Миа лежала в прострации между сном и явью, не в силах найти себе место. Тело было измождено, но голова продолжала работать на полной скорости. На этот раз она отказалась от магического снотворного Чарли, не стала рисковать и исчезать полностью. Карри мог позвонить в любую минуту, она должна бодрствовать, быть здесь, все выяснить. Мунк звонил ей неоднократно, пока она ехала в Тейена, но она не отвечала. Они не могут так с ней обращаться. Пусть катятся к чертям, всей компанией. Она мельком взглянула на сообщение от него. «Новая жертва, Пол Мэллей. Еще один фотоаппарат, номер двадцать девять». Эти слова последовали за ней на мягкую подушку, смешавшись с потребностью тела в отдыхе.

Числа. Четыре, семь, тринадцать, двадцать девять. Список жертв? Разве это не слишком просто? Зачем тогда делать это с фотоаппаратом, процарапывать цифры на объективе? Новое на каждом месте преступления? Есть же сотни других способов. Обозначить число? Написать на стене. На теле. Разве это не было бы в каком-то смысле правильнее? Зачем нужен этот фотоаппарат? Она упустила что-то важное, да? Цифры… на фотоаппарате. Ок. Нет-нет-нет, сфокусируйся. Цифры внутри камеры. Большая разница. На объективе. Не где-то еще. Забудь про камеру. Фотография. Держись за эту мысль, Миа, не исчезай. Это важно. Если нажать на кнопку, цифра станет… частью картинки?

Видимо, она все-таки уснула, потому что вдруг перед ней оказалась Сигрид на улицах Осло. Всего лишь тенью, без лица, но это была она, браслет громко звенел на тоненьком запястье. Сестра медленно махала ей, стоя на темном мокром асфальте. Пойдем, Миа, пойдем. Парень в желтой шапке вдруг склонился над женщиной в красном пуховике, но они тут же исчезли в тумане. Миа потеряла Сигрид на мгновенье. Сердце выпрыгивало из груди, а голос не хотел выходить наружу. Вдруг тень мамы, потом папы. У могилы на кладбище. Плачущие, скорбящие, только тени, и вдруг Сигрид снова оказалась перед Мией, и до нее дошло, где она. Подвал. Матрас на полу. Та грязная дыра, где нашли Сигрид. Сестра осторожно легла и затянула резиновый жгут на худой руке. Миа отчаянно рвалась подбежать к ней. Закрыть ее руками, защитить, но тело не слушалось. Ноги прилипли к полу. Она не могла сдвинуться с места. Сестра подняла иглу с пола и посмотрела на Мию. Миа хотела закричать, завыть, завопить, но голос пропал. Кто-то у нее за спиной, в комнате теперь много народу. Мию кто-то схватил, крепко держал, рукой ей закрыли глаза. Ее охватила паника, когда сестра воткнула иглу под кожу и печально улыбнулась в тумане.

Миа резко села в кровати, хватая ртом воздух. С лица лился пот. Она на ощупь поднялась с постели и босиком, шатаясь, пошла на кухню. Сон еще глубоко сидел в теле. Черт. Будто в бреду, она открыла шкафчик, налила стакан воды и залпом осушила его. Налила еще один и, дрожа, стояла у раковины, пока реальность постепенно возвращалась к ней. Она медленно опустилась на стул и наконец открыла глаза.

Кухня Чарли Бруна. Ладно. Хорошо. Надежное место. Она слишком устала. Не стоило позволять телу уснуть. Цифры. Фотоаппарат. Направленный на жертву. Нацарапаны на объективе. Посмотри же, Миа, черт побери, ну посмотри. Посмотри в камеру. Что ты видишь, Миа?

Она бросила взгляд на семейные фотографии, висевшие на стене над кухонным столом. Бедный Чарли. Воспоминания о непростой жизни.

Она чуть не уронила стакан на пол.

Не может быть?..

Четыре. Балерина.

Семь. Джазист.

Тринадцать. Подросток в плавках.

Двадцать девять…

Нет, святые угодники, нет…

Миа вскочила так резко, что ударилась коленом о твердый стол, но, даже не заметив пронизывающей боли, она вбежала обратно в спальню и лихорадочно оделась. Она забыла, куда положила ключи Чарли, да и черт бы с ними. Сбегая по лестнице, она накинула куртку, оставив за собой открытую дверь.

На улице.

Люди.

Такси?..

Вот оно.

Она бросилась на заднее сиденье, так и не успев застегнуть один сапог.

– Софиеспласс, 3.

– Это же Бишлетт, да?

– Езжайте. Это… важно.

– Спешите?

– Езжайте… ладно? Быстрее.

– Ок, – сказал водитель.

И наконец отъехал от края тротуара.