Глава 6
– Надо на север подаваться, к Белому морю, купить у корабелов коч, загрузить его шкурами да махнуть в Амстердам или Копенгаген. Там с одного раза можно озолотиться. – Николай осторожно глотнул горячего настоя девясила, отлично бодрящего напитка. – Знающие люди говорили, за месяц можно легко добраться до Англии из Архангельска. Ну, за два, самое большее.
– Озолотимся, а дальше что? – Петро задумчиво смотрел в окно, на качающиеся по ветру огромные лиственницы. – Для России какая польза? Царю Ивану все деньги отдать? Так после завоевания Сибири Русь сто с лишним лет была богаче всей Европы, вместе взятой, включая американское золото. И что, помогло это нам? Нет, если судьба или господь бог закинули нас в прошлое, надо принести реальную пользу Родине. Наверняка есть решение, только какое?
– Я полагаю, в Европу выходить всё равно нужно, – осторожно начал Павел Аркадьевич, рассматривая лежащую на столе карту Европы, за каковую сейчас те же англичане заплатили бы любые деньги. – Давайте рассуждать логически. Политика ближайшие столетия будет делаться в Европе. Попасть в Европу, минуя Москву, мы можем по двум направлениям. На юг, по Каме в Волгу и далее, в Каспий. Оттуда путь в Европу через Турцию и всё Средиземноморье. Даже если мы проберёмся живыми, нас обдерут как липку, сперва в Казани, затем в Астрахани, остатки заберут турки, и, куда потом идти? С голым задом в Америку плыть?
– С этой стороны, северный путь предпочтительнее, хотя и сложнее, – спокойным голосом продолжал географ. – К Северному Ледовитому океану можно добраться аж тремя способами – по Оби, по Печоре и по Северной Двине. А из океана нам все пути открыты, в любую страну Европы и Америку, нужно лишь построить или купить морской корабль и вооружить его. Обь можно не рассматривать серьёзно, Обская губа часто забита льдом, а нам нужна постоянная навигация. Кроме того, на пути в Обь будут кучумовские отряды, пробиваться придётся с кровью. Остаются Печора и Северная Двина. Сейчас предпочтительнее Северная Двина, по которой можно сплавиться до Холмогор и Архангельска, где заказать морское судно, купить его, или нанять вместе с командой. Не знаю, что предпочтительнее. В устье Печоры никаких поморов нет, морской корабль там придётся строить самим. Сможем ли? Если сможем, то сколько продлится постройка и кто станет капитаном? Кроме того, русские на Печоре лет пятьсот живут, Пустозёрск уже выстроен и устье реки прикрывает. Земли по Печоре русский царь считает своими, поселиться нам там не дадут, не то что корабль построить.
– Через Москву-то почему нельзя в Европу до-ехать? – искренне удивился автомеханик Володя.
– Сейчас идёт Ливонская война с Польшей и Литвой, в Прибалтике Россия воюет практически против всех тамошних мелких князьков и Ливонского ордена, да и Швеция вступила в эту войну, против России, разумеется. Южнее взять, упрёмся в Запорожскую Сечу, ограбят обязательно. Ещё южнее – та же Турция получается. Да и через Москву придётся много по суше добираться, долго, дорого и всё железо с оружием придётся оставлять. Кроме того, оружие вполне могут царские слуги отобрать, под предлогом военных действий.
– Понятно, – мотнул головой Петро, – выбора практически нет, и, мы согласны, начинать нужно с Белого моря. А дальше?
– Не знаю, – развёл руками географ. – Давайте думать вместе.
– Мужчины, – вмешалась в разговор Нина, подруга Павла, давно переселившаяся к нему в комнату. – Мужчины, сделайте перерыв, отведайте солёных рыжиков с картофельным пюре.
– Хорошо, – согласился Петро, – вернёмся к разговору о цели позже. Пока предлагаю сосредоточиться на ближайших задачах – оборона от Маметкула, увеличение нашего гарнизона до двух-трёх сотен бойцов как минимум. Захват инициативы на реке Чусовой и поиск путей к поморам, чтобы нанять или купить океанское судно. Я правильно сказал, согласны?
– Да, – дружно кивнули мужчины, глядя, как Нина заносит тарелки.
Пищу принимали спокойно, вдумчиво, без разговоров и суеты. Соскучились парни по картошке, два года, почитай, не ели, всё мясо да мясо. Сегодня Нина расщедрилась, целый каравай хлеба нарезала к столу, хоть и ржаной, серый хлебушко, но какой ароматный! На самодельных угловатых тарелках из мутного стекла, в небольших розетках, более позднего изготовления, потому гораздо изящнее, лежали дары уральской природы. Красная икра пробойная, мороженая брусника, слабосолёная форель со льда, солёный хариус, маринованные опята. Завершал пиршество утончённого вкуса двухлитровый стеклянный же кувшин с сухим вином из красной рябины.
Производством вина из подмороженной первыми заморозками красной рябины занялся Володя, автомеханик. Человек простой, надёжный и незамысловатый. Рецепт же вина из подмороженной, сладковатой рябины был старым как мир, его ещё Володин дед знал, собирая вместе с внуком по первому снегу алые гроздья в зимнем лесу. Вот внучок его и вспомнил, когда исчезли винные магазины, а сахара не стало совсем. Без сахара, который в перемолотую рябину нужно было всё-таки добавлять, вино вызревало очень кислым, но с градусами. Из него же и уксус делали, отложив пару бутылей до лета, неплохой уксус вышел. Третий год мужское население острога зимовало с напитком Володиного рецепта, с каждым разом увеличивая заготовки красной рябины по осени. В этом году, дополнительно к рябине, экспериментаторы зарядили на брожение малиновой закваской пять ведёрных бутылей с калиной, три бутыли с чёрной смородиной и, по рекомендации биолога Алевтины, две бутыли со сладковатым корнем солодки, перемолотым и залитым водой.
Но истинным украшением стола была бутылка с подсолнечным маслом, двадцать литров которого впервые получили из семян подсолнуха, неплохо размножившегося за два лета. Супротив подсолнечника льняное и конопляное масло у магаданцев абсолютно не котировалось, по привычному для магаданца продукту скучали, пожалуй, больше, чем по хлебу. Или где-то в равной степени как минимум. Всем этим роскошеством, кроме вина, разумеется, заведовала Нина, прочно занявшая в общине место главной хозяйки. Туда она включила обязанности не только шеф-повара, но и кладовщика продуктовой кладовой. Даже при отсутствии запоров на многих дверях все магаданцы спрашивали разрешения Нины на выдачу продуктов. И в обязательном порядке отчитывались перед ней.
– Павел Аркадьевич, – заулыбались гости, – ты нас балуешь, право слово.
– Увы, друзья мои, увы, – не улыбнулся хозяин, помрачнев лицом. – Ужин наш, скорее, прощальный в таком составе. Ибо суждено нам завтра расстаться, как в песне «Дан приказ ему на запад, ей – в другую сторону». Прошу, подполковник, ваше слово.
– Значится так… – Встал Пётр, взяв стакан с сухим вином в руки, долго смотрел на него, собираясь с мыслями. – До нападения царевича Маметкула, как мы знаем из истории, остаётся полгода. Точно известно, что он придёт из Сибири по Чусовой, не раньше июня – июля будущего года. Нам нужно не просто отбиться, мы сделаем это при любой численности орды, хоть пять тысяч татар. Нам нужно захватить максимум трофеев и пленных, да так, чтобы об этом знали все уральские общины. Как минимум ближайшие соседи. Проще говоря, нужен мощный пиар. Для этого мы трое – я, Николай и Анатолий – отправляемся по соседним селениям, вербовать хотя бы одного-двух добровольцев от каждого стойбища на один год.
– Зачем? – удивился Володя, автор сухого вина. – Нам своих бойцов хватит, новичков ничему обучить не успеем.
– И не надо их учить. Новички своими глазами увидят разгром Маметкула, разнесут об этом вести по всем окрестностям. Мы заработаем огромный авторитет, получим приток вогульских добровольцев и хорошее отношение аборигенов. – Подполковник поднял стакан. – Выпьем за удачу, вот так. Авторитет среди аборигенов нам необходим для выстраивания логистики. То есть удобной и безопасной дороги от Ярвы до Белого моря.
– Это не всё, – продолжил разговор Павел Аркадьевич, уже сидя, – с завтрашнего дня начинаем работы по изготовлению радиоприёмников и передатчиков. Оказывается, в наших рядах скрывается инженер-радиотехник и его четырнадцатилетний сын, радиолюбитель. Стеклодувы полностью переходят в подчинение радистов. Кузнецы готовят волочильню для вытяжки медного провода, для фильер пойдёт платина, чтобы не быстро разнашивалась. Надежда уже подобрала смесь для изоляции провода, подростки займутся добычей живицы, если зимой смола не пойдёт, то будут цедить её с весны. Одновременно к середине лета оружейники подготовят два десятка пушек в передвижной комплектации, к ним тысячу снарядов. Две трети из них с картечью.
– Однако, – выдохнули многие из приглашённых гостей.
– Да, планы огромные, – согласился хозяин. – Но не более того, что мы уже сделали. Вспомните, с чего мы начинали, без оружия, без жилья, без денег. Выпьем за достигнутое!
– Ура, – вполголоса прохрипели мужчины, сдвигая стаканы. Они гордились тем, что сделали за два года, гордились собой, своими близкими, своей силой и волей. Эти мужчины не лежали на диване, не пили пиво перед телевизором. Эти мужчины работали, учились, воевали, защищали своих детей и женщин. Они сделали многое и смогут ещё больше, смогут всё!
Ранним морозным утром конца декабря 1572 года, в тёмных предрассветных сумерках стражники на воротах острога выпускали караван из трёх саней. Дружинники, что сменились час назад, не успели продрогнуть в тёплых полушубках. Они с интересом рассматривали, кто куда направляется. На одних санях Николай с Ваней сворачивал налево, к верховьям Ярвы. В места знакомые, продать кое-какой товар да разведать переходы к северным рекам, если удастся, проверить дорогу к притокам Печоры. Петро с двумя дружинниками и Толик с помощниками спускались по Ярве вниз. Там их пути разойдутся: Петро повернёт в верховья Чусовой, а сыщик свернёт в сторону Камы. Агитировать против Маметкула там особо некого, много русских селений и земли строгановские. Но именно туда двигался помощник и супруг главного химика, в надежде раздобыть в районе будущих Березняков несколько пудов кальвинита.
Надежда ещё осенью предостерегла командиров, что запасы селитры не бесконечны. Все обнаруженные пещеры вычищены, будут ли ещё находки, неизвестно. Без селитры поселенцы рискуют остаться безоружными, порох и азотную кислоту получать будет не из чего. Самим производить ямчуг, как его называют нынешние русские, дохлый номер. Для возникновения селитры нужно время и большое количество животных отходов, навоз к примеру. При мизерной численности конского поголовья и самих магаданцев выхода селитры естественным путём не хватит даже на ложку пороха. Тут же, предупреждая панику среди командиров, главный химик предложила достать кальвинит, которого с двадцатого века в Березниках добывают огромное количество.
Из этого сырья Надежда обещала изготовить другую взрывчатку, более мощную, чем порох. Главное же, договориться на поставки кальвинита, тогда военная безопасность магаданцев гарантирована. Потому и отправлялся на добычу кальвинита Анатолий, что жена рассказала ему все признаки минерала, его внешний вид и возможные места добычи. Сыщик помимо денег вёз с собой ассортимент всех товаров, производимых в остроге, чтобы заинтересовать местных жителей в добыче стратегического сырья. Конечно, и задачу пиара никто не отменял, приглашать русских на реку Ярву сыщик будет, напоминая, что земли там не царские и не строгановские, церковной десятины нет, налогового тягла первые пять лет не будет, рай на земле, а не жизнь.
Петро ставил своей целью создать плотную сеть информаторов по своевременному обнаружению орды Маметкула. Как бы пригодилась летом радиосвязь, но подполковник понимал, что за полгода на ровном месте ничего не выйдет. Инженер-радиотехник Игорь Глотов вместе с четырнадцатилетним сыном за прошедшее время с помощью стеклодувов пока смастерили несколько ламповых диодов малой мощности. Резисторы и конденсаторы, как более простые радиодетали, получались гораздо легче; их семейство Глотовых наловчилось даже тестировать и распределять по размерности. Для этого находчивый инженер использовал динамо-фонарик и пару сотовых телефонов. Формально простейший детекторный приёмник можно собрать хоть сегодня, но кто будет транслировать передачи? У командиров была огромная надежда получить результат через пару лет, учитывая, что параллельно Глотовы работали над компактными элементами питания. Конечно, слишком много свалилось на двух человек, даже принимая во внимание помощь стеклодувов, а куда деваться? Все магаданцы понимали, что связь важнее оружия и денег. Будет быстрая связь, никакие опасности не страшны, при нынешних скоростях.
До создания работающей радиосвязи предстояло дожить, пользуясь несовершенной коммуникацией шестнадцатого века. Проще говоря, Пётр направлялся подкупать себе осведомителей и сообщников. Любых аборигенов, заинтересованных в защите от татар или противодействии им. Потому вёз горсть серебряной мелочи, наконечники для стрел, другие товары не столько для продажи, сколько для вербовки охотников. После вчерашнего разговора, когда командир убедился в поддержке своих мыслей друзьями и обозначил ближайшие этапы развития магаданцев, на душе подполковника стало спокойно. Как говаривал незабвенный Никита Сергеевич Хрущев, правда, по другому поводу: «Цели ясны, задачи определены, за работу, товарищи».
Петро улыбнулся, вспомнив, что так выражался генеральный секретарь КПСС Никита Хрущев по поводу строительства коммунизма, который так и не построили. Надо осторожнее с цитатами, а то будет, как у Черномырдина: «Хотели как лучше, а получилось как всегда». Берега Чусовой, затянутые снегом, абсолютно белым, какого в двадцать первом веке, пожалуй, на Урале не встретишь, настраивали на лирический лад. Лошадь неторопливо двигалась по неглубокому снегу, иногда подскребывая копытами по льду. Нынче, с помощью бывших пленников и наёмных дружинников, магаданцы научились подковывать лошадей. Не обошлось, конечно, без травм, Володя, например, две недели лежал с отбитой ногой, слава богу, обошлось без перелома. Зато теперь магаданские лошадки уверенно вели себя на льду, не боялись упасть, да и груз тащили тяжелее, чем неподкованные кони татар. Мужчина прилёг в санях, глядя на облака, и стал вспоминать оставленную в остроге подругу, Ларису. К этой зиме в остроге все женщины нашли своё счастье, одинокими остались лишь Николай и Елена.
Николай в силу лёгкого характера и «разъездной работы» подругу не искал, а Елена, занятая воспитанием Машеньки и работой в школе, вполне этим удовлетворилась. И не просто удовлетворилась, в бывшем завуче провинциальной школы открылся талант, настоящий талант администратора, управленца. Теперь её даже магаданцы звали исключительно по имени-отчеству, Елена Александровна. Аборигены же, что крестьяне, что дружинники, смотрели завучу в рот и слушали её с полуслова. Несмотря ни на что, осенью, получив в своё распоряжение достаточное количество тканей, магаданки нашили себе одежды. Любой, от коротких штаников и юбок до длинных брюк, платьев, рубашек с роскошными декольте. Купальники, слава богу, ещё не кончились, к ним аборигены привыкли, как пришлось привыкать и к женской и мужской одежде двадцать первого века. Магаданцы демонстративно сохраняли образ жизни из своего прошлого, не стараясь подстраиваться под шестнадцатый век.
Последний год, выйдя из кризиса, женщины бравировали памятью прошлого, загорали в купальниках, бегали в шортах и юбках, одевали детей и мужей в лёгкие одежды. Было пару инцидентов с татарами и, что интересно, с бывшими стрельцами, которые плевались и пытались отругать непотребных женщин, гулявших в коротких юбках и простоволосыми. До более серьёзных действий, к счастью, не дошло. Командиры и офицеры провели грамотную воспитательную работу со всеми аборигенами, разъяснив, что таковы порядки в царстве Магаданском. А им, даже не магаданцам, нечего соваться со своим уставом в чужой монастырь. Аборигены успокоились, а женщины, в свете последних событий, когда осенью Николай привёз много тканей из Чердыни, Лариса всем напаяла золотых украшений, на столах появилась знакомая картошка и помидоры, облегчённо вздохнули. Впервые, пожалуй, за последние два года, прожитые в напряжении и страхе, люди почувствовали себя в безопасности. К Новому году все магаданские дамы пошили себе и детям новые роскошные наряды, в которых, видимо, полностью расслабились. И, как следствие, из восьми женщин острога четверо уже беременны.
В это дело внёс свою лепту и Валентин, громогласно заявивший следующее:
– Рожайте, милые дамы, сейчас, пока все молодые и лекарств достаточно. Через десять лет будет поздно, срок годности препаратов выйдет, да и ваши организмы с родами будут тяжелее справляться.
Его слова были восприняты как руководство к действию, и не только женщинами, но и мужчинами. Тех подруг, кто ещё не готовился стать матерью, усердно «уговаривали» мужья, каждую ночь. В связи с этим остро встал жилищный вопрос, разгораживать небольшие комнаты, отделяя детей, становилось просто физически невозможно. Командиры решили строить ещё одну «многоэтажку», внутри острога. Хотя места там почти не оставалось, но новое общежитие решили ставить, как своеобразный донжон, крепость внутри крепости. С крепкими запорами, из окованных железом дверей, с хозяйственным первым этажом, без окон, но с бойницами.
Окна в деревянном донжоне, с крепкими ставнями, начинались с высоты пяти метров, на уровне второго этажа. А всего планировали четыре этажа, по две семьи на этаж, остальные расширятся в старом общежитии. Сомнения плотников, выдержит ли рубленая стена такую нагрузку, пусть из метровых в диаметре лиственниц, развеяли инженеры. Они предложили стальные штанги для стяжки стен и полов, чтобы те не разъехались. А печи ставить на сквозной каркас из стальных уголков. Таким же образом организовали фундамент, поставив первый, самый нижний венец не на камни, а на чугунные плиты, связанные стальными стяжками. Если и будет гулять фундамент по вертикали, то не расползётся, однозначно. «Ну, ежели так, оно, конечно», – почесали затылки мужики и принялись за работу. Комнатки в новом доме вышли небольшие, по двенадцать – пятнадцать квадратных метров, зато квартиры у всех трёхкомнатные, с кухней и санузлом. С этим сан-узлом основные проблемы и возникали.
Сколько испортили нервов и материала литейщики, пока не научились отливать водопроводные и канализационные трубы из чугуна. Нет, можно и толстостенные трубы применять, но тогда дом развалится под тяжестью канализации уже на третьем этаже. Хотели даже медные трубы сварганить, Валентин отсоветовал, боясь отравлений, чистые металлы травят не хуже свинца. Пока не будет латуни, трубы делать лучше стальные или чугунные. Медь же пустили на краны, самые примитивные, но крепкие. Все эти эксперименты сильно сдерживали водопроводчиков. Так что строительство дома заметно опережало монтаж коммуникаций, видимо, так будет во все времена. Судя по скорости отливки качественных труб, ожидать новоселья можно не раньше мая месяца. Ну, хоть стимул для женщин появился, в ожидании официального новоселья обзаводиться отдельной посудой, выдумывать новую мебель и другие, чисто женские заморочки, вроде занавесок на окна, штор и постельного белья.
С такими запросами купленной в Чердыни материи хватит, дай бог, только до новоселья. Дальше мужчины не задумывались, все готовились к предстоящему сражению с Маметкулом. Главной задачей, кроме еженедельных тренировок, за которыми присматривал Валентин, единственный оставшийся в остроге офицер, командиры считали создание наибольшего запаса патронов и снарядов. Этим мужчины и занимались, получая истинное удовольствие от вооружения, способного шокировать татарскую орду. С учётом отвлечения радиотехников, на помощь пришли жёны крестьян, да и дружинников привлекли к истинно мужскому занятию. Все они процедуру отливки пуль и заполнения патронов порохом, с запыживанием туда пули, восприняли спокойно. Настоящий воин должен сам заботиться об оружии, тогда оно не подведёт. Так что рабочих рук хватало.
Все трое агитаторов вернулись в конце февраля, в течение одной недели, словно сговорились. Несмотря на усталость, лица путешественников светились от радости и удовлетворения. Как выразился Павел Аркадьевич, выслушав отчёты: «Удача помогает смелым». То, что поездки выдались успешные, поняли все жители острога, включая дружинников. С каждым из вернувшихся магаданцев прибыли от пяти до восьми мужчин, по большей части молодёжь. Но с берегов Камы, с молодыми парнями прибыл и мужичок лет тридцати пяти, приказчик одного из тамошних купцов. Трифон, как назвался приказчик, вызывал впечатление грамотного, пронырливого торговца. Ну, каким ещё быть приказчику?
Так вот, кроме новых рекрутов, Толик привёз добрую тонну искомого материала для своей жены, на двух санях, и Надежда подтвердила, что это именно то, что нужно. Так что Трифон погостил в остроге три дня, получил заверения от командиров в закупке «неправильной соли» по оговорённой цене и в любых количествах, после чего отбыл домой, пообещав до ледохода привести настоящий караван с товаром. Среди магаданцев изначально было условлено, что кальвинит закупают не для пороха, упаси боже. Эта «неправильная соль» необходима для изготовления новых сортов стекла, и всего лишь. С такой уверенностью и уехал приказчик, так и не узнавший, что немцы-магаданцы сами варят порох. Потому как командиры единодушно жаловались на нехватку пороха, на его дороговизну, надеялись на новую поездку в Чердынь. Да и Толик искал добрых проводников до Чердыни и дальше в Холмогоры. Сметливый приказчик сам связал эти поездки с нехваткой пороха, многие на Руси знали, что англичане привозят в Москву ямчуг (селитру) и порох через Холмогоры, что магаданцев вполне устроило.
Начиная с этой весны, магаданцы усиленно распускали везде слухи о скопленных запасах пушнины, которую собираются увезти на продажу в Холмогоры. Петро предложил распустить подобную информацию, чтобы орда Маметкула не прошла мимо богатой добычи, обязательно заглянула в гости к магаданцам, которые, между прочим, азартно готовились к наступлению лета. Всего за неделю после поступления кальвинита Надежда отработала технологию получения пороха из этого минерала, а затем и взрывчатки, аналога аммонала, коей стали начинять пустотелые снаряды. Взрыватели к ним были давно готовы, оставалось провести испытания, которые Петро заставил переносить из острога на полигон.
Место для полигона выбрали заранее, в паре километров ниже острога по течению Ярвы, на удобном бойце. С вершины бойца, самой природой подготовленной для расположения огневой точки, пушки удачно контролировали добрых два километра реки Ярвы и самой речной долины. По не растаявшему снегу, на вершину бойца Пушкарского, как предложил его назвать Павел Аркадьевич, затащили четыре орудия из новых, на колёсных лафетах. Испытания нового фугасного снаряда прошли выше всех похвал, хотя взрыватель пару раз отказывал. Затем, пока не стаял снег, пушкари пристреляли все направления болванками. И замаскировали орудия, установив там постоянный пост охраны.
Приближалось лето, нервы магаданцев натянулись до предела в ожидании сражения. Как выразился один из инженеров, Сергей, Маметкул примет у магаданцев защиту диплома на право жить в шестнадцатом веке по своим законам двадцать первого века. Пока магаданцы сдавали лишь экзамены и зачёты по своей компетентности. Смогут они защитить диплом Маметкулу, станут полноправными участниками политической игры на планете Земля. Если не смогут, такого быть не должно, всё равно смогут, общим решением мужчины поправили Сергея. Остальные жители острога ничего подобного не знали, потому продолжили трудиться, как обычно.
В мае крестьяне распахали и засеяли овсом свои поля на другом берегу Ярвы, удивившись, что магаданцы распахивают под картошку не привычную полосу возле острога, а нашли новую поляну в трёх километрах выше по течению Ярвы. Там же магаданцы высадили большую часть подсолнухов, помидоры, огурцы, не поленившись огородить от зверей новые посадки. И уговорили крестьян распахать оставшуюся часть новой поляны, засеять её дополнительно овсом. Говорить о предстоящем набеге уверенно командиры не стали, но намекнули, что слухи о набеге имеются. Крестьяне, с легкомыслием фаталистов отметили, что слухи о набегах идут каждый год, как и о засухе, потому они ничему не верят. Однако, когда Павел Аркадьевич назвал рекомендацию засеять дополнительные площади овсом, решением общества, крестьяне покорились. Они умели жить в коллективе, умели держать данное слово.
Война войной, а жить надо, решили командиры и направили-таки своих торговцев со стандартными товарами вверх по Чусовой и по Ярве. Кроме того, одна лодка под командованием Елены Александровны с двумя дружинниками отправилась на Куйву, где аборигены ждали обещанного год назад товара, добывали алмазы и платину, столь необходимые для неокрепшей промышленности магаданцев. Елена Александровна за зиму отвела душу в остроге, замучила всех магаданцев своей дисциплиной и требовательностью. Даже Петро качал головой, не решаясь делать замечания бывшему завучу, формально она всё делала правильно. Но как-то слишком правильно, успевала проверить всех и вся, спала не больше четырёх часов в сутки. Потому магаданцы, даже женщины, с облегчением вздохнули, когда Елена Александровна изъявила желание прогуляться до Куйвы. Общее мнение выразил Сергей: «Хоть месяц отдохнём от „железной леди”». Все отплывавшие торговцы понимали необходимость быстрейшего возвращения и клялись не задерживаться. А Николай, отплывавший вверх по Ярве, даже прихватил с собой первый экспериментальный примитивнейший искровой радиопередатчик, для испытания.
С радиоинженером Максимом они условили время передач, когда Коля будет отстукивать ключом единственный сигнал азбуки Морзе, который помнили магаданцы – три точки, три тире, три точки, якобы это «SOS». Спорить со знатоком никто не стал, важен сам факт прохождения и приёма сигнала, да проверка дальности связи. На более близких дистанциях в пару километров Максим своё изделие уже проверял. Сейчас изобретатель пытался изменить конструкцию аппарата для полноценной голосовой связи, чтобы не изобретать азбуку Морзе повторно. Ну, и динамики с микрофонами конструировал, естественно. Такой успех не мог не радовать магаданцев, принявшихся мечтать о дальних плаваниях и прочих путешествиях. Когда можно уплыть далеко, не теряя постоянной связи с друзьями, которые всегда придут на помощь в трудный момент.
Едва установилась уверенная тёплая погода, Петро с Валентином приступили к минированию дальних подходов к острогу. Ниже бойца Пушкарского, почти в пределах прямой видимости и дальности пушечного выстрела, река Ярва протекала между двумя высокими скалами, свыше полусотни метров высотой каждая. В самом узком месте расстояние между подобными «воротами» составило сорок пять метров. Весьма удобное место для засады, вернее для блокирования орды Маметкула, поскольку магаданцам надо было не отбить нападение татар, а полностью уничтожить орду, пленить выживших. Если грамотно взорвать скалы, они перекроют путь любой армии как минимум на несколько часов. А этих часов у татар не будет, поскольку взрывать скалы Петро собирался после боя у острога, когда Маметкул начнёт отступление. В том, что отступать татарам придётся, не сомневались даже дружинники, особенно из бывших кучумовцев.
Две недели ушли у офицеров, чтобы грамотно заминировать скалы, а провода дистанционного подрыва протянуть на безопасное расстояние, маскируя их в расщелинах и под дёрном. На место взрывника назначили аманата Ваню, парню было пятнадцать лет, случись какая непредвиденная заминка, он сможет уйти от погони. Но планировали операцию тщательно, предусматривая любые случайности. Молодой вогул несколько раз поработал динамо-машинкой фонарика, взрывая маленькие заряды, великолепно запомнил последовательность действий. Затем выбрал себе место наблюдения и тропу отхода. По этой тропе парень прошёл и пробежал раз десять, пока не запомнил все камешки на пути. Вполне возможно, после взрыва ему придётся убегать от преследования, пусть у Ивана будет преимущество в знании тропинки.
В остроге в это время усиленно тренировали новичков, намереваясь их использовать вторыми номерами пушкарских расчётов, а высвободившихся ветеранов вооружить ружьями. Кроме того, командиры вдруг заинтересовались обучением распашной гребле вёслами дружинников. На все лодки, достаточно длинные, поставили три пары уключин, изготовили к ним вёсла, и дружинники целыми днями тренировались в скоростной гребле. Сначала просто так, потом с нагрузкой в виде шести-семи стрелков-пассажиров. Потом стали тренироваться стрелять из лодок по мишеням на берегу. А к середине июня выбрались на всех лодках в Чусовую, спустились подальше от селения и устроили настоящую тренировку в стрельбе по берегу и по плавающим мишеням из лодки.
Через неделю вновь провели выездные стрельбы, уже с лучшими результатами. А в конце июня два десятка стрелков на трёх лодках отправились под командованием Николая, вернувшегося с верховьев Ярвы, вверх по Чусовой. Плыли дружинники налегке, прихватив лишь запас продуктов на две недели. Все остальные магаданцы остались в остроге, ждать. К этому времени вернулись все торговцы, с очередными меховыми связками, вдвое больше прошлогодних. Популярность магаданских товаров росла, аборигены предпочитали оставить добытые шкуры для покупки нужных железных и стальных изделий у магаданцев, нежели сдавать в ясак. Елена вернулась с Куйвы с богатой добычей, наторговала едва не пуд платины, добрых сто граммов алмазов. Да золота намыла килограммов пять, пока торговала. И пушнину не забыла, привезла.
Всё складывалось, как говорили классики, «согласно предусмотренному плану». Дружинники разбили лагерь в одном дне пути от Ярвы, если плыть туда по течению Чусовой, против течения добираться пришлось почти три дня. После чего ежедневно отправляли дозор вверх по реке, собирать слухи в вогульских селениях и ждать приближения орды Маметкула. Ждать пришлось как раз две недели, как по заказу. Едва утром открыли последние туеса с копчёным мясом, доели последние сухари и Николай поздравил всех с окончанием боевого дежурства (вот непонятные немецкие слова), как появились первые лодки. Это были лодки вогулов, рискнувших убежать при виде огромного войска, заполонившего всю Чусовую и её берега. Беглецы рассказали, что плывут два дня и две ночи, едва успели прыгнуть в лодки при виде татар, налетевших на стойбище.
Они же пояснили примерный порядок построения передовых отрядов орды. Первыми шли пять-шесть лодок, гружённых шатрами Маметкула и его гарема, котлами для приготовления пищи и запасом продуктов. По берегу лодки сопровождала конная полусотня, разгонявшая всех вогулов, имевших неосторожность попасть под руку. Эти «квартирьеры», как правило, по указанию царевича сами выбирали место для ночлега предводителя орды, на чистом нетронутом берегу. Потому никто не смел обгонять квартирьеров, чтобы не осквернить выбранное место недостойным прикосновением. На почтительном расстоянии в два полёта стрелы (около полукилометра) за квартирьерами следовала сотня охранения и обслуга, на плоскодонках, загруженных всем необходимым. И только потом доходила очередь до воинов основной орды, шедших в поход своими улусами, под командованием ханов и их сыновей.
Удивлённый такой осведомлённостью, Николай поинтересовался её причиной. В ответ прозвучал непосредственный ответ: «Всегда так было. По своей земле орда идёт этим порядком, на чужой земле перестраивается. Тогда первыми идут сотни разведки и охраны, потом телохранители хана, за ними квартирьеры. Остальные позади». Офицер вопросительно взглянул на двух татар, бывших в его отряде. Те согласно кивнули головой. «Однако на кой чёрт моя разведка, довольно было спросить Амира и Батыра», – раздосадованный своей тупостью, майор прикидывал план действий в свете новых данных.
– Бойцы… – Дружинники привычно вытянулись, поедая глазами командира. К его непонятным словам они привыкли давно, относя это на счёт «немецкого» происхождения. – Бойцы, ставим лодки за этим мысом, при появлении передового отряда противника первое и второе отделение ведёт огонь на поражение конного сопровождения. Третье отделение на лодке выдвигается к передовым лодкам противника и захватывает их. При сопротивлении лодочников беспощадно уничтожить. После захвата лодок противника берём их на буксир и спешим вниз изо всех сил. Задача ясна?
– Так точно, – глухо выдохнули бойцы.
– Тогда обсудим подробности.
Обсуждали недолго, распределив цели и обязанности, бойцы разобрались по своим местам. Ждали недолго, почти ровно в полдень из-за поворота выплыли пять больших лодок, гружённых доверху какой-то тканью. В лодках сидели по три человека – двое гребцов и рулевой. Укрытые прибрежными кустами, дружинники ждали сигнала. Вот и конная полусотня рысью шла по берегу, немного отстав от лодок. Минуты ожидания текли медленно, как во сне. Наконец, лодки и всадники достигли невидимой линии атаки.
– Огонь, – выдохнул Николай, неторопливо выжимая спусковой крючок. Грохнул выстрел, выбранная цель упала с коня. Офицер торопливо переломил ружьё, меняя стреляную гильзу на новый патрон. По ушам уже били разнобойные выстрелы двух отделений. Лодка третьего отделения уже летела наперехват квартирьерам. Гребцы показали рекорды скорости, едва не протаранили ближайшую лодку. Пара секунд заминки, один из дружинников прыгнул в лодку квартирьеров, раздавая оплеухи растерявшимся татарам. Остальное отделение уже плывёт дальше, к следующим целям.
Всё это сыщик замечает боковым зрением, азартно расстреливая последних живых татар из полусотни сопровождения. Выстрел, ещё один, ещё. Всё, всадников в сёдлах больше нет.
– В лодки! – кричит майор, не слыша своего голоса, и толкает стоящего рядом дружинника в плечо, показывая на лодки. Спешит забраться в ближайшую лодку сам, удивляясь, что оказывается в ней последним. Вроде быстро всё делает, а бойцы опередили, молодцы. Щёлкает стрела, впившаяся в борт лодки, на лучника сразу направлены три ружья, дружинники залпом изрешетили раненого всадника, сумевшего собраться для выстрела. На всякий случай один из бойцов внимательно контролирует берег с ружьём в руках.
Всё происходит быстро, не прошло и пяти минут, а захваченные квартирьеры плывут бок о бок с дружинниками в лодках. Бойцы распределяются по трофейным лодкам за какие-то мгновения. Призовые команды расписаны заранее, как и бойцы прикрытия. Однако из-за мыса уже вытягивается охранная сотня, погоняющая коней во всю силу. Бойцы прикрытия сразу открывают огонь, хотя до татарской сотни почти двести метров. Главное, не дать им приблизиться, пусть падают, останавливаются, теряют темп. Поэтому бойцы из лодок начали стрелять по коням и татарам охранной сотни, выбирая крупные мишени, их товарищи усиленно выгребают вниз по течению Чусовой.
Пока трофейные лодки набирают скорость, бойцы успевают сбить с ног до десятка коней. Погоня сбивается в кучу, задерживается. Восемь лодок в это время пытаются разогнаться, гребцы работают изо всех сил, набирая темп. Это на трофеях изо всех сил, а на лодках прикрытия все бросили вёсла и ведут прицельный огонь, сидя в медленно плывущих по течению скорлупках. Преследователи не отстают, даже нагоняют на какое-то время магаданцев. Увы, им это не помогает, лишь увеличивается точность стрельбы. Очередной раз, запустив руку за патронами в подсумок, Николай ничего не находит.
«Однако первый десяток освоил», – приходит азартная мысль. Рука спускается в другой подсумок и забивает новый патрон в ствол ружья.
Выстрел, ещё, ещё и ещё. Стоп, последние пять всадников поворачивают назад. Хватит.
– Прекратить огонь! – Голос тридцатитрехлетнего офицера неожиданно даёт петуха, срывается на визг. Николай кашляет, едва не захлёбываясь. С трудом успокаивается и хохочет. Его подхватывают бойцы, один за другим. Спустя пару минут громко смеются все бойцы, глядя на испуганных квартирьеров. Просмеявшись до слёз, офицер успокаивается, пора работать. – Хорош. Подобрать гильзы, гребцы, на вёсла. Выходим на крейсерскую скорость. – Опять непонятные немецкие слова.
Остаток дня ни одного преследователя за собой дружинники не заметили, видимо, изрядно напугали кучумцев. Несмотря на это, отдыхали в устье Ярвы, где ещё недавно было стойбище вогулов, неделю назад откочевавших подальше на север, всего полчаса. Быстро перекусили, разбросали мелочь из захваченных шатров, чтобы её заметили преследователи обязательно. Прошли ногами по песку на берегу к руслу Ярвы, чтобы даже дурак понял, куда свернули нахальные грабители. По Ярве плыли до самой темноты, подменяя гребцов каждые полчаса, благо в июле ночи короткие. Когда стемнело, Николай включил на передовой лодке фонарик-динамо. Захваченных квартирьеров впечатлило, один едва не выпрыгнул из лодки, с криками «Шайтан, шайтан!».
К счастью, всё когда-либо кончается, и к двум часам ночи команда прибыла на родные берега. Их встречал Пётр, разбуженный караульными.
– Принимай, командир, товар, – спрыгнул на берег Николай, довольный донельзя. – Шатры самого царевича Маметкула. Теперь, полагаю, он мимо нас не проплывёт. В устье Ярвы мы намусорили, даже генерал поймёт, куда свернули. Утром прибудут, никуда не денутся.
– Молодцы, все целы?
– Ни царапины, постреляли знатно, почти полторы сотни положили, – вывалил удачный результат майор.
– Ладно, выгрузимся, расскажешь.
Уснул Николай под утро, когда в комнате было совсем светло от лучей восходящего солнца. Несмотря на удачный бой, погоню и чаепитие у командира, во время которого он заново пережил всё, о чём рассказывал, уснул офицер быстро и легко. Три года, прожитые в шестнадцатом веке, изменили психику людей из будущего. Они не только научились разделывать убитых животных без всякой брезгливости, но и убивать врагов привыкли. Убивать, защищая себя и своих близких, не теоретически, как в войнах двадцать первого века, а зримо. Отлично понимая, что именно не убитый тобой враг лично изнасилует и замучает пытками твою жену, сделает рабом твоего сына, сожжёт твой дом. Все теоретические рассуждения о гуманизме и ценности человеческой жизни исчезают, когда на пороге дома стоят враги.
Такие изменения в психике произошли не только у мужчин, женщины и дети насмотрелись за три года достаточно, чтобы рассуждать так же. О местных жителях и говорить не надо, они врагов убивают так же спокойно, как режут куриц или потрошат рыбу. Несмотря на это, до пыток магаданцы ещё не опустились, слава богу, не было причин мстить врагам подобным способом. А добывать информацию пытки, к сожалению, не помогают. Под страхом боли человек скажет всё, что угодно, всё, чего хочет палач. Тут никакой правды не найдёшь. Потому и старались магаданцы сохранить из будущего те навыки, которые не мешают выживанию, более того, помогают строить достойную жизнь. Вроде умения создавать порох и взрывчатку, делать ружья и патроны, ту же картошку выращивать, наконец.
Проводив Николая, Пётр не стал ложиться в постель. Он взглянул в окно на разгорающийся на востоке восход солнца, долго стоял, рассматривая появившийся сегмент светила красного цвета. Ни о чём не думал, всё уже давно передумано. Подполковник стоял, наслаждаясь последними спокойными минутами перед боем. В его жизни были подобные рассветы, один раз он готовился к смерти, встречая рассвет. Как думал тогда, последний рассвет в его жизни. Сегодня он не собирался умирать, слишком близко за спиной его родные и любимые люди. Сегодня он впервые смотрел на рассвет перед боем без фатализма, с твёрдой уверенностью, что выживет и всё сделает, как задумал.
Над маленьким островком из будущего неспешно поднималось солнце, освещая неказистые бревенчатые постройки. Караульные вдыхали тёплый июльский воздух, так и не остывший толком за короткую летнюю ночь. В конюшне просыпались лошади, рядом блеяла коза, Машина кормилица. Подполковник взглянул на часы, шесть утра ровно, пора. Он проверил поясную кобуру с револьвером, нож на боку, поправил привычно сшитую по заказу армейскую кепку. Закинул на плечо ружьё и отправился на двор, пора.
