Глава 10

Старая потрепанная книга лежала в куче листьев и притворялась ее частью. В разноцветной мешанине фолиант был незаметен, и подобная маскировка устраивала обоих пленников. Их временное убежище располагалось в университетском парке. Уже несколько часов ведьма и бес наблюдали за воротами, ведущими в пространственный карман. Шэдар рвалась в бой и с нетерпением ожидала момента, когда окажется по ту сторону, а вот хвостатый выглядел печальным. Ему не нравилась затея, которую предложила ведьма. Нет, теперь он тоже хотел на свободу, но у беса зудели рога — первый признак того, что с ним приключится плохое.

— Шэдар, полетели отсюда, — мягко уговаривал хвостатый. Чуть ли не кошкой ластился к ведьме, наворачивая восьмерки вокруг ног и преданно заглядывая в глаза.

— Послушай, ты же сам согласился, что отсюда нужно убираться, — повела рукой ведьма.

— У меня дурное предчувствие, — заканючил бес.

— Правильно, если не перестанешь мне надоедать, все очень плохо закончится, — многозначительно предупредила Шэдар.

Бес тяжело вздохнул, утер пятачок и продолжил работать. Сегодня именно ему досталась главная роль в плане ведьмы. Чтобы узнать, как именно устроены врата в крохотный мирок, хвостатый подчинял птиц и заставлял их пролетать под аркой. Шэдар же наблюдала за тем, как откликается защитная магия на пернатых разведчиков, пытаясь определить, подействует она на книгу или нет.

— Думаю, справимся, — подытожила ведьма, и бес обреченно вздохнул. — Подвинься!

Цок. Цок. Цок.

Шэдар заняла место в центре книги, размяла плечи и, разведя руки в стороны, взмахнула ими. Ворон черной молнией вырвался из кучи листьев, оглушительно каркая, — даже в такой ситуации Шэдар наслаждалась полетом. Как и любая ведьма, она любила небеса и чувство свободы, которое они дарили.

Совершив круг почета, ворон устремился к цели. Если бы прохожие присмотрелись к птице, то заметили бы, что ту окружал ореол тьмы. Но людям и нелюдям не было дела до странного поведения ворона, все спешили по делам.

Яркая вспышка ослепила Шэдар, в следующий момент ворон врезался в защитное поле. Птицу отшвырнуло в сторону и протащило по земле. Ворон тяжело дышал, часть его перьев опалило, одно крыло оказалось сломано. Защитные чары ударили по чужаку — по Шэдар. Беса просто отбросило на кучу золота, а вот ведьма выйти из центра книги не успела. Из-за того, что это место больше всего связано с реальным миром, удар магии оказался там беспощаден. Шэдар спасло только то, что она сама являлась сильной колдуньей и внутренние щиты, которые носит любой одаренный, сумели смягчить для нее действие проклятия.

Первым от произошедшего отошел бес. Встряхнувшись по-собачьи, он вскочил на копытца и недовольно произнес:

— Рога ведь нас предупреждали! Что стоило немного обождать?

Ответа он не ждал и на Шэдар не смотрел, так как заметил, что все его богатства рассыпались.

— Ох, бедненькие мои!

Цок. Цок. Цок.

Бес не задумываясь бросился собирать добро. В какой-то момент хвостатый понял, что вокруг подозрительно тихо. Шэдар особым терпением не обладала, но это порок всех ведьм. Беса вдруг осенило: его соседка не сказала ни слова после падения птицы. Он резко обернулся и… Все золото, что хвостатый держал в руках, вновь посыпалось на землю. Шэдар поломанной куклой лежала в центре книги.

— Дари! — взвизгнул бес и бросился к ней.

Он даже не обратил внимания, что сократил имя ведьмы. Еще ни разу хвостатому не было так страшно, он боялся остаться один в заколдованном мире, один рядом с безжизненным телом Шэдар.

— Дари! — вновь позвал бес, опускаясь рядом с ней на колени.

Шэдар лежала лицом вниз и не шевелилась. Дрожащими руками хвостатый перевернул ведьму и вздрогнул. От сильного напряжения у Шэдар из глаз, носа и ушей пошла кровь. Сейчас ведьма перестала казаться грозной, и бесу от этого стало еще неуютнее.

— Все будет хорошо, — убеждал себя рогатый. Пытаясь вытереть кровь, он только перепачкал руки, оставив на лице Шэдар алые разводы. Бес никогда прежде не сталкивался с подобным, в Пекле живых людей почти не было, и раны их никто не лечил. Чувство беспомощности — вот что испытал хвостатый.

Но долго предаваться страху ему не дали. Портал, в который они хотели влететь, подернулся дымкой, и на лужайку в парке спокойно вышел шифу Лао. Бес задрожал всем телом, теперь он понял, почему ведьма не хотела встречаться с ректором. У народов Великой Степи почитаются древние драконы, грациозно парящие в небесах, — от шифу Лао веяло именно той первозданной силой, что скрывалась внутри тысячелетних монстров.

Бес ощутил, что на его плечи легла ответственность не только за свою жизнь, но и за жизнь Шэдар. Также он понимал, что она не простит ему, если окажется в плену у Ишидана Лао. Хвостатый оттащил бесчувственную ведьму в сторону, она застонала, но так и не пришла в сознание. Книга приняла свою обычную форму. Бес видел, как Лао приближается к ним, как вокруг мага хищно колеблется сила. И единственное, что смог придумать несчастный, это подписать фолиант. На первой странице появились слова:

Когда ректор наклонился поднять книгу, у беса на мгновение перехватило дыхание, но волевым усилием он заставил себя успокоиться. Ишидан же задумчиво осмотрел гримуар. Его лицо не выражало ничего, а вот руки выдавали истинные чувства. Он погладил старый переплет с такой нежностью, будто перед ним был кто-то живой. Бес заволновался и оттащил Шэдар еще дальше от центра. Ректор очнулся от забытья и произнес:

— Словно это было вчера.

Ишидан раскрыл книгу, и бес почувствовал чужую магию — она обволакивала их мир, ища подвох, который может скрывать вещь. Шифу Лао пораженно замер.

— Что за лиса забралась в мой дом?

Резко захлопнув книгу, он направился посмотреть на владелицу странного гримуара.

Все шло своим чередом, я полностью втянулась в учебу, новая жизнь поглотила целиком. Старые переживания ушли на задний план, отодвинутые насущными заботами. Тени прошлого померкли и более не тревожили меня, даже присутствие Асти в университете теперь не вызывало приступов паники. За всеми делами, лекциями и домашними заданиями я не заметила, как пролетело две недели. Ни на какие вылазки в город или иные развлечения просто не оставалось времени, нагрузка в университете была рассчитана не на лентяев. Лишь регулярные набеги Кира скрашивали досуг. У меня сложилось впечатление, что он преследует свои цели, уж больно заинтересованно он поглядывал на мою своенравную рыжую подругу.

Так или иначе, но жизнь неумолимо бежала вперед, и мне все нравилось. Группа оказалась дружной, за исключением некоторых надменных представителей, предметы интересными. Я с удовольствием впитывала знания, осваивая их и на практике. Одно огорчало: общая физическая подготовка и начальная самооборона никак мне не давались. Не припомню, чтобы я раньше плохо бегала или не справлялась с физическими нагрузками, но отчего-то мастер Трай все время оставался недоволен и бесконечно стращал незачетом, заставляя посещать дополнительные тренировки. И пусть я недотягивала до лучшего бойца, но на фоне остальных ребят с нормативами справлялась. Тем не менее именно мне доставались негодующие комментарии и лишние часы занятий.

Можно было сколь угодно долго недоумевать по этому поводу, но положение вещей от того не менялось. В один из таких дней, после изнуряющей тренировки и очередной порции жалоб подруге на несправедливость мироздания, в дверь вежливо постучали. Недоуменно переглянувшись, мы синхронно пожали плечами, и Вехель пошла открывать. Кир обычно стучал громко три раза и сразу влетал, остальные тоже не отличались особенной учтивостью. Поэтому я, перестав разминать натруженные после часового забега ноги, заинтригованно следила за действиями соседки.

Открыв дверь, она мгновенно побелела и нервно потерла шею, испуганно пятясь назад. Я нахмурилась. Кто мог произвести такое впечатление на всегда невозмутимую подругу? Пришлось встать, чтобы удовлетворить любопытство. Смутно узнаваемый голос заставил меня замереть.

— Пусть ветры перемен не коснутся вашего дома, юные девы.

В комнату шагнул ректор собственной персоной. На его губах играла улыбка, быть может, призванная вызывать в людях дружелюбие, но на меня она произвела совершенно противоположное впечатление.

— Хотелось бы воочию увидеть Мартинити Дакасту, — произнес шифу.

Ректор не смотрел ни на одну из нас, казалось, его сознание находилось где-то еще. Он взирал сквозь предметы, словно разыскивая что-то за гранью реальности. Теперь понятно, почему Вехель так напряглась, я и сама испугалась. В голове вихрем закружились всевозможные предположения о причинах его появления.

— Здравствуйте, шифу Лао, — вмиг осипшим голосом поздоровалась я, вспомнив, о чем он спросил. — Мартинити Дакаста — это я.

— У меня принадлежащая тебе вещь, девочка.

Шифу протянул мне книгу. Мою книгу, мамин гримуар! В душе зародилось нехорошее предчувствие. Несколько дней назад я не смогла найти фолиант, Вехель тоже его нигде не видела.

— Но как? — вопрос сам собой слетел с губ.

— Меня интересует иное, — задумчиво проговорил ректор. — Зачем тебе понадобилось пройти в мой сад?

— Шифу Лао, несколько дней назад Мартинити искала книгу, но безуспешно, — вмешалась Вехель.

Я почувствовала, как заливаюсь краской под пристальным взглядом ректора. Меня спасло то, что он перевел внимание на рыжую.

— Чернил на кисти хватило, чтобы прийти сюда, но до заветной цели путь еще долог.

— Знаю, — кивнула подруга.

— Женщины. Они все знают и могут сами, — шифу Лао сжал руку в кулак, — но хрупки, как весенние побеги. Скажи мне, Хмарь, где найти могилу Шэдар Шорох?

Судя по выражению лица Вехель, она не ожидала подобного вопроса. Почему-то она сначала посмотрела на книгу в моих руках, а потом, что-то решив, ответила:

— Она жива.

Ректор, до этого смотревший на свой кулак, резко поднял голову и впился взглядом в Вехель. Я невольно отступила в сторону.

— Ложь подобна холодному ветру, но я не чувствую его дуновения.

— Я не лгу, — пальцы Вехель судорожно сжали подвеску.

Ректор кивнул и посмотрел на меня, точнее поверх меня. Все-таки, что бы ни говорил Кир, а шифу Лао очень странный. Что он, интересно, там увидел? Я прижала к себе мамину книгу, и на миг показалось, что глаза ректора потеплели.

— Так ты мне поведаешь, что делала рядом с зачарованными воротами?

Я растерянно посмотрела на шифу, не понимая, о чем он говорит и что хочет услышать. В его глазах заклубилась тьма, я почувствовала, как пол уходит из-под ног, сердце зашлось в бешеном ритме.

— Вижу, — ни к кому не обращаясь, произнес ректор. Взгляд его вновь стал человеческим, и мне стало легче дышать. — Ягненок и не заметил, как оказался в стае волков.

— Шифу Лао, я не понимаю, — честно призналась я и выдохнула, словно окунаясь в ледяную воду.

— Мартинити — красивое имя, — словно и не слушая меня, заметил ректор. — Наши пути еще пересекутся на полотне судеб. Будь внимательнее к своим вещам, девочка, книга имеет огромную ценность.

Не успела я и рта раскрыть, как шифу Лао покинул комнату, оставив после себя в воздухе неуловимый аромат благовоний. Мы с подругой, не сговариваясь, потянулись к кувшину с водой — в горле внезапно пересохло.

— Что он хотел-то? — тихо спросила Вехель.

— Книгу вернул, — так же тихо ответила я ей.

— Думаешь? — недоверчиво откликнулась рыжая, странно косясь на черный гримуар. — Мне показалось, он не все сказал.

Я тряхнула головой, прогоняя наваждение.

— Да кто его разберет. Будем надеяться, что больше столь близко нам не доведется с ним общаться.

Подруга с сомнением покачала головой, но ничего не ответила. Пока она заваривала ароматный чай с травками, я успокоилась. Снова получив возможность ясно мыслить, поинтересовалась у Вехель:

— Слушай, что имел в виду шифу, когда говорил о чернилах, кисти и пути? Ты ему ответила так уверенно.

Рыжая замерла, словно раздумывая над чем-то, потом протяжно выдохнула и сказала:

— Марти, я болею, давно и сильно. Именно поэтому и поступила на целительский факультет, чтобы найти спасение. Ректор сильный маг, для него не составило труда разглядеть то, что я так старательно прячу.

— То есть он говорил о твоей жизни? Она под угрозой, чернила могут закончиться? — неверяще уточнила я.

Глядя на полную силы и энергии девушку, которая командует даже пылинками в воздухе, трудно было предположить, что она больна и уж тем более — смертельно. Вехель кивнула и с преувеличенным вниманием сосредоточилась на своей чашке.

— Милая, почему ты мне ничего не сказала раньше?

Я мигом слетела с кровати и оказалась около подруги, обняла ее, погладила солнечные пружинки распущенных волос. Вехель дернулась и с удивлением на меня посмотрела. Затем на ее лице отразилась досада, поведя плечом, она ответила с независимым видом:

— Не надо. Терпеть не могу жалости и не нуждаюсь в ней. А тебе бы лучше лишний раз меня не трогать.

Я растерянно потерла ладонями щеки и постаралась объяснить ей свое поведение.

— Прости, ни в коем случае не хотела задеть твоих чувств. Просто до сих пор в голове не укладывается — ты всегда такая бодрая, и вообще… Вехель, зря ты так, это не жалость! Это называется сопереживание, и это нормально. Испытывать чувство страха за дорогих тебе людей, волноваться, желать поддержать.

Подруга недоверчиво на меня посмотрела, на миг в глубине ее глаз промелькнула затаенная надежда и еще какое-то чувство, я не смогла разобрать. Но она тут же, будто стыдясь за слабость, закрылась и язвительно произнесла:

— Ты меня знаешь всего ничего, а я уже дорогой человек? Не смеши!

— Именно так, Вехель. Ты столько раз мне помогала, с тобой легко и надежно. Я уверена, что ты всегда придешь на выручку, прикроешь спину. Не знаю, как ты ко мне относишься, но для меня ты давно стала намного больше, чем просто приятельница или соседка.

Рыжая гневно блеснула глазами и сжала кулаки.

— А так?! — Она резко сорвала с шеи легкий кружевной платок и с вызовом на меня посмотрела, ожидая реакции.

Обнажившийся участок кожи оказался покрыт серыми расплывающимися пятнами с неровными краями, словно они стремились слиться в единую большую отметину. Я подавила первое желание отшатнуться и как можно спокойнее ответила:

— Это оно? Так проявляется твоя болезнь?

— Если бы только это. — Вехель горько усмехнулась. — «Серая погибель» может выкосить целый город за очень короткий срок, не щадя никого.

Мне стало по-настоящему страшно, но я изо всех сил старалась не подать виду.

— Думаю, — осторожно начала я, — раз ты живешь и учишься, а окружающие тебя люди все еще благополучно здравствуют, то нашелся способ, как подавить пагубное воздействие недуга. Вот и шифу Лао подтвердил это.

— О да! Способ нашелся. — Рыжая больше не смотрела на меня, а что-то сосредоточенно разглядывала за окном. — Но это не меняет сути, да и цена была уплачена немалая.

Подруга выглядела внешне расслабленной, только нервно впившиеся в платок пальцы выдавали ее истинное состояние. Я набралась храбрости и погладила ее по плечу, почти задевая пальцами темное пятно кожи. Она вздрогнула.

— Ты спятила?! Я что тебе сказала?

— Ты пойми, — упрямо ответила я, — мне все равно. Ничего не изменилось, я все так же к тебе отношусь. Просто не закрывайся, уверена — вместе у нас будет еще больше шансов на успех.

Рыжая думала так долго, что я устала ждать и зажмурилась, отгораживаясь от внешнего мира. Наконец она ответила со странными, новыми интонациями в голосе:

— Дурочка ты, Марти.

Я приоткрыла один глаз и улыбнулась.

— Очень может быть. Тем более в последнее время я совершаю одну ошибку за другой.

Вехель не удержалась и хихикнула, потом посерьезнела и произнесла едва слышно:

— Спасибо.

Я не стала отвечать. Для меня казалось очевидным, что за подобное не благодарят. Но, возможно, для Вехель все было иначе. Она родилась и выросла в суровом крае, потеряла близких, еле выжила и нашла в себе силы продолжать бороться. Трудно представить себя на ее месте, я совсем не была уверена, что обладаю таким же несгибаемым внутренним стержнем и такой волей. Подруга вызывала во мне восхищение.

— Вехель, — позвала я, привлекая ее внимание, — расскажи лучше, кто такая Шэдар Шорох и почему ректор спрашивал о ней?

Рыжая потерла виски и нехотя пробормотала:

— Что за день-то такой сегодня? — Потом вздохнула и продолжила: — Она очень сильная ведьма, одна из Круга. А спросил, наверное, предположив, что я могу знать о ее судьбе.

— Ничего себе, а что за Круг? И при чем тут ты?

Вехель посмотрела на меня со смесью укора и снисхождения, как на неразумное дитя. Меня вдруг осенило:

— Ты ведьма?!

— Страшно? — рыжая оскалилась. Сейчас она и вправду стала похожа на человека, родившегося и выросшего в Вольных Землях.

— Немного, — честно ответила я, — ты на меня так не смотри просто. Ну и неожиданно, всегда думала, что ведьмы злые и уродливые.

Вехель расхохоталась:

— Вот они — нездоровые предрассудки имперцев. Хотя… да, излишней добротой ведьмы не отличаются. Но мы и не одержимы жаждой уничтожения всего живого, бессмысленная жестокость — удел лишившихся рассудка. А по красоте многие бы дали фору вашим леди.

Я смущенно потупилась. Действительно, я же совсем ничего не знаю об их порядках.

— Расскажи, пожалуйста, это так интересно. Внесешь вклад в искоренение безграмотности среди карфаенцев.

— Да нет там ничего интересного, — раздраженно ответила подруга. — Все очень прозаично.

— Ну почему-то же шифу Лао заинтересовался этой, как ее, Шэдар. С чего он вообще решил, что тебе известна ее судьба?

— Ладно, слушай, все равно же не отстанешь. У Круга ведьм всего лишь один непреложный закон: запрещено полностью покоряться дару и жить только ради личного могущества. Все важные вопросы решает совет старших — это те ведьмы, чья личная сила сопоставима с могуществом магов высшего ранга. Одной из таких и является Шорох. Она не раз исполняла приговор Круга, уничтожая сумасшедших колдуний, нарушивших закон. — Вехель замолчала и задумчиво потеребила подвеску на груди. — Считается, что поддавшись искушению дара, ведьма становится одержима самой магией, в которой растворяется ее личность. Шэдар Шорох получила прозвище «ночная охотница», охотница на своих.

— Сурово, — подытожила я, — хотя не могу сказать, что несправедливо. И все среди Круга друг друга знают, что ли?

Вехель поморщилась:

— Как правило, да, особенно старших. Даже если не знаком лично, ты чувствуешь сестер. Наверное, ректор был знаком с Шорох, поэтому, опознав во мне ведьму, и спросил про ее могилу. Старших ведьм всегда хоронят в присутствии всего Круга, отдавая тем самым дань уважения и усмиряя их беспокойный дух. Потому что если подобная ведьма восстанет из мертвых — Вольные Земли утонут в крови.

— Ну и ну. — Я ласково погладила черный гримуар. Какое счастье, что он нашелся, хоть и при таких сомнительных обстоятельствах. — Мне показалось, эта женщина дорога шифу.

Вехель, следившая за моими движениями, внезапно отвела взгляд и тихо заметила:

— Тем хуже. Марти, постарайся быть осторожнее, ты такая рассеянная.

Чего это на нее нашло?

— Давай больше не будем о неприятностях, — миролюбиво предложила я. — Ведь в конечном итоге все хорошо: книга нашлась, мы с тобой выяснили отношения. А загадки ректора пусть кто-нибудь другой разгадывает, лично я умываю руки.

Вехель встряхнула копной волос, будто прогоняя дурные мысли, и улыбнулась.