В последнюю войну капитан Андреас Стегго командовал легким негрейсером, а потом – мир, увольнение и – в качестве компенсации или награды – место совладельца Сагиттарианской звездоходной компании.

Это был крупный, можно даже сказать брутальный мужчина, привыкший к абсолютному повиновению членов своих экипажей. С другой стороны, экипаж на этот рейс набрали в последний момент из рекрутов, завербовавшихся на Альдебаране после того, как из-за внезапно вспыхнувших в системе из двадцати пяти планет беспорядков куча народу осталась без работы. Почти все они были ребята простого – чтобы не сказать грубого – нрава, весьма сообразительны и до ужаса независимы. Пассажиров в рейсе не было – за исключением меня. Перелет предстоял долгий, не меньше двух месяцев; груз тоже не вызывал воодушевления: десять тонн вонючего вискодия. Любой, обладающий хотя бы каплей мозгов, ни минуты не сомневался бы в том, что стоит ждать неприятностей. К сожалению, официальные требования к сотрудникам Сагиттарианской компании сводились к наличию университетского диплома и галактической лицензии; про мозги в них не говорилось ни слова.

Первое, что мы обнаружили, – это то, что вискодий упаковали не в диллитовые контейнеры, а в цистерну с неплотно прилегающей крышкой. Конечно, это экономило место в трюме; с другой стороны, это вносило заметный дискомфорт даже в столь элементарные функции, как дыхание. Признаюсь, мне неважно спалось при мысли о том, что произойдет, если крышка слетит-таки и зеленая слизь просочится из трюма в отсеки. Потом протек один из погрузочных трубопроводов: не выдержал избыточного давления при ускоренной закачке. «Награда» – корабль старый, да и к рейсу этому, первому после пяти лет простоя, ее готовили в спешке. Брин, корабельный сварщик, попытался заварить течь – и взорвался. Так и пришлось спустить его в коконе из запекшегося вискодия через шлюз в открытый космос.

Второго сварщика в экипаже не было; даже думать не хотелось, что случится, если возникнет необходимость что-нибудь заваривать…

Сразу по завершении траурной церемонии команда отправила к капитану Стегго делегацию, обвинившую его в преступной халатности: он, мол, не проверил погрузочные трубопроводы на предмет остатков вискодия сразу после старта. Еще они потребовали, чтобы этот их протест занесли в судовой журнал. Стегго посадил всех пятерых под замок. Потом он объявил, что отныне на борту установлена дисциплина согласно законам военного времени; всему командному составу предписывалось постоянно носить оружие.

Команда недовольно шепталась по кубрикам. Из того, что удалось подслушать мне, следовало, что они недовольны уменьшенным – в качестве наказания – рационом, а также более длинными вахтами: экипаж-то уменьшился.

Мистер Скандалли, старший моторист, зашел ко мне в каюту и предложил короткоствольный шмоблер. Вид железяки в добрый фут длиной не вызвал у меня особого энтузиазма.

– Боюсь, никогда не держал в руках ничего подобного.

– Еще и не такое придется подержать, – угрюмо заметил он. – До того как уйдем в подпространство. Когда альдебаранский сброд начинает бузить, без оружия не обойтись. И, кстати, пассажиры приравниваются к командному составу. Это не комплимент никакой, а суровая необходимость.

Он посмотрел на меня, вздохнул, убрал шмоблер в кобуру и ушел.

Не прошло и часа, как меня вежливо пригласили к капитану на мостик. Все это начинало мне изрядно надоедать, однако, с учетом обстоятельств, портить отношения с капитаном тоже не стоило. Пришлось подчиниться, но я твердо решил не принимать ничьей стороны – если, конечно, до этого дойдет.

Стегго нелепой громадиной возвышался над окружающей обстановкой, сидя в просторном капитанском кресле. На подбородке его серебрилась щетина – что, с учетом дешевизны депилосака, показалось мне неоправданно неопрятным.

– Мистер Скандалли сказал, вы не хотите, чтобы вас считали членом командного состава. Тем не менее, – он помахал в воздухе лапищей, словно отметая мои возможные возражения, – это не обсуждается. Вы, доктор Симс, работали в лабораториях флота, так ведь?

– Да. Роберт Симс, доктор физической химии, второй разряд, альдебаранский проект, CBX-19329.

Мне оставалось лишь надеяться, что мой голос не дрогнул.

Он пожелал проверить мои бумаги. Перелистывал он их с улыбкой.

– Никак не могу взять в толк, мистер Симс, почему человек, обладающий вашим положением в обществе, летит на борту неудобного грузовика, тогда как мог бы без проблем сесть на любой скоростной негрейсер или даже правительственный борт.

– Я лечу домой, чтобы повидаться с родными, с которыми не общался больше трех лет. – Пожалуй, у меня получалось говорить более-менее уверенно. – А флотскому персоналу не разрешается летать на боевых кораблях, если это не связано со служебной необходимостью. И если бы я выбрал перелет на лайнере, мне пришлось бы ждать не меньше полугода. Поскольку отпуск мой уже начался, «Награда» показалась мне хорошим вариантом.

Он еще пошуршал моими бумагами, потом поднял одну к свету.

– Хм… печать производит впечатление настоящей. Поймите меня правильно, я не всегда такой подозрительный. Однако наш маршрут проходит по секторам галактики, в которых боевые действия прекратились совсем недавно. Так что после вашей любопытной отповеди мистеру Скандалли – навещавшего вас, кстати, по моей просьбе – я подумал, что к вам стоит приглядеться повнимательнее.

– Я сказал мистеру Скандалли ровно то, что сказал бы на моем месте любой здравомыслящий пассажир. Поскольку я по всем правилам, в полном объеме заплатил за свой проезд, забота о моей безопасности лежит на вас, но никак не на мне, – палец мой потянулся к кнопке люка. – Теперь я могу идти?

– Минуточку, – капитан медленно повернул свою тяжелую башку. – Мистер Беллью, будьте добры, приведите сюда арестованных.

Мистер Беллью, судовой штурман – тощий белобрысый тип, – все время нашего разговора горбился над звездными картами. Услышав просьбу (точнее, приказ), он поморщился, но покорно встал и вышел. Не прошло и минуты, как он вернулся, ведя за собой пятерых мужчин.

Первым шел высокий – мне в жизни не приходилось встречать таких верзил – тип. Пожалуй, даже капитан уступал ему ростом. Наверное, силовые поля смирительного ошейника даже не доходили ему до колен. Устройство на шее позволяло ему дышать и кое-как ковылять, не более того. На остальных четверых красовались такие же ошейники.

– Рейджин, – представил верзилу капитан. – Я занес его в судовой журнал как главаря несостоявшегося мятежа. Имена остальных джентльменов я не могу выговорить, да и запоминать-то нет особого желания.

Мне оставалось только стоять и молчать – черт его знает, как держать себя в сложившейся ситуации. Внезапно высокий мужчина подал голос. Слова, похоже, давались ему с трудом, так сильно сдавливало смирительное поле его грудную клетку.

– Ты ответишь за это, Стегго, даже если мне придется выслеживать тебя по всей галактике.

Капитан улыбнулся.

– Расстрельная команда на Земле быстро тебя успокоит. А после моего доклада тебя не ждет ничего другого, кроме залпа шмоблерных разрядов.

Рейджин зарычал и все так же неловко, семеня, двинулся на него. Он явно намеревался врезаться в капитана, причинив, по возможности, наибольший вред. Стегго мгновенно вынырнул из кресла и швырнул его в ноги верзиле. Тот споткнулся о кресло и грохнулся головой о переборку. Металлическая обшивка загудела от удара.

Штурман помог ему подняться на ноги.

– Об этом я тоже доложу в рапорте, – хмыкнул Стегго. – А теперь, доктор Симс, я попросил бы вас проследовать со мной.

Оставив за спиной царивший на мостике беспорядок, капитан проводил меня в соседнее помещение, подошел к древнему интеркому, повозился с тумблерами и включил экран. Картинка заставила меня охнуть от неожиданности.

– Как видите, доктор, это трюм. Я специально подключил этот блок к камере трюма, в котором содержались мистер Рейджин с приятелями. Мне показалось, я разглядел на экране фигуру человека, склонившегося над Рейджином и кормившего его. Я послал мистера Скандалли и моего старпома проверить трюм, и мои подозрения подтвердились. Они обнаружили семь человек, которым не полагалось там находиться. Пятеро из них оказались женами арестантов; еще двое – членами команды. В настоящий момент все они также арестованы.

– Женщины! – меня этот факт тоже потряс. – На борту! Безбилетницы!

– Вам ведь наверняка известны правила проезда в условиях военного времени? Любая женщина, обнаруженная на борту межзвездного судна, если только не сопровождает армейский или флотский конвоир, приговаривается к смертной казни или другому сопоставимому наказанию по усмотрению военно-полевого суда. Так ведь гласит закон?

– Право же, капитан, этот закон принимался с целью противодействия членам феминистской Лиги Эйно, сотрудничавшей в годы войны с неприятелем. Он никогда не применялся к гражданским лицам.

– Из чего вовсе не следует, что его нельзя применить к гражданским. Я не сомневаюсь в том, что эти женщины на всем протяжении конфликта поддерживали наше правительство и даже, возможно, принимали участие в Битве за Мертвую Звезду. Но закон выражается на этот счет совершенно недвусмысленно. Саботаж Лиги дорого нам обошелся в дни войны, так что запрет женского присутствия на борту не допускает никаких исключений. – Крупное лицо его сделалось необычно задумчивым. Потом он протянул руку и выключил экран.

– Чего вы от меня хотите?

Он ткнул пальцем в журнал.

– Я подробно описал весь инцидент. Факт, что эти пятеро и двое других мало того, что попытались поднять мятеж на судне, но и сознательно провели на борт своих жен – в нарушение всех существующих законов. – Где-то у нас за спиной громко фыркнул Рейджин. – Я хочу, чтобы вы подписали бумагу в подтверждение того, что на борту действительно присутствуют женщины.

– Но я же не член команды! Я даже не сотрудник компании!

– Именно поэтому мне и нужна ваша подпись. Подпись независимого свидетеля. В случае, если вы откажетесь, с учетом законов военного времени и вашего полуофициального статуса флотского специалиста, я буду вынужден заподозрить вас в сочувствии бунтовщикам. Следовательно, вы будете помещены…

Он мог не продолжать. Пришлось подписать.

Стегго вежливо проводил меня к двери.

– Благодарю вас, мистер Симс. Мистер Беллью, будьте добры, соберите офицеров для военно-полевого суда.

Беллью побагровел как свекла.

– Но, сэр, не собираетесь же вы устроить военно-полевой суд до прибытия на Землю!

– Именно что собираюсь, мистер Беллью. И вы будете в нем заседать. Вспомните раздел Устава: «Любое торговое судно, подпадающее под категории ИАА, ИАБ или ИАВ, следующее в сопровождении боевых кораблей или без оного, по решению капитана может обладать статусом военного судна». И груз вискодия, несомненно, является достаточно опасным, чтобы наш рейс подпадал под категорию ИАВ. Более того, особенности нашей силовой установки не позволили бы нам связаться с соответствующими органами на Земле, даже если бы у нас на борту имелся передатчик для межзвездной связи, хотя у нас все равно его нету. Будьте добры, соберите суд.

Беллью, едва не задохнувшись, вскочил и выбежал с мостика. Надо же, подумалось мне, какой наш капитан законник. Должно быть, он протирал штаны в каком-нибудь штабе почти до самого конца войны, когда в бой начали посылать всех без разбору. Да и то, что его демобилизовали почти сразу, скорее, подтверждало это предположение. Короче, мистер Инструкция собственной персоной.

– Вы отдаете себе отчет, капитан, что все положения Устава, на которые вы ссылаетесь, действительны только в условиях военного времени?

– Отдаю. Военного положения пока никто не отменял. А теперь, доктор Симс, почему бы вам не вернуться в каюту?

Спорить с капитаном мне не хотелось; надеюсь, он не заметил моей попытки подбодрить Рейджина взглядом. Тот уставился на мой парплексовый джемпер, сдвинув при этом брови так, словно пытался принять чрезвычайно важное решение. Джемпер на мне был форменный, с тремя пальмами флотского служащего.

В мое отсутствие каюту обыскали. Кто именно, офицеры или команда – бог его знает. Неблагодарное это дело – сохранять нейтралитет; это хорошо ощутили на своей шкуре многие мелкие планетки. Чемодан и туалетные принадлежности перешерстили наспех, покидав содержимое обратно как попало. На самом деле меня беспокоило только изголовье кровати. Бластер-невидимка лежал на месте, на перекладине койки. Значит, ни сканером, ни даже цветным тальком не пользовались. Дилетанты. Уважающий себя космосыщик не обошелся бы без талька. Крошечный, совершенно прозрачный бластер перекочевал ко мне в карман.

Приятно было вытянуться на надувном матрасе, но мой взгляд сразу же упал на несессер с туалетными принадлежностями. Они явно проверяли полупустой тюбик депиллосака – не спрятано ли в нем чего-нибудь? Красную полку заляпали пятнами белой жижи. Что ж, там они ничего не нашли. И в чемодане тоже ничего подозрительного: вещи мною отбирались со всей возможной осторожностью. А ведь какое удачное решение: взять старомодный чемодан, а не удобный, компактный современный коллапсикон. Однако же, если вся эта заварушка примет серьезный характер, цена всем моим предосторожностям – грамм плутония в атомной печи. Черт бы побрал этого Стегго вместе с его законами военного времени. И черт бы побрал этого Рейджина. Черт бы побрал войну.

Мне снилась Земля.

Где-то в корме корабля отрывисто затрещали разряды. Бластер мгновенно оказался у меня в руке. Кто-то с воплем пробежал мимо люка. Свет погас, вновь загорелся и снова погас. Мой надувной матрас разом превратился в тоненькую тряпочку: компрессор тоже выключился. Что-то ударило в обшивку корабля и с шуршанием сползло к корме. Метеоритная пыль? Вряд ли – в этом-то районе космоса. Возможно, Стегго включил пожарные спринклеры. Или мятежники. Значит, на борту разразился мятеж. Что ж, атомный взрыв мне переживать уже доводилось. И аннигиляцию целого сектора пространства. И утечку молекулярной смазки на заводе фотонита на Ригеле VIII, из-за чего давление упало почти до нуля, лишив нас воздуха. Теперь, вот, еще и мятеж.

В люк забарабанили. Пришлось открыть. На полу в коридоре лежал человек, явно член экипажа. В груди его зияла дымящаяся дыра.

– Джобал! – прохрипел, почти прошептал он. – Молю тебя, Джобал… – Он икнул и застыл – похоже, навсегда. Люк мне удалось закрыть, только осторожно убрав его руку с комингса. А потом мне ничего не оставалось, как вернуться к койке и сесть. Кто это – Джобал? Друг? Жена? Любимая? Или один из его богов?

Так прошло, наверное, около часа. Спустя некоторое время до меня дошло, что на корабле стихли все звуки, не считая ровного гула двигателей.

В коридоре послышались шаги, остановившиеся у моего люка. Кто-то перешагнул через лежавшее тело. Потом люк распахнулся, и в каюту вошли двое здоровяков альдебаранцев. Оба держали в руках по шмоблеру, нацеленному мне в живот.

– Вас желает видеть капитан Рейджин.

Ага. Вот, значит, как все обернулось. Теперь каждый заплатит по счету. К какой стороне, интересно, они меня причисляют?

Спорить с ними мне тоже не хотелось. Бластер мне удалось, при выходе в коридор, сунуть в дальний от них карман.

Рейджин сидел в капитанском кресле. В отличие от Стегго он помещался в нем без труда, но вид при этом имел не менее внушительный. В углу по-прежнему корпел над картами Беллью. За исключением пятна крови на полу рубка выглядела в точности так же, как в прошлое мое посещение.

– Привет, мистер Симс, – улыбнулся распухшими губами Рейджин. Беллью не поднял головы. – Как видите, у нас тут кой-чего поменялось.

– Надеюсь, к лучшему.

– Угу. Нам тоже так кажется. – Он посмотрел мне за спину, на моих конвоиров. – Его обыскали?

– Ну… – начал один.

– Да он вряд ли… – пробормотал другой.

– Чтоб мне взорваться, как Сверхновая! Что, по-вашему, здесь – собрание Альдебаранского Благотворительного Общества? – Он вскочил на ноги и сразу сделался на две головы выше меня.

– Я могу вам помочь, капитан. – Бластер лежал у меня на ладони рукоятью вперед. Пару секунд он непонимающе смотрел на мою протянутую руку, потом быстрым движением взял у меня оружие. Пальцы его ощупали замысловатую поверхность, и он расплылся в улыбке.

– Да чтоб меня хвостом кометы прихлопнуло! Настоящий бластер! Маленький, но смертоносный. Я о таких штуках слышал, но даже не мечтал получить такой. Откуда же он у штатского?

– Я сотрудник лаборатории военного флота.

Он окинул меня оценивающим взглядом.

– Может, так. А может, и нет. Все равно вас нужно обыскать.

Конвоиры шагнули ко мне.

– Минуточку. Я же сам отдал вам оружие. При желании я бы пристрелил вас быстрее, чем ваши дружки-зомби успели рот раскрыть. У меня с собой документы, которые мне решительно не хочется показывать кому-либо до прибытия на Землю. Если я правильно понял, вам от меня что-то нужно. Но если вы прочитаете эти документы, то ничего от меня не получите, а сами окажетесь по уши в неприятностях, по сравнению с которыми ваш мятеж – детские игрушки.

Ему потребовалось некоторое время, чтобы переварить это.

– Ладно, – буркнул он наконец. – Даже если у вас там еще что-нибудь припрятано, больше одного нашего вам все равно не убить. Только рыпнитесь, и из вас фарш сделают. А нам нужна ваша помощь.

Высокая светловолосая женщина с подносом в руках вошла и подала мне чашку с каким-то горячим питьем. Сок хийялау с Альдебарана. Похоже, страсти улеглись.

– Мы с Эльзой недавно поженились. Я ни за что не отдал бы ее на то, что этот садист называет «правосудием». Парни готовы были захватить корабль через тридцать шесть часов после старта из Бума-сити, но я сдерживал их, пока не обнаружили наших жен. Мы тут все простые шахтеры и мелкие торговцы; мы к этим дисциплинарным штучкам не приучены.

Взгляд мой против воли возвращался к красному пятну на полу.

– Стегго?

– Нет. Один из наших. Мы очень старались не допустить кровопролития. В результате мы потеряли больше людей, чем могли бы. Четверых.

– Пятерых, – поправил его один из моих конвоиров. – Там, у люка в его каюту, – он мотнул головой в мою сторону, – лежит еще один. В темноте не разглядеть, но сдается мне, это Ридек.

Рейджин кивнул.

– Значит, пятерых. Надо будет провести перекличку, когда снова запустим основной генератор. Пока у нас только аварийное питание. А теперь вот что мне от вас нужно, доктор: я хочу, чтобы вы подписали бумажку с описанием причин мятежа и свидетельством того, что Стегго и его офицеры, когда вы их видели в последний раз, находились в добром здравии, насколько это вообще возможно.

– Если я их увижу такими, подпишу.

– Увидите. Мы выделим им небольшой спасательный бот и достаточно припасов, чтобы хватило до ближайшей базы. Кстати, если хотите, можете улететь с ними. А то сами понимаете, судно, захваченное бунтовщиками…

– Нет, спасибо. – Мне ничего не оставалось, как держаться как ни в чем не бывало. – Я останусь здесь.

Он внимательно посмотрел на меня.

– Я почему-то не сомневался, что вы так и скажете. Странный вы человек, доктор. Что-то есть в вас такое… непонятное, только мне некогда выяснять, что именно.

– Ну вот и славно. Однако я полагаюсь на ваше слово. И полагаюсь на него потому, что вы не убили Стегго и его офицеров. Следовательно, у вас нет намерения заниматься пиратством. Что бы вы ни задумали, вы обещаете мне, что сделаете все, чтобы я по возможности быстрее попал на Землю или на планету, находящуюся под ее непосредственным управлением?

– Даю вам слово. Слово… бунтовщика.

Мы оба улыбнулись. Подходя следом за мной к люку, конвоир вдруг ткнул мне в спину раструбом шмоблера.

– Это я придумал, – сказал Рейджин, заметив мое удивление. – Когда Стегго доберется до цивилизованных мест, он расскажет все по-своему. Так пусть думает, что вас оставили на корабле против вашей воли. Это добавит вашим показаниям веса, да и защитит вас в случае чего. Вряд ли вам хотелось бы попасть под следствие.

– Спасибо.

Все-таки он оказался неплохим парнем, этот Рейджин.

Экс-капитан Стегго, старший моторист Скандалли и пятеро других офицеров лежали на полу спасательного бота; на шее у каждого красовался смирительной ошейник. Толстяк испепелил Рейджина взглядом.

– Выбросишь меня в космос в этой скорлупке, Рейджин? Ничего, я как-нибудь выберусь. Я еще увижу, как тебя испепеляют орудиями большого калибра!

Мой конвоир наклонился и плюнул ему в лицо.

– Конечно, выберетесь, – спокойно ответил Рейджин. – У вас с собой дюжина коллапсиконов со всем необходимым, – он хмыкнул. – А вслед за вами мы избавимся от этого поганого вискодия.

Он быстро подрегулировал смирительные ошейники: теперь они должны были автоматически отключить силовые поля через полчаса. Когда он склонился над Скандалли, от моего взгляда не укрылось, что грудь у старшего машиниста забинтована.

– Хочешь пари, приятель? – негромко произнес машинист. – Ставлю свои руки против твоих потрохов, что еще до того, как нас подберут, вы все будете греть нары в земной тюряге.

Рейджин широко улыбнулся.

– Я бы на вашем месте не нарывался, Скандалли. После того как вы заперлись в машинном отделении так, что моим людям пришлось едва ли не выкуривать вас оттуда. У многих на вас хороший зуб; они уж наверняка предпочли бы оставить вас на «Награде» – позабавиться.

Скандалли заметно побледнел.

– Что ж, вот и все. Приготовьтесь отчаливать. Этот парень, – он ткнул пальцем в меня, – останется с нами. И Беллью. Они теперь заложники.

Мы вышли, и люк за нами закрылся, но мы успели еще услышать голос Стегго.

– Доктор Симс! Мы вернемся! Вернемся! Мы…

Корабль вздрогнул – это пружины оттолкнули от него бот с офицерами.

На мостике Беллью перепечатывал написанные от руки показания Рейджина. Кроме нас с ним, здесь никого не было. Нам явно доверяли. Лицо у Беллью побледнело еще сильнее и заметно осунулось. Он казался мне слишком молодым для офицера, пусть даже несущего службу на торговом судне. Как он сюда попал? Услышав мой вопрос, Беллью оторвался от клавиатуры.

– Ну, даже не знаю, – ответил он, вынимая из принтера последний лист. – Сначала я удрал в море: начитался всяких-разных книжек. Из древних: ну там Конрада, Лондона, Нордхоффа, Холла. Потом в руки мне попали книжки о космосе: «Путешествия» Малларда, Суз, Йон Джим… В общем, решил я, что мне образования не хватает, и поступил в школу астронавигаторов. Но оказалось, в космосе такая же тоска, как в море.

Что ж, этому можно было посочувствовать.

– Романтику жизнь почти всегда кажется скучной. Так что, вы надеялись, что бунт на корабле сделает ее интереснее?

Он залился краской, и мне вспомнилось, какой больной был у него вид, когда капитан на него кричал.

– Да вовсе нет. Мы знакомы с Рейджином еще по Альдебарану-Шесть – планета называется Наскор. А с некоторыми другими мы вместе охотились на Альдебаране-Восемнадцать. Когда я нанялся сюда штурманом, то рассказал им о некомплекте команды, и они тут же поспешили наняться в матросы. Я даже помог им провести на борт жен. – Он вызывающе посмотрел на меня.

Разумеется, мне ничего не оставалось, кроме как кивнуть в знак того, что с учетом обстоятельств я не вижу в этом ничего предосудительного. Парень продолжал:

– Я никогда раньше не летал со Стегго, но слышать о нем доводилось. Когда он затеял свой военно-полевой суд, я рассказал об этом Рильдеку и Гонде… Гонда – это тот мужик, который вас конвоировал. А они сообщили остальным. Ворвались сюда в самый разгар суда и захватили корабль. Стегго собирался выбросить тех ребят и их жен в открытый космос!

– Не самый красивый поступок. Однако я помню, феминистки из Эйно сумели в начале войны уничтожить три наших боевых эскадры. Эти люди знали, что женщинам находиться на борту строжайше запрещено. Ради чего им было идти на такой риск?

– Ну, они хотели поселиться в какой-нибудь системе, чтобы земля там была не на вес золота. Альдебаран почти целиком состоит из руд, так что свободных земель практически не осталось. А на астероиды в Солнечной системе за время войны цена упала в несколько раз, – вот они и подумали, что, скинувшись, сумеют прикупить один. Но женщин пришлось взять с собой – иначе проезд на лайнере обошелся бы им в половину всех сбережений. Билет с Альдебарана в Солнечную систему стоит недешево.

– Это вы мне говорите!

Подписать напечатанные им показания можно было, не покривив душой.

– Теперь, думаю, они рассчитывают схорониться на Отто или в одной из маленьких систем в тех краях, – подписанная стопка бумаг легла на край штурманского стола. – Не знаю, где именно, но наверняка это должна быть необитаемая система, по возможности неисследованная. Но вас-то доставят в родную Солнечную систему. Если корабль обнаружат в хорошем состоянии и обойдется без смертоубийств, не понадобится флотское расследование – тем более сейчас, после демобилизации. И вы же знаете, как старательно альдебаранские власти расследуют бунты и мятежи.

– Думаю, все кончится тем, что бумаги по этому делу перекочуют из папки «Пропали без вести» в папку «Разыскиваются за мятеж». Но вы не боитесь проблем с женщинами? Их же всего семь.

– Посмотрим. – Он потянулся, от чего висевшая на тщедушной груди складками форменная тельняшка даже расправилась. – Галактика велика, а бизнес после войны должен пойти в гору. В случае чего улизнем куда-нибудь еще, найдем какую-никакую работенку и отсидимся, пока страсти не улягутся.

В рубку вошел Рейджин и принялся рыться в картах. Выбрав одну, он, чертыхаясь под нос, принялся изучать ее. Беллью удивленно покосился на него и продолжал:

– Что до меня, я рад, что помог друзьям одолеть этого отпрыска канализационного насоса. Заодно узнаю, каково это – жить на необитаемом планетоиде.

– Боюсь, гораздо раньше вы узнаете, как пахнет плазма, – вдруг буркнул здоровяк альдебаранец. – Изначальный курс был проложен к Солнцу, так?

– Д-да, – заикаясь, пробормотал паренек, вскочив на ноги. – Н-но я думал, вы сможете управлять маршевыми двигателями. Я проложил новый курс, и все, что остается, это поменять вектор тяги для маневра.

– Ну да, мы можем управлять двигателями, как же, – Рейджин поморщился. – Можем, когда сопла можно отклонять, – он вскинул руку, сжимавшую пустоту. Мой бластер. – Будьте добры, доктор, – он сделал резкое движение невидимым стволом. – Искренне желаю – и настоятельно вам советую! – чтобы вы и на самом деле оказались химиком.

Мы – я впереди, он сзади, с бластером в руке, – проследовали к машинному отделению. Он жестом приказал мне войти, и мне ничего не оставалось, кроме как повиноваться. Меньше всего мне верилось в то мгновение в мое бессмертие.

Вокруг махины двигателя – почему-то он показался мне вдвое больше обычного – сгрудились захватившие корабль альдебаранцы. При нашем приближении люди расступились, и взгляду открылась полупрозрачная зеленая масса.

– Скандалли! – дошло до меня. – Так вот что он имел в виду, угрожая вам в шлюпке. Вот, значит, что за шорох я слышал за переборкой во время мятежа.

– Угу. Этот чертов засранец заперся здесь почти на час. Один из загрузочных трубопроводов проходит совсем рядом с топливным баком. Короче, он сделал так, чтобы это дерьмо попало в движок. Хорошо хоть, оно загустело довольно быстро и не затопило весь корабль. Впрочем, толку-то с этого…

Блестящая масса, как и ожидалось, была тверда, как металл двигателя.

– Боюсь, удача вам изменила, Рейджин. Без подвижных сопел вам траектории не изменить, и из того, что мне известно про вискодий, вам их от него не отчистить. Этот корабль будет продолжать лететь к Солнцу.

– Корабль, может, и полетит, – безмятежно ответил он. – А вы нет.

Выражение лиц собравшихся мне не понравилось.

– Но вы же дали слово! И мне казалось, если кто и держит свое слово – так это вы!

– Мне очень жаль, доктор, но это как раз такой случай, когда я вынужден отступить от своих обещаний. Мы отдали большую часть нейтронного топлива этим, в спасательном боте, а на необитаемую систему нам никак не высадиться, если мы к ней не подойдем вплотную. Если мы окажемся в Солнечной системе, возможно, мне и удастся придумать что-нибудь правдоподобное про Стегго и его офицеров, а также пятерых членов команды, которых продырявили из шмоблеров. Беллью меня поддержит. Его офицерские показания тоже внесут свою лепту. Если мы все будем говорить правильно, и, если Стегго к этому времени еще не выловят, нам, возможно, и удастся выкрутиться. Но вы здесь человек чужой. Мы не можем положиться на то, что вы внезапно не вспомните наставления своего преподавателя по правоведению. Нет, вы или очистите двигатели, или станете первым заранее запланированным трупом.

В спину мне больно уткнулось сразу несколько стволов.

– Но, Рейджин… я же не специалист по клейкой слизи. Я физический химик. Вы вообще знаете, что такое вискодий? Даже студенты шутят: на что бы ни попал вискодий, его уже не отодрать. Он приобретает физические свойства вещества, с которым соприкасается, а тверже материала, из которого изготовлены камеры этого двигателя, во всей Вселенной, наверное, не найти. Попробуйте только сколоть эту скорлупу – и вы удалите ее вместе с кусками движка. Производители до сих пор пытаются разработать размягчитель. И на каждой упаковке предупреждение пользователям: не использовать вещество, если только не нужно склеить намертво.

– Что ж, доктор Симс, вам лучше проявить изобретательность, – бросил вожак через плечо. У самого люка он задержался. – Даю вам ровно три недели – по земному времяисчислению.

– Нет! Вы бы еще посоветовали мне измерять объем жидкости в сирианских дромах! В смысле, требовали бы что-нибудь, с чем я не знаком.

По природе я вовсе не саркастичен; мне просто стало страшно. Три недели на решение проблемы, с которой не справились лучшие умы Галактики! Без лаборатории, без оборудования… Куда уж мне, специалисту по нейтронию!

– Сходите кто-нибудь в медицинский отсек, поищите там скаралкс. – Я слышал, это средство давало неплохой результат при лечении раковых опухолей, случающихся при попадании жидкого вискодия на кожу. Рейджин кивнул и выбежал из машинного отделения. Что ж, по крайней мере, на кое-какое содействие можно было рассчитывать.

Вернулся он с упаковкой скаралкса, на которой крупными буквами было написано: ОПАСНО! ИСПОЛЬЗОВАТЬ ТОЛЬКО ПО НАЗНАЧЕНИЮ ВРАЧА! ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ДЛЯ НАРУЖНОГО ПРИМЕНЕНИЯ!

Пальцы мои поспешно вскрыли упаковку. В ней лежали пять таблеток аспирина и пипетка для закапывания в глаза.

Спустя четыре дня Рейджин заглянул ко мне во время ежедневного обхода корабля. В голове моей к этому времени уже зрела мысль попробовать на движках термояд. Глаза мои покраснели от усталости. Никто не запрещал мне возвращаться в свою каюту, но выспаться не было ни малейшей возможности. Собственно, и выбор-то невелик: решить проблему и долететь до Земли живым или остаться без головы.

– Как дела, док? – поинтересовался верзила.

– Так себе. Я не могу слишком уж повышать температуру плазмы из риска повредить сами двигатели. Пробую греть эту дрянь короткими импульсами, она даже плавится, но твердеет слишком быстро. Ладно, что-нибудь да придумаю.

– Молодчага, – похвалил он меня. – Вот он, настоящий дух исследователя!

Он встретился со мной взглядом и поежился.

– Простите. Я не хотел вас задеть. Жаль, что нет здесь тех ублюдков, Стегго и Скандалли, – с удовольствием залил бы вискодий в их вонючие глотки. Хотя, – нехотя признал он, – возможно, они презирают нас в точности так же, как мы презираем их. Вам не повезло оказаться в этой заварушке.

Сквозь открытый люк в машинное отделение с живым интересом заглядывало несколько женщин в ярких альдебаранских платьях. Починка двигателей значила для них много – ненамного меньше, чем для меня.

– Не берите в голову.

– Видите ли, – почти извиняясь, объяснил он, – у нас здесь демократия. Настоящая, потому что у нас и условия почти те же, как те, в которых ее изобретали. Я всего лишь вожак; даже если бы я намеревался освободить вас, потому что вам доверяю, остальные не обязательно разделяют мое мнение.

– Понимаю. У вас ясная голова, Рейджин. Жаль, что в галактическое правительство берут только землян и сагиттарианцев.

– Угу. Вот и я так говорю. – Все рассмеялись. Напряжение немного спало.

– Говорил же я тебе, – обратился к соседу, опираясь на шмоблер как на трость, Гонда. – Док свой парень!

Долговязый бунтовщик подошел и остановился рядом со мной. Вместе мы смотрели на этот не поддающийся никакому воздействию вискодий – неподвижную зеленую глыбу. Нельзя сказать, чтобы это зрелище радовало глаз.

– Бесит, как подумаю о том, – нарушил молчание Рейджин, – что это прозрачное дерьмо не позволяет поменять вектор тяги, чтобы избежать патрульных судов с Земли, однако же работать двигателям не мешает.

– Такое уж это вещество, – меня одолела неодолимая зевота. – Слой его размазался по стенкам дюз, забив все зазоры, благодаря которым мы могли управлять вектором тяги. А прямолинейной тяге он не мешает… наоборот, он ее даже повышает. Но если убрать тягу, боюсь, он напрочь забьет дюзы.

– А если расколошматить всю эту дрянь вместе с движками? У нас есть гидравлические кусачки. Может, по частям удастся отчистить, а потом мои парни сварят все обратно. А?

– Нет. Разборка двигателя в полете опасна даже при наличии специального оборудования. Вы только облегчите работу земным патрульным судам, если окажетесь в системе без хода. И потом, корпус реактора вам не разобрать. То есть отчистить его куски от вискодия, может, и удастся, если очень постараетесь. Но, насколько я в этих штуках разбираюсь, скорее всего вы останетесь вообще без движков.

– Что для корабля, на котором нету передатчика, – это полный швах. Ладно, если ничего с этим не сделать, остается лишь поддерживать движки в более-менее пристойном состоянии. Я поручил парням смазывать камеры каждые шесть часов. Если верить инструкции, чаще нельзя.

Язык не сразу повиновался мне, но с третьей или четвертой попытки я смог выговорить:

– Смазывать? Какой смазкой?

Он удивленно нахмурился.

– Что значит какой? Машинным маслом. Ну, не земным, конечно…

– Ах вы, несчастные, безмозглые уроды! А ну скажите мне, есть ли на этой чертовой, самим космосом проклятой посудине молекулярная смазка?

Лицо его просветлело в отчаянной надежде. Он рявкнул приказ, один из его людей сорвался с места, бросился к шкафчику с инструментами и заглянул в него. Пару секунд спустя он издал торжествующий вопль, и все, кто находился в машинном отделении, с облегчением выдохнули.

– Без перчаток не трогайте! Там рядом должна лежать пара специальных перчаток!

Альдебаранец вернулся, держа в руках тяжеленный контейнер со стенками из чистейшего нейтрония. Внутри плескалась самая прекрасная алая жидкость, какую мне только доводилось видеть. Молекулярная смазка!

Это означало, что мужчины не окажутся на жутких космических плавильнях, а женщины – в лагерях, построенных для феминисток из Эйно. Ну, а я…

– Найдите мне пару загрузочных трубопроводов – чистых! Они единственные имеют защитный слой для перекачки жидкостей вроде вискодия. Подведите один конец к сливному трапу под затвердевшим вискодием, а второй протащите к наружному шлюзу. Если получится, мы сольем это дерьмо в открытый космос.

– Если получится! – эхом откликнулся Рейджин.

– Должно получиться! Если использовать все до последнего электрона. Должно сработать!

И все сработало. Мы вылили алую жидкость в бачок с сирианским машинным маслом. А потом закачали смесь под максимальным давлением, которого нам удалось добиться, в механизм поворота дюз маршевых двигателей. Потребовалось некоторое время, чтобы суперсмазка проникла в загустевший коллоид. А потом полупрозрачная оболочка, обволакивавшая поворотный механизм, начала медленно менять цвет с зеленого на алый.

Рейджин завопил и хлопнул меня по спине. Алый цвет вискодия становился все ярче, а сам он размягчался все сильнее по мере того, как приобретал физические свойства смазки. И, наконец, тонкие струйки начали стекать в сливной трап. Мы слышали, как он булькает в трубопроводе. По мере того как жидкость густела, движение ее замедлялось, и все же до шлюза – и открытого космоса – она дотекла своим ходом.

Один из бунтовщиков вызвался залезть в камеру под механизмом перекоса и собрал в нейтрониевый контейнер столько смазки, сколько удалось, – на всякий пожарный.

– Надеюсь, вы не обидитесь, – сказал Беллью, оторвавшись от своих карт, – но ребята… ну, они настаивают на том, чтобы, пока их боты будут отчаливать, вы оставались у себя в каюте. Не то чтобы они вам не доверяли, но…

– Они считают, что моя совесть будет спокойнее при разговоре с патрулем в Солнечной системе, если я не узнаю, куда они направились. Что ж, это понятно.

Он улыбнулся, показав кривые зубы.

– Вот именно. Кстати, пока вы там сражались с вискодием, меня не выпускали с мостика. А уж я-то с этими людьми знаком не первый год! Они считают, что я как офицер рискую меньше, чем, скажем, Рейджин, рискующий не только своей жизнью, но и жизнью жены. И, в общем-то, они правы. Поэтому я остаюсь с вами. Я лечу на Землю.

– Не боитесь, что я донесу на вас?

Карты возмущенно зашелестели, когда он повернулся в мою сторону. На лице его сияла широкая мальчишеская улыбка.

– Нет. Вы же не могли не заметить: мы обыскали вашу каюту перед мятежом. И не нашли ничего предосудительного. Кроме полконтейнера неиспользованного депиллосака, который не успел слиться из раковины.

Настал мой черед выпрямиться, затаив дыхание. Что за глупая оплошность!

– Рейджин утверждает, что это не значит ровным счетом ничего. Я все думал и думал об этом, пока не пришел к единственному возможному заключению. Зато теперь я знаю, что у вас ровно столько же интереса в том, чтобы я держал язык за зубами, как и у меня – в вашем молчании. Поэтому я лечу на Землю, и после того, как патруль завершит обычную проверку – а вряд ли стоит рассчитывать на иной исход после того, как Рейджин взял всю ответственность на себя и занес это в судовой журнал, – я отправлюсь своим путем, а вы, доктор Симс, – своим.

– Вы кому-нибудь еще сказали?

– Только Рейджину, уже после того, как вы разобрались с этой кашей в машинном отделении. Он мне не сразу поверил.

Рейджин с женой собирали вещи у себя в каюте. В момент моего прихода он как раз уложил примерно половину из девяносто пяти томов Галактической Энциклопедии. Попадая в силовое поле коллапсикона, каждый том уменьшался в размере и массе примерно в двадцать раз. Несколько десятков миниатюрных книг уже лежало на дне механического саквояжа.

Повинуясь жесту мужа, альдебаранка молча встала и вышла из каюты. Мне пришлось откашляться.

– Не открывайте эту штуку слишком резко, когда будете распаковываться. А то на вас обрушится бумажная лавина.

Он неловко поерзал.

– Знаю. Мне уже приходилось пользоваться коллапсиконами.

Мы помолчали.

– И как вы собираетесь жить на пустынном планетоиде? Вы же не сможете выращивать пищу без кислорода.

– Ах, это? Мы потратили уйму денег на экстракторы, так что сумеем добыть необходимые элементы почти из чего угодно. Для начала сойдет, а там разберемся.

– А книги? Они для ваших детей?

– Угу. Эльза хочет завести много детей. И уж я прослежу, чтобы они выросли со всеми знаниями, что способна дать им галактика. – Рейджин кашлянул. – И все-таки, доктор, клянусь Черной дырой в созвездии Лебедя, я не понимаю, почему вы не могли подождать? Тем более вы же на флоте служите! Какие-то несчастные полгода, и возобновят свои рейсы лайнеры, и все будет законно и легально…

– У меня сын в военно-космическом госпитале на Земле. Мы не виделись уже три года, а права на внеочередной перелет на военном борту у меня нет. Через шесть месяцев я, возможно, просто не застану его в живых.

– Ну, тогда ясно. Но ваши документы…

– Согласно моим документам я – доктор Р. Симс, сотрудник лаборатории физической химии Военно-космического флота, специалист проекта СВХ-19329, с Альдебарана. Хорки, мой начальник, оформил их по моей просьбе именно так, отпустил меня в бессрочный отпуск и пожелал удачи.

Он, наконец, пожал мне руку, дружески улыбнулся и проводил до люка.

– Не беспокойтесь насчет Беллью. Он славный парень. Он вообще рассказал о своей догадке только потому, что решил лететь на Землю и хотел, чтобы вы знали, что он нисколько этого не опасается. Ну, может, всяких там книг поначитался.

Перед отлетом на планетоид бунтовщики показали нам с Беллью, как управлять вектором тяги. В общем, Беллью работал с картами, а мне достались машины. Оно и к лучшему – так мне было спокойнее.

– А знаете, – лениво протянул Беллью в ожидании, пока патруль на границе Солнечной системы разрешит нам следовать дальше. – Все мои мысли сейчас об одном: о маленьком баре в Нью-Йорке. Маленьком старом баре, где я, наконец, наберусь до чертиков.

Что ж, это его право. Что до меня, мне мечталось о салоне Макса в Чикаго. Салоне, в котором мне, Роберте Симс, доктору химических наук, доктору физических наук, доктору технических наук – сделают восхитительный, настоящий земной перманент. После того, конечно, как волосы отрастут.