Реддингтон-парк располагался на границе старого города и района, находившего свое место в разговорах приличных людей только как «тот берег». Берег трущоб и работных домов, берег бездомных и наркоманов, берег коптящих фабрик и мусорных свалок. И все это благолепие отделяли от остального Гетценбурга лишь река и узкая полоса болотистой почвы, названная в честь генерала Реддингтона. Виктор бы и не вспомнил сейчас, за какие подвиги беднягу так ославили. Городские власти делали все, что могли, пытаясь облагородить парк, но бесполезно. Из-за почвы мощеные тропинки проседали, из фонарей кто-то опять выкрутил лампы, а в воздухе висел неповторимый фабричный аромат.

– Специфическая обстановка, правда? – спросил Виктор, ковыряя набережную носком ботинка. Один из камней в брусчатке зашатался, поддаваясь.

В одном месте заросли камышей кто-то поломал, земля была испещрена следами ботинок.

– Здесь нашли тело барона? – угадал кузен.

Виктор кивнул.

– Вы не увидите в тумане, но за деревьями находится мост. В народе его давно прозвали Мостом утопленников. В центре в воду не спрыгнешь – решетки, высокие ограды, да и полицейские патрули часто ходят. Здесь ничего и никого нет. Потому идут сюда что с этого берега, что с того. Проигравшиеся картежники, нищие, понимающие, что еще одну зиму не протянут, страдающие из-за несчастной любви романтичные особы, постаревшие проститутки, которых сводник выкинул из борделя, неизлечимо больные, наркоманы… Все надеются, что обретут покой на дне реки, а вместо этого мы вылавливаем их в камышах. У Таллы темперамент коровы на выпасе, все к берегу пристают. Но не хотелось бы, чтобы вы обольщались, Роберт, – предупредил Виктор. – Как говорится, тихие воды глубоки и полны опасностей. С тихими провинциальными городами – так же.

– Не понимаю, о чем вы.

Разумеется. Виктор бы удивился, признайся кузен, что прекрасно знает, о чем речь.

– Просто подумал, что Гетценбург должен сильно отличаться от вашего обычного места жительства. Было бы жаль, если бы вы попали в неприятности только из-за того, что неправильно оценили его. – Виктор улыбнулся, разряжая атмосферу. – Тело барона вытащили из реки здесь, но я привел вас сюда не за этим. Тут все осмотрели, нам искать нечего. Но я обещал вам место преступления, помните? Благодаря вам я его, кажется, нашел.

К парапету жались стеклянные футляры с зажженными свечами. К одному из них кто-то прислонил фотографию молодой девушки с перьями в волосах. Под ногами хрустели зерна овса: дань Дрозду, чтобы облегчить умершему переход в мир духов. Мечущиеся под стеклом огоньки постепенно терялись в окутывавшем вторую половину моста смоге; все отчетливее среди дыма и химикатов чувствовался другой, тошнотворно-сладковатый запах.

– Сигарету, док? – предложил Виктор, доставая из кармана пачку.

Приправленный вишней табак на некоторое время заглушил вонь. Кузен, впрочем, все равно старался не вдыхать полной грудью. А ведь, казалось бы, война должна была его приучить…

– Что находится за мостом? – спросил он в перерывах между вдохами.

– Большие шлахтгаусы. Последняя скотобойня, оставшаяся в черте города. К сожалению, она же самая старая. Держитесь, скоро станет легче.

Обогнув стену из кое-как нагроможденных камней, Виктор двинулся по набережной к подъездным воротам.

– Полиция, – постучал он в небольшую дверь рядом с ними. – Открывайте.

Привратник, худой лупоглазый парень, посторонился и пропустил их внутрь. Вид у него был настороженный, как и у рабочего-синду, стоявшего рядом.

– Мне нужно видеть управляющего, – потребовал Виктор, показывая им полицейский значок. – Скажите ему, что это срочно.

Во внутреннем дворе дышалось легче – видимо, теперь они находились не с подветренной стороны. К вечеру людей оставалось немного, только пара рабочих в запачканных фартуках курила на крыльце одного из зданий, и синду, отошедший к машине-холодильнику, изредка посматривал на посетителей из-под густых ресниц.

– Мистер Глет примет вас.

Сбегавший доложить сторож вернулся. Испуганный – должно быть, влетело от начальства. Просто за то, что принес дурные вести. Стараясь ничего не касаться, Виктор последовал за ним.

В кабинете управляющего было душно и сильно пахло мужским одеколоном. Виктор поморщился: похоже, чтобы избавиться от вони, тот выливал на себя не меньше пузырька в день. Хотя мало кто мог его за это винить: любой предпочел бы духи стоявшему на скотобойне смраду.

– Вы! – с ходу накинулся на них толстяк в дешевом костюме-тройке. – Как вы смеете!

Жаль, на Виктора это не действовало. Слишком многие за двенадцать лет его службы пытались требовать чего-то от полиции.

– В чем, собственно, дело? – спокойно поинтересовался он. – У вас какие-то претензии?

– Претензии?! Мы сообщаем вам о краже, а что делает наша доблестная полиция?

– Что? – Виктору даже стало любопытно.

– Ничего! Проходит три дня, и наконец полиция заваливается ко мне и спрашивает, какие у меня претензии! – круглый человечек кипел от возмущения.

Три дня? А вот это уже интересно.

– Кража произошла в среду?

– В ночь со среды на четверг, – подтвердил управляющий и вновь взорвался: – Будто вы это сами не знаете!

– Не знаем. Мы из другого отдела, – Виктору опять пришлось продемонстрировать значок. – Есть основания полагать, что на вашей территории произошло убийство.

– Убийство?! – управляющий поперхнулся. – Ничего подобного! Такого у нас не происходило! Почему вы…

– Мы считаем, что жертву обезглавили одной из ваших пил, – перебил его Виктор.

Мистер Глет спал с лица.

– В среду… Нас обокрали… Вскрыли шкаф с инструментами… – запинаясь, он достал из нагрудного кармана платок и начал промокать лицо.

– У вас есть список украденного?

– Сейчас… Мы напечатали три экземпляра… Один в полицию… Один в страховую компанию… Один остался у нас…

Виктор забрал протянутый управляющим список, неровно отпечатанный на машинке. Четыре пилы, два тесака, ножи… Баранья туша и касса с дневной выручкой. За последним пунктом все выглядело довольно случайным, будто взяли для отвода глаз.

– Сколько денег было в кассе?

– Немного, десять шиллингов с мелочью, – уверившись, что в убийстве его больше не обвиняют, управляющий почти пришел в себя. – Все деньги, поступившие до пяти часов, я завожу в банк по дороге домой. Если водитель не успевает развезти все заказы и вернуться до этого времени, он оставляет полученную плату и квитанции в моем кабинете.

Виктор кинул еще один взгляд на список.

– Значит, вы обнаружили пропажу всего этого в четверг утром?

– Так точно, детектив.

– Разве территория по ночам никак не охраняется?

Мистер Глет смутился.

– Боюсь, на это нам не хватило бы денег. Да и не нужно это, – горячо заверил он Виктора, – за всю мою работу здесь не было ни одного происшествия, кроме этого. У нас есть привратник, он приходит к шести утра и уходит в полночь.

– Он ничего не видел?

– Только развороченные замки утром, и сразу же вызвал меня.

Странно. Что там говорил Роберт о времени смерти?

– Мне понадобится допросить его, – сообщил Виктор управляющему.

– Разумеется, – подобострастно согласился мистер Глет. – Это тот самый человек, что привел вас. В ту ночь была его смена. Что-нибудь еще?

Виктор повернулся к кузену.

– Скорее всего, барона убили прямо в шлахтгаусе, где лишнее пятно крови не обратит на себя внимание. Мы можем как-то доказать это?

– Нет, – покачал Роберт головой. – Современная наука способна дифференцировать человеческую кровь и кровь животных по размеру кровяных телец, но этот метод работает только на свежих образцах.

Жаль. Но иначе было бы слишком просто, правда?

– В таком случае больше ничего, мистер Глет. Но если вы вспомните что-то еще, буду вам крайне признателен.

Виктор отдал управляющему визитную карточку, прежде чем выйти во двор.

– Эй, – позвал он сторожа. – Как тебя зовут?

Парень подошел, испуганно поглядывая то на Виктора, то на прячущегося за стеклами очков змея.

– Джек Нолби, сэр.

– В ночь со среды на четверг была твоя смена?

– Да, сэр.

– И ты первым увидел следы взлома?

– Да, сэр. – Ответы его не отличались оригинальностью. – Ворота были открыты, я сразу побежал в «Три метлы», это кабак рядом, и позвонил оттуда господину Глету.

– Что сделал мистер Глет по прибытии?

– Наорал на меня, сэр, – Джек неуверенно улыбнулся. – Потом вместе со мной прошелся по бойне, проверил, что пропало.

– И отправил кого-то за полицией, верно?

– Да, сэр. Меня и Сэма, он как раз приехал.

– Сэма?

Сторож подозвал синду, все еще копавшегося в грузовике.

– Тебя действительно зовут Сэмюелем? – уточнил Виктор, оглядывая его с ног до головы. – Странное имя для чистокровного синду.

Тот белозубо улыбнулся.

– Саиб привез моих родителей из колоний. Я родился уже здесь, – сообщил он. В его речи причудливо смешивались местный акцент и по-синдийски растянутые гласные. – Можно сказать, что я больше имперец, чем синду.

– Что случилось с твоим хозяином, что ты оказался на скотобойне?

– Разорился, – синду равнодушно пожал плечами. – Хвала духам, что предки до этого не дожили. Но здесь даже лучше. Еще пара лет, и накоплю денег на гражданство.

– Ты работаешь водителем?

Синду кивнул.

– И это тебя управляющий послал за полицией в четверг?

В темных глазах появилась настороженность.

– Послал он Джека, а мне велел его отвезти. Чтоб быстрее обернулись.

Виктор посмотрел на обоих.

– И кому из вас пришла в голову идея не сообщать в полицию о краже? – медленно поинтересовался он.

Джек Нолби побледнел как мел.

– Мы сообщили в полицию. Нам сказали, что пришлют кого-нибудь, если у них будет время, – заявил Сэмюель, смерив Виктора насмешливым взглядом. – И вот вы приехали. Разве нет?

– Нет, – ответил ему Виктор. – Я думаю, все было иначе. Кто-то из вас решил по дороге, что будет лучше развернуться, не доезжая до участка, и отбрехаться тем, что полиция окончательно загнила, на преступления не реагирует, работать не хочет. В конце концов, все на это жалуются, верно? А второй согласился. Я хочу знать почему.

– У вас есть доказательства? – в почти безмятежном тоне синду с трудом угадывалось напряжение.

– Пока нет. Но когда я съезжу в районное отделение полиции, узнаю, что в книге посетителей ни один из вас не записан. И тогда у меня будут доказательства, а у вас – статья за соучастие в убийстве.

– Убийстве?! – прокудахтал вконец перепуганный Нолби. – Каком убийстве?!

– Украденные у вас инструменты использовались при убийстве, совершенном той же ночью, – вежливо пояснил Виктор. – Так что, будете стоять на своем?

Недолго думая, привратник вышел вперед.

– Вы правы, сэр. Мы не были в полиции. Сэм, – парень сглотнул, – прикрывает меня.

– Джек… – предостерегающе обратился к нему синду.

– Это я попросил его солгать про полицию, сэр, – храбро доложился Нолби.

– Зачем?

– В ту ночь… Сэм вернулся часов в восемь, да, Сэм? – Синду кивнул. – Мы были на бойне одни, смена заканчивается в шесть, господин Глет уходит еще раньше… Я предложил Сэму сходить пропустить по паре кружек в «Метлах».

– Вы не первый раз так делаете?

– Да, сэр. Я думал обернуться за час-другой, никто бы и не заметил, но…

– Но что? – спросил Виктор после паузы.

– Но он напился, – хмуро закончил Сэмюель. – Ради духов, Джек, если уж начал говорить, рассказывай все! – Он повернулся к Эйзенхарту и продолжил. От раздражения его речь ускорилась, и теперь по голосу его было не отличить от коренного лемманца. – Какая-то дура его бросила, и он решил, что это достойный повод. Через час его так развезло, что мне пришлось тащить его наверх…

– Я снимаю комнату над «Метлами», – вставил пунцовый от стыда Нолби.

– Ну, я бросил его на кровать и поехал к себе. Думал, проспится, утром завтра отопрет бойню, никто не узнает. А наутро – на́ тебе!

И все же свои проделки им удалось от управляющего скрыть.

– Это все? – поинтересовался Виктор.

Парни кивнули.

– Я побоялся, что купы копать начнут, узнают, что меня той ночью на бойне не было, – признался привратник. – И не видать мне работы как своих ушей. Вот и уговорил Сэма подыграть мне, дескать, купы нас отшили. Ну кто мог подумать, что именно в эту ночь такое случится!

Виктор задумчиво согласился.

Действительно, кто…