Потеря Иерусалима и отважная защита маркизом де Монферратом Тира привела в движение Третий крестовый поход. Но самое важное событие Крестового похода, долгая осада Акры, началось задолго до прибытия Филиппа II Августа и Ричарда Львиное Сердце, которые дали финальный импульс и получили плоды трех тяжелых лет блокады палестинского порта, взятого Саладином в 1187 году. Отметим двойную осаду города, сначала франками, потом Саладином, с внешней стороны осаждающими франков. Логистические трудности не позволили Саладину поддерживать с осажденными мусульманами контакт, который ему удалось установить, и он был вынужден держаться в стороне, бессильно наблюдая за агонией города. Рассказы об осаде и попытках ее прорвать полны необычных красочных случаев, примеры которых взяты у Баха ад-Дина, Имад ад-Дина и ибн аль-Атира.

Мы уже говорили о большом скоплении франкских войск в Тире. Причина его заключалась в том, что Сала-дин позволял им свободно уходить из каждого города и форта, который он брал. Люди забирали свои семьи и имущество и шли в Тир. Это создало огромное скопление франков и постоянный приток средств, несмотря на очень большие расходы на осаду. Монахи и священники, франкские рыцари и знать надевали черные одежды, тем самым выражая великое горе из-за потери Иерусалима. Патриарх Иерусалимский брал их с собой в поездки по владениям франков, призывая людей отомстить за Иерусалим. Среди всего прочего они изготовили картину, изображающую Мессию и бьющего его араба, и на лице Христа была кровь. Они говорили людям: «Это Мессия, его бьет Мухаммед, пророк мусульман. Он ранил и убил его». Это произвело глубокое впечатление на франков, и они толпами шли к патриарху, даже женщины. На самом деле в Акре в армии было некоторое количество женщин, которые вызывали вражеских воинов на поединок, но об этом мы расскажем позже. Мужчина, который не мог сражаться, выставлял вместо себя замену или давал деньги. Таким образом они собрали огромное число людей и денег.

Мусульманин, живший в Хисн-аль-Акрад, поведал мне следующую историю. Он служил в гарнизоне, который в давние времена сдал форт франкам, но впоследствии он раскаялся в том, что оказал помощь франкам в нападении на мусульманскую территорию и сражался на их стороне. Этот человек сказал мне, что он отправился вместе с группой франков из Хисн-аль-Акрада на четырех галерах на франкские и греческие земли за морем, чтобы найти помощь. «Наш путь, – сказал он – привел нас в Рим, огромный город, который мы покинули, когда наши галеры были полны серебром». Франкский пленный поведал мне, что он единственный сын своей матери, а их дом – их единственное имущество, но она продала его и использовала вырученные деньги, чтобы купить ему все необходимое и отправить освобождать Иерусалим. Там он попал в плен. Таковы были религиозные и личные мотивы франков. Они собирались на бой со всех сторон, одни прибывали по морю, другие – по суше. Если бы Всевышний не смилостивился над исламом, послав смерть германскому королю, который направлялся в Сирию, как станет очевидно позже, однажды можно было бы говорить, что Сирия и Египет некогда были мусульманскими землями.

Их войска собрались в Тире. Франков было великое множество, как и их богатств. Они постоянно получали с моря продовольствие, оружие и людей, так что Тир уже не мог всех их вместить. Сначала франки хотели напасть на Сидон, но мы уже описывали, что случилось (они были отброшены Саладином), и они согласились идти на Акру и осадить ее. Франки отправили туда все свои войска, держась, насколько это возможно, ближе к побережью, по легкой и труднопроходимой местности, широким и узким проходам, а их корабли, груженные оружием и амуницией, следовали параллельно берегу, чтобы при необходимости оказать поддержку. Если бы встретилось непреодолимое препятствие, люди могли сесть на корабли и вернуться домой. Они выступили в поход в 8-й день месяца раджаб 582 / 22 августа 1189 года и в конце месяца прибыли в Акру, хотя их и тревожили на пути отряды мусульман.

Об этом узнал Саладин и сразу вышел навстречу. Когда две армии сблизились, Саладин посоветовался с эмирами: что лучше, догнать франков и атаковать их на марше или обойти и встретиться лицом к лицу. Эмиры сказали: «У нас нет нужды идти за ними по их пути. Дорога неудобная и узкая, и их будет совсем не так просто одолеть, как хотелось бы. Лучше пойти по широкой дороге и напасть с тыла, когда они подойдут к Акре. Там мы разгоним их армию». Саладин понимал, что эмиры предлагают легкий путь, но согласился, хотя сам предпочел бы напасть на франков в пути. «Если франки доберутся до места назначения и закрепятся на территории, их будет невозможно победить, – сказал он. – Лучше напасть на них по пути к Акре». Но эмиры упорствовали, и Саладин в конце концов согласился. Мусульмане пошли по дороге мимо Кафар-Канна, и франки прибыли к Акре раньше. По прибытии Саладин направил группу эмиров для установления контакта с франками. Они должны были сопроводить их угрожая. Франки не рискнули наброситься на них, хотя их было мало, и, таким образом, если бы армия последовала совету Саладина напасть на франков до прихода в Акру, цель была бы уже достигнута, а франки не попали бы в город. Но когда Всевышний чего-то желает, он поступает согласно своей воле.

Прибыв в Акру, Саладин увидел, что франки развернулись от моря до моря перед городом, не оставив мусульманам доступа к нему. Поэтому люди Саладина заняли позиции напротив франков, а шатер султана был установлен на Телль-Кайсан. Его левый фланг растянулся до Телль-аль-Айядийа, а правый – до реки. Обоз остался в Саффурии. Султан разослал гонцов в разные провинции с просьбой о подкреплении, которое прибыло из Мосула, Диярбакыра, Синджара и других регионов Меосопотамии. Подоспел племянник султана Таки ад-Дин, а также Музаффар ад-Дин ибн Зейн ад-Дин, правитель Харрана и Эдессы. Подкрепление пришло к мусульманам по суше, а к франкам – по морю. Во время осады между сторонами имели место столкновения, крупные и не очень. По прибытии Саладин не мог установить связь с Акрой до конца месяца раджаб. Он сражался там до начала месяца шабан – середины сентября, – но цели так и не добился. Войска провели ночь, построенные в боевом порядке, и на следующее утро Саладин атаковал всеми силами и окружил франков со всех сторон. Обе стороны продемонстрировали небывалую решимость. В полдень Таки ад-Дин возглавил атаку на врагов, стоявших прямо перед ним, и выбил их с позиций. Франки обратились в паническое бегство – брат не останавливался, чтобы помочь брату. К ним присоединились другие, и вскоре половина поля оказалась пустой. Таки ад-Дин занял участок, который покинули франки, и связался наконец с горожанами. Теперь мусульмане могли входить в город и выходить из него. Блокада была прорвана. Саладин послал в город своих людей, амуницию, деньги и оружие. Если бы мусульмане продолжили штурм до вечера, они, скорее всего, достигли бы своей цели. Но, одержав одну победу, они решили отдохнуть и вышли из боя. Они сказали: «Мы нападем на них завтра и уничтожим». Среди эмиров, которых Саладин послал в Акру, был Хусам ад-Дин Абу л-Хайджа Толстый, один из величайших командиров мусульманской армии, курд из Арбелы. В тот день было убито много франков.

На следующий день, 6-й день месяца шабан / 19 сентября, мусульмане напали на франков, желая уничтожить их. Приблизившись к позициям врагов, они увидели, что те начеку и готовы обороняться. Тогда они раскаялись в том, что не довели дело до конца накануне. Все позиции франков были хорошо защищены, и они начали рыть ров, который не позволил мусульманам подойти близко. Мусульмане упорно вызывали врагов на бой, но франки отказались и драться, и покидать свои позиции. И мусульманам пришлось уйти. Отряд арабов узнал, что франки выходят в определенном месте с другой стороны, чтобы рубить лес и выполнять другие работы. Арабы устроили засаду в излучине реки и, когда франки, как обычно, вышли на работы, убили их всех. Они отнесли их головы Саладину, который выдал им награды и почетные одежды.

После этого столкновения мусульмане провели время до 20-го дня месяца шабан / 3 октября, каждый день и каждый вечер вызывая франков на бой, но те отказывались даже выходить из своего лагеря. Франки собрали совет и сказали: «Египетская армия еще не пришла, а нам уже угрожает Саладин. Что будет, когда придут египтяне? Лучше всего дать бой мусульманам завтра, в надежде разбить их, прежде чем к ним прибудет подкрепление». В это время большая часть армии Саладина находилась в других местах: одни стояли перед Антиохией, другие не позволяли мародерам князя Боэмунда разорять провинцию Алеппо, его люди были в Химсе и перед Триполи. Еще один отряд был у Тира, часть египетской армии защищала район Дамиетты, Александрию и т. д. Остальные еще не прибыли, поскольку двигались более длинным путем. Все это убедило франков выйти на бой с мусульманами.

На следующее утро мусульмане были развернуты как обычно: одни шли, чтобы бросить вызов франкам на бой, другие оставались в своих шатрах. Некоторые навещали друзей, добывали продовольствие для себя, своих спутников и коней. Неожиданно франки высыпали из своих палаток. Они надвигались тучей, словно саранча по поверхности земли. Они напали на правое крыло мусульман, которым командовал племянник Саладина Таки ад-Дин. Увидев, что франки направляются к нему, он приготовился к обороне, немного продвинулся к ним навстречу и остановился. Заметив это, Саладин направил ему подкрепление из собственного войска, потому что люди из Диярбакыра и других восточных контингентов были собраны с одной стороны от центральной части войска. Франки увидели, что центр защищен плохо, и многие люди оттуда были отправлены на укрепление правого крыла, они повернули к центру. Мусульманская армия побежала. Только немногие остались на месте, и почти все они были убиты, как эмир Муджалли ибн Марван и Захир ад-Дин, брат факиха Исы, правителя Иерусалима, который успешно совмещал военную доблесть с религиозной ученостью, и другие храбрые люди. Так что в центре не осталось никого, кто мог бы противостоять франкам, которые рвались к холму, на котором стоял шатер Саладина, убивая всех на своем пути. Они убили нескольких человек у самого шатра, среди которых был шейх Абу Али ибн Раваха аль-Хамави, ученый человек и хороший поэт. Мученичество за веру стало его наследством, потому что его предок, Абдуллах ибн Раваха, сподвижник пророка, был убит греками при Муте (в 629 году в Трансиордании, когда экспедиция, посланная Мухаммедом к границе его территории, была перехвачена византийцами). Итак, франки убили его и других и спустились по противоположному склону холма, убивая всех. Только чудом они не тронули шатер Саладина, но если бы они это сделали, им пришлось бы иметь дело со всей мусульманской армией.

В это время франки осмотрелись по сторонам и поняли, что подкрепление не смогло последовать за ними. И они вернулись, опасаясь, что мусульмане отрежут их от товарищей. Что же задержало подкрепление? То, что правое крыло продолжало сопротивляться, вынуждая отряд франков сражаться с ним. А левое крыло мусульманской армии напало на франков. Подкрепление, ведя собственные бои, не смогло соединиться с главными силами войск и отошло к своим окопам. Затем наше левое крыло атаковало франков, которые, отступая, подошли к шатру султана, и пажи из лагеря вступили с ними в бой. Саладин вернулся к своим людям, когда центр был смят, убеждая их вернуться и контратаковать. Собрав достаточное число воинов вокруг себя, он атаковал их с тыла, когда они сражались с нашим левым крылом. Теперь мечи правоверных окружали их со всех сторон, и никто не спасся. Многие были убиты, некоторые взяты в плен. Среди пленных был Великий магистр ордена тамплиеров Жерар де Ридфор, который уже однажды был схвачен и освобожден Саладином. Схваченный во второй раз, он был убит. Число погибших, не считая тех, кто в море, было 10 000, и они по приказу Саладина были сброшены в реку, откуда франки брали воду. Большинство погибших составляли рыцари, потому что пехота за ними не успевала. Среди пленных были три франкские женщины, которые сражались наравне с мужчинами, и стало ясно, что они женщины, только когда с них сняли доспехи. Из тех мусульман, что бежали, некоторые вернулись через Тверию. Другие переправились через Иордан и разошлись по домам, многие пошли в Дамаск. Если бы эти войска не рассеялись, они могли бы уничтожить франков. Многие мусульмане совершали подвиги в борьбе с франками. Все старались добраться до лагеря франков в надежде, что это понизит их боевой дух. Неожиданно они услышал крик, что их грабят. Вот что случилось. При виде отступления нашей армии люди погрузили свое имущество на вьючных лошадей, завидев это, чернь напала на караван и принялась растаскивать тюки. Саладин хотел преследовать врага, но видел, что его люди утратили интерес к бою и стараются собрать добычу. Он приказал, чтобы вся захваченная добыча была принесена ему. Чего там только не было: ковры и наполненные мешки, одежда, оружие и все прочее. Все вернулось к прежним владельцам. В итоге Саладин в этот день не достиг своей цели, а франки, оправившись от страха, сумели перегруппироваться и вновь построиться в боевой порядок.

Было много убитых, и воздух наполнился зловонием. Стали распространяться болезни. Сам Саладин тоже был болен. Его мучили колики, периодически возникавшие у него. Эмиры пришли на аудиенцию и посоветовали ему покинуть Акру, прекратив давление на франков. Они постарались представить свой совет в самом лучшем свете: «Мы так плотно окружили франков, что они не смогут отступить, даже если захотят. Теперь было бы лучше уйти и дать им возможность убраться отсюда. Если они уйдут, мы избавимся друг от друга, а если они останутся, мы можем вернуться и продолжить бой. Ты болен. Если люди узнают об этом, со всеми нами будет покончено. Поэтому уход отсюда – лучшее, что мы можем сделать». Поскольку то же самое говорили Саладину доктора, он в конце концов сдался, решив, что все равно все будет, как пожелает Всевышний. Если Он желает какому-то народу зла, то нет земной силы, способной этот народ защитить. И мусульмане отправились в Харрубу. Было это в 4-й день месяца Рамадан / 16 октября. Султан приказал мусульманам Акры защищаться, держать ворота закрытыми и поставить рядом стражников. Он объяснил им, почему уходит.

Как только Саладин и его армия скрылись из виду, франки почувствовали себя в безопасности и продолжили блокаду Акры. Они окружили ее с суши от берега до берега, а их корабли блокировали город с моря. Они начали строить ров и земляную насыпь рядом. Каждый день передовые отряды мусульман подходили к их позициям, но франки не вступали в бой и не покидали своих позиций. Они трудолюбиво копали ров и строили земляную насыпь, желая защитить себя от Саладина, когда он вернется. Стало ясно, что султану был дан хороший совет. Каждый день лазутчики сообщали Саладину, что делают франки, а он продолжал болеть и был не в состоянии сражаться. Кто-то посоветовал ему отправить армию в Акру, чтобы не позволить франкам продолжать строительные работы и напасть на них, но он сказал: «Если меня там не будет, армия ничего не добьется, а значит, от нее будет больше вреда, чем пользы». Ничего не менялось, пока султану не стало лучше. У франков было достаточно времени, и они сделали то, что хотели. Они укрепили свои позиции всеми доступными средствами, а горожане Акры каждый день совершали вылазки за ворота и убивали их за городскими стенами.

В середине месяца шавваль / в конце ноября прибыла египетская армия. Ее командиром был аль-Малик аль-Адиль Саиф ад-Дин Абу Бакр ибн Айюб. Люди возликовали. Ведь он привез осадные машины, оружие, снаряжение и большой отряд солдат. Саладин тоже собрал пехоту в сирийских провинциях, и решил направить все силы на врага. Затем прибыл египетский флот аль-Адиля. Им командовал эмир Лулу, храбрый и энергичный человек, опытный и инициативный. Он появился неожиданно, захватил франкский корабль и отправил его в Акру, жители которой были вдохновлены прибытием флота.

В среду, в 24-й день месяца шабан / 4 октября 1189 года, армия франков пришла в необычное оживление; кавалерия и пехота, ветераны и новобранцы – все выстроились за пределами лагеря, разделившись на центр, правый и левый фланги. Их король находился в центре; перед ним держали Евангелие, защищенное шелковым пологом, который поддерживали за углы четыре человека. Правое крыло франков вытянулось вдоль всего левого крыла мусульман; а их левое крыло аналогичным образом выстроилось против нашего правого. Они занимали гребень гор, их правый фланг упирался в реку, а левый – в море. Султан велел своим глашатаям прокричать по рядам мусульман: «За Ислам, вперед, армия слуг Единственного Бога!» Воины вскочили на коней, исполненные решимости собственной жизнью заплатить за место в раю, и застыли против своих шатров. Правый фланг тянулся до моря, а левый упирался в реку, подобно флангам армии франков. Султан велел своим войскам разбивать лагерь в соответствии с боевым порядком, по отдельности правому флангу, левому флангу и центру, чтобы в случае тревоги им не пришлось маневрировать, чтобы выйти на предписанные позиции. Сам султан занял позицию в центре; его сын аль-Малик аль-Афдаль находился справа от центра; следующим стоял его сын аль-Малик аз-Зафир, брат аль-Афдаля; далее располагалось мосульское войско под командованием Захир ад-Дина ибн аль-Буланкири; затем – войско из Диярбакыра, которыми командовал Кутб ад-Дин ибн Нур ад-Дин и повелитель Хисн-Кайфы; далее находился Хусам ад-Дин ибн Лажин, повелитель Наблуса; затем – Каймаз ан-Наджми, евнух, он был в самом конце правого фланга с великим множеством воинов. На другом конце правого фланга, упиравшегося в море, стояла армия аль-Малика аль-Музаффара Таки ад-Дина и его личное войско. На левом фланге, в той части, которая была ближе всего к центру, сначала стоял Сейф ад-Дин Али аль-Маштуб, великий князь и предводитель курдов; затем – эмир Муджалли с отрядами мехранитов и хаккаритов (курдских племен); далее находился Мужахид ад-Дин Береткаш, возглавлявший войска Синжара и отряд мам-люков; затем следовал Музаффар ад-Дин, сын Зейн ад-Дина, со своим личным войском и армией, находившейся под его командованием. В самом левом конце левого фланга находились старшие офицеры отряда мамлюков Асада, а именно Сейф ад-Дин Иазкуж, Арслан Буга и многие другие испытанные воины Асада, чья смелость вошла в поговорку; факих Иса и его сподвижники находились в центре, которым командовал этот предводитель.

Султан лично обошел ряды войска, вдохновляя людей на битву, подбадривая их перед боем и убеждая их в том, что угодная Аллаху религия одержит победу.

Враг продолжал наступать, и мусульмане шли навстречу до четвертого часа после восхода солнца. Затем левый фланг франков налетел на наш правый, и аль-Малик аль-Музаффар выставил против него свой авангард лучников. Завязался бой, шедший с переменным успехом. Продолжался он до тех пор, пока аль-Малик, находившийся на правом краю правого фланга, на берегу моря, не увидел, что число врагов огромно, и не отступил назад. Таким маневром он надеялся увлечь противника подальше от основной части главной вражеской армии и затем нанести ему решающий удар. Султан, заметив это перемещение, решил, что эмир не может удержаться на своей позиции, и направил ему на помощь несколько отрядов из центра. Тем временем левый фланг врага отступил и занял позицию на вершине возвышающегося над морем холма. Увидев оттуда, что отряды, посланные султаном, отделились от центра, враги воспользовались ослаблением этого участка нашего фронта и атаковали правый фланг центра одновременным ударом пехоты и конницы. Я сам видел, как пехота шла в атаку, не отставая от рыцарей, которые, в свою очередь, не опережали ее, и в какой-то момент даже оказались позади нее. Главный удар в этой атаке пришелся на войско Диярбакыра, которое не было готово противостоять такому напору; поэтому оно отступило и обратилось в беспорядочное бегство. Паника распространилась, и большая часть правого крыла тоже побежала. Франки преследовали беглецов до самой аль-Айядийа и окружили эту гору, при этом один отряд их воинов поднялся до шатра султана и убил одного из его водоносов. В тот день смертью храбрых погибли Исмаил аль-Мукаббис и ибн Раваха. Да смилостивится над ними Аллах. Левый фланг удерживал позицию, ибо вражеская атака не нанесла ему ущерба. В течение всего сражения султан переезжал от отряда к отряду, подбадривая людей, обещая им великолепные награды и настраивая их на продолжение битвы во имя веры. «Вперед! – кричал он. – За Ислам!» В его свите осталось только пять человек, но он продолжал переезжать от отряда к отряду, от одного ряда к другому. Затем султан отъехал к подножию горы, на которой были раскинуты его шатры. Бежавшие продолжали отступать до самой Ухваны, что за мостом в Тверии, а некоторые добежали до самого Дамаска. Вражеская конница гнала наших людей до аль-Айадийа; затем, увидев, что отступающие уже добрались до вершины горы, враги прекратили преследование и вернулись к своей армии. На обратном пути они столкнулись с ватагой слуг, погонщиков мулов и конюхов, которые пытались бежать на обозных мулах, и убили некоторых из этих людей. Добравшись до базарной площади, они совершили новые убийства, хотя при этом и сами понесли существенные потери, ибо там было множество наших воинов, и все они были хорошо вооружены. Франки, добравшиеся до шатров султана на горе, ничего в них не обнаружили, кроме людей, которых убили. Затем, видя, что левый фланг мусульман удерживает позиции, они поняли, что мы вовсе не разгромлены, и спустились с горы, чтобы соединиться со своей основной армией.

Султан оставался у подножия горы в сопровождении нескольких человек и пытался собрать своих воинов и вновь отправить их на бой с врагом. Люди, которых ему удалось собрать, рвались напасть на франков, спускавшихся с горы; однако султан приказал им оставаться на месте, и они оставались до тех пор, пока враг не оказался к ним спиной, направляясь на соединение со своим основным войском. Тут султан бросил свой боевой клич, и его воины накинулись на вражеский отряд, сразив некоторых из них. Тогда и остальные мусульманские воины, видя, что франки могут стать их легкой добычей, в великом множестве накинулись на них и атаковали до тех пор, пока те не приблизились к основным силам своей армии. Когда в основном войске франков увидели, как их солдаты бегут под натиском большого количества мусульман, то решили, что весь отряд, ушедший в атаку, уничтожен и от него не осталось никого, кроме этих беглецов. Думая, что и их самих ждет такая же участь, франки побежали врассыпную, а наш левый фланг начал их преследовать; в тот же момент аль-Малик аль-Музаффар ударил войсками правого фланга. Мы вновь перешли в наступление, подходя со всех сторон и радостно приветствуя друг друга. Аллах посрамил шайтана, приведя к торжеству истинную веру. Наши воины не переставали крушить и рубить, разить и ранить до тех пор, пока франкские беглецы, которым удалось спастись, не достигли своей армии. Мусульмане атаковали лагерь, но были отброшены несколькими батальонами, оставленными там противником на этот случай и теперь выступившими навстречу. Наши солдаты валились с ног от усталости и обливались потом, и после полуденной молитвы наши воины прекратили бой и вернулись к своим шатрам, с радостными криками перейдя через долину, усеянную мертвыми телами и залитую кровью. Султан тоже вернулся в свой шатер и принял офицеров, которые сообщили ему имена тех, кого недосчитались. В рапортах сообщалось, что смертью храбрых погибли сто пятьдесят неизвестных мамлюков; среди знаменитых воинов, павших смертью мучеников, был Захир ад-Дин, брат факиха Исы. Я наблюдал, как факих принимал соболезнования от своих друзей. Он выслушивал их слова с улыбкой, говоря, что они ему не нужны. «Сегодня, – сказал он, – день радости, а не печали». Захир ад-Дин в бою упал с лошади; те, кто находился рядом с ним, помогли ему вновь сесть в седло, и несколько его родственников также погибли смертью храбрых, защищая его. В тот день также погиб и эмир Муджалли. Таковы были потери мусульман; с другой стороны, потери проклятого врага оценивались в семь тысяч человек; однако я наблюдал позже, как переносили их тела, чтобы сбросить их в реку, и я не видел, чтобы число погибших было так велико.

Когда мусульмане обратились в беспорядочное бегство, оставленные в лагере слуги, видя, что шатры брошены, стали обыскивать и грабить их. Действительно, шатры остались совершенно незащищенными, так как часть армии бежала, а другая была занята сражением. Слуги, думая, что армия полностью разбита и враг все равно захватит все имущество, оставленное в лагере, прибрали к рукам все, что только сумели найти, утащили огромное количество денег, одежды и оружия. Эта беда была хуже поражения. Султан, вернувшись в лагерь и увидев следы паники и грабежа, принял решительные меры, чтобы справиться с этим несчастьем. Прежде всего, он написал письма и послал людей, чтобы догнать и вернуть мародеров и тех, кто бежал с поля боя. Эти посланцы настигли их на Фикском холме. Они остановили беглецов, крича: «Назад, в атаку! Спасайте мусульман!» Таким образом им удалось вернуть людей обратно в лагерь. Султан приказал отобрать у лагерных слуг все украденное и разложить перед его шатром; там было разложено все, до одеял и седельных сумок. Затем султан сел у шатра, а мы собрались вокруг него, и он предложил тем, кто мог определить свое добро, поклясться в том, что оно принадлежит ему, и забрать его. В продолжение всего этого султан демонстрировал твердость и добродушие, безмятежное спокойствие и проницательность ни разу не изменили ему. Его вера в Аллаха никогда не была поколеблена. Враги, со своей стороны, вернулись к себе в лагерь, потеряв храбрейших из своих воинов и оставив на поле могущественнейших из своих вождей.

Султан послал за подводами из Акры, чтобы собрать тела погибших франков и сбросить их в реку. Один из тех воинов, которые этим занимались, рассказывал мне, что число погибших на левом фланге неприятеля превысило четыре тысячи сто человек; однако он не мог сказать, сколько их погибло на правом фланге и в их центре, потому что оттуда тела свозил к реке другой человек. Уцелевшие враги засели в своем лагере и стали готовиться к обороне, не обращая ни малейшего внимания на мусульманские войска. Многие мусульмане из лагеря бежали; в лагерь вернулись только те, кто был известен по именам, потому что страшились наказания; однако все прочие бежали без оглядки.

Я присутствовал при том, как султан собрал все украденное и вернул вещи их законным владельцам. Это случилось в пятницу, в 23-й день месяца шабан / 6 октября. После этого, когда все успокоилось, султан приказал отвести обоз в Харрубу. Он опасался, что источаемое трупами зловоние может повредить здоровью его воинов. Этот населенный пункт находился недалеко от поля боя, однако дальше того места, на котором они стояли. Шатер султана был поставлен неподалеку от обоза, а авангарду было велено занять то место, где накануне находился лагерь. Это произошло в 29-й день месяца. В конце месяца султан призвал к себе эмиров и советников, среди которых был и я; он призвал всех слушать внимательно, что он скажет: «Во имя Аллаха! Хвала Аллаху! Да снизойдет благословение Аллаха на Его Посланника! Враги Аллаха и нашего народа вторглись к нам и попирали своими ногами землю ислама; однако уже теперь мы видим предвестие нашего торжества над ними, если такова будет воля Аллаха. Врагов осталось совсем немного; теперь настало время уничтожить их полностью. Аллах свидетель, что в этом состоит наш долг. Вам известно, что единственное подкрепление, на которое мы можем рассчитывать, – это войско, которое ведет к нам аль-Малик аль-Адиль. Враг жив; если мы оставим его в покое, и он останется здесь до той поры, когда море станет пригодно для плавания, он получит мощное подкрепление. Я придерживаюсь мнения, и оно кажется мне наиболее правильным, что нам следует немедленно атаковать врага, но пусть каждый из вас выскажется по этому поводу».

Эта речь была произнесена в 13-й день тишрин, согласно солнечному календарю (13 октября). Совет разделился во мнениях, последовала оживленная дискуссия; наконец было решено отвести армию в Харрубу. Там войска несколько дней отдохнут и восстановят силы, ибо все они устали от тяжести оружия. Отдохнув, они обретут прежнюю силу. Отдых надо дать и лошадям. Люди пятьдесят дней провели с оружием в руках и в седле; лошади тоже участвовали в сражениях и нуждаются в отдыхе. После того как все отдохнут, боевой дух людей повысится; аль-Малик аль-Адиль придет и поможет и словом, и делом; останется только вернуть всех дезертиров и заново набрать пехоту, чтобы повести ее на вражеских пехотинцев.

Султан все это время испытывал серьезное недомогание, вызванное тяжестью доспехов, которые он носил в течение длительного времени, кроме того, его угнетала тревога; в конце концов он дал уговорить себя и принял совет приближенных. В 3-й день месяца Рамадан к обозу присоединилась армия. Султан в ту же ночь отправился следом и его здоровье начало улучшаться. Он собирал войска в ожидании своего брата аль-Малика аль-Адиля, прибывшего в 10-й день месяца Рамадан / 22 октября (ибн аль-Атир и Имад ад-Дин указывают дату месяцем позже).

Во время осады Акры франки построили три массивные деревянные башни, каждая высотой шестьдесят локтей. В них было пять этажей, на каждом множество солдат. Для этих башен требовался особый лес, и его привозили издалека. Они были покрыты шкурами, уксусом, грязью и разными огнеупорными материалами. Франки очистили дорогу для их передвижения и доставили все три к стенам Акры. Штурм начался в 20-й день первого месяца раби 587 / 27 апреля 1190 года. Башни возвышались над стенами, и люди, которые были в них, сражались с защитниками на стенах. А франки в это время начали заполнять ров. Было ясно, что город вот-вот возьмут штурмом. Жители Акры послали человека, чтобы тот вплавь выбрался из города и сообщил Саладину, что захват неминуем. Султан приказал армии идти на врага и вступить с ним в бой со всех сторон, желая таким образом отвлечь франков от штурма города. Франки разделились. Одна часть их армии сражалась с Саладином, другая – штурмовала город, но давление на Акру ослабело.

Бои продолжались восемь дней. В 28-й день месяца / 5 мая усталость обеих сторон после восьми дней и ночей изнурительных непрекращающихся сражений положила им конец. Мусульмане теперь были убеждены, что франки возьмут город – защитники больше не могли отражать атаки с осадных башен. Они использовали все известные им уловки, но тщетно, обрушили на башни лавину греческого огня, но это не произвело особого впечатления. Мусульмане поняли, что они обречены, но в это время Аллах пришел им на помощь и помог сжечь башни.

Это случилось так: был человек из Дамаска, страстно увлекавшийся пиротехникой и знавший много всяких добавок, способных усилить эффект огня. Друзья часто упрекали его за эту опасную страсть, но он отвечал, что его хобби никому не причиняет вреда. По странному стечению обстоятельств этот человек был в Акре, и когда он увидел строящиеся осадные башни, то сразу же начал собирать все необходимое для огня, который нельзя затушить уксусом, землей или любым другим веществом. Когда у него все было готово, он показал свое изобретение эмиру Каракушу, командиру гарнизона и правителю Акры. Он попросил его приказать командиру артиллерии нацелить одну из катапульт на башню и выстрелить в нее тем, что он даст. Башня загорится. Каракуш был вне себя от ужаса, ожидая падения города в любую минуту. Исступление едва не убило его. Слова пришедшего к нему пиротехника привели его в еще большую ярость. Он заорал: «Мои люди использовали все возможное, чтобы поджечь башни греческим огнем, но у них ничего не вышло!» Но те, кто присутствовали при этом, сказали: «Кто знает, быть может, Всевышний поручил наше спасение именно этому человеку? Не будет вреда, если мы сделаем то, что он просит». Каракуш согласился и велел командиру артиллерии выполнить приказ человека. Определенное количество емкостей с сырой нефтью и другими составляющими было брошено в башню, но огонь не появился. Франки, видя, что контейнеры падают, а ничего не загорается, стали танцевать на вершине башни, выкрикивая оскорбления и шутки. Когда изобретатель убедился, что емкости, выпущенные катапультой, действительно попали в башню, он выстрелил еще одну, наполненную изобретенным им составом, и башня сразу загорелась. Он выстрелил еще одну, и еще. Огонь быстро распространялся по башне, преграждая людям на платформах путь к спасению. Башня сгорела со всеми, кто там был, а также с запасами оружия. Франки, видя, что первые емкости не причиняют никакого вреда, сохраняли спокойствие и не делали попыток спастись, и спохватились, лишь когда Всевышний дал им почувствовать, что такое адский огонь. Когда первая башня сгорела, мусульмане стали обстреливать вторую, солдаты которой разбежались, и третью. Все они сгорели, сделав этот день запоминающимся для нас. Мусульмане смотрели на происходящее и радовались. Их лица осветило ликование, сменив грусть. Все они радовались спасению от смерти своих единоверцев, ведь у каждого в городе был друг или родственник. Изобретателя привели к Саладину, который пожелал осыпать его дарами и почестями, но тот отказался. «Я сделал это из любви к Аллаху, – сказал он, – и не желаю за это никакой награды». Радостная новость облетела все провинции, и султан послал за подкреплением с востока. Первым прибыл Имад ад-Дин Занги ибн Маудуд ибн Занги, правитель Синджара и Джазиры, затем Ала ад-Дин, сын Изз ад-Дин ибн Маудуд ибн Занги, правитель Мосула, посланный отцом, чтобы командовать армией Мосула, вслед за ним Зейн ад-Дин Юсуф из Арбелы. Каждый из них, как только прибывал, сразу вступал в бой, и только потом люди ставили палатки.