Сразу за столиком начинается тихая черная вода. На пригорке тянутся вверх кипарисы, заслоняют густыми верхушками яркое солнце. Воздух горяч, тяжел и неподвижен. По испанскому мху, цветам и лианам, свесившимся к воде, стекают капли. Движение – только от медленно пролетающих насекомых, они лениво рассекают крылышками густой воздух. Тонкие лучи детектора движения выхватывают их и подсвечивают кружевные крылышки на тусклом фоне так непринужденно, что клиенты не сомневаются: их зрение, сформировавшееся в сухом солнечном велде, различает подробности и здесь.

Нигде не написано, что природа всегда должна быть нарядной.

Паоло, Мрия, Береника и Марк молча ждут заказ. Марк всегда немногословен, а Паоло и Мрия в другое время постарались бы заполнить паузу, усердно развлекая компанию из благодарности за то, что все наладилось и стало таким, как должно быть. Но у них закончились темы для разговора.

Марк оплатил им дорогу сюда. В их представлении это и есть – как должно.

Береника молчалива. Уже жалеет, что вернулась к нему?

– Смотрите! – Паоло указывает на скользящего мимо аллигатора, стараясь, чтобы палец не высунулся за перила.

Никто не оглядывается.

– Что вам не нравится? – наконец спрашивает Марк. – Вижу, что зря все затеял. Слишком сыро, да? Надо возвращаться домой. В пустыню. Там лучше.

– Нет, – возражает Береника, – не лучше. Все это впечатляет. Я даже с удовольствием бы здесь поработала.

Наше болото, раздувшееся от притока вод с севера, зажато между офисным зданием – розовая штукатурка и стекло – и новой застройкой. Тщательно наведенный туман превращает офис в мираж, а новые дома прячутся за увитой лианами стеной. На этот клочок джунглей воду качают насосами, и по ту сторону ресторана она стекает в трубу, возвращаясь в круговорот.

Когда-то вода из северных озер на дюйм покрывала заросшие осокой прерии, разливаясь далеко на юг. Экосистему подорвали застройка и мелиорация.

Теперь от осочных зарослей мало что осталось, но люди хотят видеть заливные луга. Приток воды восстановили – ровно настолько, насколько необходимо. Обитающие здесь, в воде и рядом на берегу, животные нисколько не ощущают, что вода поступает сложными путями, вовсе не похожими на прежние.

Но работы здесь еще много. Береника могла бы быть очень полезна.

– Но тебя что-то беспокоит…

– Ой, Паоло, – перебивает Марка Мрия, – хватит тыкать пальцем в каждого аллигатора! Сами видим!

Паоло обиженно кривит губы.

– Нет, – говорит Береника, – это кот.

Наш кугуар отдыхает на ветке над черной водой, дремлет.

– Какая-то пантера? – Паоло прилежно просматривает информацию об окружающей кафе экосистеме. – Флоридские вымерли, но здесь сказано, что этот вид к ним очень близок…

– Дело не в виде, а в среде. Кугуары обитают в сухих сосновых лесах. На известняковых взгорьях. Им нужна твердая земля, а не такие болота. Они не рыболовы.

– Может, они птиц ловят? – Паоло с удовольствием кивает на змеешейку. Фирменная птица ресторана выныривает на поверхность с наколотой на клюв рыбой. Паоло чуть было не тыкает в нее пальцем, но спохватывается и притворяется, что подзывает официанта.

Придется ему подождать. Я уже не на дежурстве.

Змеешейка взбирается на корень кипариса и неторопливо освобождает клюв. Птица темная, с длинной белой шеей. Она проглатывает добычу, а затем расправляет крылья. У змеешеек, в отличие от большинства видов водяных птиц, перья не смазаны жиром. Это позволяет им глубоко нырять, зато потом, прежде чем взлететь, приходится сушить оперение.

Ее движение привлекает внимание кугуара. До птицы ему, конечно, не добраться, но он видит любопытную интеллектуальную задачу: пути подхода, скорость птицы и прочее. Сытому коту подумать, как поймать неуловимую добычу, – все равно что кроссворд разгадывать.

– Верно, – хмурится Марк, – ему здесь не место.

Как и мне. Моя работа закончена. Пора вернуться на службу. В Иллинойсе нужно восстановить дубраву и озерцо для перелетных птиц. С ними все сложно: им надо сохранить способность к навигации, позволяющей находить путь за тысячи миль, и при этом не дать возможность заметить, что садятся они среди обзорных вышек.

Птицы, кроме нескольких видов попугаев, плохо поддаются обучению.

Береника отошла – вероятно, в туалет. Я не заметил, как она выскользнула из-за столика.

Пока ее нет, Марк просматривает сообщения, отвечает. Возможно, выясняет, где я и чем занимаюсь, обнаруживает, что задолжавший мне услугу знакомый направил меня сюда, в Эверглейдс, проверять кислотность воды и состояние стоков.

Не только у Марка большие связи.

На плот падает несколько тяжелых капель, и он чуть покачивается от дополнительного веса.

– Ты в самом деле вообразил себя невидимкой? – в самое ухо мне шепчет Береника.

Я дергаюсь, но ничего не опрокидываю. Поднимаю глаза. Она стоит надо мной. Вся мокрая, волосы почернели от влаги.

– Сколько здесь настоящего? – спрашивает она.

– Ты о чем?

– Сам знаешь. – Она обходит плот – босая, бесшумная, – осматривает оборудование. Так вот что такое – бог природы? Маленький человечек, притаившийся в кустах с дисплеями?

– Я не претендую на божественный статус…

Она оказывается лицом к лицу со мной. Мне не по себе от такой близости: глаза кажутся слишком большими, скулы слишком высокими, кожа слишком бархатистой. Ее лучше наблюдать с безопасного расстояния.

– Так сколько, мистер… у тебя имя-то есть? Имени Марк для тебя не пожалел?

– Тирелл Фредериксон.

– Ну так? – Она оглядывается на ресторан. Мрия ворчит, что в заварной крем переложили шафрана. Что в креме вообще не место шафрану. Береники пока никто не хватился.

– Вы все время таскаетесь за мной – вы с этой киской. Зачем Марк вас нанял?

– Просто для охраны. Мир природы гораздо опаснее, чем ты…

Она сбивает меня с ног и прижимает к настилу плота. Кугуар встает на ветке, смотрит в нашу сторону так, словно видит обоих.

Мне приятно чувствовать на себе ее тяжесть.

– Это не я делала, так? – говорит она. – Все, что меня окружает. Это все ты устраиваешь? Говори!

Я и говорю. Правда, не думаю, что она меня убьет, но со злости может попытаться. Потому что она увидела то, чего никак не желала бы видеть. Меня наняли, чтобы она почувствовала себя… Марк сказал: богиней природы.

Она об этом мечтала с детства – чтобы мир природы воспринимал ее и реагировал на нее. Она вечно подбирала раненых птиц и зверьков, выкармливала, лечила. Она умела часами сидеть неподвижно, пока животное не подходило само. Она идеально подходит для работы, которой занимаюсь я.

Марк, проанализировав положение, пришел к выводу: Береника бросила его, потому что не чувствовала себя с ним на равных. Не ощущала своей ценности. И он решил это исправить.

Для этого меня и наняли. Чтобы все выглядело так, будто происходит само собой. Конечно, если предоставить мир природы самому себе, то через полгода большая часть его погибнет и загниет. Слишком многое пропало, оставшемуся не выжить без поддержки.

– Так я и думала, – говорит она и, выпустив меня, откидывается на пятки.

Я смотрю на нее. Не думал я, что она вернется к Марку, каким бы могущественным он ни был. Я думал… не знаю, чего я ожидал. Все это бессмысленно. Марк добивался ее возвращения, чтобы получить еще больше силы. Власти. А она теперь усомнилась в единственной иллюзии, которая делала ее счастливой.

– Я ухожу, – говорю я. – Беру тяжелую работу. Заросший бурьяном пустырь в старом городе. Такая реставрация никого не интересует. Тратишь целую вечность, а когда готово, и глянуть не на что.

– Зачем ты мне это рассказываешь?

– А вдруг… тебе интересно, кто я такой. Чем занимаюсь.

Она с улыбкой качает головой.

– Ты так и не понял, да?

– Послушай, как бы там ни было, тебе это дается. Наверно, лучше, чем мне. Ты могла бы…

– Знаю, что могла бы. Но что ты можешь? И дальше прятаться в листве, скармливая людям фальшивки?

– Это моя работа. Я дрессировщик.

– И я теперь тоже. Марк вздумал создать для меня иллюзию власти над природой, чтобы заставить вернуться к нему. Но это ведь не иллюзия? Про богиню природы – глупости. Но у меня и вправду есть власть над природой. И мне это нравится. Очень нравится. А тебе, Тирелл?

– Да.

Мне не приходится раздумывать над ответом.

Теперь она по-настоящему смотрит на меня. Я бледный, полноватый, но, думаю, что-то во мне есть. Форма подбородка и глаза, говорят, умные.

Ну, мать так говорила. А вообще-то она редко врала. Никогда не убеждала меня, будто я невообразимый красавчик и тому подобное.

– Ты еще можешь чего-то добиться, Тирелл. Тогда и посмотрим.

Она ныряет совершенно беззвучно.

Береника, я пишу отчеты для Марка, но он их не читает. Может, ты когда-нибудь прочтешь.