Ледяной ливень дочиста вымыл парковку, но Миа даже не заметила, что он закончился, ошалело входя в большие ворота тюрьмы Уллерсму. Юн Ивар Салем. Он выглядел таким же удивленным, как и она. Его привели из карцера, его посадили туда из-за какого-то нападения на других заключенных, она не вдавалась в подробности. Черт. О чем она вообще думала? Разве не так было всю дорогу? Повсюду ложные следы. Реймонд Грегер. Клаус Хеминг. В маленькой комнате она, находясь на эмоциях, сразу набросилась на Салема. Непрофессионально, но адреналин зашкаливал: «Ты кому-то заплатил за убийства? Потому что я тебя посадила? Поэтому, да? Мои фотографии? Мой альбом? Кто был у меня в квартире?» Салем смотрел на нее удивленными глазами. Словно она пациент, а он здоров.

Самый известный пироман в Норвегии. Юн Ивар Салем. Этот ужасный человек бесчинствовал на востоке страны целых пятнадцать лет, сжигая дом за домом. И все выглядело совершенно неумышленно. Он поджигал их ночью. Не канистрой бензина и зажигалкой, нет-нет, он делал это цинично, продуманно. Он сантехник и знаком с электрикой. В суде выяснилось, что во все эти дома он приходил по какому-нибудь делу. Прорыв трубы. Сломавшийся туалет. Водонагреватель. И ведь он был само терпение. Ждал, пока не будет уверен в том, что он не окажется в списке подозреваемых, если кто-то что-то обнаружит. И вот тогда – взлом ночью. Неправильное соединение проводов, зачастую при помощи старой одежды или тряпья, которые он находил в подвалах домов. А потом он садился в свою машину и наблюдал за пламенем. Двадцать четыре частных дома. Двадцать четыре семьи. Тринадцать погибших. И никто не увидел связи, пока однажды на это дело не назначили молодую неопытную Мию Крюгер.

Она еще тогда в зале суда что-то увидела в его лице. Скорее любопытство, чем ненависть, он постоянно оборачивался на нее. Что это за человек, который сумел поймать его спустя пятнадцать лет?

Юн Ивар Салем.

Конечно.

И все-таки?..

Это же не укладывается…

Юн Ивар Салем понятия не имел о происходящем.

– Мне прислали кольцо, – пробормотал он наконец. – Обещали вознаграждение.

И масляная улыбка на лице, когда служитель сходил к нему в камеру и принес кольцо.

– Кто прислал?

– Слушайте, не знаю я. Знаю только, что должен что-то получить за это. Оно у вас? То, что я должен получить?

Золотое кольцо.

Она просто засунула его в карман, несмотря на его протесты, но служитель позаботился об этом. Надел Салему наручники и отвел обратно в карцер.

Золотое кольцо?

Вечернее солнце выбралось из-за облака и отразилось в воде на парковке. Миа достала из кармана пастилку, пытаясь освежить голову.

Фотографии. В альбоме. В альбоме Миа. В нем все убийства. Реконструкции.

Миа стояла, погруженная в свои мысли, и даже не заметила, как кто-то подошел к ней сзади. Боковым зрением она увидела – охранник, конечно. Тюрьма Уллерсму. Самые опасные преступники страны, строгие меры безопасности как внутри, так и снаружи.

– Извините? – сказал голос, подойдя ближе.

Зазвенела связка ключей. Большой карманный фонарь, пока выключенный, до темноты еще несколько часов.

– Извините, я из полиции, – пробормотала Миа, нашла свое удостоверение во внутреннем кармане и показала ему.

Салем?

Охранник взял ее карточку, изучил и вернул.

– Какая ты молодец.

– Что за?..

Она повернулась, все еще в своих мыслях, и вдруг ее встретил дождь, прямо в лицо.

– Какая ты молодец, Миа.

Она открыла глаза и посмотрела в молодое лицо с широкой улыбкой на губах. К ней была протянута рука в униформе, и в ней все же не фонарь, а кувшин с водой.

Ноги хотели бежать, пальцы сжались в ладонях, когда Миа вдруг поняла, чем была вода, но было слишком поздно.

– Возьмем твою машину. Такая красивая.

Ключ в зажигание, и ее руки где-то вдалеке, безуспешная попытка контролировать собственные движения, и последнее, что она успела понять, – что дождь вновь вернулся.

Робкие прозрачные капли стекали по лобовому стеклу, когда машина медленно съехала с парковки.