Глава 5
Даша вышла из пены морской. Купальник на ней был чисто символический. Глебу даже показалось, что к ее обнаженному телу прилипли узенькие черные водоросли. Выглядела она очень аппетитно, в глазах огонь, в улыбке страсть. Все это было адресовано Глебу, а не пустоте за его спиной.
— Ты мне снишься? — спросил он.
— Да, в эротическим сне, — подтвердила она.
— Здесь слишком ярко.
Ларион за решеткой, его подельник вроде как на свободе, но ему сейчас точно не до Глеба, шкуру бы свою спасти. Но на пляже лучше не задерживаться.
— И дядя мой может увидеть. — Она кивком показала на дом по соседству.
Глеб не был знаком с его обитателями, но кое-какие сведения о них имел. Хозяин этого дома занимался бизнесом, связанным с грузоперевозками. Звали его Михаилом. Больше Глеб ничего не знал.
— Твой дядя самых честных правил?
— Ему все равно, — сказала Даша, легонько, едва касаясь, провела рукой по его животу и направилась к дому.
Глеб открыл калитку, пропустил ее во двор. Там Даша глянула на стену, за которой скрывался ее дом, увидела только крышу и убедилась в своей безопасности. Она ловким, быстрым движением избавилась от лифчика, затем от мини в своем бикини и голышом нырнула в бассейн. Глеб за ней.
— А это правда, что ты знаменитый баскетболист? — спросила она, обвив его шею руками.
— Это тебе снится, — ответил он.
— А что снится тебе? — спросила она и закрыла глаза.
— Мяч.
Глеб устроил безумный дриблинг. Без бросков и передач. В нарушение всех баскетбольных правил. Нельзя владеть мячом больше двадцати четырех секунд без бросков, а он безумствовал минут десять, не меньше. Бросок был потом. От восторга Даша едва не захлебнулась, причем в самом прямом смысле этого слова. Глеб вытащил ее из воды, на руках вынес из бассейна, уложил в шезлонг.
— Ничего себе, вот так кино, — пробормотала она.
Одним полотенцем Глеб накрыл ее, другим обмотался сам. Но в шезлонг опуститься не успел. Из дома вышел Яша. Судя по улыбке, затаившейся в уголках его губ, он стал невольным свидетелем всех этих вот снов и сновидений. Глеб недовольно цокнул языком, глядя на него. Надо же было ему появиться здесь днем!
Он не стал ждать, когда Яша подойдет к бассейну, направился навстречу.
— Не помешал? — спросил Гроздьев, кивком показав на девушку.
— Имею право.
Глеб прошел мимо, позвал Яшу к беседке, стоявшей с передней стороны дома.
— А я вот заехал. Мало ли, вдруг Ларион уже здесь, — сказал тот.
— Не понял! — Глеб остановился как вкопанный.
Уж лучше бы Яша остановил его в бассейне, в самый интересный момент, чем вот так.
— Его что, выпустили?
— У нас же не тридцать седьмой год.
— А доказательств нет?
— Зато алиби появилось.
— Да?
— В момент убийства Ларион находился в гостях у своего друга.
Яша продолжил путь. Теперь уже он увлекал Глеба к беседке.
— Скажи мне, кто твой друг…
— Друг — такой же отморозок, как и Ларионов. Причем из той же колонии, в которой тот мотал срок.
— И вы ему поверили?
— Нет. Но алиби есть, а доказательств нет. — Яша зашел в беседку, сел, вынул из кармана пачку сигарет. — Зато мы теперь знаем, с кем контачит Ларион.
— Это он пытался меня остановить?
Глеб и показания насчет щекастого типа давал, и фоторобот составлял. Это после того, как он обезвредил Лариона. Столько дел наворотил, и все это зря? Мало того, еще и Лариона озлобил.
— Он. Васильев Иван Евгеньевич, кличка Вензель.
— Мне какое дело, как его зовут? Приставит ствол к затылку и фамилии не скажет.
— Может и приставить, — совершенно серьезно сказал Яша.
— Спасибо, утешил.
— Я, конечно, с Ларионом поговорил, популярно все объяснил. — Яша выдул дым на свой кулак. — Не знаю, проняло или нет. Если да, то можешь спать спокойно.
— А если нет?
— Я же за тобой присматриваю. А с бабами ты тут поменьше. Или им нужно побольше? — усмехнулся Гроздьев.
— Побольше нужно вам. Чтобы было на чем Лариона удержать, — не остался в долгу Глеб.
— Скажи, что в Москву уезжаешь.
— А ты скажи, что Ларионов меня там найдет.
— Найдет. Ствол тебе нужен. Если надумаешь остаться, я помогу с лицензией. Возьмешь «Сайгу». Пристрелишь Лариона, честь тебе будет и хвала. Кто там у тебя в бассейне?
— Да соседка. Временная. На каникулы приехала.
На самом деле он не был уверен в этом, но хотел надеяться, что Даша в его жизни — явление проходящее.
— Откуда?
— Не знаю.
— Но в бассейне уже искупал.
— Мне что, под протокол с ней знакомиться?
— Лучше под справку. Из кожвендиспансера.
— Типун тебе на язык! — Глеб разволновался.
Повод для этого у него действительно был. События развивались как-то уж очень стремительно, а резинки под рукой не оказалось.
— Лучше мягкий типун, чем твердый шанкр. Ну так что насчет карабина?
— Было бы неплохо.
— Тогда давай паспорт, я там сам все сделаю. Подъедешь, поставишь роспись, и все.
Глеб сходил за паспортом, отдал его Яше, и тот уехал. А у него вдруг возникло чувство, что его жестоко обманули. Ларион гуляет на свободе, он чертовски опасен, а Глебу без документов из Тепломорска не выехать. Получалось, что в руках у Яши не только паспорт, но и его судьба.
Глеб вернулся к бассейну, но шезлонг пустовал, купальник у бассейна не валялся. Калитка была закрыта, но не заперта. Ушла Даша. Хорошо, если насовсем.
Глеб запер калитку, повернул к дому. Тут-то его и торкнуло. Вдруг Ларион уже здесь? Какое-то время калитка оставалась открытой, и он мог этим воспользоваться. Да и обе двери, ведущие в дом, не были заперты. Заходи кто хочешь.
Глеб остановился в нерешительности. Что делать? Звонить Яше? Но вдруг в доме никого нет? На потеху себя выставить?
Глеб обогнул дом, остановился. Между глухой стеной и забором находилась маленькая площадка с баскетбольным щитом. Здесь же был и мяч. С ним Глеб и зашел в дом.
Мяч тяжелый, а бросок у него мощный и точный. Если что, запустит Лариону в голову. Тот и понять ничего не успеет.
Но в доме никого не было. Глеб решил, что может гордиться собой. Не испугался, не повернул назад. А раз так, то почему он должен бояться бандита, а не наоборот?
На улице жара, а в гипермаркете прохлада. Особенно хорошо у молочных рядов с открытыми морозильниками. Только вот Жене почему-то холодно. Или же просто кожа у нее слишком нежная, оттого и покрывается мурашками. Да, она у нее высший сорт, и фигурка первоклассная. Приближаясь к ней, Ларион впадал в самый настоящий экстаз. Только вот эйфории не было, потому как Женя была для него источником опасности, который необходимо было нейтрализовать.
— Привет!
Она узнала его голос и испугалась, вздрогнула.
— Женя, я хочу попросить прощения! — Ларион смотрел на нее с чувством вины, но при этом напирал взглядом, давал понять, кто хозяин этой ситуации.
— Я сейчас закричу! — заявила она, но не оглянулась в поисках спасения, и взгляд ее прилип к Лариону.
Он знал, как произвести впечатление на красотку, и все для этого сделал. Дорогой мужской парфюм, стильный прикид, но все это — лишь тонкая пленка на его природной, может, слегка причесанной брутальности.
Ларион ничуть не сомневался, что смотрится куда лучше, чем Хворост, обрюзгший от сытой жизни. Он выглядел моложе, хотя и провел за колючкой немало лет. Может, потому, что умел устраивать свою жизнь даже в потусторонних мирах.
— Женя, ты меня сначала выслушай. Думаешь, я ужас, летящий на крыльях ночи, да? А я всего лишь терпеть не могу предателей.
Гроздьев ясно дал понять Лариону, что спуску ему не даст. Дело не закрыто, работа идет. Тому ничего не оставалось, как исчезнуть из города. Так он и сделал. Для этого ему пришлось обмануть хвост, который менты к нему приставили. Сделать это было не так уж и трудно. Но уже через три дня Ларион вернулся. Потому как не мог сидеть без дела.
Менты пока что не давали о себе знать. Тот же Гроздьев скорее всего уже мысленно с ним попрощался. Во всяком случае, слежки пока не было. Да и Хворост не опекал свою жену, чем грех было не воспользоваться.
— Леша никого не предавал!
— Вот видишь, ты сразу же подумала на него. Я тоже, поэтому чуть дров не наломал. Знаешь, я бы его убил, если бы не ты. Ты меня всего изнутри перевернула.
Женя подняла руки, как будто собиралась заткнуть уши пальцами.
— Я ничего не хочу слышать, — сказала она, опустила руки и покатила тележку к кассам.
Ларион не мог остановить ее силой, а на уговоры у него осталось несколько секунд. Нужно было спешить.
— Я не желаю зла твоему мужу. Но если ты ему на меня пожалуешься, то он слетит с катушек. Мне придется ответить. Я не хочу, чтобы ты осталась вдовой, — сказал он, шагая рядом с ней.
Женя остановилась, завороженно глянула на него и сказала:
— Я тоже этого не хочу.
— Ты такая молодая, очень красивая, просто создана для семейного счастья. — Ларион улыбнулся, удивляясь самому себе.
Странно, но его ничуть не тошнило от собственного елейного бреда. Ему приятно было лить бальзам на самолюбие этой красавицы.
— Для семейного счастья с кем? — спросила она с подозрением, но вместе с тем, как показалось ему, и с надеждой.
— Жаль, что не со мной. — Он вздохнул и с нескрываемой хитринкой глянул на нее. — Я не свободен.
— Да мне какое дело? — Женя покраснела.
Нельзя ей было мечтать о семейном счастье с ним, и она прекрасно это понимала. Но так и за язык ее никто не тянул. Сама проговорилась. Потому что ее помимо собственной воли уже влекло к запретному плоду.
— Но мы все равно будем вместе. Ты и я.
— Не в этой жизни.
— И в этой тоже, — заявил он. — Потому что ты изменила мое отношение к людям. Я понял, что нужно жить мирно. В том числе и с твоим мужем. Когда-то мы с ним дружили.
— Когда-то.
— Леша сделал правильные выводы раньше, чем я. Поэтому ты с ним. Ты же не стала бы жить со мной, если бы я остался бандитом?
— Не собираюсь я с тобой жить.
— Это я так, к слову, — спрятав ухмылку, сказал Ларион.
— Не надо к слову!
— Но слова-то нужны. Хорошие, добрые. Леша злится на меня, может, хочет убить. Если я об этом узнаю!.. — Ларион умел делать бездушные, холодные глаза.
Это было нетрудно, тем более что он действительно готов был убивать без всякого зазрения совести. И Лешу наказать, и Размолову отомстить. Но с баскетболистом потом.
— Что ты узнаешь? — Женя заметно разволновалась.
— Я не хочу его убивать.
— А чего ты хочешь?
— Тебя хочу. И еще ты должна поговорить с мужем. Пусть он откажется от своих глупых планов, поймет, что зло порождает зло.
— Да, я ему это говорила.
— Но он все равно меня заказал?
Она кивнула, плотно сомкнула губы, но тут же спохватилась и заявила:
— Нет!
Но Ларион уже получил то, за чем приходил. Все-таки Леша его заказал. Женя по простоте своей бабской это подтвердила.
— Как же нет, если да?
— Он грозился, сказал, что ты дорого заплатишь. Но я попросила его не перегибать палку.
— Он тебя послушался?
— Не знаю, — ответила Женя и опустила глаза.
— Я сам с ним поговорю, скажу ему, что не надо мне больше платить, предложу жить в мире и согласии. Ты мне потом скажешь, согласился он или нет.
— А если он ничего не скажет? Сама же я не могу спросить.
Женя проглотила наживку. На Лариона она смотрела с чувством вины за то, что не может замолвить за него слово перед мужем.
— Не надо спрашивать. Скажет, ну и хорошо, нет, так и не надо.
Ларион нежно провел пальцами по ее плечу, и она не отстранилась. Ей явно понравилось это прикосновение.
— Мы обязательно помиримся с Лешей, — сказал он. — А потом мы с тобой встретимся, поговорим тет-а-тет. — Ларион обласкал ее взглядом.
В ответ Женя толкнула его тележкой и покатила ее к кассам. Останавливать он ее не стал. Пусть свыкнется с мыслью о том, что в ее жизни появился еще один мужчина, насладится фантазией на вольную тему.
А в его жизни появилось связующее звено между ним и Хворостовым. Ларион готов был отказаться от денег, но не от контроля над ним. Ему нужен был Леша, и он не готов был отказываться от него, просто собирался слегка ослабить ошейник.
Белеет парус одинокий на фоне стальных кораблей. Танкеры, сухогрузы в призрачной дымке. Маленький белый катерок с острым парусом ползет себе тихонечко к горизонту. Глеб мог бы тоже обзавестись яхтой, но сначала должен был свыкнуться с мыслью о том, что Тепломорск — это надолго. Если не навсегда.
А курортницами он мог заняться прямо сейчас. Желание было, машина стояла в гараже. Ничто не мешало ему добраться до города, пройтись по набережной. Можно было прошвырнуться по собственному пляжу. Но там сейчас только Даша на фоне парусника. С утра на камне загорает, ждет, когда Глеб клюнет на нее.
Только вот нет желания ставить парус и причаливать к ней. Повторение — это заявка на серьезные отношения, а они ему нужны?
Глеб стоял на террасе, откуда открывался вид на море. Забор высокий, пляж в мертвой зоне. Но он видел край камня и Дашу, примостившуюся на нем. Она лежала на животе.
Он уже собирался уходить, когда Даша вдруг резко повернулась на спину, увидела его и приветливо замахала одной рукой, другой удерживая на груди лифчик. Глеб знал, что нужно делать в таком случае. Он притворился, будто не увидел Дашу, и широко зевнул, показывая, что ему пора в спальню. Глеб только что хорошо размялся под щитом, принял душ. Делать ему было нечего, так почему бы немного не передохнуть?
Но Даша тоже притворилась, сделала вид, будто он заметил ее и позвал к себе. Она поднялась и сошла с камня.
Глеб включил телевизор, вывел на экран изображение с камер, приблизил к себе картинку, на которой Даша подходила к калитке. Там был звонок, и она нажала на кнопку.
Ее тактика заманивания и приручения не сработала. Позавчера после бурного знакомства она ушла, не прощаясь, и в течение всего дня не давала о себе знать, ждала, когда Глеб сам ее позовет. Вчера она почти весь день провела на пляже, но Глеб ее не замечал. А сегодня не выдержала.
Он ее переиграл, только вот особой радости от этого не испытывал. Глеб решил не реагировать, но и Даша не хотела сдаваться. Она жала на кнопку звонка, пока он не выбросил белый флаг.
К калитке Глеб шел нарочно медленно. Участок не самый маленький, пока дойдешь, пройдет время. Но Даша держалась до последнего.
Сначала он набросил на лицо улыбку и только затем открыл калитку.
— Извини, звонок не работает, — сказал Глеб.
— Я так почему-то и подумала. — Она подалась к нему в надежде на то, что он сдаст назад, впустит ее к себе.
Но Глеб стоял как скала. Он и в нападении был хорош, и в защите отличался надежностью.
— Хорошо, что камеры работают. — Глеб кивком показал на макушку заборного столба.
— Зачем они тебе?
— За тобой подсматривать. Я все ждал, когда ты в русалку превратишься.
— И к тебе приплыву?
— Да, хорошо бы. Но не сейчас.
— Почему?
— Ты ведь видела моего друга. Он в полиции служит и меня охраняет.
— От кого?
— Да приходили мерзавцы, деньги вымогали. Угрожали мне. Сказали, что убьют.
— Да ладно!
— Я и сам не верил, пока Яша не доказал. Это страшные люди. Напасть они могут в любой момент. Я не имею права рисковать тобой.
— А если я не боюсь?
— Я боюсь. За тебя.
— А могут напасть?
— Еще как могут!
— Ты даже не представляешь, как это возбуждает! — Взгляд Даши затуманился.
— Меня — нет!
— А меня — да! — Она толкнула его в грудь, как это делают стриптизерши, вступая в приват-игру.
Если Даша хотела настроить Глеба на свою волну, то ей это удалось. Он отступил, и она, что называется, вырвалась на оперативный простор. Опьянение было недолгим, но похмелье оказалось жестким.
— Дядя знает, что у нас роман, — сказала Даша.
В дом они переместились после бурной прелюдии, приземлились в гостевой спальне. Здесь работала сплит-система, стояла мягкая, приятная прохлада. Даша лежала без ничего и не испытывала ни малейшего желания укрыться.
— И что?
— Я сказала, что между нами все серьезно.
— Ну, не все. Есть вещи, до которых мы не дошли. Всю «Кама Сутру» за два дня не осилишь.
— У нас для этого есть целая жизнь.
— Твой дядя предлагает мне свою жизнь?
— Нет, мои руку и сердце.
— Кому?
— Тебе.
— Дядя?
— Ты же понимаешь, что это я в шутку, — сказала Даша и нервно улыбнулась.
— Руку и сердце я должен просить.
— Проси.
— Тоже в шутку?
— А чем я тебе не нравлюсь? — Даша поднялась с постели, приняла призывную позу.
— Ты мне всем нравишься. Но я женат.
Даша нахмурилась, но с пути не свернула.
— Разведешься! — заявила она.
— Не могу. Я люблю свою жену.
— А как же я?
— С тобой чуть посложней. Я люблю любить тебя. — Глеб и сам вряд ли понял, что сказал, но Даша ничуть не удивилась, услышав эту весьма замысловатую формулировку.
— А жена об этом знает? — спросила Даша и посмотрела на безымянный палец его правой руки.
А там только печатка с рубином. Но ведь обручальное кольцо не вживляется в кожу, его можно снимать.
— Нет.
— А может, и жены у тебя нет? Покажи паспорт!
— Пошли.
Нижняя часть купальника нашлась возле бассейна, верхняя — на дорожке, ведущей к нему. Но Глеб не позволил Даше одеться, так и подвел ее к калитке голышом. Только тогда она поняла, что он не собирается показывать ей паспорт. Но было уже поздно.
Глеб вывел ее за калитку и заявил:
— Больше не приходи!
— Ну ты и сволочь!
— Возможно, — сказал он и щелкнул замком.
Лучше быть холостой сволочью, чем женатым дураком.
Вода за бортом плещет, булькает, чайки над головой носятся, кричат. Солнце жаркое, в единственной каюте душно, как в сауне. Вентиляторы не справляются. Зато на палубе вроде ничего, ветерок, тень от паруса. День уже на исходе.
Ларион сидел в кресле и смотрел в бинокль.
Хворост жил на одном конце города, Размолов — на другом, но Ларион знал, как пройти расстояние между их домами быстро и без остановок на запруженных перекрестках. Был у него один давний приятель, у которого имелась яхта, старая, но довольно-таки ходкая. Ларион по сходной цене арендовал ее на два дня.
Сейчас он наблюдал за домом, недавно купленным Размоловым, и этот клятый баскетболист изрядно удивил его. Он взял да и выставил за калитку совершенно голую телку.
— Ничего себе! — заявил Ларион.
— Дай мне! — Вензель протянул руку.
Бинокль у них мощный, капитанский, но в единственном экземпляре.
— Сейчас.
Девушка торопливо оделась, огляделась по сторонам и скрылась во дворе соседнего дома.
— На.
Ларион передал Вензелю бинокль, тот припал к окулярам и сказал:
— Так нет же там ничего интересного.
— Может, и нет. — Ларион усмехнулся. — А страсти кипят.
— Какие страсти?
— Поматросил и бросил.
Размолов — мужик видный. Богатый и знаменитый, молодой и спортивный. Неудивительно, что ему приходится отбиваться от баб. Но какое Лариону до этого дело? Или все-таки можно на этом как-то сыграть?
