Среме, работал с Хевелем… Это как самозарождающаяся игра, в которой первый салит второго, второй – третьего… М. не надо было их даже искать. Не удивлюсь, если они настолько верили в свою силу и избранность, что сами приводили ему новых шестерок.
– Но он не мог вешать им эту лапшу на уши самостоятельно, – прокомментировал Роббе. – Быки ненавидят подчиняться другим. Они и слушать бы его не стали, если только он сам не бык. А для этого он слишком умен.
– Тут на сцену выходит Николас Хардли, – Виктор выразительно постучал по верхней фотографии. Изображенный на ней мужчина мало походил на остальных. Щуплый, одетый в модный костюм. Только рога выдавали в нем быка. – Правая рука М. в этой авантюре и единственный оставшийся в живых член шайки, находящийся сейчас в Лемман-Кливе. Умен. Для быка – практически гений. Прекрасный организатор, достаточно силен, чтобы повести других быков за собой: в свое время у него была команда из двадцати с лишним таких же, как он, разбойников.
– Подожди, – вспомнил комиссар. – Северный национальный банк в девяносто седьмом – это случайно не он?
– Он. И его верная команда, отправившаяся без него на гильотину. Блестящая операция, хотя и силовая. Но все же не настолько сложная, как у М. Их вычислили, и, думаю, именно тогда М. обратил на него внимание, – Виктор провел пальцем вдоль одной из натянутых нитей. – Он знал Терича, знал Реттига и Хорбольда, погибших недавно. Мог пригласить Крампса: в свое время тот считался учеником Хорбольда.
– Допустим, это он, – комиссар осторожно потряс трубку над пепельницей. – Можешь доказать связь между ним и М.?
Виктор печально покачал головой.
– Едва ли. Она должна быть, иначе бы М. не зачищал территорию так рьяно. Но я ее пока не знаю.
Сквозь старое стекло в оконной раме послышался звон часов на ратушной башне. Если Виктор не обратил на звук никакого влияния, то его начальник достал из кармана луковицу и украдкой посмотрел на время.
– Что дальше?
– Я жду следующего шага. М. себя проявит. Раньше он наводил полицию на своих сообщников; возможно, выберет этот способ снова. Было бы здорово убить таким выстрелом двух зайцев. Нам, я имею в виду, не ему.
– После случая с Гардинером он тебя сильно не любит, – задумчиво протянул комиссар.
– Меня никто не любит, – беззаботно хмыкнул Виктор. – Что с того?
– Однажды он уже пытался тебя убить. Ты об этом думал?
Подчиненный пожал плечами:
– Конечно. Но ты не можешь снять меня с дела или окружить телохранителями, если ты об этом. И не можешь попросить Конрада за мной присмотреть, – замахал руками Виктор. – Знаю, ты сейчас об этом подумал.
Он был прав. Как бы это Роббе ни претило.
– Ты останешься совсем один.
– В этом был план, помнишь?
– План, который вы придумали без меня, – проворчал Роббе и поднялся со стула. – Уже поздно. Отправляйся спать. И еще одно, – он замешкался в дверях. – Если М., как ты думаешь, действительно объявится… Я знаю, ты не захочешь подвергать этой опасности Шона. Возьми с собой кузена. Не иди один.
Виктор, успевший вернуться за свой стол, поднял удивленный взгляд на начальника.
– Роберта? Почему его?
– После смерти того бедняги ты всерьез меня об этом спрашиваешь? – Роббе, знавший, как убивают змеи, едва заметно поежился. – Он может за себя постоять. И за ним…
– Следуют люди Конрада, – закончил фразу Виктор и тут же помрачнел. – Если, конечно, их снова не убьют.
– Ты сам сказал, что у М. не осталось людей в Гетценбурге.
Упрямства Эйзенхарту было не занимать.
– Один еще есть, – возразил он. – И это быков не осталось – другие-то люди, уверен, у него не в дефиците. В крайнем случае снова выйдет на улицу собственной персоной.
– Значит, заодно присмотришь, чтобы конрадовские филеры вернулись домой живыми и невредимыми. Как и твой кузен. Как ты это говоришь, двух зайцев…
– Четырех, – тяжело вздохнул Виктор. – Здесь их как минимум четыре.
Назад: Глава 14
Дальше: Глава 16