30
Раннее утро. Еще нет и шести. Наверное, это самый скучный маршрут в мире, но тридцатидвухлетний Юнас Ульсен сидел за рулем с широкой улыбкой на губах. Вчерашний вечер еще теплился в душе. Он не мог поверить, что это правда. Что и правда было так хорошо.
Почти нереально.
Апрель. Весна уже в пути, на улице еще темно, но на деревьях уже появились зеленые листочки. Обычно это тяготило его. Одиночество всегда усиливалось в это время года. Странно, не правда ли? Как правило, думают, что все наоборот, что сложней всего в темное время года. Но нет, вероятно, это не так, он прочел об этом в Интернете. В Норвегии совершается больше шестисот самоубийств в год, и большинство из них – именно весной. Юнас не совсем разобрался, там было что-то про то, что зимой все подавлены, но когда выходит солнце, то люди чувствуют, что они другие. Становится очевидно, что в теле засела тьма, когда на улице так светло, – что-то в таком духе, он не понял всего, что там было написано.
Юнас Ульсен наклонился вперед и включил радио. Вокруг начало рассветать. Пенсионерский маршрут – Хьельсос, Грефсен и Маридален. Комфортный, если ты из ленивых, в основном спокойный, остановок не много, и между ними большое расстояние. По крайней мере, сейчас он туда и направлялся: в лагерь Скар, прекративший свою деятельность военный городок, теперь служивший частью старшей школы. Ему всегда казалось, что это ненужная поездка. Вдали от города. Вдали от проторенных дорог. Он не мог себе представить, кто и зачем может выдержать такую поездку – разве что чтобы украсть несколько мелков и устаревших компьютеров. Но это было частью его работы, и сегодня это в любом случае не играло роли. Он нашел радиостанцию с любимой песней и стал постукивать пальцами по рулю и напевать.
Вообще-то, он уже оставил мысль, что сможет найти девушку. Слишком странный. Слишком застенчивый. Слишком неуклюжий. Он с ужасом вспоминал школьные времена. Его робкие попытки наладить контакт с противоположным полом, как правило, заканчивались ничем. В основном он сидел дома, уткнувшись носом в книгу. И вот… Нет, он просто не мог поверить. Линда. Временный секретарь на ресепшене. Постоянная секретарша ушла в декрет. Линда. В ней было что-то особенное. Он не мог сказать, что именно. Но он знал, что скоро это время закончится. Та, другая, секретарша скоро выходит на работу. Ему хотелось остановить календарь в комнате отдыха на работе. Пусть дни не идут дальше. Пока время неподвижно, она никогда не уйдет.
И тут, ни с того ни с сего, она спросила: «Давай как-нибудь выпьем кофе?»
Он так ошалел, что едва сумел открыть рот: «Да… давай!»
«Или поужинаем, если хочешь? В субботу? Тебе удобно? Или, может быть, ты занят?»
«Занят? Нет-нет, в субботу отлично».
И вот улыбающиеся глаза посмотрели на него, и она подвинула ему бумажку. С номером телефона.
В машине он с трудом смог попасть ключом в замок зажигания. Радость моментально сменилась привычным страхом. Страх обуял его, чувство, что он медленно тонет в темной ледяной воде. Нет-нет-нет. На что он только что согласился? Из этого не выйдет ничего хорошего. Нужно все отменить. Что он ей скажет? Она возненавидит его, когда увидит, какой он дурак. Нервный. Испуганный. Не может нормально разговаривать. Все время несет чушь. Он столько раз испытывал это раньше – смех, шепот за его спиной, когда он проходил мимо кого-то в школьном коридоре или на работе, если на то пошло.
Но ей он понравился.
– Ты мне очень нравишься, Юнас.
Линда.
– Хочешь, завтра тоже куда-нибудь сходим?
Он просто не мог поверить, что это правда.
Словно мир внезапно решил передать ему еще один радостный привет, солнце вдруг встало и унесло тьму с лесов вокруг озера Маридалсванне. Новое утро в царстве весны. Яркие приятные цвета вокруг со всех сторон. Какая большая разница, подумал он, направляясь к парковке Скара. Природа во тьме и природа в свете дня. Жизнь в одиночестве. Жизнь с… Он даже не смел закончить свою мысль. Они же провели вместе только один вечер. Велика вероятность, что он опять опростоволосится. Не надо забегать вперед. Наслаждайся моментом. Этим упоительным чувством внутри.
Парковка в Скаре. Там можно подняться через лес к Эйунген. Покормить уточек. Можно поставить палатку на ночь и смотреть, как выныривает рыба. На парковке стояла заведенная машина, и он почувствовал раздражение. Неужели это так необходимо? Почему люди не могут просто подумать головой? Юнас Ульсен выключил мотор и вышел, чтобы проверить ворота. Цепь была на месте. Замок нетронут. Он быстро оглядел территорию лагеря. Ни следа чего-либо подозрительного. Все как надо. Он уже собирался вернуться в машину, как вдруг заметил то, что его остановило. Та машина с заведенным мотором… С ней что-то… не так? Он сделал несколько шагов в ее сторону. Он же охранник как-никак. И он ответственен за то, чтобы везде был порядок. Что это такое?..
Он увидел отчетливо, только оказавшись в нескольких метрах от машины. Из открытого окна со стороны пассажира сочился дым. Немного, только тоненькая серая струйка, но тем не менее…
Эй?
Юнас Ульсен постучал в окно, но, видимо, внутри никого не было видно.
– Будет лучше, если вы не будете оставлять машину на холостом ходу. Не могли бы вы?..
Ответа не последовало. Странно. Он постучал еще раз.
– Эй!
Никто не ответил. Охрана. Его обязанность. Разве нет? Ульсен постучал в окно в третий раз, затем открыл дверь и увидел два пустых сиденья, окутанных серым дымом.
– Эй?
И тут он все увидел.
Что-то горело.
На заднем сиденье.
Маленький кукольный домик?
– Здесь есть кто-нибудь?
Тут Юнас Ульсен почувствовал страх. Темная вода. Он быстро высунул голову из машины, отошел на несколько шагов, пальцы нащупали клавиатуру на рации, прикрепленной к нагрудному карману.
– Центральный, это ЮУ, маршрут КГМ, я в Скаре, как слышите, прием?
Он еще дальше отошел от машины, чувствуя, как застучало сердце.
– Центральный? Это ЮУ. Вы меня слышите? Прием?
До этого он не видел, но теперь заметил. Маленькая щелка. Багажник. Не полностью закрыт.
Он не хотел, но избежать этого было нельзя.
Нет.
Юнас Ульсен видел свои руки со стороны, словно это не он открывал крышку багажника.
– Центральный? Вы?
В багажнике лежал молодой парень.
– Центральный?
С широко раскрытыми глазами.
– Эй?
Для него это было слишком.
Когда по рации наконец ответили, Юнас Ульсен уже был в обмороке.
