Глава 6
Прохладный утренний воздух быстро отогнал плот от берега. Море у Вайгача было темнее, чем у Новой земли, похожее на кисель из голубики. Анхелика набрала воды в ладонь и на просвет разглядела, как много в ней грязи.
– За Вайгачом сплошные болота. Прямой дороги на материк нет. - Объяснил Прометей.
– А как определить, где есть дорога? - Полюбопытствовала девушка.
– Есть признаки всякие.
– Обычно, белухи в таких местах попадаются. Они за осетрами на материк ходят. - Ответил Иван.
– Там, где в море впадают реки, почти не бывает языков из водорослей. - Назвал еще один признак Прометей. - А если на материке туман, то над реками он всегда реже, а над болотами гуще.
– А реки широкие? - У Анхелики было свое представление о реках. Рядом с поселком протекали две небольшие речушки.
– Огромные. Там, куда ходят охотники из поселка есть река, которую еще никто не осилил переплыть.
– Такая огромная? - Девушка вытаращила глаза.
– Да, она очень широкая, но проблема не только в ширине. Она слишком опасная.
– Там водятся чудовища?
– Там рыбы размером с лодку, а то и больше. Помните мичмана Алексея?
– Конечно! - Удивилась Анхелика. Любая смерть в поселке была таким происшествием, о котором потом долго вспоминали и говорили.
– Я сам не видел, но старшина Фрэнк, рассказывал, что в лодку снизу ударило с такой силой, что Алексей подлетел на несколько метров, и упал за борт. В том месте, где он упал, вода взволновалась так, будто там заворочался кит. Больше мичмана никто не видел.
– Надо, конечно, поделить эту историю вполовину. Какой охотник не сбрешет? - Пояснил Иван. - Может быть, и не подлетал он, а просто свалился. Но факт, остается фактом, кто-то лодку толкнул, а она не маленькая, на четверых рассчитана, да еще груза столько же держит.
– Да, это был шлюп. Можешь себе представить?
– Честно говоря, парни, после того, как вы испугали меня совой, я буду с осторожностью слушать ваши россказни.
– Как хочешь, Анхелика. Не любо, не слушай, а врать не мешай. - Ответил Прометей.
– Ладно, пойду, приготовлю вам что-нибудь. - Ответила Анхелика и забралась в трюм.
– Что-нибудь съедобное! - Крикнул ей вдогонку Иван.
Из трюма раздался обиженный голос.
– Ой-ой-ой, Моя кухня, мои правила. Что приготовлю, то и съедите.
Иван и Прометей переглянулись.
– Вот так и заканчиваются все хорошие начинания. - Вздохнул Прометей.
– Да это пройдет у нее. Характер немного строптивый. Мать говорит, что в ней много мексиканской крови. В молодом возрасте ведут себя, как оленихи, а потом исправляются.
– Хоть и во мне много мексиканской крови, но я соглашусь с твоей матерью, сравнение в точку.
Из трюма раздался умело подражаемый олений крик, изображенный Анхеликой.
– Я все слышу! Сегодня на обед будет мох!
Прометей и Иван рассмеялись. Чувство юмора девушки немного остудило их жажду критики.
За несколько часов плот достаточно отошел от берега, чтобы спокойно плыть параллельным с ним курсом. Безопаснее было бы идти ближе к берегу, держа его на виду, но тогда пришлось бы огибать длинные зеленые «языки» водорослей. Прометей хорошо ориентировался по солнцу. К тому же на плоту имелся прибор, придуманный им, в виде металлического штыря, приколоченного вертикально к доске. На доске имелась шкала, отображающая дневное время, нанесенное полукругом. По этим отметинам и тени, отбрасываемой штырем, Прометей делал корректировку курса.
Большую часть дня на море стоял штиль, поэтому приходилось грести веслами. Тут-то и проявилась польза от третьего члена экипажа. Раньше, значительную часть времени отнимала готовка. Даже, если в это время на веслах оставался один человек, толку от него было мало. Ему приходилось бегать от борта к борту, чтобы выровнять плот. Скорости никакой не было, одна видимость. Теперь можно было грести вплоть до отмашки Анхелики. Неторопливый перекус, небольшой отдых, а потом снова на весла. Прометей подкорректировал в своих записях расстояние между ночевками.
– Если все пойдет хорошо, то мы прибудем на место за два месяца.
– Было бы хорошо вернуться до зимы. - Иван вынул весло и смочил руки в воде. Ладони отполировались о древко до блеска. - Не хочу продрогнуть зимой на материке. Град этот еще...
– Не переживай, если что, задержимся где-нибудь. Что для нас пережить четыре месяца на материке? Мелочь. Найдем крышу над головой, остальное приложится. Твоя Анхелика хоть ягод от пуза наестся.
– Я согласна! - Анхелика, кажется, всегда слышала, о чем говорят парни.
– Не боишься большой мартовской воды? - Серьезно спросил Иван. - Куда плот денем?
– Я думаю, что найдем к чему его привязать, чтобы не унесло. Зато, представь, как быстро мы покинем материк по большой воде.
– Бррр! - Иван передернул плечами. - Нет уж, лучше дождаться, когда спадет.
Два года назад, когда Иван только начинал приобщаться к путешествиям с Прометеем, они застали уже в апреле бурлящие потоки сезона дождей. Опасность в этих потоках заключалась в том, что поднявшийся уровень воды поднимал покрывало водорослей, рвал его, делая большие участки непроходимыми в широкоступах. Помимо больших полыней, опасность таилась в воронках. Дело в том, что уровень многих болот и равнинных водоемов был разным и когда в конце зимы на материке начинался сезон дождей, перетекающая вода закручивалась в мощные воронки, некоторые из которых нельзя было увидеть из-за плотного зеленого покрывала водорослей. Прометей многое знал, умел видеть и слышать опасность, но Ивана пугала до рвотных колик бушующая водная стихия.
– Не забывай, что поехали не на прогулку, а с вполне благородной целью, найти людей. Поэтому мы будем искать их, пока не найдем, или не убедимся, что их нет. - Прометей поучительно поднял вверх указательный палец.
– А если они не примут нас? Вдруг они будут враждебны? - Анхелика высунула голову из трюма.
– А с чего бы им быть враждебными? - Удивился Прометей. - Если нам завещали предки ценить каждого человека, почему бы и им не придерживаться такого плана? Помните, что говорила Джейн Оукленд? - Прометей посмотрел на Ивана, будто ему должна была передаться генетическая память от пробабки. - Смешение генов в небольшой группе быстро приведет к деградации и вырождению. Слава богу, что у нас были в истоках люди из разных мест, и мы ведем родословную, поэтому нам еще какое-то время не грозит вырождение.
– Если не считать, что оно началось с Пита. - Добавил Иван.
– Ну, Пит, просто погрешность. В своем роде он полезный человек, склонный к массовому размножению и тяжелому труду. Я бы сказал, человек будущего.
– Ты хотел сказать, если мы будем сидеть на одном месте? - Иван почувствовал иронию в голосе товарища.
– Да. Чем раньше мы забудем, кто мы, тем быстрее такие Питы станут нашим настоящим.
– Вот слушаю я вас, ребята, много умных слов вы произносите, которых я не знаю, и мне начинает казаться, что ваше «вырождение» и «дергадация» затронуло и меня. - Анхелика вылезла из трюма и уселась на него сверху. Ее лицо выражало грусть.
– Да не, ты нормальная. - Кинулся успокаивать ее Иван. - Тебе и не надо всего знать. У тебя задача другая.
– Какая? Размножаться?
– Нет, что ты. На тебе дом, семья, забота о муже. В будущем. - Иван взял руки девушки в свои.
Глаза Анхелики наполнились слезами.
– Дура я! На самом деле, дура! Зачем сбежала с вами? Теперь на моих родителей будут смотреть косо. На черта это все мне было нужно? Вы, такие умные, а я тупица! - Анхелика уткнулась Ивану в плечо и разревелась.
Иван пожал плечами, в ответ на немой вопрос Прометея. Старший товарищ вздохнул, отвернулся от них, взял в руки весло и решительно загреб. Иван провел по волосам Анхелики рукой, по плечу, обнял, поцеловал в макушку, а потом отстранил от себя.
– Хватит реветь. Назад дороги нет.
Взял весло, сел с другого конца плота и размашисто ударил им по воде. Все разговоры на пару часов затихли. Слабый ветер едва поднимал легкую волну. Вода, тихими всплесками билась о борт. Море просветлело метров до двух. Рядом с Иваном лежала острога, приготовленная на случай, если косяк сельди пройдет под плотом.
В минуты, когда разговаривать было не о чем, Иван, так же, как и Анхелика, думал о том, какую славу он оставил родителям. В отличие от Прометея, родители которого немного отличались воспитанием детей от остальных жителей, родители Ивана тяготели к классическому воспитанию. Они с детства разложили жизнь Ивана по полочкам. Ничего странного или авторитарного в этом не было. Жизнь в поселке не баловала разнообразием. К тому же, существовали заветы предков, которые требовалось выполнять. Желательно безукоснительно, потому что предки обладали знанием.
Перед сном, про себя, Иван иногда спорил с родителями, отстаивая свою точку зрения. Он находил оправдания своему поступку, приводя те же доводы, что и Прометей, но глубоко в душе он сомневался и чувствовал себя виноватым, ибо знал, что самая главная причина, это нежелание жить, как ему указывают. Многого из того, что рассказывал Прометей, начитавшись книг из библиотеки подлодки, Иван не понимал. Ему не хватало воображения представить, что-то другое, сильно отличающееся от их поселка. Мир до катастрофы представлялся ему точно таким же поселком, только во много раз больше.
По этой причине он и выбрал в друзья Прометея. Единственного человека, который мог дать его жизни разнообразия. Про себя Иван думал, что нагулявшись по материку, испробовав на вкус страх смерти, он потеряет интерес к разнообразию, и с удовольствием примет правила жизни поселка. Но пока он не нагуляется, его родителям придется краснеть за его поступки. Их было жалко, особенно сейчас, вдалеке.
Иван огляделся по сторонам. Море, вокруг только вода, от горизонта и до горизонта. Их плот в бескрайнем море сразу представился песчинкой, как размером, так и амбициями, которые им управляли. На юге, там где всегда висела дымка, горизонт темнел.
– Прометей, глянь, чего это? - Иван указал рукой в сторону темнеющего горизонта.
Прометей приложил ладонь ко лбу и пристально всмотрелся.
– Похоже на грозу.
– А разве в это время они бывают? - Удивился Иван.
– У нас не бывают, а на материке по-всякому.
– До нас не достанет? - Спросила Анхелика.
– Не должна. У нас ей нечем питаться. Давай, все же погребем на север. Не хотелось бы с первого дня попасть под дождь.
– И молнии. - Добавила Анхелика. - Боюсь их.
Плот развернули на север и налегли на весла. Гроза, как ни странно настигала. Черную полосу освещало частыми разрядами молний. По небу пронеслась стая чаек, будто удирала от грозы, за ней крачки, которые редко покидают зеленые острова. Иван увидел в этом дурное предзнаменование. Животные чувствовали непогоду безошибочно. Он не стал озвучивать свои догадки вслух. По лицу Прометея и так было ясно, что у того схожие мысли, а Анхелику тревожить не стоило, потому что непонятно было, как она отреагирует.
Порыв ветра прошелся по поверхности воды навстречу грозе. Вода захлестнула плот, окатив Ивана и Прометея. Вспышки молний и гром приближались с каждой секундой.
– Я не пойму, почему ветер дует в одну сторону, а гроза идет в другую? - Удивился Иван.
– Потому что это разные слои. По низу идет холодный тяжелый воздух, а по верху идет горячий пар. Как в бане зимой, замечал?
– Замечал.
– Здесь все так же. И это очень дурной знак, когда ветер дует навстречу грозе. Одним дождем и громом мы не отделаемся?
– Ты о чем? - Испугался Иван.
– Волна будет. Цепко держись. А Анхелику надо в трюм отправить.
– Нам, может быть, тоже в трюм?
– Нет, ты, если боишься, можешь и спрятаться, а я буду плотом править, чтобы поперек волны шел, иначе перевернет. - Ответил Прометей.
– Да нет, ты что, я в трюм не полезу. Я с тобой.
– Тогда приматывай себя к доске, чтобы не смыло.
Прометей бросил весло и забрался в трюм. Вынул оттуда веревку и промасленную накидку.
– Держи! - Бросил их под ноги Ивану.
– А мне привязываться? - Глаза у Анхелики стали в два раза больше обычных.
Прометей замялся. С одной стороны он был уверен в надежности постройки, с другой, понятия не имел, какой силы будут волны.
– Привяжись на всякий случай. Только не забудь отвязаться, если перевернемся.
– Как это, перевернемся? - Подбородок у Анхелики затрясся в последней стадии перед ревом.
Иван бросил привязываться. Подошел к ней, обнял, прошептал на ухо успокаивающие слова, затем завел в трюм и помог привязаться.
– Все будет хорошо, но лучше быть готовым к самому плохому. Следи за нами, через щелку. Если мы гребем, значит все хорошо.
– А если нет? - Со слезами в голосе спросила Анхелика.
– А если нет, значит, мы решили перекусить. Понятно? - Пошутил Иван, но с таким металлом в голосе, что Анхелика засомневалась, было ли это шуткой.
Ветер переменился. Теперь он дул попутно курсу. Прометей расправил парус, чтобы ускориться. Теплый влажный воздух обтекал плот и людей на нем, посвистывая в щелях трюма. Волнение моря усилилось, но еще не было опасным. Плот плавно перекатывался по волнам. Стена дождя, темная и сплошная, подсвечиваемая изнутри вспышками молний, была уже в паре километров.
Морские обитатели, будто обеспокоенные приближающейся непогодой, выпрыгивали из воды, либо били хвостами. Прометей часто оглядывался назад. Он и не пытался скрывать волнение.
– Что за чертовщина? Откуда взялась эта гроза? Никогда же не было в это время!
Глухие раскаты грома сливались в один протяжный раскат. Молнии бегали по всей длине темного дождевого занавеса без всякого перерыва. Иван редко видел старшего товарища застигнутым врасплох, поэтому волнение передалось и ему. Парус надувался теплым влажным потоком все сильнее. Перед плотом появились буруны. Вода заливалась через край борта, но на это никто не обращал внимания. Страшнее всего было наблюдать, как растут волны. Они нагоняли плот, подхватывали его на максимальной амплитуде, а потом проваливались под ним.
Такой грозной морскую стихию Иван еще не видел. Мужики в поселке, которые плавали на северные острова, рассказывали о штормах, но Иван относился к их рассказам, как к байкам. Вдоль южного побережья Новой Земли никто о них и слыхом не слыхивали. Море здесь всегда было спокойным. Настигающая стена дождя и ветер говорили об обратном.
Первые крупные капли теплого дождя застучали по дереву плота и одежде. Вода вокруг зарябила от всплесков падающих капель. Никакой прохлады дождь не принес, напротив, стало еще душнее и жарче. Какие-то неведомые небесные силы нагрели воды, перед тем, как низвергнуть их на землю.
Стена дождя приближалась с шуршащим шумом, сопровождаемым частыми раскатами грома. Когда до нее осталось метров пятьдесят, ветер неожиданно начал стихать. Волна пошла на спад, но спокойнее от этого не стало. Темная стена, на которой отражались отсветы вспышек молний, накручивала суеверный страх. Казалось, что за ней находится неведомый и опасный мир. Затихающий ветер перед стеной дождя, тревожно шептал приглашение посетить этот мир.
Иван подумал, что лучше бы ветер так и гнал их вперед, чем это затишье, похожее на молчание у свежей могилы. Парус опал. Плот как будто потянуло назад, но это могло показаться из-за приближающегося дождя. До него оставались считанные метры.
И вот он обрушил всю свою стихийную силу на маленький плот. Свет вокруг померк. Стало темно, как ночью. Только вспышки молний на мгновение выхватывали из темноты яркие струи дождя и пенящуюся под ними поверхность воды. Гром гремел вокруг и закладывал уши. В промежутках между раскатами слышен был визг Анхелики. Иван про себя просил прощения у родителей, за свой поступок, особенно за то, что может доставить им горе своей смертью. Молнии били так близко и часто, что воздух наполнился запахом озона.
У Ивана кружилась голова оттого, что он чувствовал под собой волнение моря, но ничего не видел вокруг. Ему все время казалось, что они кренятся и вот-вот провалятся бортом в морскую пучину. Иван убрал весло в сторону и обеими руками ухватился за доски. Прометей продолжал грести, но делал это ради самоуспокоения. Он не видел ни направления волн, ни сторон света.
Молния сверкнула прямо над головой, ослепив яркой вспышкой. По коже пробежали мурашки статического электричества. И тут же вдогонку ударил сильный гром, на несколько секунд контузив экипаж плота. Иван потряс головой и вдруг замер. Над трюмом, на углах, по диагонали светились два ярких шара. Как лампочки из подлодки, которые включали раз в год, для демонстрации могущества погибшей цивилизации.
Прометей тоже заметил, что на плоту стало светлее, обернулся и замер, уставившись в сверхъестественный природный феномен. Из трюма снова раздался визг Анхелики. Она выбежала наружу и бросилась к Ивану. Вцепилась ему в руку, задрожала, как олень перед ножом мясника. Ее губы беззвучно что-то шептали, а глаза неотрывно смотрели на огни.
Феномен просуществовал недолго. Не больше полминуты. Огни ослабли их как будто смыло дождем по углам трюма в воду.
– Иди назад. - Иван подтолкнул Анхелику. Снаружи было слишком мокро.
– Ни за что! Они теперь в трюме! - Девушка испытывала непреодолимый суеверный страх перед природным феноменом.
– А тут может попасть молнией! И всё, не будет у мамы с папой Анхелики! - Иван еще раз попытался отправить подругу в трюм.
– Пошли со мной. - Жалобно попросила она.
– Пошли. - Иван глянул на Прометея.
Тот одобрительно кивнул.
В трюме тоже было сыро, но он создавал ощущение безопасности. Здесь пахло продуктами, и была крыша над головой.
– Видишь, здесь ничего нет. Сиди тут.
– Ладно. Только я буду смотреть на тебя, через щелку.
– Черт с тобой, смотри.
Иван вернулся на свое место. Ему показалось, что дождь и вспышки молний стали реже. Теплые струи дождя, наверное, имели ту же температуру, что и тело, потому что почти не ощущались ею. Гром уже не оглушал, но еще пугал своей силой. Прометей сидел на краю плота и смотрел в воду.
– Чего там? - спросил Иван.
Вместо ответа Прометей резко «кольнул» воду острогой, вытащил из воды и продемонстрировал нанизанную на острие селедку. Рыба вяло трепыхалась, как полудохлая.
– Наверное, под молнию попали. Я вон, уже вторую из воды достал. Брюхом кверху всплыли.
Иван не стал долго удивляться. Взял в руки свою острогу и присел у другого борта. Сразу же на глаза попался еле заметный силуэт неподвижной рыбы. Иван ткнул и достал трофей.
– Хоть что-то полезное. - Пробубнил он и сдернул рыбу с крюка.
На ощупь рыбье брюхо показалось ему плотным. Иван поддел его острым кончиком остроги и вспорол. Рыбий живот был полон красновато-золотистой икры, готовой к скорому мёту. Иван любил икру и в жареном и в соленом виде.
– Прометей! - Крикнул он. - У нас хватит «горючки», чтобы икру поджарить?
– Нет, я приберегу ее на всякий случай. Можно засолить, а селедку замочить в уксусе.
– Понятно. У тебя есть с икрой?
Прометей кивнул. Иван решил, что еще три «тяжелых» рыбки смогут удовлетворить его потребность в деликатесе. Он примостился на самом краю плота, накрылся плотным куском оленьей кожи, как зонтом, чтобы не мокнуть самому и чтобы дождевые струи не били по воде, мешая высматривать неподвижную рыбу. Он заметил еще одну слабую тень, медленно двигающую телом, примерился и резко ударил острогой. Рука и глаз не подвели.
Иван вынул острогу, и хотел было похвастаться перед Прометеем охотничьей удачей, как из воды стремительно выскочила крупная рыба, из-за сумерек и брызг Иван даже не успел понять какая именно. Она молниеносно цапнула большой пастью селедку и утащила ее на глубину, вместе с острогой. Иван потерял дар речи от такой наглости. Прометей гоготнул.
– Марш на кухню! - Сквозь смех произнес он.
– Да чтоб она подавилась там, моей острогой! - Иван в сердцах топнул ногой.
Ему жалко было свой охотничий инструмент. Его острие было сделано из куска железа, оставшегося от прошлого мира, и на нем еще просматривался выпуклый шрифт, казавшийся сакральным заклинанием предков. Иван убедил себя в том, что он приносил ему охотничью удачу.
– Не ты один тут хороший охотник. - Поучительно произнес Прометей. - Будь начеку.
– А чего теперь быть-то, без остроги? - Иван сел на пол, взял в руки весло и сделал несколько нервных бесцельных гребков. - Как дал бы по морде этой рыбе веслом!
Дождь стремительно затихал. Гроза удалялась. Закончился он резко. Лодка словно перешла полосу разделяющую сумерки и солнечный день. Сразу стало светло и прохладно. На небе сияла потрясающих размеров и красоты круговая радуга. Анхелика вышла из трюма и любовалась ею с открытым ртом. Темная полоса грозы, непрестанно мерцающая вспышками молний, уходила на запад.
– Надо записать в бортовой журнал про сегодняшний случай. - Прометей поднялся и ушел в трюм.
Анхелика подошла к Ивану, присела рядом и взяла его за руку.
– Чего шумел? - С кошачьей интонацией промурлыкала она.
– Да, окунь что ли, утащил мою острогу, вместе с добычей. - Вон, одну селедку успел поймать. С икрой. - Иван показал подруге рыбу с вспоротым брюхом. - Икры хотелось.
– Давай, я засолю для тебя. - Анхелика прижалась еще сильнее.
– Давай. У Прометея еще есть.
– Красиво как. - Восхищенно произнесла Анхелика, имея ввиду шикарную радугу.
– Да, очень. Особенно после такой грозы.
– Это точно. Мы здесь такие слабые, не то что на острове. Я думала, что мы утонем. Так все грохотало и сверкало, и волны такие были. А вы не боялись?
– По правде сказать, я боялся. Ничего такого я еще не видел. - Иван приложился губами к уху девушки. - Думаю, и Прометей тоже.
– Что на ушко, то брехня! - Произнес сзади Прометей.
Иван и Анхелика отстранились друг от друга, будто подростки, которых застукали родители. Потом опомнились и снова прижались.
– Ладно, шучу я. После такого «инцидента» чего бы и не пообниматься. Заслужили.
Прометей любил вставлять непонятные слова, типа «инцидент», которые давно вышли из оборота жителей поселка. Ему они казались незаконно забытыми и несущими глубокий смысл, емко описывая предметы и явления. Он наблюдал, что все идет к упрощению, начиная технологиями, бытом и заканчивая речью. Свою миссию в обществе он видел в сохранении наследия предков. Он помнил фразу, оставленную первым Капразом Татарчуком: «Будет идти время, и вы начнете забывать все, что знали мы, и вас будет искушать огромный соблазн наделить не понимаемые вами события сверхъестественной силой. Запомните, у всего есть свое объяснение. Все на свете поддается изучению и пониманию. Мифологизация непонимаемого грозит вам погружением в беспросветную пучину мракобесия на долгие годы».
К этому все и шло. Даже мудрые цитаты предков каждый капраз пытался истолковать по-своему. Им надо было оправдать многие моменты, которые уходили раз и навсегда. Так было с ядерным реактором подводной лодки, обеспечивающем электричеством поселок. В один прекрасный день он перестал давать ток. Погасли последние лампочки, остановились электродвигатели. Этот день стал первым днем, когда люди поняли, что они неспособны создать ничего подобного ядерному реактору. Капраз Матвей тогда возвестил, что эпоха «грязных» технологий закончилась и началась эпоха натуральных, с лучинами и мускульной силой.
– Так, наобнимались? - По-деловому спросил Прометей у молодой парочки. - Надо из трюма все наружу вытащить, на просушку.
Будто и не было только что грозы, пугающей до смерти. Небо синело над головой, на глазах таяла радуга, а свежий ветерок приятно холодил тело. Плот стал похож на барахолку. Вещи и продукты из трюма заняли всю его площадь. Прометей оценивающе оглядел состояние, в котором они вышли из переделки. Кроме промокших вещей и залитых продуктов, никаких страшных последствий странная гроза им не нанесла. Прометей посмотрел на запад. Темная полоса грозы еще была видна на горизонте. Вспомнил, что собирался записать событие в бортовой журнал, достал записную книжку и сделал пометку.
Несмотря на столетний срок, прошедший после катастрофы, климат планеты еще формировался и частенько приносил сюрпризы. Старожилы, помнящие темное небо над головой и материки без тумана, рассказывали о невероятных смерчах, высасывающих воду прямо в небо и обрушивающих ее внезапно и в большом количестве. О ветрах, поднимающих волну на густой и черной воде. Сейчас на материке нет ветров вообще. Туман, влажность и смрад. О том, что когда-то материки были покрыты водой, и поверх нее не было зеленого ковра из водорослей. В это верилось с трудом. Слово «материк» ассоциировалось с туманом, зыбким зеленым ковром и смрадом.
Взявшуюся из ниоткуда сильную грозу, можно было считать попыткой природы сформировать устойчивый циклический климат, или же попыткой избавиться от лишнего потенциала, возникшего где-то в атмосфере. Прометей знал от некоторых сведущих стариков, что влажная атмосфера материка иначе распределяет температуру. Если в чистой атмосфере Новой Земли воздух остывал по мере высоты, то на материке, укрытым шапкой тумана, сильнее нагревалась верхняя часть, а у земли она была прохладней. По этой причине на материке отсутствовала вертикальная конвекция, что в свою очередь приводило к полному отсутствию ветра. Но потенциал разогретого воздуха нужно было куда-то девать и поэтому движение воздушных масс начиналось выше уровня тумана. Часто, грозы на материке грохотали высоко вверху, пугая только проливным дождем, либо в зимнее время, градом.
Так напугавшая путешественников гроза пришла с материка. Сбросила перегретую влагу, чтобы установить баланс в атмосфере, перепугала до смерти трех человек, записанных в «Красную книгу» и ушла дальше. Прометей достал свой бортовой журнал, маленькую книжицу, которую всегда носил с собой. Ее обложка была сделана из толстой медвежьей шкуры, а страницы изготовлены из самодельной бумаги. Она имела светло-коричневый цвет и рыхлую текстуру и не шла ни в какое сравнение по качеству со страницами бортового журнала подлодки. Но Прометей любил свой журнал именно за то, что изготовил его самостоятельно. В него были занесены все заметные явления, встречающиеся ему во время путешествий. Последние несколько строчек он посвятил месту и времени встречи с новым природным явлением - теплой и мощной грозой.
Иван и Прометей сели на весла. Ветер помог им сделать дневную норму, но на будущее лучше было иметь небольшой запас, на всякий непредвиденный случай. Анхелика развесила тряпки на трюм, чтобы они скорее сохли. Потом взяла селедку, вынула икру из тех рыб, в которых она оказалась. Получилось три. Уложила ее в деревянную плашку, посолила и выставила на солнце. К завтрашнему обеду она должна была приготовиться. Селедку порезала кусочками. Голову и хвосты выбросила за борт. Плотные кусочки с жирком, Прометей попросил ее залить его уксусом. В рассол набросал каких-то пряных трав и приказал ждать до утра. Анхелика с брезгливостью отнеслась к тому, чтобы есть сырую рыбу. Для нее существовал жареный вкус, варенный и вяленный. Причем, последний вариант был самым несъедобным.
– Завтра тебя за уши не оттянешь от такого блюда. - Пообещал Иван, заметивший брезгливую мордаху у Анхелики.
– Ой, сомневаюсь. - Неуверенно ответила девушка. - Посмотрим.
Горизонт был чист от края и до края. Ветер едва волновал море. Парни не прекращали грести, а Анхелика находила себе работу по хозяйству. Она нашла моток льняной веревки, спросила разрешения у Прометея повесить ее между мачтой и трюмом. Капитан плота дал свое согласие. В итоге, женское присутствие превратило плот в миниатюрный двор, на котором сушится белье.
– А это идея! - Произнес Иван. - Если сделать большой плот, то можно на нем жить, не хуже, чем в поселке. Здесь есть все для того, чтобы жить.
– Не, я за тобой в такой дом не пошла бы. Одной грозы сегодня хватило, чтобы полюбить землю навсегда. - Ответила Анхелика.
– Управлять таким плотом будет тяжело, да и смысл какой в этом, чтобы жить на воде?
– Не знаю. - Неуверенно ответил Иван. - Может быть, с таких людей началась бы линия матросов, как наши предки? Жили бы и развивались каждый по своему, торговали бы друг с другом. Меняли бы рыбу на оленину, тюлений жир на медвежий.
– Шило на мыло. - Добавил Прометей ехидно.
– У, не напоминай про мыло. - Скривился Иван. - А что, было бы интересно и познавательно.
– Как знать? Но по мне, лучше бы мы научились отличать породу с рудой и плавить из нее металлы. Сколько еще мы сможем перековывать старое железо? Оно ведь ржавеет, окалиной отбивается, лет через сто, когда и народу станет намного больше, его уже не хватит на всех. А то и раньше. - Прометей уставился вдаль.
В минуты, когда он представлял себе, как будут люди жить в будущем, его взгляд становился рассеянным, отсутствующим. Наверное, он как наяву видел картинки из будущей жизни. Его проницательность позволяла ему предвидеть проблемы будущего. Хотя, надо сказать, что проблемами их считал Прометей. Большинство жителей считало процесс потери многих технологий естественным, и было готово к ухудшению условий жизни и увеличению доли ручного труда.
– А может быть ты и прав, Иван. - Неожиданно произнес Прометей. - Кто-то должен объехать весь мир. Вдруг таких поселков, как наш, полно. Ведь есть где-то поселок на Аляске, основанный американскими подводниками. Так же могли спастись люди в южном полушарии. Вдруг окажется, что Австралия почти не пострадала и живет себе сейчас, как ни в чем не бывало, только скорбит всем остальным. Представь, если целый континент оказался нетронутым, то и регресс не затронул их. У них все должно быть точно так же, как и до катастрофы. Смотрят телевизор, используют интернет, электрический свет, кипятят воду на электричестве, летают на самолетах.
– Фантазер ты, Прометей. - Анхелика выдернула капитана из мечтаний.
Иван строго цыкнул на нее.
– Не обижайся, пожалуйста, но ты мастер выдумывать разные вещи, от которых нет никакой пользы. - Не унималась Анхелика.
Ивану пришлось тайком показать ей кулак и нахмурить брови.
– Да я и не обижаюсь, Анхелика. Мы с тобой преследуем разные цели, поэтому на многие вещи смотрим по-разному. Тебе нужен дом, муж и дети. Ты эти меришь свое счастье. Я хочу, чтобы у нас, как у наследников могучей цивилизации была возможность скорее достичь того же уровня. Ты мыслишь как домохозяйка. Все, что ты не можешь понять и применить дома, ты не берешь в расчет. Если представить, что такие, как ты взяли на себя управление поселком, тот он не просуществует и ста лет. Ты знаешь, как сделать станок для производства домашней посуды?
– Хм, нет. Зачем мне это надо?
– Ты знаешь, как делать ткацкий станок, бумагу, производить селекцию растений, варить мыло?
Иван снова скривился.
– На кой мне это. - Не соглашалась девушка.
– А я знаю. А теперь подумай, кому из нас решать, что лучше, а что хуже? Что фантазия, а что забота о людях?
Анхелика сжала губы, нахмурилась но промолчала, не найдя никаких доводов. Иван подошел к ней, нежно взял под ручку и отвел за трюм.
– Если еще раз нагрубишь Прометею, я дам тебе подзатыльник. Поняла?
– Поняла. - Обиженно произнесла девушка.
– Иди, ужин готовь.
Иван вернулся на место и взял в руки весло. На Прометея не смотрел, потому что был уверен, что тому будет интересно, о чем он «шушукался» с Анхеликой. Иван не хотел посвящать его в свои, почти семейные дела. Анхелика прошлась по палубе, пощупала состояние подмокшей оленины.
– Давайте, я развешу ее на веревках, а то пропадет. - Предложила она.
– Давай, умная идея. - С готовностью согласился Прометей. - Прости, что я наехал на тебя.
– И ты прости меня. Я еще молодая дура.
Прометей широко улыбнулся. Иван облегченно вздохнул. Конфликт морально давил на него еще из-за чувства вины, вызванного непредвиденным вмешательством его девушки в путешествие.
На плоту установилась психологическая идиллия до самой ночи. Иван и Прометей без остановки гребли, а Анхелика готовила ужин. Ее умелым рукам поддался процесс разжигания лампы при помощи кресала и кремния. Она согрела кипяток и заварила ароматный чай.
Солнце ушло за горизонт, и ночь быстро взяла свои права. На море легла тьма и тишина. Небо вызвездило, как зимой. Горизонт сомкнулся с водой, и снова появилось ощущение нахождения в безмерном пространстве. После ужина хотелось спать. Натруженные за день руки и спина просили отдыха. Но спать на море в темноте всей командой было опасно. Прометей решил, что в первую смену будет бодрствовать он.
Иван и Анхелика постелили себе на крыше трюма высохшие тряпки и улеглись на них, подложив под голову влажные вещи. Анхелика лежала на спине и смотрела на звезды.
– Ой, смотри, звезда летит! - Громко крикнула она, вытянув вверх руку.
Иван открыл глаза. Между звезд, будто лавируя между ними, на самом деле летела светящаяся точка.
– Это не звезда, это спутник. - Произнес Прометей. - Их раньше запускали, чтобы они посылали на Землю сигнал, или предсказывали погоду.
В школе Анхелика слышала про спутники, но они ее тогда мало интересовали.
– Их почти не осталось. Нам повезло, что мы его увидели. - Добавил Прометей.
У него от восхищения сдавило сердце. Спутник был живым напоминанием о погибшей цивилизации. Это было так торжественно видеть его воочию, как будто предки посылали им знак, благословляющий их экспедицию. Прометей проследил его движение до тех пор, пока он не растворился во тьме у самого горизонта. Он услышал волнительное биение собственного сердца. Теперь ночную смену отстоять будет гораздо проще. Сна, как не бывало.
