Джемини Фалькон
ТЕБЕ НЕ СКРЫТЬСЯ ОТ МЕНЯ
Пролог
Тот, кто говорит, что жизнь на самом деле штука простая, скучная и понятная, тот либо лжец, либо никогда не влюблялся.
В ведьму.
Будучи демоном.
Нет, межвидовые браки, например, между людьми и демонами, совершенно не редкость. Королевство демонов Кестекер и человеческое царство Форсификея жили на удивление мирно и во все времена поддерживали дружеские отношения. Поэтому смешанные браки в приграничных землях были вполне обыденным делом. Две разные расы еще не смешались, породив третью, только потому, что смески, рождающиеся от этих браков, в основном не способны иметь потомство.
Морган Тэлбот, один из сильнейших воинов в клане Тэлбот, относился к бракам среди людей и демонов так же, как относился к бракам среди людей и людей и бракам среди демонов и демонов — равнодушно. Ему было сексуально фиолетово, даже если бы гиппопотам соединился с бабочкой в священном нерушимом союзе. Главное, чтобы все, что касается женитьбы, обходило его стороной.
К сожалению, за свободу жить, как хочется, приходилось сражаться практически насмерть. Хотя нет. В смертельном бою у него, по крайней мере, был шанс. А в этом случае — нет. Родители твердо вознамерились женить своего младшего сына хоть на ком-нибудь. С этой целью глава клана, известный также как Хукс Тэлбот, милостиво позволяющий Моргану обращаться к нему «папа» или «отец», вынуждал нерадивого отпрыска посещать все возможные и невозможные балы, проходящие в Кестекере. Нет такой свадьбы или дня рождения, которые обошлись бы без дружественного визита от клана Тэлбот. Да что там! Родители так отчаялись, что начали отправлять непутевого сына даже на похороны!
Морган, естественно, пытался воспротивиться родительскому произволу, вполне резонно заметив, что кладбище — не самое подходящее место, чтобы завязывать романтическое знакомство. Но матушка была непреклонна. А отец слишком любил мать. В итоге дошло до того, что ежемесячного махвана он начал ждать, как чего-то благословенного.
— Подумать только, — посетовал Морган, обращаясь к идущему рядом старшему брату Дункану. — Еще год назад я ненавидел это состояние: тело умирает на десять часов, а дух бродит себе там, куда его забросит прихоть Гайши. И так каждый месяц!
— Гайши — это высшая сила, когда-то породившая всех демонов мира. Он никогда ничего не делает просто так, — возразил Дункан, уже готовый к вылету.
Возникла проблема, и отец дал ему задание разобраться, пока не стало слишком поздно. Собственно, к младшему брату его привело желание попрощаться. Но Морган снова начал жаловаться на жизнь в целом и на родителей в частности. Пришлось ненадолго остаться, пока махван не заберет его дух.
Морган все не мог успокоиться.
— Дункан, до того как родители задались целью женить меня, я считал это состояние простой тратой времени. Сколько всего можно сделать, если раз в месяц не приходилось бы вот так просто умирать! Сейчас же… сейчас я наслаждаюсь свободой, возможностью ходить куда захочу и делать что захочу. Вот до чего они меня довели!
— Ну, насчет «делать что захочу» ты слегка преувеличил, — снисходительно улыбнулся краем губ Дункан, которого всегда забавляла юношеская запальчивость брата. — Все же в бестелесном состоянии круг возможностей для времяпрепровождения весьма и весьма ограничен.
— Но зато во время махвана я свободен от всех «должен» и «необходимо»! — гнул свою линию Морган. И тут его, как всегда непосредственно перед махваном, потянуло на задушевные разговоры. — Когда-то мне рассказали про человеческий сон. Мол, люди, которые и так живут меньше, чем демоны, тратят почти полжизни на то, что я до сих пор не очень понимаю. Сон. Практически сразу после того, как огромная жар-птица Солнце, завершив свой полет по небосклону, прячется в свои Небесные чертоги для отдыха, и чаще всего еще до того, как на небосвод взлетит ее младшая сестра Луна, люди закрывают глаза и засыпают. То есть они не живут, но и не умирают. Странное состояние.
Дункан помнил Моргана еще совсем несмышленым демоненком и помнил, как в ранние годы тот боялся махвана. Едва не до слез. Отсюда и задушевные разговоры. Странным образом они успокаивали волнение младшенького. Страх перед махваном прошел, но привычка осталась.
Впрочем, Дункан снисходительно относился ко всем странностям и привычкам брата. У них очень большая разница в возрасте — без малого двести лет. То, что Морган в свои шестьдесят только начинает для себя открывать, он уже давно пережил, и чаще всего не один раз. Поэтому Дункан сделал то, что должен делать любящий старший брат: попытался успокоить младшего рассказом.
— Помню, в детстве мама говорила, что, когда люди закрывают глаза и засыпают, их души отправляются странствовать по другим мирам. Я удивлялся такому необычному способу путешествий. Но мама объяснила, что из-за того, что люди создания намного слабее, чем демоны, альвы или какой бы там ни было другой вид, населяющий любую из семи стран, ютящихся на континенте Аридум, для них это единственный способ повидать чудеса, притаившиеся далеко за горизонтом. Ведь они не могут оседлать грифона или перелететь большое расстояние на своих крыльях.
— Ну, они путешествуют на кораблях, — вставил свои два медяка Морган.
— Да, они путешествуют на кораблях, — не стал отрицать очевидное Дункан. — Но учитывая, что единственный океан, омывающий страну людей — Форсификею, — называется Свирепым, такие путешествия скорее можно назвать испытанием на удачливость. Если Анчета, стихия удачи, покровительствует твоему путешествию, тебя не утопит ни шторм, ни ураган. А если она лишит путешественника своей защиты — его дух отправится к Вечному граду.
— Все равно не понимаю, зачем они спят, — упорствовал младший брат. — Если бы они не тратили каждую ночь на эту псевдосмерть, то могли бы потратить время на реальное путешествие. Разве не так?
Дункан попытался объяснить по-другому:
— Пойми, Морган, когда люди спят, даже самые невероятные и самые несбыточные мечты могут становиться для них реальностью. Слабый становится сильным, больной — здоровым, бедный — богатым, трус — храбрецом. К тому же даже плаванье на корабле занимает очень много времени. Не всякий человек согласится бросить семью на столь долгий срок. Человеческий век очень короток. Для многих чудес этого мира их жизни не хватит. А сон позволяет посмотреть хотя бы краем глаза.
— Я не очень в это верю, — покачал головой Морган после некоторого раздумья. — И просто не понимаю природу сна. Люди не умирают, но и не живут, никуда не двигаются, но путешествуют. Ничего чуднее в своей жизни не слышал. У меня другая теория.
Дункан заинтересованно подался вперед. Морган о чем-то раздумывал? Это что-то новенькое. Кажется, младшенький взрослеет не только телом, но и мозгами.
Но когда Морган заговорил, Дункан понял, что поторопился с выводами.
— Наверное, его придумали такие же несчастные, как и я, чтобы почаще сбегать от всевозможных знакомств с потенциальными будущими невестами, — убежденно сказал Морган, и Дункан едва в голос не взвыл, так часто ему приходилось слышать эти стенания по поводу того, что младшенький не хочет жениться и какой он несчастный. — А тот факт, что после свадьбы люди продолжают каждую ночь засыпать и не просыпаются до утра, путешествуя по каким-то неизведанным мирам, только сильнее убеждает меня в том, что хорошее дело браком не назовут.
Дункан залпом допил свой грог и встал, подняв руки, как бы давая понять, что сдается. Еще одну беседу с братом о свадьбе и поисках пары не выдержат даже его тренированные и закаленные дипломатическими переговорами с варгами нервы.
Иногда Морган вел себя хуже барышни на выданье. И капризничал, как ребенок, отказываясь понимать тот факт, что родители озаботились поисками пары для него уже сейчас не потому, что хотят поскорее сбагрить сына в чьи-нибудь руки или сделать его существование невыносимым. Они просто не хотят, чтобы Морган повторил судьбу Дункана. Ему уже двести шестьдесят лет, а его пара так и не нашлась. И слушать стенания младшего для него вдвойне тяжелее.
Дункан отдал бы все на свете, лишь бы иметь рядом родную душу, детишек, ради которых стоило бы жить и развивать Кестекер. Он готов был душу продать за то счастье, от которого, как от назойливой мухи, отмахивался Морган. Но чем дольше Дункан жил, тем сильнее сомневался в том, что у него тоже есть пара.
Не прощаясь, Дункан ушел из комнаты младшего брата.
Морган допил свой грог. Привычно приготовившись, лег на кровать и закрыл глаза. Оба сердца начали синхронно замедляться, а дыхание становилось все более редким. Несколько минут — и все процессы в организме демона остановились. Если бы кто-нибудь сейчас вошел в комнату, то увидел бы не молодого широкоплечего демона, чуть более шестидесяти лет от роду, с длинными черными волосами, собранными в небрежный хвостик, а седовласого старика со сморщенной кожей и торчащими из головы короткими, будто подпиленными рожками. Да и мертвого к тому же.
Морган никогда не помнил, как именно все происходит. Каждый раз он закрывал глаза, а открывая их, уже находился в бестелесном состоянии и в каком-нибудь незнакомом месте. На нем всегда была та одежда, в какой ложился в постель. Поэтому никаких особо стеснительных дам Морган не доводил до обморока своей наготой, если вдруг становился видимым. А специально — да, случалось, когда ложился спать голышом. И то, опять же, очень редко. И непонятно, почему так происходило. Как правило, все демоны в состоянии махвана были невидимы и неосязаемы. Как привидение. Только разумное и пока молодое, очень любопытное.
Этот раз не стал исключением. Вообще, все было до того обыденно, что когда Морган проснулся на чужой кровати, то первое, что испытал, — это отвращение. До чего же розовыми были постельное белье, балдахин и даже мебель! Как только владелицу этой комнаты не тошнит здесь?
Он живо представил себе эту особу, а точнее, особь, потому что никак иначе к подобным личностям, встречающимся и среди людей, и среди демонов, и среди прочих рас, относиться не мог. Наверняка это молоденькая девушка с белокурыми локонами, феечка или сирена, или другое создание, безгранично верящее в свою неземную красоту, достойную стать украшением свиты Милестиды — стихии любви. Но на деле это просто пустоголовая кукла, самовлюбленная и эгоистичная. Поставь перед нею зеркало, и эта сорока помрет от голода и жажды, потому что не сможет оторваться от созерцания себя, несравненной.
Внезапно дверь в комнату распахнулась, словно от пинка, и в спальню влетел рыжеволосый вихрь, при ближайшем рассмотрении оказавшийся невысокой девушкой с растрепавшимися волосами, бывшими некогда подобием прически, ярко-зелеными глазами и пухленькими губами. Она постоянно находилась в движении, поэтому Морган не сразу рассмотрел другие черты: глаза были большие, обрамленные пушистыми ресницами и, как уже говорилось выше, ярко-зелеными; пухленькие губы насыщенного рубинового цвета; аккуратные, красиво очерченные скулы и аккуратный же подбородок.
Незнакомка оказалась весьма миловидной, но не более того. Ее никак нельзя поставить в один ряд с расписными красавицами, с которыми пачками знакомили Моргана родители в последнее время. И молодой демон вряд ли обратил бы на нее внимание, встретившись на улице или на каком-нибудь приеме. Но в ней было столько энергии и жизни, что ему хотелось куда-то бежать, что-то делать, просто находясь рядом. В каждом движении, в каждом взгляде улавливалась неуемная и очень деятельная натура. И тем страннее было видеть ее в этом розовом «раю». Она подходила этому месту не больше, чем маленькая круглая деревянная крышка — большому квадратному люку колодца.
Обычно Морган старался не задерживаться в том месте, в которое попал. Ему интересно было побродить вокруг, изучая окрестности, обычаи и нравы тех, кто там жил. Он и в этот раз не остался бы в комнате, если бы не одно «но». Ворвавшись, обозленная рыжая сначала пнула со злостью первое попавшееся под ногу, и только после этого увидела, что все в комнате розовое. И, когда Морган говорил «все», он имел в виду «абсолютно все!». Даже ручки на дверях. На девушку эта комната произвела еще большее впечатление, чем на него. Судя по неестественно округлившимся глазам да живописному выражению полного изумления пополам с отвращением, раньше спальня явно не напоминала воплощенную мечту гламурной юной феечки с тягой к зефиру и пастиле.
Секунду рыжая молча пялилась на обстановку. Затем резко заорала как недорезанная:
— Ма-ма-а-а!!!
Моргану даже пришлось уши закрыть, чтобы не оглохнуть. Кстати, интересный вопрос: можно ли оглохнуть во время махвана? Нужно спросить Дункана.
Пока он думал, рыжая, не переставая орать разные фразы вроде: «Нет!», «Моя комната!», «Как это могло произойти?» или «За что?», бросилась срывать розовые занавески, розовые обои и даже начала опрокидывать розовую мебель.
Морган наблюдал за устроенным дебошем с огромным интересом. Впервые видел, чтобы кто-то с таким энтузиазмом громил собственные покои. Хотя нельзя не признать, он прекрасно понимал рыженькую. Если бы его комнату превратили во что-то подобное, Морган не стал бы пытаться все отодрать и вернуть как было, а попросту сжег бы это порождение Мальбоны — стихии, воплощающей все зло мира.
Спустя несколько минут на крик сбежались стража и слуги, пытающиеся образумить девушку. Они бросили свои попытки, как только один отхватил по голове канделябром. Беднягу унесли товарищи, чтобы перебинтовать голову.
Апогей настал, когда в комнате появились встревоженные мужчина и женщина, которые, судя по возрасту и кое-какому внешнему сходству, были родителями рыжеволосой бестии. Пухлые губы неадекватной девице явно достались от отца. А зеленые глаза и рыжие волосы — точно от матери, которая, нужно признать, даже с возрастом не растеряла красоты и сексуальности.
— Хлоя! — закричала женщина. — Что ты творишь?!
Девушка резко успокоилась и бросилась к матери.
— Мама! Это какой-то кошмар! Что с моими покоями?! Что здесь произошло?! Кто-то из сестер пытался колдовать? Сколько можно говорить, что ведьм из них не получится! У них руки не из того места выросли, чтобы нормально творить заклинания!
— Кто бы говорил, — тихонько буркнул отец.
Мать жестом вынудила дочь замолчать и только после этого ответила:
— Я распорядилась привести твою спальню в более подобающий юной леди вид.
— Что-о-о?
Морган снова испугался за свой слух.
Но родители, по всей видимости, были более привычны к тому, что чадо периодически разговаривает на языке баньши. Они и глазом не повели в ответ на этот возмущенный вопль.
— Тебе пора взрослеть! — строго припечатал отец.
— И начинать вести себя как леди, — поддакнула мать.
Морган пожалел, что у него нет при себе ничего из еды. Даже на представлениях уличных балаганов ему не было так весело!
— Это все из-за того, что я отказала Дайчену?! — с проницательным видом спросила Хлоя. И тут же заныла, подобно ребенку: — Но я не хочу за него замуж! Он ужасен!
— Нет, — покачал головой отец. — Не из-за него, но ты движешься в верном направлении.
Рыжая всем видом изобразила мыслительную деятельность, результатом которой стало имя:
— Хейнтлин?
— Нет, — покачала головой мать.
— Гавиола? — снова попыталась угадать девушка.
— Нет, — покачал головой уже отец.
А Морган мысленно присвистнул: ничего так очередь выстроилась к этой безумной девице. Что в ней такого особенного? Может, за ней приданое большое дают?
Оказалось, это еще не все.
— Массиано?
— Нет.
Девчонка уже откровенно гадала, а родители, похоже, начинали терять терпение.
— Финкс, — с таким видом, словно на все сто уверена, сказала Хлоя.
Никто не потрудился ответить. Тогда рыжая в панике начала перебирать все имена, какие вообще могла вспомнить:
— Моррисон? Дэйл? Джигаретто? Пануцци? Сайто?
У Моргана округлились глаза. Да быть такого не может. Чтобы все эти молодые люди делали ей предложение?! Что за нездоровый ажиотаж? А главное, почему он раньше с ней не встречался? Его же знакомили со всеми выгодными невестами.
Родителям надоело играть в угадайку, и отец раздраженно рыкнул:
— Нет, нет и снова нет! Хватит тыкать пальцем в небо в надежде когда-нибудь попасть! Если ты будешь перечислять всех, кому отказала, мы до утра отсюда не уйдем. Неужели ты не понимаешь, Хлоя? Дело не в ком-то конкретном! Дело в них всех!
— И правда не понимаю, — честно призналась девушка.
Морган был с ней солидарен. Что, во имя всех изначальных стихий, тут происходит?
А рыжая тем временем продолжила:
— В чем проблема? Ну, отказала парочке претендентов. Но ты же обещал, что я сама смогу выбрать себе достойного мужа…
— И сдержу слово, — терпеливо заверил ее мужчина.
— Тогда за что вы меня наказываете?
— Мы не наказываем, — почти ласково поправила девушку мать. — Мы просто принимаем меры… чтобы… ненавязчиво тебя подтолкнуть к выбору.
Морган закатил глаза. Кажется, все родители одинаковы. С ним тоже постоянно используют разные «меры», как деликатно обозвала этот откровенный шантаж мать. И тот факт, что у демонов одна пара на всю жизнь, которую они находят тогда, когда приходит время, и не могут сами выбирать, Фиону Тэлбот совершенно не смущал. Каждый раз после разговора с матерью Морган чувствовал себя виноватым за то, что его время еще не пришло и нужная демонесса еще не встретилась. Как будто он мог что-то с этим сделать!
Рыжая оказалась не из понятливых. А может, просто не хотела верить, что родители могут с нею так поступить.
Поэтому она переспросила:
— Что значит «меры»?
Отец вскипел не хуже чайника, забытого на плите.
— Так, все, хватит! Я тебя люблю, но пора сказать в лоб! Милая, ты младшая из четверых моих детей. И я всегда питал к тебе слабость, ведь ты была моей любимицей. Но ты не твой брат-некромант, чтобы оставаться завидным холостяком и в тридцать. И ты не Селеста или Калиста! У тебя нет такой красоты, как у старших сестер! Хлоя, уж прости мои слова, у тебя самый строптивый характер в округе. Да что там! Была бы ты жеребцом, я бы велел тебя пристрелить, потому что объездить такое упрямое и своенравное создание было бы невозможно! Все, что тебя интересует, — это зельеварение и изучение разных ритуалов с бабушкой!
— Я еще крестиком вышиваю, — насупилась, но не обиделась на вполне обидную речь отца девушка. По ее виду было понятно, что ей это пламенное выступление как с гуся вода. А свои пять медяков Хлоя вставила чисто из духа противоречия.
Моргану даже захотелось пожать ей руку. Молодец, рыжая! Так держать! Хоть кого-то предки не смогли под себя подмять.
— Милая, — почти ласково сказала мать, — ты вышивала один раз, пришила к вышивке свое платье и хорошенько поранилась. Думаю, ты и сама понимаешь, что вышивка — не твое…
— Хлоя, вернись в реальный мир! — снова начал давить отец. — Ты не можешь всю жизнь варить зелья и чертить пентаграммы со своей бабушкой! Возьмись, наконец, за ум! Пойми, что ты прежде всего молодая женщина! Твоя обязанность — выйти замуж и рожать детей! В твоем возрасте у тебя уже должна быть семья.
— Но, пап… — заныла рыжая.
— Хлоя!
Мужчина настолько вышел из себя, что подошел и хорошенько тряхнул дочь за плечи. Морган тут же ощутил желание хорошенько тряхнуть мужика в ответ. Рыжая, при всей своей воинственности, казалась довольно хрупкой. Если не умерит пыл, папаша может превратить мозги дочурки в яичницу-болтунью.
— Я не самый богатый и далеко не самый родовитый дворянин в этих землях. А ты, скажем прямо, далеко не самая завидная невеста. Вздорная, упрямая, своенравная и ужасно строптивая! Откуда в тебе такой дух противоречия — ума не приложу! В нашей семье все дети как дети! И только ты такая! Но сейчас не об этом. Хлоя, несмотря на то, что вокруг полно более красивых и более знатных невест, у которых и приданое побольше твоего, у нашего порога очередь из желающих на тебе жениться!
— Ну, вот видишь, — обрадованно улыбнулась рыжая.
— Эта очередь сильно поредела за последние несколько месяцев, — не сбавил оборотов отец. — И наступит день, когда в эту дверь не постучится никто, а ты останешься старой девой!
— Ну, пап… — попыталась немного осадить его дочь.
Но куда там! Папеньку было не остановить:
— Мало того, что тебе никто не нравится, так ты еще и издеваешься над женихами!
Морган сел поудобнее. Давно он так не веселился. И предчувствовал, что дальше будет только интереснее. Хорошо, что он сейчас невидим и неосязаем.
Хлоя скорчила невинное личико.
— Да что я такого сделала?
— На конной прогулке напугала лошадь виконта Пануции, та понесла, и теперь бедняга лежит с переломом левой руки и правой ноги! — принялся перечислять отец.
— Да он же старик тридцатилетний! — фыркнула рыжая.
Морган улыбнулся, подумав, что она сказала бы про его шестьдесят.
— То же самое ты проделала и с его младшим братом, восемнадцатилетним юношей! — Последние слова отец выделил голосом и даже поднял указательный палец. — И бедняга сейчас лежит с переломом левой ноги и правой руки.
— Это для симметрии, — развеселилась, широко и открыто улыбнувшись, Хлоя.
И Морган не смог не улыбнуться, настолько заразительным было веселье рыжей.
— Ты разбила вазу об голову сына нашего доброго соседа Дэйла!
— Он распускал руки! — оскорбленно воскликнула девушка. — Пусть радуется, что я на него Северусу не пожаловалась!
— Насыпала слабительного господину Джигаретто! — вмешалась для разнообразия мать.
— Ему полезно, он слишком толстый, — мгновенно парировала Хлоя.
— Подралась с виконтом Хейнтлином! — как будто это был самый страшный грех, воскликнул отец.
Вот тут по реакции рыжей стало понятно, что этот конкретный жених задел ее за живое.
— Он первый начал! Я же не виновата, что он ходит и ходит! И вообще, он полудемон! Что ему станется? Все равно я за него не выйду! Он наглый, невоспитанный, самодовольный и беспринципный тип!
Вот это уже стало интересно. Полудемон? Никого с фамилией или именем Хейнтлин Морган не знал.
— Не в нем дело! — рявкнул отец. — А в тебе! Хватит нас позорить! Вспомни, что ты женщина! Начни, наконец, вести себя соответствующе. И выбери себе уже мужа! Потому что, если эта комната на тебя не подействует, я запрещу Суфи учить тебя колдовству!
Рыжая ахнула, осознав последнюю угрозу. Видимо, было немыслимо услышать такие слова от отца. У матери мелькнуло на лице такое выражение, будто она собиралась сказать мужу, что он сболтнул лишнее и ему нужно извиниться. Что-то добавить она не успела: видимо, решив, что на сегодня хватит, мужчина повернулся и вышел. Мать послала дочке ободряющую улыбку и, велев слугам убраться, тоже покинула комнату.
Слуги наводили порядок молча, не глядя на пристыженную хозяйку, и, быстро закончив, покинули спальню. Торопливость, с которой они это делали, подозрительно напоминала бегство.
Девушка посидела еще немного, уныло рассматривая новенький интерьерчик. Затем встала с пуфика, подошла к кровати и, сдвинув ее немного, сняла специально подпиленную половицу, а из образовавшейся дыры вытащила небольшую тетрадь в кожаном переплете. Воровато оглядевшись по сторонам, она подошла к письменному столу и, удобно устроившись, принялась строчить очередную запись.
Дневник? Морган не отличался особым любопытством. И всегда считал такие записи чем-то сугубо личным. Но сейчас ему было до такой степени интересно, о чем там пишет Хлоя, что он не удержался и, встав у нее за плечом, начал читать:
«Дорогой дневник. Этот день был очень урожайным на события. Снова приходил Дайчен и опять угрожал, что если я за него не выйду, то он разорит и уничтожит родителей. Он богат и знатен, у него может получиться. Может быть, Дайчен и им угрожал, потому что родители сегодня устроили мне показательную порку. Представь себе, дорогой дневник, они обставили мою комнату в розовых тонах! Как здесь спать? Меня уже тошнит от этой обстановочки…»
Морган хмыкнул и продолжил чтение:
«А папуля пригрозил, что запретит мне колдовать, если не выберу себе мужа. Хотя насчет этого, думаю, он несерьезно. Он знает, что это моя жизнь, моя суть! Я без этого не смогу. К тому же папа реалист и понимает, что я найду способ обойти запрет. Еще сегодня приходил Хейнтлин. Мне кажется, он думает, что я что-то к нему чувствую. Этот гад не пришел через парадную дверь, а как-то пролез так, что его не видели ни родители, ни слуги. Убрался только после того, как я припугнула, что закричу».
Тут девушка отвлеклась от письма и с мечтательной грустью посмотрела в окно.
Морган сел рядом, глядя на нее, как зачарованный. Как же сильно она отличалась от бойкой и строптивой Хлои, которую он видел несколько минут назад! Сейчас перед ним сидела слабая и беззащитная девушка. Черты лица смягчились, и она будто преобразилась, став намного красивее. Упрямо поджатые пухлые губы расслабились, и демону подумалось, что они не просто алые — они похожи на кровь или на всамделишные рубины. Яркие зеленые глаза смотрели без настороженности, без агрессии, и сейчас в их глубине плясали карие искорки. Рыжие волосы растрепались, как будто она скакала на лошади или летала на грифоне. На фоне темно-зеленого платья из плотной ткани цвет волос и глаз казался еще ярче, чем был на самом деле. Или это у него разыгралось воображение?
Только сейчас Морган заметил, какое у нее милое личико: кругленькое, с упрямо вздернутым маленьким носиком и прямым лбом. Преобразившаяся Хлоя выглядела хрупкой и ранимой. Таких девушек рыцари носят на руках и защищают, такие стоят за спиной своего мужчины, а не прячутся за маской сильной и волевой женщины, готовой надавать тумаков всему свету. Как в этом маленьком теле уживаются две столь разные Хлои?
Теперь он понимал, откуда у нее столько женихов. Такой гремучей смеси силы и слабости невозможно противостоять. Эта девушка интересна и самобытна, отличается от всех вокруг. Она умна и остра на язык, страстная и увлекающаяся. Просто сокровище! Да, Хлоя не расписная красотка. У нее небольшая, но аккуратная грудь, которую неплохо можно рассмотреть в вырезе платья (ох уж эти нынешние дамские моды!). Впрочем, на вкус Моргана это вряд ли можно было отнести к недостаткам.
Из-за небольшого роста и худобы Хлоя больше походила на подростка. Правда, подростку вряд ли позволили бы носить платье с таким вырезом. С другой стороны, впереди длина этого наряда достигала лишь щиколоток, хотя по возрасту ей положено было носить платье в пол.
Морган подозревал, что длину Хлоя выбрала самостоятельно. Судя по тому, как девушка ворвалась в комнату, у нее нет привычки передвигаться медленно, степенно, как должно ходить воспитанной даме из высшего общества. А с платьем в пол не побегаешь. Даже в таких мелочах Хлоя делала все по-своему.
Морган представил их знакомство с мамой и улыбнулся. У Фионы Тэлбот пусть и не такой взрывной темперамент, но характер тоже не сахар. Демонессы по природе своей личности сильные и волевые. А у мамы к тому же на воспитании четыре мальчишки: троих она родила, за четвертого вышла замуж и превратила в практичного и дальновидного демона.
У Хлои и у мамы одинаково сильные характеры, так что это знакомство будет подобно встрече раскаленной лавы и океана.
Морган снова посмотрел на Хлою. Едва ли она соответствовала канонам красоты хоть одной расы, не говоря уже про демонов — любителей пышногрудых и высоких красавиц. Но так же, как и Морган, те, кто пытался ухаживать за девушкой, вряд ли отдавали себе в этом отчет. Их притягивали, как бабочку к огню, страсть жизни, которой горела Хлоя, и ее искренность. Красивое личико и тело быстро надоедают, а вот исследование неординарной натуры затягивает.
Морган попытался представить их первый поцелуй и какой девушка была бы в постели. Мягкая, податливая и уступчивая? Или, наоборот, полная страсти и неистовства?
Его рука, словно действуя отдельно от тела, поднялась и попыталась коснуться щеки девушки. Но Морган был нематериален и не мог ощутить, какова девичья кожа на ощупь. Укол разочарования коснулся сердца. Ему хотелось почувствовать ее запах, тепло кожи, стиснуть это рыжее чудо в объятиях, запереть в Кестекере, стать единственным, кто будет ею обладать. Но это всего лишь махван.
Девушка вздохнула и вернулась к прерванному занятию.
«Почему все должно быть так? Почему я должна выйти замуж за того, кого не люблю и никогда не полюблю? Дорогой дневник, все сводится к тому, что мне придется выбирать между Хейнтлином и Дайченом. Эти двое, наверное, единственные, кто не сойдет с дистанции. Кого бы я ни выбрала, мне не стать счастливой. Но… я верю, что где-то есть тот, кого я могу полюбить. И этот кто-то полюбил бы меня. Такую как есть, не стараясь изменить под себя. Иногда я думаю о нем. Каким он может быть? Хотя какая разница. Все это лишь глупые девичьи фантазии. Спокойной ночи, дорогой дневник. Твоя Хлоя Г. У.».
Хлоя закрыла дневник и спрятала туда, где взяла, совершенно не заботясь о том, что чернила не высохли. Она делала это второпях, будто боялась, что кто-то застанет ее за этим делом. Затем так же торопливо принялась переодеваться, готовясь ко сну.
Моргану было невдомек, где ее камеристка или служанка. Вдвоем управиться с платьем было бы куда проще. У Хлои ушло много времени на то, чтобы развязать боковые ленты, стягивающие платье на талии, и Морган подумал, что пора кого-то позвать. Но девушка упрямо делала все сама.
Она как раз увлеченно пыталась дотянуться до последнего крючка, находящегося между лопатками, как раз там, куда не удавалось достать руками ни сверху, ни снизу, и не заметила, когда в комнате появился молодой мужчина. Он бесшумно перелез через балкон. На нем были шерстяные штаны и шерстяная куртка, отороченная мехом, поверх льняной рубахи, поэтому его не выдало ни шуршание, ни скрип кожи. Он тихо подошел сзади к хозяйке спальни и одним движением расстегнул крючок Хлоя от неожиданности вскрикнула и, едва успев подхватить платье, обернулась.
Мужчина улыбался, довольный собой.
— Хейнтлин! — рассвирепела Хлоя. — Совсем с ума сошел! Что ты забыл в моей спальне? Убирайся, не то закричу!
— Давай, кричи, пусть нас застанут в твоей спальне голыми. Твоя репутация будет скомпрометирована, и тебе ничего не останется, кроме как выйти за меня, — почти лениво ответил неожиданный гость, которого Морган с любопытством рассматривал. Интересно, с чего рыжая решила, что он полудемон? Внешне, по крайней мере, мужчина не отличался от простого человека. Разве только выше и шире в плечах. Но он может быть просто рослым. Да и не справилась бы с ним рыжая, будь этот молодчик хоть наполовину демоном.
Моргану не нравилась ситуация, в которой оказалась Хлоя, и не нравился этот неожиданно нарисовавшийся ночной визитер. Он как будто был навеселе или просто не в себе, и в чистоту его намерений верилось с трудом.
— Убирайся отсюда, — нахмурилась девушка, хотя голос уже не казался настолько уверенным. Видимо, ее посетили те же опасения и соображения, что и Моргана.
— И не подумаю, Хлоя, — улыбнулся тот и шагнул к ней. — Я не уйду без поцелуя. — Тут он окинул ее плотоядным взглядом и улыбнулся: — И чего-нибудь еще.
— Облезешь, — фыркнула девушка в ответ, но все-таки попятилась. Она допустила всего одну ошибку — бросила быстрый взгляд на дверь. Мужчина понял, что Хлоя рассчитывает убежать, и быстро встал между своей будущей жертвой и путем к отходу.
Морган почувствовал желание загородить собой девушку, спасти от нахального поклонника, а заодно и дать ему в зубы. Давно демон не испытывал такого острого желания навалять кому-нибудь. Не просто подраться или вступить в бой, а именно навалять! Да так, чтобы у этого полудемона больше не возникло мысли не то что в чужую спальню пробраться, но даже посмотреть в этом направлении. Пусть по лекарям и похоронам шатается в поисках большой и чистой любви!
— Хлоя, Хлоя, Хлоя… — Хейнтлин напоминал большую хищную кошку, лениво наблюдающую за тем, как загнанное животное мечется в углу, из которого нет выхода. И не торопился делать последний прыжок, наслаждаясь беспомощностью жертвы. — Мы столько лет знакомы, а ты до сих пор не усвоила простую истину: я всегда получаю то, что хочу. А сейчас я хочу тебя…
Хейнтлин бросился на полуголую девушку. Хлоя опередила его лишь на мгновение, схватив канделябр и с размаху врезав им по скуле. Тот отскочил и улыбнулся, обнажая клыки. Морган расстроился. Хлоя не причинила особенного вреда своим ударом, скорее он просто оказался для нападающего неожиданностью.
Улыбка Хейнтлина стала шире и напоминала оскал. И он, и девушка понимали, что больше ей так не повезет. Морган, забыв, что находится в нематериальной форме, попытался врезать полудемону. Было мучительно больно смотреть на происходящее и не иметь возможности хоть как-то помочь. Как будто это не рыжая там, в опасности, а он сам. От беспомощности хотелось грызть розовые обои на стенах.
Хорошо, что девушка не запаниковала. Бросив в мужчину канделябром, Хлоя подбежала к письменному столу и схватила нож для конвертов.
— И что ты мне сделаешь этой зубочисткой? — насмешливо спросил Хейнтлин. — Мы это уже проходили, помнишь? Разве только поцарапаешь.
Морган в который раз удивился стойкости и мужеству Хлои. Не колеблясь ни секунды, она приставила нож к своему горлу, туда, где в сумасшедшем ритме пульсировала жилка, по которой двигалась кровь.
— Тебя — да, — решительно сказала Хлоя. — А чтобы убить меня, хватит лишь сильнее нажать тут!
— Я не верю, что ты себе навредишь.
Хоть Хейнтлин и пытался сохранить видимость прежнего спокойствия, его поза и тон изменились, выдавая напряжение. Да и взгляд стал колючим и серьезным. Он явно прикидывал, как забрать у девушки оружие.
— Даже ты не успеешь так быстро, — усмехнулась Хлоя, правильно поняв ход его мыслей. — А я лучше умру, чем позволю тебе завершить начатое!
Хейнтлин еще немного постоял, затем поднял руки, давая понять, что признает поражение.
— Хорошо, Хлоя, ты победила. Я ухожу, только, во имя Гайши, не делай глупостей.
Полудемон двигался медленно, видимо, ожидая возможности выхватить нож и повернуть ситуацию в свою пользу. Но Хлоя, умница, не дала слабину. Хотя Морган никак не участвовал в процессе и не мог помочь, он почувствовал гордость за девушку.
Хлоя проводила незваного гостя взглядом и, кажется, даже не моргнула, пока тот не спрыгнул с балкона. Она еще довольно долго стояла с ножом у горла, пугаясь каждого шороха.
Когда стало очевидно, что Хейнтлин не выскочит из-за угла, девушка осторожно подошла к балконной двери и захлопнула ее, защелкнув щеколду. Только после этого она убрала нож от горла и облегченно вздохнула. Так и не выпустив оружие из рук, Хлоя кое-как закончила с верхней одеждой, привычно сняла атласные туфельки такого же темно-зеленого цвета, что и платье, и, оставшись в одной длинной рубашке из хлопка, забралась на кровать. Но не легла, просто села у изголовья.
Просидев немного так, девушка тихо заплакала.
Моргану хотелось обнять ее, утешить, сказать, что все уже закончилось. Хотелось вообще не допустить появления Хейнтлина в этой спальне. Но он был бессилен. Даже не мог погладить ее по голове, чтобы успокоить.
Так они и просидели практически до утра. Уже когда загоралась рассветная заря, Хлою сморил тяжелый сон. Она то и дело вздрагивала. Морган все время сидел рядом. Ему мучительно хотелось коснуться девушки, но, будучи нематериальным, приходилось довольствоваться только возможностью провести рукой возле ее щеки или волос, как бы поглаживая.
Морган пробыл возле спящей девушки сколько мог, пока не почувствовал знакомое головокружение, которым сопровождалось возвращение в собственное тело. Он закрыл глаза, а когда открыл их, уже лежал на своей постели, в собственных покоях. Его рука сама собой коснулась соседней подушки. Еще мгновение назад рядом спала Хлоя… Рыжая, колючая и такая ранимая… Он еще помнил причудливую игру первых рассветных лучей в ее взлохмаченных и непослушных волосах.
Резко вскочив, Морган быстро переоделся в заранее приготовленную одежду: хлопчатая рубаха, штаны из мягкой кожи и любимые кожаные сапоги. Подпоясавшись кожаным же ремнем, он на ходу подхватил кожаную куртку; кое-как натянул, выходя из спальни, и бросился искать родителей. В их покоях было пусто, значит, Хукс и Фиона Тэлбот, известные также как «папа» и «мама», наверняка уже в трапезной.
Бегом, на ходу перепрыгивая через мебель и сбив нескольких слуг и стражников, Морган преодолел расстояние. Кажется, за последний год он ни разу так не радовался встрече с родителями.
Пинком открыв дверь в столовую и сбив стоящего за нею слугу, Морган с порога объявил:
— Мама, папа, я женюсь!
Повисла пауза, после которой Фиона спросила сына:
— Ты уверен?
Хукс взял жену за руку и слегка раздраженно ответил за сына:
— Милая, у него дикий взгляд и куртка надета навыворот. Думаю, он уверен. Другой вопрос: с чего такая внезапность? — И уже повернувшись к Моргану серьезным, как гробовая доска, тоном спросил: — На каком она месяце?
Морган рассмеялся. Почему-то все вдруг стало так легко.
— Пап, она пока не знает о моем существовании. И не факт, что захочет стать моей женой.
Родители переглянулись и хором задали вопрос, с которого нужно было начинать разговор:
— А кто она?
Морган не сдержался и снова рассмеялся. Но быстро взял себя в руки и, с аппетитом уплетая завтрак отца, вкратце пересказал, как встретил Хлою и что про нее знает.
В конце разговора все взоры были обращены на мать. Если кому и известно, как разыскать девушку, то это ей.
— Ну, милый, — женщина вздохнула, — задал ты задачку. В окрестных землях нет никого с такими именами. Но я смогу разузнать, кто она. Не так уж много в Кестекере и Форсификее девушек, которых бабушки обучают колдовству.
— Сколько на это потребуется времени? — деловито поинтересовался Морган.
— Думаю, если подключить Гертруду, буду знать еще до обеда, — неуверенно ответила Фиона.
— Идеально. — Морган наклонился через стол и поцеловал мать. — Я пошел собираться…
— Одного не пущу. — Хукс мгновенно превратился в прагматичного и дальновидного главу клана, который хоть и радовался, что сын, наконец, по собственной воле решил жениться, но понимал, что тот собрался на чужую территорию и там может быть опасно даже демону. — Возьми кого-нибудь из старших братьев.
Морган удержался и не фыркнул. Как же трудно быть младшим сыном в большой семье! Родители не понимают, что ты уже вырос, даже когда находишь свою пару! О чем речь? Они даже не верили, что он сможет самостоятельно жениться!
Будь на месте Дункан или Логан, кто-то из них обязательно полетел бы вместе с Морганом. И испоганил поиски своим чутким руководством! Нет, поиски наверняка прошли бы сверхудачно. Справедливости ради нужно признать: братья у него молодцы. Но они тоже слишком его опекают. Как будто Морган только что вылез из пеленок!
К счастью, Дункан сейчас на южной границе: решает проблему, созданную финфолками. Их страна, Метси-Ома, граничит с Форсификеей и со страной селки, — Аманезой. У людей с финфолками перемирие, и по большей части эти две расы живут мирно. Как и с селки — другим морским народцем. Но иногда отдельные особи финфолков начинают безобразничать и утаскивать людей под воду. А люди — самая нетерпимая раса из всех, населяющих континент Аридум. Поэтому, когда случаются подобные инциденты, люди начинают хватать всех подряд и наказывать за смерть своих сородичей. Это именно они в свое время устроили гонения на всех магически одаренных и с энтузиазмом сжигали на кострах ведьм и тех, кого таковыми считали.
Так вот, когда финфолки начинают безобразничать, достается и селки, случайно оказавшимся на территории Форсификеи. По сути дела, Аманеза — это самостоятельная страна, не связанная ни с кем вассальными договорами. Но так исторически сложилось, что земли селки неофициально считаются частью Кестекера. Поэтому проблемы селки — это проблемы демонов.
Да и Логану досталось от отца непростое поручение. Его нелегкая судьба занесла на восточную границу Кестекера — разбираться со стуканцами с Пригорья. Эти невысокие ушлые рудокопы должны были поставить очередную партию руды, за которую было уплачено наперед. И мамой клянутся, что так и сделали! Добыли руды, сколько оговорено, и отправили обоз прямо к Балмоне — одному из больших городов возле восточной границы. Там есть и цеха по переработке железа, и кузни, чтобы выковать все необходимое. От границы с Пригорьем до Балмоны день пути. Но обоз так и не добрался до места назначения.
У Логана имелось две рабочие теории: либо горные тролли напали на обоз, всех перебили, а груз угнали, либо стуканцы опять решили прикарманить деньги. Стуканцы ростом Моргану самое большее по бедро, но лживости хватит на несколько семируких великанов-фенке, живущих в стране Вильде-Миннер. Отец всегда говорил, что они такие ушлые, словно у них люди или пикси в роду! Хотя сам Морган считал, что стуканцы — порождение пакостника и баламута Келмуса, отсюда и все их повадки.
Как бы там ни было, но Логан должен был разобраться с тем, куда делся обоз, и по возможности вернуть его.
Голос отца вырвал Моргана из задумчивости.
— Возьмешь Освальта Каллахана и Пэттона Двайера. Анчета да благословит твой путь, сын!
Морган скривился, но спорить не стал. Хорошо, что отец ограничился этими ребятами, а не выслал вместе с ним небольшую армию. Хотя… три сильнейших демона в клане Тэлбот… это уже что-то вроде небольшой армии.
