Меня не арестовали. Разумеется, на меня надели наручники и прикрепили их к скобе на столе в допросной комнате, но все же мое положение отличалось от положения арестанта. В лучшую сторону.

Вызванный наряд забрал меня в управление, где с меня сняли отпечатки пальцев и оставили одного. Я не мог сказать, сколько времени прошло: даже если бы я сумел достать часы из кармана, они вряд ли пережили драку, а сержант, под бдительным присмотром которого я находился, молчаливо нес свой караул у двери, лишь изредка поглядывая на мои руки.

Я не мог винить его за это. Оставшись без перчаток, я сам поймал себя на том, что не могу отвести глаз от обрубков, которыми заканчивались ампутированные фаланги. Арнуальская бомба едва не оставила меня без половины пальцев, а осколки испещрили кисти паутиной красных шрамов – пройдет еще не меньше полугода, прежде чем рубцы начнут бледнеть. Насколько позволяли наручники, я попытался пошевелить правой рукой. Безрезультатно. Перебитый нерв заставлял пальцы складываться в обезьянью лапу. Оставалось ждать, пока полиция сочтет, что достаточно помучила меня.

Звук распахнувшейся двери заставил меня поднять взгляд. На пороге застыл молодой мужчина с по-крестьянски крупной фигурой и копной жестких соломенного цвета волос. Перебросившись парой слов с сержантом, он отпустил его и уселся напротив.

– Мне необходимо поговорить с детективом Эйзенхартом, – попросил я, не дожидаясь вопросов.

Меня проигнорировали.

– Очень жаль, но здесь не ресторан, чтобы вы выбирали, кто вас будет обслуживать, – заметил полицейский и, разложив на столе все бумаги, спросил: – Вас зовут Роберт Альтманн?

– Да.

– Случайно не родственник Уильяма Альтманна?

Ему не было нужды уточнять, о котором Уильяме Альтманне шла речь, – славой, дурной и опасной, выходящей за пределы Королевского острова, обладал только один.

– Сын.

– В самом деле? Как интересно… Он, видите ли, широко известен в определенных кругах.

– Если так, мне это неизвестно.

Внешность полицейского оказалась обманчива: цепкий взгляд глубоко посаженных светлых глаз выдавал острый ум. В достаточной мере изучив меня, он делано спохватился:

– Впрочем, к делу это не относится. Меня зовут детектив Штромм, вас, как мы уже выяснили, Роберт Альтманн. Тысяча восемьсот шестьдесят восьмого года рождения?

– Так точно.

– Родились на Королевском острове?

– Под Марчестером, – уточнил я.

– Благородного происхождения?

– Второе поколение. Мой отец получил патент.

– Здесь, – детектив проконсультировался с лежавшим на столе досье, – написано, что с восьмидесятого года вы воспитывались в училище при Королевской и Императорской военно-медицинской академии, а после закончили академию по хирургической специальности. – Не дождавшись от меня комментария, он продолжил: – В то же время, обучаясь в академии, вы прослушали полный офицерский курс. Зачем?

– Это было до подписания договора о неприкосновенности медицинского персонала в зоне военных действий. Военная подготовка тогда являлась обязательной для всех. Однако я служил исключительно в медицинской части.

– В самом деле? Для врача у вас внушительный список наград. Даже слишком внушительный.

– Так получилось, – скупо ответил я. – Простите, могу я поинтересоваться, какое это имеет отношение к случившемуся?

Полицейский неприятно улыбнулся.

– Просто заполняю протокол. Но вы правы, перейдем к произошедшему инциденту. В десять вечера в полицию поступило сообщение о нападении у городского парка. Когда наряд приехал, было обнаружено два тела. И ни одно из них не принадлежало якобы пострадавшему. Как так вышло?

– Что именно? – спросил я. Слово «якобы», добавленное полицейским к моему статусу, мне не понравилось.

Детектив сердито цокнул языком и взъерошил без того спутанные волосы.

– Всё, господин доктор, всё! Что произошло?

Я пожал плечами.

– Я возвращался со встречи…

– Откуда? – потребовал детектив.

Записав продиктованный мною адрес, он сделал знак рукой, чтобы я продолжил.

– Когда я подошел к парку, на меня напали двое людей, мне незнакомых. Больше мне нечего вам сказать.

– Почему они на вас напали, доктор?

– Не представляю, – я почти не покривил душой. Я догадывался, что нападение было связано с обнаруженным мною покойником, но не знал, что именно от меня хотели.

– И никаких теорий?

– Никаких.

Штромм побарабанил пальцами по столу.

– Доктор Альтманн, хотя мы находимся на окраине империи, могу вас заверить: беспричинно у нас ножом не угрожают.

– Значит, мне эта причина неизвестна.

– Как и репутация вашего отца, – пробормотал детектив себе под нос. – Полиция обнаружила вас в компании двух трупов, доктор. Знаете, что с ними приключилось?

Я кивнул.

– Один из них оказался пришпилен к ограде, как бабочка к альбому…

– Он оступился. Это была случайность.

– Разумеется. А второй случайно словил пулю в голову. Обвинение в двойном убийстве так и напрашивается.

– Я не убивал второго. Ваш эксперт уже должен был определить, что выстрел произвели с расстояния.

– Вероятно, произвели с расстояния. Это не значит, что стреляли не вы. Вам очень повезло: ни одного свидетеля.

Я бы это везением не назвал.

– В ваших показаниях сержанту Адамсу говорится, – Штромм перелистнул свои записи, – что стреляли с конца квартала.

– Мне показалось, что оттуда.

– Ему показалось… Расстояние до конца квартала составляет порядка сорока метров. Выстрел был произведен из малокалиберного карманного револьвера. «Дога», как называют их у вас на Королевском острове. Прицельная дальность стрельбы у него составляет двадцать пять метров.

Детектив выжидающе посмотрел на меня.

– Должно быть, этот человек – хороший стрелок.

– Просто фантастический! – с наигранным энтузиазмом согласился со мной детектив. – Попасть с такого расстояния…

– Или он промахнулся и целился на самом деле в меня, – предположил я.

– У кого-то есть причины стрелять в вас? – Не дожидаясь ответа, Штромм ядовито осклабился. – Впрочем, позвольте угадать: вам это тоже неизвестно. Очень удобная позиция, не правда ли?

Я не успел ответить.

– Достаточно, – дверь отворилась, и в допросную зашел Эйзенхарт. – Альберт, отпускай его.

– Но…

– Под мое поручительство. Оформи как самооборону, дело я завтра… – Расстегнув на мне наручники, Эйзенхарт сверился с часами и исправился: – Вернее, уже сегодня у тебя заберу. Держите, док.

На стол передо мной легли перчатки.

– Это не мои, – отказался я.

– Теперь ваши. Пойдемте, пока Альберт не передумал. Кстати, Берт, – Эйзенхарт повернулся ко второму детективу. – С меня двадцатка, верно?

Эйзенхарт рассчитался со Штроммом и буквально вытолкал меня из допросной.

– Надеюсь, это была не взятка? – только и успел поинтересоваться я, потирая запястья. – Уверяю вас, в ней не было необходимости.

– Пари проиграл, – легкомысленно признался Виктор. Я посмотрел на него, но не смог понять, шутит ли он.

– Я полагал, азартные игры в Гетценбурге запрещены законом.

– Запрещены, запрещены. Но сами знаете, quis custodiet ipsos custodes и все такое. – Мы вышли на служебную лестницу, и теперь Эйзенхарт подталкивал меня в спину. – Да поторопитесь же, Роберт! Внизу нас с вами ждет извозчик, нам нужно кое-куда успеть.

Закралось нехорошее предчувствие. Эту фразу мне уже доводилось слышать от Эйзенхарта. В прошлый раз – когда он арестовал убийц барона Фрейбурга.

– Я бы предпочел поехать домой. Быть может, вы справитесь без меня?

– Ну уж нет! Ничего, пару часов выдержите.