Глава 11
Опустилась душная и полная таинственных звуков ночь. После недавнего боя с вампиром страх встречи с ним ушел. Совершенно непонятно, почему ему удается побеждать боевых магов уровня Гридя, но при этом от меня вампир получил урон и бежал. Еще там, в тоннелях, во время преследования Ивана и банды, я учуял некий запах, а потом вновь – возле распотрошенного трупа. В конце концов, бой с упырем все подтвердил. Отныне я знаю его запах.
Мне предстоит обойти всю округу. Вполне вероятно, если он выползет из-под земли, то сможет заметить одиноко бродящего человека ночью, да еще и вдалеке от возможной помощи. Но случившееся недавно должно его остановить. Во всяком случае, я надеюсь на это. Сегодня вовсе не хочется драться и проверять прочие умения на практике.
Обряды для школы Севера необходимы. Это позволяет нам получать поддержку от земель, на которых живем и принимаем бой. Они усиливают, успокаивают, помогают войти в ритм. Я всего пару раз выбирался далеко от Ринкабихольма и хорошо помню, как было не-обычно, даже неудобно ощущать себя в новой среде. Про Колывань и говорить не приходится. Ко всему прочему, уже пару раз я слышал явственный голос предков, рисковал в драках, а тут еще и турнир с обещанными низкими шансами – самое время для проведения обряда.
Место нужно особое, сильное, где уплотнения эфира, называемые нитями, сходятся в пучок. Нити пронизывают мир насквозь и подчиняются грандиозному замыслу. Частично можно заметить, что от формы плотного плана зависит и их расположение, особенно узлов. Не то чтобы в этих местах можно сотворить нечто выдающееся, – возможности мага, конечно, меняются от места к месту, но не значительно, – просто с таких мест ты словно бы можешь дозваться до всей округи. Это как большой город, собирающий в себя десятки дорог и трактов. Центр паутины. Так я услышу всех духов, живущих в Колывани и области.
Блуждая среди полей и гаев, наткнулся на пару подходящих мест, но есть еще время подыскать другие, – впереди целая ночь.
Мне повезло. Отойдя на несколько верст так, что Колывань скрылась за горизонтом, а по пути еще и деревушка попалась спящая, я отыскал прекрасный лес. Старый, с многолетними буреломами, в сердце которого бьется мощный эфирный узел – чудное место для ритуала. Стоило мне сунуться, как леший – дух-сторож – вперил в грудь неприятный взгляд. Первая проверка.
Лес стал оживать. Проснулся матерый и огромный медведь. Зашевелился могучий лось. Встрепенулся волчий вожак, а сонный вепрь качнулся, едва не упав.
Я сосредоточился на сознании лешего, продолжая с трудом пробираться в чащу.
Мысленно произношу: «Пусти меня!»
Ответа не последовало.
«Пусти меня! Мне нужно провести ритуал!»
Леший упорно молчит, а животные уже двинулись навстречу.
«Пусти меня! Я, Ингви фон Крузенштерн, наследник рода. Мне нужно провести ритуал гармонизации. Пусти меня!»
Неожиданно леший успокоился. Я даже остановился, несколько опешив. Лес очень старый, и существо в нем живет тоже древнее. Могучее. Но сейчас мне удалось его уговорить. Это большое достижение.
Утерев холодный пот, я двинулся дальше, ощущая, как животные возвращаются к своим лежбищам.
Продираясь через очередной бурелом, разодрал лицо до крови. Почти тут же споткнулся и едва не прошиб грудь сучком. Начиная уже материться, я настырно пру дальше.
Вдруг провалился в заросший травами омут. Почти с головой ушел, еле-еле успел схватиться за тот самый сук, что недавно чуть не ранил.
Пыхтя, плюясь и сыпля проклятиями, выползаю на твердь. Одежда мокрая, воняет илом и тиной. Еще и ледяная! Посреди лета.
– Черт бы тебя побрал, старый ты пердун!
Леший никак не отреагировал. Хотя, может, еще заготовил ловушек для второго испытания.
Перемазанный грязью и кровью, наконец, выбрался из бурелома. Листвяк перемежается хвойными. Такое впечатление, что деревья высадила чья-то рука – так равномерно растут. Одного возраста, высоченные, разлапистые, с могучей шумной кроной. Это и есть сердце, тут раскинулся эфирный узел.
Я лег и расслабился. Земля, конечно, холодная, но скоро я перестал это чувствовать. Ощущение привычного мира пропало. Я будто спускаюсь по лесенке, все глубже и глубже. Нет больше ни земли, ни купола небесного, а только нити, веревки и канаты текучего, пульсирующего эфира.
Маги лишь управляют эфиром, за счет накопления силы в себе. Результат зависит от знаний, опыта и объема энергии. А еще от стихийного положения сил, полюсов и даже погоды. Если обладать большой хитростью и великим знанием, то можно одолеть значительно более сильного противника, отыскав такое место, где его возможности снизятся. Сейчас, ощущая-созерцая мерцающий мир токов, я теряю себя, вовлекаясь в вечное движение. Сохранить разум, совершить задуманное и вернуться – вот задача проводящего обряд. Людей со слабой волей запросто может затянуть в прекрасный омут энергий.
Я остановился, если можно так выразиться, и огляделся. Нужно связать себя с тонким миром Колывани, чтобы духи и стихии легко узнавали при обращении и охотней приходили на помощь. О дружбе не может идти речи, но наладить отношения я могу, тем паче что если тут в округе не живет смыслящего мага, у духов накопилось достаточно проблемных мест, прочистив и восстановив которые, я заслужу их расположение.
Так и получилось. Тут и там, желтым, красным и сине-черным цветом вспыхивают нездоровые участки эфирной сетки. Существа, что показывают мне их, уже с любопытством смотрят на бледный огонек духа, столь уверенно и смело вошедшего с ними во взаимодействие. Это и есть Северный Путь – истинное мастерство земли Туле. Война никогда не была в приоритете у моих предков. Лишь по необходимости шло развитие и в этом плане, в основном же мы искали способы познания мира через наблюдение и гармонизацию. Если я стану шаманом здешних мест, то возможности возрастут многократно, а взору откроются тайны.
Прежде чем отправлюсь на исправление проблем с эфирными уплотнениями, нужно воззвать к предкам. Транс глубокий и ровный, все должно получиться.
Я осознал себя стоящим, хотя твердого основания тут нет. Все пространство вокруг светится, как небеса на восходе или закате. Переливаясь разбавленной радугой. На фоне этого проступают белесые лица предков, и чем дальше они по древу, тем более расплывчато видно.
С болью в сердце я различил образ отца. К несчастью, говорить с предками так, как мы говорим с живыми людьми, нельзя. Можно лишь прочувствовать, примерно понять, одобряют ли они твой путь. Верно ли ты движешься.
Я уже сделал выводы из тех случаев, что со мной произошли недавно: на корабле Кольбейна и после предложения Ивана вступить в банду. Следует просто уточнить.
Сосредоточился и постарался как можно ярче представить те события, основываясь на чувствах. «Вопросы» и «ответы» здесь похожи на то, как человек ловит равновесие на неустойчивой поверхности. Мы словно приноравливаемся друг к другу, реагируем на легкие колебания, и в итоге я понимаю общее отношение предков к своему выбору.
Как и думал, мне не следует идти путями, отличными от боевых искусств и магического боя. Нужно развивать возможности, чтобы потом суметь раскрыть заговор, узнать, кто убивал и кто способствовал убийству родных.
Еще я помянул случай с убийством нападавшего и последующим впитыванием его силы. Предки дружно поддержали, подразумевая, что нужно у всех врагов забирать малейшие задатки к магии, тем самым усиливая себя.
Возвращение в чащу прошло скачком. Я дернулся и сел. Тело затекло и замерзло. Начинают воспаляться органы. Пришлось заняться еще и самолечением – очень нелюбимое занятие. Всегда трудное, забирающее душевные и магические силы. Но обязательное.
Луна уже склонилась к горизонту, когда я двинулся к первому проблемному участку эфирной сети. Пришлось обходить лежбище медведя. Может, он и не напал бы, но рисковать не хочется – слишком огромный. Не привычный нам буро-коричневый, тоже и могучий, и леса хозяин, а из тех редких представителей, что раза в три больше. Один след от лап по размеру, как крышка от бочки. Ни драться, ни убивать такого не хочется – я гость, а он хозяин.
И снова пришлось влезть в грязь, расцарапать кожу шиповником, вляпаться в чью-то кучу, может даже и медведя. Раздраженный, я вырвался из леса и с облегчением вдохнул свежего ночного воздуха.
Проблемное или, как мы говорим, больное место, расположено неподалеку от леса. Люди решили забрать воду на полив из маленькой речушки. Прокопали канал. И все вроде хорошо, да только на эфирном поле это отразилось плохо. Будь на тот момент здесь шаман, то можно было бы избежать больших последствий. Но его не оказалось, и теперь, если бы эфир имел запах, как воздух, то вонял бы нестерпимо. Ибо образовалось нечто вроде болота.
Я почуял тварей сразу, но не смог понять, что же это такое. Белесые клочки тумана, похожие на заячьи скелеты, вдруг резко понеслись ко мне, вынырнув изо рва. Бестелесные – мои руки и ноги проходят сквозь призрачные тела, не причиняя вреда, – они принялись напрыгивать, и тут же магическая сила стала иссякать.
Я отскочил и побежал. Призраки бросились следом. Как же быть?
Вокруг ног и рук создал привычные усиливающие рукавицы. Эти уплотнения неплохо пробивают любую магическую защиту, может, и тварей пришибут… Пинок, удар рукой! Оба скелета с визгом отлетели, быстро растворяясь в воздухе.
Я натужно выдохнул и огляделся. Противников больше нет. Можно расслабиться.
Голова загудела от догадок и попыток понять, что же это было? Может, потому что у себя мы вовремя восстанавливаем эфирную сеть, такого не происходит, но за всю жизнь мне ни разу не приходилось слышать об эфирных призраках. И посоветоваться не с кем.
Дальше началась нудная работа по восстановлению тока. Ее трудность в том, что требуется большая концентрация, чтобы соединить одну ниточку с другой. К концу очень интересно смотреть, как из одного сгустка навстречу другому высовывается хоботок и они срастаются.
Я полюбовался на сделанное и открыл глаза. Конечно, обычным зрением не увидеть эфирной сетки и тем более тоненькой ниточки, что мне удалось проложить. Позже она увеличится до нужных размеров.
Ночь начала свежеть – подул ветерок с моря, принося родные ароматы. Забрехал пес в деревне неподалеку – это из нее люди прокопали канал. Сейчас там тьма, все спят, только вот пес что-то почуял. Но и ему в предутренний час особо не хотелось лаять, вскоре утих.
Огромный филин пронесся над головой. Дал еще круг. Потом стал хлопать крыльями, мощно гоняя воздух, и в итоге сел на старую жердь.
Склонив голову набок, громко ухнул.
Это не сама птица прилетела, а здешний главный дух в ее обличье. Благодарит. Чувствую, как силы полнят меня, и воспринимать мир становится легче, – я вошел в глубокое взаимодействие с местностью.
Поклонившись, двинулся дальше – идти не менее двух верст. На ходу принялся обдумывать и предугадывать: встречу ли там нечто похожее на призраков? Нарываться на драку вообще нет желания, да и усталость дает о себе знать, несмотря на гармонизацию сил.
Филин продолжает сопровождать меня, то ухая, то хохоча, а иногда словно рыдая. Меня это только успокаивает. Нервничать может заставить полная давящая тишина.
И снова люди нарушили естественный ток, вырубив светлый березовый лес и распахав поле. Маленькое скопление эфирных уплотнений теперь словно бы отмирает и усыхает, лишившись былого основания. Я давно заметил, что скопления возникают в наиболее диких местах и точно вне городов.
К счастью, драться ни с кем не пришлось, но работы тут намного больше, чем со рвом. Небо начинает светлеть, так что нужно спешить.
Лечение больного места далось предельным напряжением сил. Когда все закончилось, я упал там же, где стоял.
– Дышит, кажись, – прорвался голос. – Но грязный какой, словно свин. Одежда порванная, расцарапанный… Упился поди вчера.
– Калдырь! – заключил другой голос.
– А ведь юный еще, но синяк, – ввернул первый.
– Да-а… овладел им змей. Хорошо хоть я не пью.
– А ну врать-то! – возмутился первый. – Кто давеча выхлебал пива, три во-о-от таких кружки?!
– Вот заливаешь… Они маленькие были, считай на несколько глотков.
– Харя ты! Так чего брешешь?
– Я на свои не пью, а ежели угощают, то грешно отказываться.
Удалось продрать глаза. Перевернулся и глянул на спорщиков, увлекшихся так, что даже не замечают меня.
Наконец, мужики обратили внимание.
– Ну! Не стыдно тебе, пьяница? – спросил тот, что слева – постарше, русоволосый и русобородый.
– Не помню, батенька. Вроде не пил много, а все в тумане.
– Да, поди, брага перебродила, – авторитетно заявил правый.
– Не-ет, – выпятил губу первый, – от браги голова только болит сильнее, а тут, может, он кальяну надышался? Было такое.
– Да какой тебе кальян, дурья ты башка, – возмутился второй, – он выше медяка монет не видал. Вот те зуб.
– Тады не знаю, – насупился первый. – Слышь, парень, иди-ка ты во-о-он в тот дом. Жене моей, Машке, скажи, пусть супом накормит и пирогом. Может, вспомнишь. И помойся – весь в крови и грязи. А нам работать надобно.
Я поблагодарил и припустил к дому. Есть действительно хочется сильно.
Тетя Маша оказалась дородной женщиной, с удивительной ловкостью для своих объемов. Хата полна детьми разных возрастов, тут же принявшимися меня высмеивать и допытывать, пока не получили подзатыльников.
– Игореша, ты хоть и грязный, как свинтус, но не из простых будешь, – произнесла с теплой улыбкой она и навернула ложку меда. Рядом дымится чашка с чаем.
– С чего бы? – внимательно глянул я, продолжая уминать суп.
– А по лику видно. Думаешь, я рож нашенских, деревенских не видывала? Очень на родовитого смахиваешь. Пусть и расцарапанный, как котяра.
– Может, мне тогда куда-нибудь заявиться, да потребовать надел и душ на нем? – со смехом спросил я.
– Ах ты, шутник. Дам тебе сейчас!
– А вдруг дадут, – пуще прежнего смеюсь я.
– Или высекут, да так, что потом на всю жизнь запомнишь.
– Это да. Тогда не буду.
– А ты, Игореша, с города? В порту работаешь? – спросила тетя Маша и подставила мне огромный кусок пирога.
– Спасибо! Да, грузим, таскаем, чиним.
– Умничка. А родня твоя где?
– А мы с братьями, на заработках. Сами из Смородиновки – это деревня под Москвой.
– И так далеко приехали?! – схватилась она за лицо.
– Да взбаламутил нас один прохожий. Мол, в Колывани нынче денег двойную плату дают. Еще и берут всех, потому что корабли строят, один за другим. Ну мы и рванули.
– А теперь что? – взволнованно спросила она и снова запустила ложку меда в рот.
– А бог его знает, теть Маш, – картинно закручинился я. – Сейчас деньги копим, чтобы назад уехать. Только не хочется с пустыми руками. Надо хоть заморского чего привезти. Так и живем.
– Ай-ай-ай! – искренне переживает она, что мне стыдно стало за вранье. – Ну, удачи вам. Если что, то уж за обедом можете в гости прийти – накормлю.
Я как раз доел. Смахнул крошки в ладонь, кинул в рот и склонился.
– Сердечная вам благодарность, теть Маша! Туго будет, придем. Пусть боги пошлют вам, детям и родным здоровья и богатства.
Она растрогалась, да и заключила в объятья. Душистая и сдобная, словно большой теплый кулич. Немного напомнила мою маму, но все же Елизавета была очень близка к северному типу по характеру. То, что они сошлись с отцом, говорило об этом. Порой могло казаться, что ей вообще никто не нужен, такая самодостаточная и холодная. Но, конечно, это не так. Было. Я вдруг всхлипнул.
– Ой, ну ты чего?! – отстранилась тетя Маша.
– Да ничего… – отвернулся я, утирая слезы. – Дом вспомнил просто.
– Игореша, родной! – притянула она обратно. – Ну, ничего, ничего… все образуется. Вернешься.
– Спасибо, – буркнул я ей в плечо.
Вскоре уже вышагивал в сторону Колывани, насвистывая что-то неопределенное. Забавы ради подбираю камни с узкой проселочной дороги и швыряю, стараясь попасть в далекие кусты. Каждый раз в цель. Только сейчас начинаю понимать, сколько полезного вложил в меня отец за время тренировок. В груди даже трепещет чувство, что если не буду ошибаться, то смогу стать очень сильным, очень богатым и влиятельным. Таким, что легенды начнут слагать про великого Ингви из славного рода Крузенштернов. Тогда я сброшу маску и поведу в бой великую силу, чтобы пройти Британские острова из конца в конец, выжигая заразу некромантии везде, где встречу.
Идти не долго, но и не близко. Вышгорода даже не видно – так успел наблудить за ночь. Мысли стали возвращаться к важным повседневным делам. До турнира остался день, – и ночь по существу, ибо гармонизировать эфирную сетку лучше в это время суток, – то есть нужно успеть, как можно больше вылечить, хотя бы основных проблемных мест. По мелочи же можно ходить и ходить, да хоть в тот сарай, стоящий рядом с колодцем. Вода ушла, потому что место было испорчено, если так можно выразиться. Когда где-то происходит любое насилие, то эфир реагирует на это. Именно поэтому в городах, где концентрация плохих событий самая высокая, эфирные уплотнения не формируются. Там просто фон, причем несколько ослабленный.
Сарай старый, служил для временного хранения урожая и складирования инструмента. Но сейчас поля все еще заброшены – с войны прошло мало лет, чтобы Колывань снова зацвела, тем паче что была очень строгой крепостью.
Чувствую, как фонит это место. Даже странно. Колодец пересох давно, а фон идет такой, словно тут жертвоприношения совершаются каждый день. Я свернул с дороги к нему. В груди шевельнулась тревога.
Почти тут же уловил крик. Глухой. Девичий.
Ноги сами перешли на бег, уже боевой, мягкий. По жилам потек металл напряжения и готовности сражаться. Я опустил на себя купол, изолирующий звуки.
Стоило приблизиться к сараю, как стали слышны сдавленные стоны. Мощные створки оказались запертыми, а другого входа, кроме узких окон сверху, нет.
Я качнул силу, сформировав плуг. Крепкие сосновые доски громко затрещали и разлетелись в стороны, словно бы великан пнул.
Не дожидаясь, пока мелкая труха осядет, я рванул вперед. Жаль, что не могу пока вызвать тотем рыси, а то прыжок бы вышел более мощным.
Я только фокусировал зрение, как в грудь прилетел огненный шар. С большим трудом вызвал щит. Рубаху прожгло, а кожа резко покраснела. Меня отбросило ко входу.
Сверху возникла огненная плеть. С болью в жилах рванулся в сторону. Тут же снова прыжок с кувырком – воздушная плеть хлестнула бок.
Я предельно ускорился, чтобы выиграть время и хотя бы понять, откуда бьют. Запрыгнул на полку, куда складируют сено. Быстро пробежал, ощущая, как позади полыхнуло. Снова прыжок и, уже в воздухе, филином осмотрел обстановку.
В углу забилась голая девушка. Обрывки одежды валяются на полу. Посередине стоят двое – маги, Новики. Один огневик, а второй воздушник. Головы только поворачиваются, пытаясь проследить за мной, а руки застыли в предыдущем жесте – послали тот огненный мяч, взорвавшийся за спиной.
Всё плохо! Мне убивать чьих-то сынков не с руки. За это можно и жизни лишиться. Но сволочи, насилующие тут крестьянку, похоже, свидетеля оставлять не намерены. Может, попробовать договориться?
Голову заволок гнев, и стоило ногам коснуться стены, как я снова прыгнул, усилив прыжок магией. Доски выгнулись и бросили меня в воздух. Маги не успевают даже выцелить.
Гнев душит и не дает мыслить рационально. Я медлю с атакой, потому что не могу решиться. Может, вообще сбежать? Что мне эта девчушка?
И тут в голове вспыхнула боль. А с ней пришли видения. Сарай оказался местом кровавым и очень плохим. В земле вокруг уже пять трупов и каждый был когда-то девушкой. Местный дух выбрал меня орудием возмездия, поэтому я увидел все, что творилось с ними. Живот скрутило. Меня вырвало еще в воздухе, и упал я мешком, потеряв всякую ориентацию. Из горла вырвался рык, словно бы если я рвал свой же язык. Крик, полный такой ненависти, что я позабыл себя.
Мир перестал существовать. Все обрело пульсирующий багровый образ, словно напитанный кровью.
Маги не стали медлить и ударили сообща. Двойная плеть, огненная и воздушная. Она хлестанула по мне лежащему, и тело подбросило. Боль взорвала сознание, но после увиденного я перестал быть человеком.
Эфирная сеть охотно откликнулась. Каждый дух услышал мой зов. Я ощутил мощную поддержку и выбрал тотем секача – матерого кабана, опасного в гневе. Побежал, понесся, набирая скорость. Руки-бивни во-шли в их животы и уперлись в позвоночники. Я схватил хребты, поднял оба ставших легкими тела, пробегая еще немного вперед. А потом дернул назад и переломил обоих. Кровь окатила меня волной. Каждая капелька приносит невыразимое наслаждение. Я кровожадно взглянул на измятые тела.
Выпустив хребты, засунул руки под ребра. Разорвал легкие и добрался до сердец. Вырвал еще бьющиеся, а потом впился по очереди в каждое, впитывая все способности без остатка.
Тело сковало от наслаждения. Такого я даже с ведьмой не испытывал. Невыразимое блаженство, экстаз. От низа живота пошли судороги, и я упал на колени, а следом в лужу теплой крови, содрогаясь, словно бы умираю.
В возникшей тишине раздался икотный всхлип девушки. Я очнулся и приподнялся, мутным взглядом уставившись на нее. Вот только от пережитого и увиденного юный разум помутился. Страх заволок мир, и сейчас она боится меня даже больше, чем двух только что убитых мерзавцев. Мне стало очень жаль, но лечить помутнения я не могу. На ум неохотно пришла мысль, что лучше бы умертвить девушку. Мне стало очень противно от случившегося. За себя, за них, за мужской род.
Стыд обжег сердце, что я, ничтожество, не смог спасти девушку и теперь она безумна. Как ей теперь жить? Не могу даже пошевелиться, ибо не знаю, что делать.
Вдруг в сарай что-то влетело. Я медленно повернул голову, обреченным взглядом найдя птицу – филина, того самого, прилетавшего ночью. Он громко ухнул, а в голове зазвучал голос: «Отнеси в чащу. Мы поможем. Мы спасем. Мы вылечим. Мы благодарим. Мы ценим».
– Где… к-куда именно?
Я зажмурился и узрел лес, что видел вдалеке. Кивнул несколько раз, а когда разомкнул веки, то филин уже пропал, словно исчез, а не улетел.
Чтобы девушка не бросилась бежать или не начала кричать, я погасил ей сознание. Обмякшее легкое тельце понес перед собой, с болью глядя на следы утех двух сволочей-магов. И боюсь вспоминать то, что творилось в сарае до этого. Мне придется очень постараться, чтобы гармонизировать это гиблое место. Самое противное и ужасное, что теперь я несу в себе разъедающую энергию. Показанное духами – это не просто события, это именно переживания, причем не только жертв, но и насильников. Я будто сам творил все это. Темное и багровое удовольствие от причинения боли, от издевательств, отныне стало мне знакомым.
Выглянул из сарая – где-то вдалеке едет обоз. Я быстро шмыгнул за стену, чтобы меня не было видно, и побежал в сторону леса. Хорошо, что места заброшенные.
Лес принял дружелюбно. До чащи дошел без новых царапин и ушибов. Девушка тихо стонала в беспамятстве, и мое сердце каждый раз сжималось.
Откуда ни возьмись нашлась круглая полянка. Я бережно положил спасенную на траву и замер, прислушиваясь к ощущениям. Лес ждал и готовился. Можно смело довериться ему.
«Приходи. Потом. Забери. Потом. Потом. Два солнца. Приходи».
Я кивнул и побежал обратно, но, выйдя из леса, сбавил темп. Сил осталось совсем мало, не до бега.
Идти к стражникам сейчас нельзя – слишком уж вид красноречивый, а мертвых вскоре найдут. Рубаху лучше вообще спрятать, чтобы сгнила, а самому умыться и направиться сразу в убежище.
Я упал на пороге, прямо на Ивана, каким-то чудом оказавшегося дома. И некоторое время плавал в беспамятстве. Трудами брата смог прийти в себя, подкрепился и погрузился уже в транс – случившееся требует восстановления. Душа начала гаснуть под гнетом пережитого.
Северный магический путь поставил меня на ноги к раннему вечеру. Я бы еще поспал, но следует идти к старому стражнику на обучение – завтра турнир, а я из стихийной магии могу только воздушного элементаля делать. Ивана в убежище уже не было, и я в очередной раз подивился чуткости брата. Рассказать сейчас все равно бы ничего не смог.
Надел ношеную, но зато целую рубаху, сменил штаны. И снова дорога через портовый район, своими дымами и прочими запахами въедающийся не просто в ткань, а глубже, сквозь кожу в душу и крепко обосновываясь там, как нечто дорогое. Я уже не морщусь от вони, а едва ли не с любовью втягиваю, смешно задирая нос. Так получилось, что этот город стал первым, кто встретил меня после трагедии. Встретил и приютил. И все равно, что заботливыми руками стали не самые лучшие люди, пусть они и воруют, но разве насильники-дворяне лучше? Каждая ли мать дворянка столь же добра, как тетя Маша?
Дядька Степан тоже отдыхал, когда я вошел в сторожку. Табак в трубке давно затух, а задремавший стражник опустил голову на грудь, тихо похрапывая. Его товарищи на воротах сказали, что это он давно так, поэтому будить я стал с чистой совестью.
– А?.. Что?.. Это ты, Игорь. Хорошо, что пришел.
– Извиняюсь, дядь Степа, не хотел будить.
– Ой, и правильно, все равно уже скоро очередь моя. Ну-с, готов выучить пару умений?
– Конечно! – постарался эмоциональней кивнуть я, да только трудно это после случившегося.
– А чего случилось – осунулся весь? Царапины, ушибы… – нахмурился он.
– Ай, – было отмахнулся я, но решил подстраховаться, – напились вчера какой-то дряни. Плохо теперь.
– Праздновал поди, что на турнир попадешь? – хрипло расхохотался стражник, хлопая себя по поясу. Я догадался, что ищет огниво, и просто создал огонек на кончике пальца. – Шпашибо!
Он прикурил.
– Угадали, дядь Степа, – понурил я голову.
– Да тут гадать нечего, сынок. Ну, пошли во двор.
Оказалось, что ничего сложного в освоении стихийной магии нет. Нужны задатки и усердие. То же самое, что махнуть мечом может всякий. Один раз или несколько. А вот махать им сколько надо, выхватывать, комбинировать со щитом, отбивать удары – все это требует долгих лет тренировки. Выносливость и мастерство вырабатываются усердием и временем.
К удивлению, я словно шел по знакомой тропе. Пожилой стражник только больше губу выпячивал и головой качал, наблюдая, как у меня выходят плети, вихри, толчки. Поглощенные днем способности дали о себе знать. Я, во-первых, стал сильнее, а во-вторых, если повторить несколько раз то, что говорит дядька Степан, то во мне просыпается чувство умения. Как если бы это был тысячный раз.
– Да, удивительно! – заключил стражник и похлопал по лавке. Мы во дворе, вечереет. Ветер тихо шумит в кронах деревьев.
Я сел рядом и снова поджег ему табак.
– А не обманываешь ли? Может, тренировался уже? – спросил он, прищурившись.
– Нет, честно-пречестно! Само как-то выходит.
– Да-а… дела. Ну и слава богам, сынок. Чего их гневить, да? Дали способности – значит, надо так.
– Согласен.
Он улыбнулся.
– Завтра давай, чтобы одолел всех. Тебе в гимназии надо учиться. Хотя даже не знаю, чего будешь первое время делать. Там ведь с азов начнут.
– Я постараюсь, дядь Степа.
– Молодец, Игорек, так держать!
Как бы ни хотелось пойти в убежище, провести с друзьями вечер, послушать истории, да и самому чего рассказать, но мне надо обратно к сараю. По всему выходит, что я даже немного в долгу у духов, а это может плохо кончиться. В самый важный момент помешают и всё, пропаду.
Плохо все еще потому, что если трупы лежат там, то придется их хоронить – нельзя оставлять лежать, нужно обязательно провести обряд погребения. А еще и девушек «отмолить» – перед смертью они страдали, души не могут покинут останков и заперты в них. Это тоже страдания. Так что работы предстоит едва ли не больше, чем прошлой ночью.
Если же трупы нашли, то рядом могут быть солдаты. Убитые мерзавцы пользовались тем, что в окрестностях чинит горе вампир, и под шумок похищали девушек. Поэтому убитых спишут на него же, что для меня лучше, но придется ждать, пока стража уйдет.
Смирившись с участью, я спокойно двинулся к месту недавних событий, содрогаясь душой от воспоминаний.
