Глава 49
Ливай горел. Горели мамины волосы, и пламя хватало его за лицо горячими когтями. Было больно, он кричал, и потом они проломили сетчатую дверь и свалились с крыльца, а дом у них за спиной рухнул, и все потемнело, а что не потемнело, то горело. Ливай думал, что, может быть, горит в аду. Он знал, что сделал что-то плохое, но это было потом. Ведь потом? Не сейчас, когда мама горела у него на руках… Он запутался и испугался.
Жарко, как в аду.
Но сейчас горел дом, и Ливай знал, где он. В том единственном месте, где и всегда. Там он провел всю жизнь и никогда оттуда не выбирался. Мама говорила, что мир – это боль, неподходящее место для таких, как он. Поэтому Ливай остался. Поэтому был там, где был. Дома. И теперь горел во дворе… умирал.
Он открыл глаза – посмотреть, есть ли вороны.
Солнце в сарае.
* * *
– Вроде очнулся. – Глаза Фримантла дрогнули и открылись. Джонни склонился над ним и увидел растерянность, смятение и страх. – Всё в порядке. Мне только надо погрузить вас в машину. Можете подняться?
Ливай моргнул. В трещинах его изуродованного лица лежала засохшая грязь. Он посмотрел вверх, на балки, потом в открытую дверь.
– Так, – сказал Джонни и, взяв великана за здоровую руку, попытался поднять.
* * *
Слова сливались одно с другим, теряли смысл, но глаза у белого мальчика были хорошие, темные и глубокие. Ливай смотрел в них и отчего-то чувствовал себя лучше. Как будто видел их раньше. Как будто им нужно было доверять. Он сел, и жар прошел через него. Все еще напуганный и сбитый с толку, Ливай вдруг ощутил себя в потоке прохладного воздуха, низвергающегося сверху, из какого-то холодного места, а потом снова услышал его. Голос.
Голос Бога.
Такой чистый и ясный, что он заплакал.
* * *
– Почему он так улыбается? – Фримантл лежал зажмурившись, но губы растянулись так широко, что со стороны казалось, будто кожа треснула и вот-вот начнет кровоточить. Джек отступил.
– Может, ему нравится госпел… Кто ж знает? Давай перетащим его в пикап. – Джонни помог великану подняться, но Джек остался в стороне. Джонни опустил задний борт, Ливай сел и завалился на спину. – Дальше, дальше, до конца.
– Дальше, дальше, до конца, – эхом повторил великан.
– Какая-то у него улыбка не та, – сказал Джек.
Фримантл лежал на спине, согнув колени, сложив руки на груди, и на его лице застыла широкая, счастливая улыбка. Невинная, неожиданно для себя подумал Джонни. Чистая.
– Давай залезай, – сказал он. Джек залез, закрыл дверцу и повернулся так, чтобы наблюдать за Фримантлом через заднее окошко кабины. Джонни сел за руль.
– У него губы шевелятся, – сообщил Джек.
– Что говорит?
Джек отодвинул стекло и выключил радио. Теперь мальчики слышали голос Фримантла.
– Нет ворон…
– Закрой, – сказал Джонни.
Джек закрыл, но голос все равно проходил в кабину.
– Нет ворон…
