ГЛАВА 5
Но пока я в счастливом неведении последовала за Деймоном. Сначала — вон из «скромного и непрезентабельного», как сам чернокнижник его охарактеризовал, дома, который на поверку оказался внушительным особняком. Затем — к воротам. Рядом с ними в воздухе зависла то ли лодка, на которую сдуру водрузили паланкин без присущих ему жердей для носильщиков, то ли подобие кареты, но без колес. В общем, это было некое летательное извращение. Оно имело обтекаемую форму с боков, снизу — плоское дно, сверху — беседку для хоббитов или других низкоросликов, только вместо скамеек — удобные подушки, на которых и должны были сидеть пассажиры.
«Так вот ты какой, северный олень, в смысле местный паромобиль лимузинистого класса», — промелькнула у меня в голове мысль перед тем, как чернокнижник усадил меня в эту летающую посудину.
Водитель, он же кормщик, он же слуга темного мага, заботливо и распахнул, и закрыл за нами дверцу, а потом произнес заклинание, и лодка плавно тронулась, а точнее, начала взлетать.
Путь до дворца оказался недолгим, но я все же успела получить несколько инструкций от темного.
Первая и самая ценная: молчать и мило улыбаться, опуская взгляд долу. Вторая: не отвечать прямо даже на вопросы, требующие однозначного ответа «да» или «нет». Ну и третья: ничего не трогать, а тем паче не пить и не есть. Да и всех вокруг стараться держать на расстоянии вытянутой руки.
— А если меня спросят что-то… О моей семье, например, о детстве…
— Тут все просто. Твой отец, Кэр, — слово «твой» Деймон выделил особой интонацией, — был набожным. Его жена умерла родами, и воспитывал он тебя один, в строгости и вере. А еще — в ненависти к темным. Так что, как ты поняла, тебя не баловали земными удовольствиями, а про разврат ты знаешь единственное: это грех. Кстати, любимое слово всех церковников. Им ты можешь в случае чего и прикрыться.
— Как? — Мне стало любопытно.
— Отвечая на вопрос: отчего вы не пьете вина? Не попробуете закусок?
— Ясно, — кивнула я.
— Ну и самое главное, не отходи от меня ни на шаг, — серьезно закончил чернокнижник.
— Я даже руку твою отпускать не буду, а если нужно — и на шее повисну.
На краткий миг губы темного дрогнули, хотя лицо осталось невозмутимым.
— Просто не отходи. И… — Он расстегнул несколько верхних пуговиц и вытащил из горловины шнурок. А потом и вовсе снял его с шеи. Небольшой кулон в виде алого камня-капельки засиял на солнце. — Возьми. Амулет хоть и простенький, зато его тяжело обнаружить поисковыми чарами.
Я надела его на шею и поспешила спрятать так, чтобы ни шнурка, ни кулона под платьем видно не было.
— А что он делает?
— Скорее, от чего он защищает. От ментального воздействия. Если тебя хотят к чему-то принудить, он начинает нагреваться, помогая сохранить контроль над своим разумом.
— А…
— Против белки он бессилен, но, если какой-то маг тебя намеренно попытается превратить в овощ, амулет должен выдержать, — словно угадав мои мысли, ответил Деймон.
Тут наша лодка-карета-чаромобиль с претензией на реактивную магическую тягу начала снижение.
Мы вышли на посадочной площадке. Что могу сказать, дворец впечатлял. Его красота была тяжелой, мрачной, давящей. Да уж… Атмосфера здесь… специфическая. Если б не вполне себе живые люди вокруг, можно было подумать, что я оказалась в некрополе… Готы бы оценили. Да что там оценили. Эти ребята пришли бы в экстаз.
Мы зашагали по вымощенной дорожке мимо лабиринта из кустов можжевельника, мимо аллеи кленов, воздевших к небу почти обнаженные ветви, мимо ярких рябин, на которых пировали воробьи.
Впереди показались ступени. К моему счастью, их было немного. Почему к счастью? Да потому, что я на себе ощутила все прелести парадного одеяния. Тяжеленное парчовое платье, обнимавшее мои плечи и доходившее до пола, весило не меньше полного доспеха рыцаря Тевтонского ордена. И это еще на мне не было корсета! Новые туфли тоже в полной мере проявили свое коварство и начали нестерпимо натирать. А ступни — подмерзать.
Единственный плюс был в том, что благодаря длинной юбке колени и икры не мерзли, а манто, доходившее до талии, грело ничуть не хуже пуховика.
Деймон, играя роль заботливого супруга, предложил мне руку. Сначала я чуть замешкалась и с видом инопланетянина, впервые узревшего чупа-чупс, уставилась на эту конструкцию из верхней хватательной конечности, но, услышав, как чернокнижник прошипел: «Берись давай быстрее», быстро водрузила свою ладонь на сгиб локтя кавалера. Надо же, как обстановка меняет человека. В монастыре он меня вниз головой через плечо нес. В своем замке — до дверей спальни проводил. А во дворце уже и учтивость проявляет. Интересно, чтобы он меня на руки взял, нужно, чтобы мы в бездну провалились? Эта сумасшедшая мысль мелькнула и пропала, поразив меня своей глупостью. Я даже головой помотала, спеша прогнать ее подальше.
Пока мы неспешно шли по дорожке, поднимались по ступеням, а потом, оказавшись внутри дворца, двинулись через галереи и залы, Деймон рассказывал о том, как обстоят дела в землях темных. О нравах, обычаях, укладе. В общем, все то, что может поведать чернокнижник своей не сведущей в делах темных магов светлой супруге.
Я усмехнулась, оценив предусмотрительность Деймона, который, похоже, действовал в лучших традициях шпионов, чтя первую заповедь разведчика: «Даже у стен есть уши». Если кто и услышал бы наш разговор, то не смог бы ничего заподозрить.
Наконец мы остановились у одной из дверей.
Стоявший у входа слуга поприветствовал Деймона полупоклоном и возвестил, что его темнейшество скоро примет нас. А пока же мы можем скрасить ожидание в том скромном зале. И слуга указал рукой на боковую дверь.
Я прошелестела юбками вслед за чернокнижником, которому было не впервой бывать на аудиенциях монарших особ. Диванчики, высокие окна с видом на дворцовый парк, картины — все говорило о том, что ожидать тут можно весьма комфортно.
Я огляделась, уже выбирая место, куда бы присесть, когда к Деймону подошел еще один слуга и передал ему конверт.
Чернокнижник нахмурился и сорвал сургучную печать. Едва он прочел послание, как оно тут же вспыхнуло, осыпавшись пеплом.
— Я должен отлучиться буквально на пару вздохов. Кэр, пожалуйста, подожди меня тут. Я бы взял тебя с собой, но это дело государственной важности… Никуда не уходи, я скоро буду.
Видно было, что темный не хочет оставлять меня одну, но вынужден по какой-то причине. И ситуация в целом ему жутко не нравится.
Я же, как и положено, изобразила кроткую супругу и с покорностью во взоре заверила, что непременно дождусь.
Но едва Деймон ушел, как тут же появился слуга в ливрее и настойчиво, я бы даже сказала, безапелляционно пригласил меня на аудиенцию к его величеству Харту II, милостью Первородного Мрака императору Объединенных Темных земель, хранителю Врат бездны.
Титулом я впечатлилась. Причем настолько, что заявила, что без мужа… боюсь. Боюсь до обморока предстать перед очами монарха.
Но слуга был неумолим. Нет, силой он меня не тащил. Но одну мысль донес до меня отчетливо: если я ослушаюсь приказа, то бояться мне будет уже нечего. Ибо трупам страх неведом. Я сглотнула и поднялась с диванчика, который с каждым мигом мне казался все удобнее, и расставание с ним ранило мою чуткую, нежную психику. Хотя, по заверениям сестренки, этой самой моей психикой можно было гвозди забивать, причем в железобетон.
В общем, все происходящее мне крайне не нравилось, но я ничего не могла поделать.
Я оказалась в кабинете его темнейшества и присела в подобии реверанса: юбку растянула в стороны, а ногами изобразила цаплю, которую внезапно скрутил радикулит. Замерла в этой позе, дожидаясь разрешения выпрямиться, но его все не поступало. У меня уже заболели полусогнутые колени, когда прозвучало:
— Лэрисса… уже Райос, я рад, что вы живы и в добром здравии. Хотя слухи о вашей смерти, что ходят ныне в Светлых землях, весьма убедительны.
Я позволила себе поднять голову и чуть изогнуть бровь.
Мой взгляд встретился со взглядом владыки, и я тут же почувствовала, как нагрелся амулет на моей груди.
Темный властелин оказался совершенно не таким, каким я его представляла. Хотя бы потому, что у него не было черной мантии с кровавым подбоем и короны. Вот вообще. Зато в наличии имелся холодный, разрезающий кожу взгляд проницательных серо-стальных глаз. Короткая, абсолютно белая борода и короткие волосы — то ли седые, то ли от природы пепельно-белые — резко контрастировали со слегка смуглой кожей. Закатанные до локтя рукава черной рубашки обнажали руки с множеством татуировок. Черные брюки и расстегнутый шелковый жилет тоже не вписывались в классический образ «темного и ужасного». Однако сомнений в том, что передо мной маг, наделенный немалой силой, способный как миловать, так и казнить одним взмахом руки, не возникало.
— Лэрисса. — Владыка подал знак, чтобы я наконец перестала изображать букву «зю» и издеваться над благородным приветствием.
Я поднялась из реверанса. Не скажу, что изящно, зато быстро. А его темнейшество между тем продолжил:
— Я вижу, что вы не только живы, но и здоровы. Хотя монахини из монастыря Пресветлой Ингориды уверяли, что темный святотатец, который разрушил их обитель, держал вас на руках бездыханной. Не откроете ваш секрет чудесного воскресения?
Вот так вежливо и аккуратно меня приперли к стенке. Теперь стало понятно, почему Деймона вынудили оставить меня. Судя по всему, его было гораздо тяжелее расколоть, и владыка решил, что с наивной Кэролайн будет проще. Ну-ну…
Вовремя вспомнив о том, что Кэролайн вроде как набожная и покорная, я закатила глаза и с придыханием прошептала:
— Такова была воля неба.
Судя по всему, подобного ответа его темнейшеству слышать еще не приходилось. Хотя бы потому, что здесь в чести были демоны Мрака, а никак не семерка богов, которые, по легендам светлых, порхали между тучками.
— Воля неба? — На меня посмотрели с прищуром.
— Да. Небеса не только испытывают нас, но и способны оделить чад своих истинным чудом, — начала я тянуть время, как кота за подробности, надеясь, что вот-вот появится Деймон.
Владыка от моего ответа скривился, словно ему дали понюхать нашатыря.
— И все же, если можно, подробнее…
Я мысленно скривилась в ответ. Вот ведь вежливый. Да, в учтивости ему не откажешь. Вежливо осведомится обо всем и так же вежливо прикончит, если что. Эталон воспитания, а не монарх, паразит его за ногу!
— Испытание верой — это испытание длиной в жизнь. Я поняла, что оно мне не по силам. Всю жизнь провести в покаянии, постах и молитвах, став одной из монахинь… Я, наверное, еще слишком молода и слишком люблю жизнь. Брак же показался мне лишь… меньшей тюрьмой. — Я попыталась увести разговор в сторону от скользкой темы.
Властелину это не понравилось.
Я почувствовала, как в виски начали ввинчивать раскаленные шурупы. Медленно, все усиливая нажим. Амулет на груди нагрелся, предупреждая, что в мою голову пытаются проникнуть, мало заботясь о том, останусь ли я после этого в своем уме.
Я прикусила щеку изнутри, чтобы не закричать. И тут внезапно все прекратилось. А его темнейшество досадливо протянул:
— Терпение — это искусство скрывать боль. Лэрисса, скажите, насколько вы терпеливы?
Не вопрос, а прямо-таки толстый намек.
— Я могу лишь ответить, насколько я упряма. Ведь терпение и упрямство — это два сына одной матери.
— Значит, будете сопротивляться до последнего?
Конечно, владыка понял, что я лишь прикрывалась набожностью, чтобы скрыть правду. Увы, совет Деймона был хорош, но только не против его темнейшества, которому позволено на своих землях даже больше, чем все. И если владыка захотел узнать правду, то добьется ее.
Наверняка шпионы доложили ему уже все, что могли. Вот только, судя по всему, о сделке Деймона со смертью и белочкой они не знали. Иначе бы сейчас мне не пытались вскипятить мозг.
— В природе каждого человека заложено желание сопротивляться до последнего, когда дело касается того, чтобы жить… — Я попыталась ответить уклончиво, в тот момент еще не понимая, насколько крупно попала.
— Жаль, так было бы проще…
— Простите?
— Лэрисса, вы не так глупы, как хотите казаться. Это видно по вашим глазам, по манере держаться. В вас нет страха, что застилает многим моим подданным глаза, безрассудства и максимализма, присущих юности, фанатичной веры, как у вашего покойного отца… Говоря иносказательно, вы не сладкая конфетка, какой выглядите благодаря вашей карамельной внешности, скорее вы крепкий кофе, чей вкус способен здорово удивить.
«Но только не меня», — читалось во взгляде владыки.
Вот только интерес правителя был далек от мужского. Для этого у него был слишком холодный взгляд. И его дальнейшие слова это подтвердили:
— Но сколько бы ни был тверд ваш ум и крепка броня самообладания, если их не разбить кинжалом, то вполне возможно, что едкий яд проделает в защите дыру. Кажется, с последним вам в монастыре пришлось свести знакомство? Отравителя ведь не нашли? Но я рад, что его рука дрогнула и доза для вас оказалась не смертельной…
Опять намек. Я сглотнула, и это не укрылось от внимания монарха.
— Вы не побледнели, у вас не затряслись руки. Признаться, я ожидал более бурной реакции, чем ваши чуть поджатые губы. Значит, вы уже в курсе того, что вас хотят убить.
Я поняла, что юлить бесполезно, и призналась:
— Да.
— И, полагаю, вы хотите жить долго, счастливо и свободно.
— Вы проницательны. — Я чуть склонила голову.
— Что ж, если бы вы не сопротивлялись, мне бы не было нужды договариваться с вами. Но раз вы настолько терпеливы… — Он помолчал, давая понять, что имел в виду совершенно иное. — То я предлагаю вам сделку. Ваша жизнь в обмен на некоторые услуги.
— Простите?
Его темнейшество с поистине царским величием простил. А потом из весьма иносказательной беседы я поняла, что если соглашусь быть шпионкой владыки, то он обещает мне, что я останусь живой и после того, как мой супруг окажется владетелем земель Лавронсов. Причем останусь живой не каких-нибудь пять минут, а долгие годы.
На осторожный вопрос: «Зачем это нужно?» — я получила неожиданно откровенный ответ. Владыку не устраивало, что Райос, вольный страж, подчиняется владыке скорее номинально, чем реально.
— Сейчас в руках этого вчерашнего мальчишки слишком большая власть и слишком много земель при его независимости. Мне нужна страховка. И этой страховкой можете стать вы, Кэролайн.
Слова темнейшества о том, что при всей своей власти Деймон не может полностью обеспечить одного — полной моей безопасности, царапнули. К тому же я прекрасно помнила слова «супруга» о том, что спустя седмицу у него отпадет надобность заботиться о моей жизни.
— А что мне нужно делать в качестве шпионки?
— Самую малость: сообщать мне обо всем, что связано с Деймоном. А если он решит пойти против меня, то и убить его.
Есть такие моменты, когда кажется, что твое сердце остановилось. Ты даже можешь сделать судорожный вздох, еще не упал и стоишь на этой земле, но понимаешь: кровь застыла в жилах. Так вот сейчас был именно тот самый момент. Я четко и ясно осознала, что отказа владыка не простит. Я проживу ровно столько дней, сколько нужно стражу, чтобы приумножить свои владения. А после — мне конец. Причем могу спорить на что угодно — убьют меня по приказу его темнейшества. Ибо тот, кто сейчас стоит передо мной, не терпит отказов.
Даже то, что сейчас он пробует со мной договориться, пусть и шантажом, его раздражает. Да что там раздражает, откровенно бесит. Хотя он и мастерски это скрывает. Но я, привыкшая через объектив подмечать даже незначительные детали, в одном снимке передавать характер и эмоции, видела. Вот на миг дрогнули уголки его губ, когда мы говорили о терпении, сжался и тут же разжался кулак, когда владыка пытался проникнуть в мою голову, вот его темнейшество вскинул подбородок, говоря о том, что я должна доносить на Деймона…
Судя по всему, император Темных земель изначально планировал просто вытрясти все нужные ему сведения из моей головы, как из перевернутого мешка. Но, упс, ему попалась дамская сумочка, в которой напихано столько добра, что оно застряло на выходе, создав затор.
Потому сейчас он решил добиться своего иным путем.
Слышала где-то, что агента можно завербовать за десять минут. Темный властелин управился за пять.
— Как ваша верноподданная я не в силах вам отказать… В делах государственных.
Я вновь присела в реверансе, пытаясь тянуть время. Сама же лихорадочно пыталась найти лазейку, как мантру мысленно повторяя: «Думай, Адка, думай! Чем ты хуже того шельмеца-адвоката, который сумел доказать в суде, что убивать не так уж и плохо…»
И решение пришло. Можно сказать, профессиональное.
— Позвольте уточнить, как часто вам нужны мои отчеты? — все еще зависая в чертовом реверансе, уточнила я.
Владыка махнул рукой в жесте среднем между «боже мой, какая глупость» и «разрешаю ближайшие пять минут не падать передо мной ниц». Я выпрямилась.
Его темнейшество окинул меня изучающим взглядом, качнулся с пятки на носок, заложил руки за спину и, переведя свой взор на окно, задумчиво протянул:
— Раз в седмицу будет достаточно. Но если произойдет что-то важное или подозрительное, то немедля.
— Полагаю, что мчаться во дворец с вестями в этом случае будет крайне опрометчиво?.. — вкрадчиво спросила я, вспомнив про камень для корреспонденции, благодаря которому Деймон и стал счастливым обладателем приглашения на сегодняшнюю аудиенцию. — Могу ли я в таком случае воспользоваться почтой?
— Да, — разрешил владыка.
Я, скрыв свою радость, перешла ко второму пункту своего плана. В мозгу даже мелькнул лозунг: «Бойтесь фотографов. Они даже горизонт завалить способны, не то что темного властелина!» Так что этот бородатый дядя сильно просчитался. Осталось только установить срок годности моей преданности владыке.
— И еще… Вы говорили о том, что гарантируете мне жизнь на долгие годы… Но мы, юные девы, такие переменчивые. А уж то, что вокруг нас, — и подавно. Вот, например, мое платье. Сегодня оно есть… а завтра нет. Это же касается и мужа.
Все же я сумела удивить этого непрошибаемого владыку. Его брови изумленно приподнялись.
— Что вы хотите этим сказать, лэрисса?
— Вдруг мой супруг нечаянно погибнет. Совершенно случайно… Выпадет из окна или у него случится заворот кишок от испорченных пирожков…
Да, такого выверта женской логики стальная мужская психика выдержать не смогла. Я увидела, как штора на окне чуть колыхнулась, и у края ткани на миг показался рыжий хвост. Всего на сотую долю секунды, но… Этот облезлый хвост был мне очень хорошо знаком, как и его обладательница. Высунувшаяся затем морда абсолютно беззвучно умудрилась одной артикуляцией показать: отлично. И даже наглая лапа подняла вверх большой палец, мол, так держать и дальше.
Владыка, не подозревая, что нас в дружном кругу заговорщиков стало на одного больше, выдал:
— Однако…
— К чему я это веду. Ведь если я вам пообещаю, что всегда буду шпионить за мужем, то мне придется всю свою жизнь, до скончания века, строчить вашей тайной канцелярии записки примерно такого содержания: «Мой покойный супруг сегодня спал хорошо, тихо, в гробу не переворачивался, привидением не выл…»
У темнейшества дернулась щека. Но, как тот, кто уже добился своего, он пребывал в том состоянии, когда терпение все же перевешивало желание свернуть шею одной чокнутой. Увы, роль клинической дурочки я примерила на себя слишком поздно.
— Мы можем поступить проще, всего лишь уточнить, что вы следите за Деймоном лишь до его кончины.
Темнейшество будто учуял подвох, но не понял, где именно. А потому насторожился.
— С чернокнижником никогда нельзя быть точно уверенным, умер ли он окончательно, — ляпнула я наобум и по мимолетной хитрой ухмылке владыки поняла, что попала в точку. Стремясь закрепить успех, я с милой улыбкой предложила: — Вот именно по этой причине я предлагаю заключить наш контр… клятву с ограниченным сроком действия. Скажем, на год. И если спустя это время мы будем живы… — Я не стала уточнять, что скончаться может и сам работодат… в смысле клятвоприниматель. — То мы продлим наш договор. Пусть это будет моя маленькая причуда.
Я озорно стрельнула глазками во владыку. Кокетство и флирт сделали то, что не смогла логика.
— Обычно женские причуды и капризы легко решаются дорогими подарками. Но я вижу, что вам, лэрисса, милее блеска бриллиантов уверенность и душевное спокойствие. Что, опасаетесь, как бы клятва не привязала вас к мертвецу?
Владыка не уточнил, кого под «мертвецом» он имеет в виду — себя или Деймона. Но если бы он это произнес… Властелину можно желать лишь долгой жизни. И даже сомнение в длине оной некоторые считают изменой.
Я похолодела. Иду по тонкому льду. Шаг — оступлюсь и уйду под воду. И то, что владыка не стал ничего уточнять, я оценила.
— Я опасаюсь многого, мой повелитель. — Я попыталась вложить в голосе почтение, и обещание, и каплю женского кокетства.
— Что ж, пусть будет так. Я жду вашей клятвы.
И я поклялась, что в течение года буду следить за Деймоном, писать каждые семь дней подробный отчет, а если произойдет что-то необычное или чрезвычайное — докладывать незамедлительно.
Клятва тут же огненным полозом обвила мое тело, сдавила ребра так, что потемнело в глазах, и… схлынула.
Только после этого владыка удовлетворенно кивнул. Практически тут же дверь распахнулась, и в комнату вихрем ворвался чернокнижник. Холодный, собранный, злой…
— А мы тебя уже заждались, Деймон. Хорошо, что твоя юная супруга скрасила томительные минуты милой беседой, — с затаенной издевкой произнес властелин.
— Я спешил, мой повелитель, но…
— Не утруждайся, Райос. В главном я уже убедился — твоя жена в добром уме и здравии, а что до слухов, будто ты повел к алтарю зомби… Чего только не напридумывают белые сплетники, лишь бы попугать народ кознями темных.
Аудиенция продлилась всего ничего и быстро свернулась. Белка, еще пару минут пошпионив из-за портьеры, исчезла.
Когда мы вышли из дворца и оказались внутри паланкина, Деймон, схватив меня за руку, буквально прорычал мне в лицо:
— Что хотел владыка?
— Чтобы я шпионила за тобой, — спокойно ответила я.
— И ты согласилась? — В его голосе уже не было злости, скорее, усталость.
— А я могла отказаться? — ответила я в излюбленной еврейской манере.
— Нет, — процедил Деймон. — Вот только не пойму, почему ты мне это говоришь?
— Почему не скрываю? — уточнила я. — Ну потому, что клятвы о неразглашении с меня взять не успели. Ворвался ты. Думаю, его темнейшество озаботится этим при нашей следующей встрече. А пока он наверняка подумал, что у меня хватит ума промолчать.
— Ты не похожа на дурочку.
— Скажу больше, я ею и не являюсь.
— И будешь докладывать обо мне все?
— Конечно, в мельчайших подробностях. Другой вопрос, как я это сделаю и чем.
Я удостоились внимательного взгляда. А потом объяснила чернокнижнику, что такое маска, нижний слой, прозрачный слой, наложение… И вообще, какая прелесть фотошоп. Ведь я собиралась писать действительно все. Вот только… сначала водой по самой плотной бумаге, а потом уже поверх — чернилами. Да, я доложу абсолютно все. Но совсем не мое дело, что не все из этого смогут прочитать…
Деймон рассмеялся:
— Такое ощущение, что вы с Гринро родственники… Лич тоже умудрялся найти лазейку везде.
— Насчет родственников не скажу, но пару уроков он мне преподал. — Впервые я была благодарна личу за его каверзы.
— Скажи, Кэр, но почему ты приняла мою сторону, а не владыки?
Возникла слегка неловкая ситуация… Совсем как если бы покойник внезапно засмеялся на похоронах, в результате чего его так и не смогли бы похоронить.
Я не представляла, что можно ответить на столь прямой вопрос. Поэтому ответила предельно честно:
— Сама не понимаю. Хотя дай подумать… — Я сделала вид, что глубоко задумалась, даже пальцами постучала по одной из подушек, что лежали рядом. — Может, потому, что я знакома с тобой чуть дольше? Или оттого, что ты не пытался меня превратить в овощ, копаясь в моей голове? Или потому, что ты знаешь обо мне то, чего не знает владыка…
— Боишься, что я употреблю эти знания тебе во вред? Боишься этого больше, чем гнева властелина? — изогнув бровь, уточнил чернокнижник.
— Нет. Мне показалось, что с тобой будет проще договориться.
— Тебе показалось, — усмехнулся Деймон.
В этот момент у меня в голове словно что-то взорвалось, зашумело, а потом из носа потекла кровь. Капли упали на мех, на подол платья. Но я этого не видела. Я боялась даже пошевелиться, потому что казалось, что от глубокого вдоха мой череп затрещит по швам.
Деймон что-то пробормотал, совершив сложный пасс, и кровь перестала сочиться так же неожиданно, как и начала. Но вот боль… она усилилась.
Прохладные, неожиданно чуткие пальцы дотронулись до моих висков. Как сквозь вату я услышала голос Деймона:
— Тише, тише. Успокойся, Кэр. Вот так. Дыши.
На миг почудилось, что над нами раскрыла крылья какая-то гигантская птица, заслонив от нестерпимо яркого света, резавшего глаза, от шума улицы, что буравился в сознание, от боли, что давила со всех сторон.
Руки чернокнижника держали мое лицо. Я это чувствовала, но самого Деймона не видела. Я вообще ничего не видела, кроме радужных пятен.
— Кэр, откройся мне. Я не могу влить в тебя силы. Ты закрыта.
А я не понимала, о чем вообще говорит этот темный.
Тихо выругавшись, маг прошипел что-то вроде «попробую напрямую», и я почувствовала, как мне в рот буквально вдыхают воздух. Морозный, свежий, от которого хочется дышать. Он пьянил душу и тело, наполняя легкостью и свободой. И боль начала уходить. Постепенно, нехотя убирая от моего сознания свои склизкие щупальца.
Я тихо выдохнула.
Деймон на миг замер, его тело, словно окаменевшее, напрягшееся, нависло надо мной. Я почувствовала это… Его руки, все еще державшие мое лицо, на миг дрогнули.
Открыла глаза. Зря. Прямо передо мной было лицо чернокнижника, нахмуренное, сосредоточенное, но самое главное — оно находилось в какой-то паре сантиметров от моего. Настолько близко, что казалось — мы делаем один вдох на двоих.
Я сглотнула, ошарашенно глядя на темного, и прошептала:
— Спасибо.
А моя рука невесть зачем накрыла его ладонь.
Наши взгляды встретились. Но боль, словно решив уколоть меня напоследок, еще раз ударила в висок. Лицо на миг скривилось, а темный… снова накрыл мои губы своими губами. Но на этот раз отчего-то не отстранился, когда боль отступила. Лишь на мгновение замер, будто прислушиваясь, и поцеловал. Медленно, неспешно, словно пробуя на вкус.
Я ответила. Моя ладонь скользнула на его затылок. И тут же я оказалась прижата к темному, его язык ворвался в мой рот, лаская, завоевывая. Губы темного, невероятно нежные и в то же время решительные, твердые.
Он не спешил. Целовал, то посасывая, то прикусывая мои губы, проводя по зубам языком, то играя, то дразня, то сметая напором. А я пьянела. Пьянела от удовольствия, от воздуха, от его рук, блуждавших по моему телу.
Звуки, воздух, мир вокруг — все казалось нереальным.
В прошлой жизни я целовалась не раз, но чтобы вот так забывать при этом обо всем… Чтобы от прикосновений кожу жгло огнем, чтобы хотелось большего, чтобы невозможно было оторваться. Будто ты — не ты. И еще миг — и взлетишь.
Меня тянуло к Деймону. А его — ко мне. В какой-то момент поняла, что уже лежу на подушках, а он нависает надо мной. Пальцы темного ласкали затылок, перебирали пряди волос, окончательно сводя меня с ума.
— Кэр, — хрипло выдохнул он мне в губы.
Я коснулась его лица и ощутила, как ладонь, еще не дотронувшуюся до щеки Деймона, что-то обвило. Магия. Это была чертова магия. Она оплетала мою руку и туманной дымкой стекала от локтя. А потом нас обоих словно ударило разрядом. Не сильным, но чернокнижник очнулся.
Его расширенные зрачки начали медленно уменьшаться, дыхание, на миг замершее, стало ровнее. И только бешеный стук его сердца я чувствовала отчетливо: моя левая рука лежала на его груди. Обнаженной груди. И как только я умудрилась расстегнуть рубашку? Вот убей, не помню. А если не помню, значит, это сделала не я, и точка.
Деймон резко напрягся, сжал зубы и рывком отстранился.
Я, не ожидавшая такого перехода, сглотнула и села, пытаясь привести в порядок платье, а заодно свои мысли и чувства. Только жаль, что они не хотели в этот самый порядок приводиться.
— Вот поэтому я не люблю делиться силой напрямую, — со злостью выдал чернокнижник.
— О чем ты? — Я машинально потерла виски.
— Вот об этом, — красноречиво взглянув на мои пальцы, которые я как раз опускала, соизволил пояснить он.
Понятнее не стало. Пришлось Деймону просвещать меня дремучую. И кто в этот момент из нас был темный, а кто — просветленная, еще большой вопрос.
Оказалось, за резкую, буквально валящую с ног — а у слабых рассудком и выбивающую из тела дух — мигрень стоило благодарить его темнейшество. Я стала обладательницей так называемого отката после того, как владыка попытался покопаться в моей голове.
Деймон, поняв, в чем дело, хотел ослабить воздействие, но я, не сведущая в магии, как он выразился, была закрыта. С одной стороны, эта самая закрытость позволила мне выдержать давление магии владыки, с другой — помочь мне оказалось проблематично.
— Но ты же дал мне амулет.
— Амулет лишь усиливает твою природную защиту. Если бы ты была слабой изначально, не факт, что он бы выдержал. Владыка — сильный маг. Очень, — подумав, добавил чернокнижник.
Я прикрыла глаза, пытаясь задавить внезапный запоздалый страх. Выходило, что я и вправду могла стать сумасшедшей.
— Поэтому, чтобы тебе помочь, мне пришлось сливать силу напрямую. А обмен магией всегда имеет побочные эффекты. В нашем случае — опьянение.
— Ты сказал «в нашем случае»… А были и другие варианты?
— Да. Например, ты в состоянии эйфории могла бы захотеть полетать. И тебя не смутили бы такие мелочи, как отсутствие метлы, крыльев или заклинания левитации. Или ловила бы розовых бабочек. Тебе могло показаться, что вокруг нестерпимый жар или, наоборот, лютый холод. Или ты захотела бы меня задушить… — с воодушевлением перечислял варианты Деймон.
— Достаточно, я поняла, что могло произойти со мной. У меня другой вопрос: а почему ты…
— А меня, что поразительно, тоже накрыло… — перебил меня чернокнижник и отчего-то невесело усмехнулся. — Как сопливого адепта накрыло. Такого лет пятнадцать не случалось уже. Хотя именно столько лет я ни с кем магией напрямую не делился… Знаешь ли, мы, темные, очень человеколюбивы. И поскольку всех в мире возлюбить невозможно, ограничиваемся собственной персоной. Потому и бережем собственную магию, стараясь не тратить ее понапрасну.
То, что это самое «понапрасну» сидело сейчас напротив чернокнижника, его ничуть не смущало.
Но у обмена магией был и еще один минус. Деймон каким-то образом умудрился перетянуть на себя остаток моей мигрени. Подозреваю, что это и был тот туман, что стек с моей руки на темного, и сейчас он, как и я недавно, мучился болью.
Я поднесла руку к губам. Странно, но крови не было. Зато у темного был запачкан манжет и на скуле виднелся красный след.
— Кажется, на тебе моя кровь… — Я показала на себе, где именно.
— У тебя тоже. Несколько капель на подбородке. — Он протянул мне батистовый платок.
Я вытерла лицо и вернула платок темному. Но он, вместо того чтобы положить в карман, сжег его. И еще проделал несколько дыр на моем платье и меховой накидке.
— Твоя кровь — лучшее оружие против тебя же. Ее можно использовать во множестве ритуалов. Так что впредь будь осторожнее.
Я обреченно вздохнула. Темный параноик!
В особняк мы вернулись вымотанные и уставшие, хотя день только начался. У входа стоял дворецкий. На удивление, это было не привидение или умертвие, а вполне живой человек. Ну, во всяком случае, он точно выглядел живым.
— Рад вашему прибытию, мессир! — Слуга поклонился. — И вашему, лэрисса. — Я тоже удостоилась профессиональной улыбки дворецкого.
— Я здесь ненадолго. Таллас, распорядись, чтобы в столовую подали поздний завтрак.
— Сей момент, мессир. — Дворецкий распахнул перед нами дверь, а едва мы вошли, поспешил выполнить поручение темного.
— Пока готовят завтрак, ты можешь привести себя в порядок. Я провожу тебя до комнаты.
Но едва мы начали подниматься по лестнице, как входная дверь с шумом распахнулась.
— Милерисса? — изумился темный.
— Деймон! — радостно воскликнула гостья, раскинув руки в стороны в жесте «встречайте звезду».
А мне вспомнились розовые тапочки, которые мне подсунул лич. Теперь я могла узреть и их хозяйку. Вернусь — спалю в камине. Тапочки, конечно.
